Постепенно ею овладело веселое опьянение, вызванное слишком большим потреблением кислорода. Чуть позже от ее волос стал исходить неясный звук, возраставший или затихавший в зависимости от того, как быстро она качала головой. Странная музыка становилась все более определенной и сильной. Каждый волос звучал как струна музыкального инструмента, и при малейшем жесте Фаустины все волосы вместе, подобно некоей Эоловой арфе, рождали длинные и необыкновенно разнообразные трели. Шелковистые светлые нити разной длины издавали разные по высоте ноты, диапазон которых превышал три октавы.
Полчаса спустя Кантрель поднялся по стремянке и, ухватив Фаустину за голову, помог ей выбраться на верхний край сосуда, а затем и спуститься на землю. Под впечатлением от только что виденного, метр обследовал чудесную музыкальную шевелюру и обнаружил, что каждый волос бал помещен в своего рода тончайший водянистый чехол, образованный некоторыми химическими солями, растворенными в слюдяной воде. От сильной электризации сквозь эти невидимые оболочки вся масса волос вибрировала при соприкосновении со сверкающей водой, чем подтверждался сделанный метром ранее вывод о том, что, кроме несравненных оптических свойств, вода обладала еще и большой звуковой силой.
Это явление заставило Кантреля задуматься над тем, как она будет воздействовать, например, на шёрстный покров кота, и без того легко электризующийся.
У него был белый сиамский кот по кличке Хонг-дек-лен, что значит «игрушка», отличавшийся заметным умом. Без долгих раздумий Кантрель принес кота к сосуду и бросил в воду.
Хонг-дек-лен стал медленно погружаться вглубь, не переставая при этом дышать как обычно, и после того как прошел первый испуг, он быстро обвыкся в новой для себя среде и принялся с любопытством осматриваться.
Почувствовав вскоре непривычную легкость, кот начал совершать длинные прыжки и научился мало-помалу после резкого подъема вверх замедлять падение ловкими движениями лап, пробуя себя, таким образом, в искусстве плавания, которое, судя по всему, должно было стать для него чем-то вполне обычным.
Как и следовало ожидать, шерсть его наэлектризовалась и слегка топорщившиеся волоски завибрировали. Но поскольку они были короткие и к тому же почти одинаковой длины, то и производили лишь слабое и неясное жужжание. При этом, однако, кожный покров стал фосфоресцировать ярким беловатым светом, достаточно сильным, чтобы быть заметным при свете дня и резко выделяться на фоне и без того ярко сверкающей воды. Кот был как бы окружен слепящими бледноватыми языками пламени, никак не сказывавшимися на его плавательных движениях, делавшихся все легче и плавнее.
Поняв, что высокое содержание кислорода в воде вызвало у кота неизбежное повышенное возбуждение, Кантрель решил прекратить опыт, снова влез на стремянку, позвал Хонг-дек-лена, и тот всплыл на поверхность. Хозяин вытащил его из воды за шиворот и спустился, чтобы поставить кота на землю. Но пока он спускался, тело его стали сотрясать беспрерывные электрические разряды, исходившие от белой шубки зверя, каждая щетинка которой была покрыта тонкой прозрачной водянистой оболочкой.
Все еще испытывая боль, Кантрель вдруг пришел к новой мысли, возникшей непосредственно от самой силы полученных ударов и основавшейся на любопытной семейной истории.
Прямой прапрадед нашего ученого хозяина Филибер Кантрель вырос в городке Арсис-сюр-Об вместе с Дантоном, бывшим его неразлучным другом. Позднее, сделав блестящую политическую карьеру, Дантон никогда не забывал своего друга детства, ставшего тем временем финансистом и ведшего в Париже активную, но незаметную жизнь, старательно избегая известности, в которой таилась угроза для него как «второго «я» знаменитого трибуна.
Когда Дантона приговорили к смерти, Филибер смог добиться свидания с ним и принял его последнюю волю.
