В любом случае общаться им не приходилось. Ясна понимала почему. Ведь этот бесшабашный молодой балагур явно был ответственным за физическое состояние Арвиса и мог бы нечаянно открыть наивной девочке-оператору опасную тайну их общего подопечного. А она передала бы ее дальше – самому Арвису…
Сидя в отключенном метаморф-кресле, Ясна кожей чувствовала тихое гудение приборов в вороненом контейнере Арвиса, и от этого – давно знакомого по госпиталю Цинху, такого привычного и успокаивающего прежде – звука ей делалось жутко. Виртуальный имитатор был создан для того, чтобы исцелять искалеченные сознания, – но кто-то сумел обратить его в тюрьму, в саркофаг для живого, но считающего себя мертвым человека.
И вдруг сердце девушки прихватило острейшим приступом ужаса. ОНА САМА была повинна в том, что Арвис считал себя воссозданной копией – кроме Ясны, никто не общался с его разумом, именно она программировала его заточение – пусть невольно, только потому, что ей так говорили…
Все это время в лаборатории Фэр'Элун ее обманывали беззастенчиво и хладнокровно.
А затем пришла еще одна мысль. На Фэр'Элун говорили и другое. Память Арвиса, эмоции и опыт могут существовать только отдельно друг от друга, Адресату Ясны не дано воскреснуть как цельной личности… Что, если И ЭТО ТОЖЕ ОБМАН?!
Ясна бросила ладони к лицу, крепко зажала ими глаза. Нет, нет, нет, этого не может быть, это бредовые выдумки глупой девчонки, отчего только они лезут ей в голову… Хоть бы знать, кто был номер 27 013 "Арвис", как его постигла эта страшная судьба. Может, тогда стало бы хоть немного легче! Но как выяснить? Вскрыть контейнер?!
Если только… Этот парень, Гал Юргель, техник, запертый в соседней с ней псевдокаюте. Через пару галачасов они поменяются местами, ему нужно выполнять свои обязанности при Арвисе. Ясна задаст ему вопрос, оставит записку на дисплее включенного терминала. Может, конечно, он и не ответит, может, даже напишет на нее рапорт. Но попытаться все равно нужно.
Лежа в объятиях Дайтона Дэсса, офицер Ирра Сийалан нежно улыбнулась:
– Мы в безопасности, мой дорогой. Никто никогда не узнает, что произошло между нами и этой девочкой… если, конечно, я или ты сам случайно не проговоришься.
– Ты постаралась?..
Сийалан улыбнулась еще раз:
– Притом как красиво! Ни меня, ни тебя вообще ни в чем нельзя будет упрекнуть. О нас даже речь в итоге не зайдет.
– И каким же это возможно образом?..
– А таким, – прошептала субмайор, ероша ему волосы, – что ни 27 013, ни медтехник Ладова не вернутся со своего задания.
– Что?! – Дэсс вскинулся, бледнея, его голос дрогнул. – Почему?..
– Успокойся, – останавливая его, Сийалан лениво подняла руку. – Все просто… Я просматривала записи так называемой "самостоятельной" работы нашей подружки и обнаружила, что и она, и сам ноль тринадцатый нестабильны, что он хочет и пытается вернуть себя прежнего, а она помогает ему в этом. Кроме того, она, похоже, о чем-то догадывается… Я доложила об этих выводах начальству, но наверху всегда так долго принимают решения, в этом уж я не виновата.
– Так что?..
– Что делать с этой парочкой, сообщили нам уже после того, как LP-12835 стартовал от Железной Луны. Увы, пока корабль в подпространстве, связаться с ним невозможно, но как только он вернется в реальный космос, туда поступит шифрованный сигнал… Ты слышал, что такое пункт пятьдесят восемь?
– Да, – глухо сказал молодой человек. – Команда на самоуничтожение… активация микрогранаты в системе жизнеобеспечения Интеллекта.