Поняв по некоторым словам своих врагов, что они собираются бросить его останки в общую могилу, чтобы не оставить от него никаких следов, Дантон умолял верного товарища сделать невозможное и с помощью уговоров и подкупа заполучить хотя бы его голову.
Филибер тотчас же отправился к Сансону и сообщил ему последнее желание узника.
Фанатично восхищавшийся выдающимся оратором Сансон решился ради такого случая нарушить предписанный ему порядок и передал Дантону через Филибера следующие указания. В роковой миг, в порыве вызывающе красноречивой бравады, которой никто не удивится, зная его импровизаторские способности, Дантон попросит Сансона показать его голову народу под ироничным предлогом ставшего легендарным уродства его лица. После того как упадет лезвие гильотины, исполняя волю казненного Сансон достанет из корзины окровавленную голову и представит ее на несколько мгновений жадным взорам толпы. Затем ловким движением руки он бросит ее в другую корзину, всегда стоящую рядом с первой и заполненную ветошью для протирания ножа и инструментами для заточки лезвия или срочного ремонта устройства. В этот день корзины специально поставят ближе обычного друг к другу, так, чтобы никто не заметил, в какую из них полетит голова.
Довольный результатом своих переговоров Филибер еще раз сумел увидеться с Дантоном и передал ему указания палача.
Трибун изъявил при этом трогательное пожелание: он просил на тот случай, если задуманное удастся, забальзамировать его голову, а затем передавать ее от сына к сыну в роду его друга в память о героической преданности, проявление которой было также связано со смертельной опасностью. Филибер обещал Дантону в точности исполнить его волю и со слезами простился с ним, так как время казни неумолимо приближалось.
На другой день, перед тем как лечь под ноги гильотины, Дантон, выполняя оговоренные ранее указания, сказал Сансону знаменитую фразу: «Покажешь мою голову народу, она стоит того». Через несколько мгновений нож сделал свое дело и Сансон поднял отрубленную голову из корзины, чтобы показать ее неистовой толпе. Затем он бросил ее сверху в стоящую рядом корзину с инструментами. Только Филибер, стоявший в первом ряду зевак, заметил подмену, да и то потому, что был предупрежден о ней.
В тот же вечер Филибер явился к Сансону и тот передал ему не вызывавший никаких подозрений сверток с драгоценной головой.
Дома финансист стал думать, как забальзамировать голову, не подвергая себя риску, связанному с этой тайной.
Уверенный, что, если поручить это дело профессионалам, Дантона тотчас же узнают по знакомым всем чертам, Филибер решил все сделать сам, приобрел с этой целью несколько трактатов по бальзамированию и принялся их старательно изучать.
Усвоив самый простой из используемых способов, он стал погружать голову в различные химические растворы и составы, которые должны были обеспечить ее сохранность.
С тех пор в соответствии с желанием великого патриота необычная реликвия передавалась из поколения в поколение рода Кантрелей.
Однако Филибер оказался не очень удачливым бальзамировщиком и не смог как следует справиться со своей задачей, поскольку процесс разложения постепенно коснулся тканей, не затронув при этом мозг и лицевую часть, которые и сто лет спустя оставались нетронутыми, хотя на голове не сохранилось и следа кожи и мясистых частей.
Видя, в каком безупречном состоянии находится мозговое вещество и ткани, и движимый присущим ему духом исследователя, Кантрель долго пытался с помощью всевозможных электрических средств вызвать хоть какой-нибудь эффект в мертвой голове. Успех этих опытов представлял бы значительный интерес как с точки зрения давности смерти Дантона, так и с точки зрения его заметной роли в истории.
Но все его попытки не приносили результата.
Когда же от простого прикосновения к мокрому коту Кантрель почувствовал, как его тело сотрясается от электрических разрядов, он предположил, что, если погрузить на длительное время пресловутую голову в слюдяную воду, то, возможно, электризация в ней окажется достаточно сильной, чтобы вызвать желаемый рефлекс.
Он тщательно отделил от легендарной головы мозг, мышцы и нервы, оставив в стороне всю костную часть, а затем изготовил из легкого и плохо проводящего ток материала ажурный хитроумный каркас, удерживающий вялую массу в ее первозданном виде.
Вся конструкция была погружена в чудесную воду на тонком проводе с пневматической подвеской, на нижнем конце которого на трех нитях держался каркас.
После полного дня пребывания в воде все ткани, вплоть до мельчайших, покрылись водянистой оболочкой, похожей на ту, что образовалась на волосах Фаустины и на шерсти Хонг-дек-лена, но чуть более плотной.
Кантрель извлек необычный предмет из воды, перенес его в одну из своих лабораторий и сильно наэлектризовал мозг. К его великой радости, он добился нескольких почти незаметных содроганий в нервах, управлявших в свое время нижней губой.
Уверенный, что он на правильном пути, метр осуществил несколько новых тщетных попыток в надежде получить более весомые результаты Рефлекторное движение проявлялось то в одном, то в другом месте снова-таки лишь в виде почти неощутимой дрожи.
Не желая довольствоваться столь мизерной победой, Кантрель решил подать в голову ток во время ее погружения в сверкающую воду, полагая не без оснований, что электрические заряды высокого напряжения, накопившиеся в удивительной жидкости, наверняка увеличат магнетическую силу тканей и мозга, попадая на них со всех сторон.
Он снова погрузил голову в огромный «алмаз», а затем, устроившись наверху стремянки, установил на край сосуда работающий гальванический элемент, а провода от него опустил в воду до соприкосновения с полушариями мозга.
Эффект получился гораздо значительнее, чем раньше: губные нервы, казалось, произносили какие-то слова, а мышцы глаз и бровей начали робко двигаться.
Полный восторга ученый стал вновь и вновь повторять опыт. Наиболее активные движения совершались в области рта. По всей видимости, повинуясь некой привычке, мозг действовал больше на губы, благодаря необычайной словоохотливости, составлявшей на протяжении всей его жизни главную особенность славного оратора.
Убедившись, что необычное скопление клеток сохраняло, несмотря на прошедшее время, какой-то запас скрытой энергии, Кантрель яростно принялся за новые опыты, желая получить как можно больше максимальных проявлений движения.
Однако все его попытки применять различные токи и бесконечно увеличивать силу батарей были напрасны: погруженное в воду лицо производило все те же содрогания глаз и неясные движения губ, никоим образом не улучшая первоначально достигнутый результат.
Кантрель взялся за поиски другого источника силы, способного извлечь более заметный эффект из бесценных человеческих останков, которые, по счастью, оказались в его руках.
И тут ему пришли на память его собственные старые работы с магнетизмом животных. В свое время он изобрел некое красное вещество, названное им «эритритом», которое, если поглотить его даже в количестве, равном булавочной головке, проникало во все ткани и электризовало их так, что они превращались в настоящую живую электрическую батарею. Достаточно было после этого ввести лицо пациента в специальный большой металлический раструб с несколькими отверстиями для поступления воздуха, чтобы добиться концентрации всей электрической энергии, накопленной в теле. При этом от простого прикосновения носок рожка мог создавать ток или приводить во вращение какой-либо двигатель. Поскольку это открытие не нашло практического применения, Кантрель отложил его в сторону, хотя и сохранил формулу эритрита, надеясь использовать его в своих будущих исследованиях.
Он пришел к выводу, что животный магнетизм самой природой своей предназначен для осуществления полубиологического опыта, имеющего целью своего рода искусственное воскрешение мертвого организма.
Однако слабость рефлексов лица, получаемых им до сих пор с помощью самых сильных батарей, показывала, что только огромная доза эритрита даст требуемый эффект. С другой стороны, чрезмерное потребление красного вещества чревато серьезной опасностью, и испытывать его можно было только на животных.
Вспомнив, с какой легкостью Хонг-дек-лен сам научился двигаться в насыщенной кислородом воде, Кантрель решил воспользоваться умом кота и его очевидными способностями к быстрому обучению. Но прежде чем приступать к экспериментам, нужно было избавиться от густой белей шерсти, ибо ее слишком сильная способность к электризации неизбежно должна была породить токи противоположного направления и помешать достижению цели. Кота обработали сильнодействующим составом, от которого вся его шерсть безболезненно и полностью сошла.