– Ты умница, Дэсси. Так вот, поскольку возвращать этих двоих уже слишком поздно – и в любом случае перепрограммировать ноль тринадцатого во второй раз не удастся, – наверху принято решение: как только "Разящий" вынырнет в зону приема, передать туда приказ о задействовании пункта пятьдесят восемь. Чтобы не подвергать опасности и этот линкор, и исход всех маневров.
– А Ясна?
– Мой дорогой, если пилоты в шлемах нейроконтроля лишаются разума при разрушении сознания их корабля, что будет с нашей юной подружкой, когда она доверчиво наденет свой шлем и отдаст системе команду, которая убьет ноль тринадцатого физически?
– Ты – воплощенное Зло Вселенной, – словно бы впервые глядя на офицера Сийалан, пробормотал Дэсс.
– Ты мне льстишь, – засмеялась субмайор, закидывая руки за голову. – Я просто подчищаю свои – и твои – ошибки.
– Не знаю, что опаснее, – пробормотал, по-прежнему не касаясь ее, Дэсс, – то, что ты сделала, или то, что ты делаешь сейчас.
– А что я делаю?
– Рассказываешь мне о своей работе.
– Что ж, ты думаешь меня выдать? И погубить себя при этом?
– А "красную медь" с их ментоскопами ты уже не считаешь?
Сийалан улыбнулась:
– Я сама "красная медь"… Брось, личные дела их не интересуют. Так что все останется строго между нами… разве уж случилось бы что-нибудь и вовсе из ряда вон выходящее. Тогда, конечно, не помиловали бы никого. Но что может случиться? "Разящий" уже двенадцать "галов" в подпространстве, и с кораблями там еще никогда ничего не случалось. А как только он вынырнет в реальный космос, оператору Ладовой тут же пришлют для Арвиса сигнал. Heт, все будет в порядке. Или ты веришь той безумной старухе-предсказательнице? "Чем слаще удовольствия, тем горше расплата"?
– "Долгое наслаждение в начале, короткое раскаяние в конце", язвительно закончил Дэсс. – В руках твоих коллег, мой Страж Крови, раскаяние действительно было бы коротким. Но я еще не получил всех удовольствий, которых хотел. Значит, безопасность?
– Разумеется, дурачок, – промурлыкала офицер Сийалан и приникла к губам любовника.
Лестри Йат, вахтенный пилот 12835 патрульного линкора "Разящий", испытывал легкое презрение к ученым. С одной стороны, конечно, они придумали все, что было вокруг: технику, связь, оружие, сам космолет-Астро, почти разумный и стопроцентно надежный. Но, с другой стороны, ни один из "яйце-головых" так до сих пор и не сумел толком объяснить, что же такое это подпространство, через которое ежедневно, ежечасно проходили звездные корабли. А Йат знал ответ точно Абсолютная, единственная в своем роде пустота. Даже в вакууме космоса есть "что-то": частицы, пыль, мелкие обломки – и звезды, солнца,планеты. А в подпространстве нет НИЧЕГО. И не может быть.
Но наблюдать эту пустоту, скользить сквозь нее, став одним целым с кораблем, было сродни наркотику. Продолжая удерживать заданный курс и скорость, Лестри Йат широко раскрыл глаза-датчики, поры-сенсоры в завораживающую, засасывающую черноту, хоть и знал, что ничего не уловит. Все, кто уходит из реального космоса, как бы на время исключают себя из бытия. В подпространстве звездолет – и человек – глухи, слепы и немы.
Но внезапно Йат-корабль почувствовал приближение опасности. НЕЧТО надвигалось на него из бездны за бортом, налетало со страшной скоростью. Пилот дернулся, напрягся, чтобы избежать губительной встречи (линкор при этом развернуло и занесло, везде посыпались незакрепленные предметы); нечто, больше всего похожее на необъятный сгусток мрака с щупальцами, обвило бока-борта, приникло, присосалось, вклинилось во все нейросистемы корабля, вступая с ними в резонанс и подавляя все человеческие биоизлучения. Лестри Йат закричал (внутри Астро отозвались многоголосые сирены), не в силах больше сделать ровным счетом ничего для своей защиты. Мгновение спустя пилот "Разящего" был стерт из мира мыслящих существ – как остальные вахтенные, как все на борту, чей мозг в момент атаки был по обязанности или случайно включен в сети и системы корабля.
Инзер Ал-Ниар находился в рубке, в двух шагах от пилотской выгородки, когда его, как бичом, хлестнул раздавшийся оттуда вскрик и повторивший его вой сирены. Вахтенный пилот – Ал-Ниар не мог узнать его, лицо пилота было закрыто нейрошлемом и дыхательной маской – забился в судорогах, а потом обмяк и замер. Мгновенный взгляд на приборы, доклад дежурного офицера – и субфлагман понял, что то же самое происходит сейчас во всех отсеках линкора. Надежнейшие, сто раз проверенные нейроприводы Астро вдруг взбесились и враз стерли рассудок всех до единого операторов корабля.
Неудачливого пилота выдернули из метаморф-кресла, его место занял любимец Ал-Ниара Кан; но едва контакты шлема коснулись висков лейтенанта, как он издал тот же придушенный вскрик.
– Эта тварь там, снаружи!… Живая… огромное полотнище… присосалась к кораблю… какие-то колебания… излучает… Помогите!
Это было последнее осмысленное слово лейтенанта. С уголка его приоткрывшегося рта потянулась тонкая ниточка слюны, кресло пилота-оператора во второй раз перешло в режим реанимационной установки.
– Сканеры! – бешено крикнул субфлагман Ал-Ниар.
– Бессмыслица, мой субфлагман… – доложил перепуганный вахтенный. Биоактивность нулевая, но датчики нейроволн будто сошли с ума! Мы словно… попали внутрь какого-то мозга…
– Премьер-лейтенант, что с вами?!
– Не знаю, мой субфлагман… – Вахтенный качался, едва удерживаясь на ногах. Стерео показывало безжизненные тела командиров истребительных эскадрилий, с которыми перед тревогой разговаривал Ал-Ниар. Сам субфлагман тоже чувствовал себя так, будто в его черепе, как в котле, варили суп из его собственных мозгов.
– Силовые установки и ходовую – под контроль командира! – прохрипел приказ Ал-Ниар. Не было времени разбираться, уцелел ли кто-нибудь в нужных ему отсеках, пусть все делает безотказная автоматика. – Командую: всю наличную энергию – на силовые щиты! Всю энергию… на щиты… разом…
Старый астролетчик, Ал-Ниар знал, что означает отобрать в подпространстве энергию у ходовой. Но другой возможности защититься от неизвестного врага не было.
Упав грудью на главный контрольный терминал и сползая по нему на пол, Ал-Ниар словно бы слышал, как натужно гудят генераторы щита, накапливая энергию… А потом вдруг будто полыхнуло планетарное орудие. Силовые щиты тоже могли быть своего рода вооружением, следовало только знать, как им правильно воспользоваться.
НЕЧТО снаружи издало дикий вопль и распалось на составные. Ал-Ниар мог быть уверен в этом – боль твари пробилась даже сквозь щиты и поразила субфлагмана в самое сердце. "Я убил тебя, погань… – удовлетворенно подумал Ал-Ниар. – Я тебя убил… хоть и ты меня тоже".
А потом сквозь подступающую смертную тьму вспомнил, что, возможно, он последний на "Разящем" остался в сознании, что с его гибелью некому будет вывести линкор в реальный космос и предупредить имперские базы о том, какая опасность подстерегала в подпространстве его корабль – и, пожалуй, многие другие тоже.
– Ладно, железяка… – почти беззвучно пробормотал он, – можно считать, что я делаю тебя своим преемником. Инзер Дорм ан: код ноль, устройство системы "Морт". Командуй тут без меня… если еще осталось чем.