После этого Кантрель изготовил из подходящего металла рожок как раз по размеру морды кота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Полчаса спустя Кантрель поднялся по стремянке и, ухватив Фаустину за голову, помог ей выбраться на верхний край сосуда, а затем и спуститься на землю. Под впечатлением от только что виденного, метр обследовал чудесную музыкальную шевелюру и обнаружил, что каждый волос бал помещен в своего рода тончайший водянистый чехол, образованный некоторыми химическими солями, растворенными в слюдяной воде. От сильной электризации сквозь эти невидимые оболочки вся масса волос вибрировала при соприкосновении со сверкающей водой, чем подтверждался сделанный метром ранее вывод о том, что, кроме несравненных оптических свойств, вода обладала еще и большой звуковой силой.
Это явление заставило Кантреля задуматься над тем, как она будет воздействовать, например, на шёрстный покров кота, и без того легко электризующийся.
У него был белый сиамский кот по кличке Хонг-дек-лен, что значит «игрушка», отличавшийся заметным умом. Без долгих раздумий Кантрель принес кота к сосуду и бросил в воду.
Хонг-дек-лен стал медленно погружаться вглубь, не переставая при этом дышать как обычно, и после того как прошел первый испуг, он быстро обвыкся в новой для себя среде и принялся с любопытством осматриваться.
Почувствовав вскоре непривычную легкость, кот начал совершать длинные прыжки и научился мало-помалу после резкого подъема вверх замедлять падение ловкими движениями лап, пробуя себя, таким образом, в искусстве плавания, которое, судя по всему, должно было стать для него чем-то вполне обычным.
Как и следовало ожидать, шерсть его наэлектризовалась и слегка топорщившиеся волоски завибрировали. Но поскольку они были короткие и к тому же почти одинаковой длины, то и производили лишь слабое и неясное жужжание. При этом, однако, кожный покров стал фосфоресцировать ярким беловатым светом, достаточно сильным, чтобы быть заметным при свете дня и резко выделяться на фоне и без того ярко сверкающей воды. Кот был как бы окружен слепящими бледноватыми языками пламени, никак не сказывавшимися на его плавательных движениях, делавшихся все легче и плавнее.
Поняв, что высокое содержание кислорода в воде вызвало у кота неизбежное повышенное возбуждение, Кантрель решил прекратить опыт, снова влез на стремянку, позвал Хонг-дек-лена, и тот всплыл на поверхность. Хозяин вытащил его из воды за шиворот и спустился, чтобы поставить кота на землю. Но пока он спускался, тело его стали сотрясать беспрерывные электрические разряды, исходившие от белой шубки зверя, каждая щетинка которой была покрыта тонкой прозрачной водянистой оболочкой.
Все еще испытывая боль, Кантрель вдруг пришел к новой мысли, возникшей непосредственно от самой силы полученных ударов и основавшейся на любопытной семейной истории.
Прямой прапрадед нашего ученого хозяина Филибер Кантрель вырос в городке Арсис-сюр-Об вместе с Дантоном, бывшим его неразлучным другом. Позднее, сделав блестящую политическую карьеру, Дантон никогда не забывал своего друга детства, ставшего тем временем финансистом и ведшего в Париже активную, но незаметную жизнь, старательно избегая известности, в которой таилась угроза для него как «второго «я» знаменитого трибуна.
Когда Дантона приговорили к смерти, Филибер смог добиться свидания с ним и принял его последнюю волю.
Поняв по некоторым словам своих врагов, что они собираются бросить его останки в общую могилу, чтобы не оставить от него никаких следов, Дантон умолял верного товарища сделать невозможное и с помощью уговоров и подкупа заполучить хотя бы его голову.
Филибер тотчас же отправился к Сансону и сообщил ему последнее желание узника.
Фанатично восхищавшийся выдающимся оратором Сансон решился ради такого случая нарушить предписанный ему порядок и передал Дантону через Филибера следующие указания. В роковой миг, в порыве вызывающе красноречивой бравады, которой никто не удивится, зная его импровизаторские способности, Дантон попросит Сансона показать его голову народу под ироничным предлогом ставшего легендарным уродства его лица. После того как упадет лезвие гильотины, исполняя волю казненного Сансон достанет из корзины окровавленную голову и представит ее на несколько мгновений жадным взорам толпы. Затем ловким движением руки он бросит ее в другую корзину, всегда стоящую рядом с первой и заполненную ветошью для протирания ножа и инструментами для заточки лезвия или срочного ремонта устройства. В этот день корзины специально поставят ближе обычного друг к другу, так, чтобы никто не заметил, в какую из них полетит голова.
Довольный результатом своих переговоров Филибер еще раз сумел увидеться с Дантоном и передал ему указания палача.
Трибун изъявил при этом трогательное пожелание: он просил на тот случай, если задуманное удастся, забальзамировать его голову, а затем передавать ее от сына к сыну в роду его друга в память о героической преданности, проявление которой было также связано со смертельной опасностью. Филибер обещал Дантону в точности исполнить его волю и со слезами простился с ним, так как время казни неумолимо приближалось.
На другой день, перед тем как лечь под ноги гильотины, Дантон, выполняя оговоренные ранее указания, сказал Сансону знаменитую фразу: «Покажешь мою голову народу, она стоит того». Через несколько мгновений нож сделал свое дело и Сансон поднял отрубленную голову из корзины, чтобы показать ее неистовой толпе. Затем он бросил ее сверху в стоящую рядом корзину с инструментами. Только Филибер, стоявший в первом ряду зевак, заметил подмену, да и то потому, что был предупрежден о ней.
В тот же вечер Филибер явился к Сансону и тот передал ему не вызывавший никаких подозрений сверток с драгоценной головой.
Дома финансист стал думать, как забальзамировать голову, не подвергая себя риску, связанному с этой тайной.
Уверенный, что, если поручить это дело профессионалам, Дантона тотчас же узнают по знакомым всем чертам, Филибер решил все сделать сам, приобрел с этой целью несколько трактатов по бальзамированию и принялся их старательно изучать.
Усвоив самый простой из используемых способов, он стал погружать голову в различные химические растворы и составы, которые должны были обеспечить ее сохранность.
С тех пор в соответствии с желанием великого патриота необычная реликвия передавалась из поколения в поколение рода Кантрелей.
Однако Филибер оказался не очень удачливым бальзамировщиком и не смог как следует справиться со своей задачей, поскольку процесс разложения постепенно коснулся тканей, не затронув при этом мозг и лицевую часть, которые и сто лет спустя оставались нетронутыми, хотя на голове не сохранилось и следа кожи и мясистых частей.
Видя, в каком безупречном состоянии находится мозговое вещество и ткани, и движимый присущим ему духом исследователя, Кантрель долго пытался с помощью всевозможных электрических средств вызвать хоть какой-нибудь эффект в мертвой голове. Успех этих опытов представлял бы значительный интерес как с точки зрения давности смерти Дантона, так и с точки зрения его заметной роли в истории.
Но все его попытки не приносили результата.
Когда же от простого прикосновения к мокрому коту Кантрель почувствовал, как его тело сотрясается от электрических разрядов, он предположил, что, если погрузить на длительное время пресловутую голову в слюдяную воду, то, возможно, электризация в ней окажется достаточно сильной, чтобы вызвать желаемый рефлекс.
Он тщательно отделил от легендарной головы мозг, мышцы и нервы, оставив в стороне всю костную часть, а затем изготовил из легкого и плохо проводящего ток материала ажурный хитроумный каркас, удерживающий вялую массу в ее первозданном виде.
Вся конструкция была погружена в чудесную воду на тонком проводе с пневматической подвеской, на нижнем конце которого на трех нитях держался каркас.
После полного дня пребывания в воде все ткани, вплоть до мельчайших, покрылись водянистой оболочкой, похожей на ту, что образовалась на волосах Фаустины и на шерсти Хонг-дек-лена, но чуть более плотной.
Кантрель извлек необычный предмет из воды, перенес его в одну из своих лабораторий и сильно наэлектризовал мозг. К его великой радости, он добился нескольких почти незаметных содроганий в нервах, управлявших в свое время нижней губой.
Уверенный, что он на правильном пути, метр осуществил несколько новых тщетных попыток в надежде получить более весомые результаты Рефлекторное движение проявлялось то в одном, то в другом месте снова-таки лишь в виде почти неощутимой дрожи.
Не желая довольствоваться столь мизерной победой, Кантрель решил подать в голову ток во время ее погружения в сверкающую воду, полагая не без оснований, что электрические заряды высокого напряжения, накопившиеся в удивительной жидкости, наверняка увеличат магнетическую силу тканей и мозга, попадая на них со всех сторон.
Он снова погрузил голову в огромный «алмаз», а затем, устроившись наверху стремянки, установил на край сосуда работающий гальванический элемент, а провода от него опустил в воду до соприкосновения с полушариями мозга.
Эффект получился гораздо значительнее, чем раньше: губные нервы, казалось, произносили какие-то слова, а мышцы глаз и бровей начали робко двигаться.
Полный восторга ученый стал вновь и вновь повторять опыт. Наиболее активные движения совершались в области рта. По всей видимости, повинуясь некой привычке, мозг действовал больше на губы, благодаря необычайной словоохотливости, составлявшей на протяжении всей его жизни главную особенность славного оратора.
Убедившись, что необычное скопление клеток сохраняло, несмотря на прошедшее время, какой-то запас скрытой энергии, Кантрель яростно принялся за новые опыты, желая получить как можно больше максимальных проявлений движения.
Однако все его попытки применять различные токи и бесконечно увеличивать силу батарей были напрасны: погруженное в воду лицо производило все те же содрогания глаз и неясные движения губ, никоим образом не улучшая первоначально достигнутый результат.
Кантрель взялся за поиски другого источника силы, способного извлечь более заметный эффект из бесценных человеческих останков, которые, по счастью, оказались в его руках.
И тут ему пришли на память его собственные старые работы с магнетизмом животных. В свое время он изобрел некое красное вещество, названное им «эритритом», которое, если поглотить его даже в количестве, равном булавочной головке, проникало во все ткани и электризовало их так, что они превращались в настоящую живую электрическую батарею. Достаточно было после этого ввести лицо пациента в специальный большой металлический раструб с несколькими отверстиями для поступления воздуха, чтобы добиться концентрации всей электрической энергии, накопленной в теле. При этом от простого прикосновения носок рожка мог создавать ток или приводить во вращение какой-либо двигатель. Поскольку это открытие не нашло практического применения, Кантрель отложил его в сторону, хотя и сохранил формулу эритрита, надеясь использовать его в своих будущих исследованиях.
Он пришел к выводу, что животный магнетизм самой природой своей предназначен для осуществления полубиологического опыта, имеющего целью своего рода искусственное воскрешение мертвого организма.
Однако слабость рефлексов лица, получаемых им до сих пор с помощью самых сильных батарей, показывала, что только огромная доза эритрита даст требуемый эффект. С другой стороны, чрезмерное потребление красного вещества чревато серьезной опасностью, и испытывать его можно было только на животных.
Вспомнив, с какой легкостью Хонг-дек-лен сам научился двигаться в насыщенной кислородом воде, Кантрель решил воспользоваться умом кота и его очевидными способностями к быстрому обучению. Но прежде чем приступать к экспериментам, нужно было избавиться от густой белей шерсти, ибо ее слишком сильная способность к электризации неизбежно должна была породить токи противоположного направления и помешать достижению цели. Кота обработали сильнодействующим составом, от которого вся его шерсть безболезненно и полностью сошла.
После этого Кантрель изготовил из подходящего металла рожок как раз по размеру морды кота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36