Гал Юргель, старший медтехник первого класса, покосился на стоящую у выхода из отсека боевую машину с ее солидным арсеналом и, насвистывая под нос песенку, выдвинул из нижней части вороненого контейнера все приборы и материалы для ежедневной профилактики его "спящего" обитателя. Мысли Юргеля были заняты девицей-соседкой. Красотка эта оператор Ладова, рассказать кому, не поверят, что они были заперты в одном отсеке и до сих пор не пообщались теснее… Представить в лицах сцену "тесного общения" Юргель не успел. Линкор содрогнулся, как настигнутое выстрелом животное. Техника метнуло к двери его псевдокаюты, он услышал, как трещат кости, и закричал – но не от боли, а от ужаса. Многотонную махину робота-охранника опрокинуло и тоже бросило через весь отсек. Катясь кубарем, боевая машина ухватилась было за драгоценный вороненый контейнер, стронула его с места, порвав почти все линии связи, изогнула и распорола одну из стенок – из разреза тут же начал пузырями выдавливаться синеватый гель. С плеча боевой башни сорвало главный калибр, змеи разрядов потекли из обломанных контактов, дезориентированная машина попыталась дать залп, и все взорвалось Обе псевдокаюты превратились в груду обломков, робот с пораженными управляющими центрами еще несколько раз дернулся, разбросал в стороны массивные конечности, став похожим на раздавленного паука, и затих. Гал Юргель умер гораздо раньше – манипулятор агонизирующей машины оторвал ему голову.
ЕГО разбудили судороги, вопль собственных перегруженных, беспорядочно сокращающихся мышц. Рот и нос у него были зажаты, верхнюю часть лица нестерпимо давило что-то тяжелое, черное. В висках бился под шлемом сигнал тревоги. "Дорм ан", "Дорм ан": корабль в опасности, капитан, бери управление на себя! Но управляющие узлы не отвечали, линии нейросвязи с ними были порваны.
Судорога бросила его на твердую стену, странно онемевшая рука нащупала в ней пустоту. Он ударился о преграду всем телом, раздался скрежет, морозный хруст обламывающихся информканалов, стена подалась, и он выкатился на палубу голый, скользкий от синего медицинского геля, весь в обрывках тонких проводков, подведенных под кожу, к основанию каждой из мышц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Сидя в отключенном метаморф-кресле, Ясна кожей чувствовала тихое гудение приборов в вороненом контейнере Арвиса, и от этого – давно знакомого по госпиталю Цинху, такого привычного и успокаивающего прежде – звука ей делалось жутко. Виртуальный имитатор был создан для того, чтобы исцелять искалеченные сознания, – но кто-то сумел обратить его в тюрьму, в саркофаг для живого, но считающего себя мертвым человека.
И вдруг сердце девушки прихватило острейшим приступом ужаса. ОНА САМА была повинна в том, что Арвис считал себя воссозданной копией – кроме Ясны, никто не общался с его разумом, именно она программировала его заточение – пусть невольно, только потому, что ей так говорили…
Все это время в лаборатории Фэр'Элун ее обманывали беззастенчиво и хладнокровно.
А затем пришла еще одна мысль. На Фэр'Элун говорили и другое. Память Арвиса, эмоции и опыт могут существовать только отдельно друг от друга, Адресату Ясны не дано воскреснуть как цельной личности… Что, если И ЭТО ТОЖЕ ОБМАН?!
Ясна бросила ладони к лицу, крепко зажала ими глаза. Нет, нет, нет, этого не может быть, это бредовые выдумки глупой девчонки, отчего только они лезут ей в голову… Хоть бы знать, кто был номер 27 013 "Арвис", как его постигла эта страшная судьба. Может, тогда стало бы хоть немного легче! Но как выяснить? Вскрыть контейнер?!
Если только… Этот парень, Гал Юргель, техник, запертый в соседней с ней псевдокаюте. Через пару галачасов они поменяются местами, ему нужно выполнять свои обязанности при Арвисе. Ясна задаст ему вопрос, оставит записку на дисплее включенного терминала. Может, конечно, он и не ответит, может, даже напишет на нее рапорт. Но попытаться все равно нужно.
Лежа в объятиях Дайтона Дэсса, офицер Ирра Сийалан нежно улыбнулась:
– Мы в безопасности, мой дорогой. Никто никогда не узнает, что произошло между нами и этой девочкой… если, конечно, я или ты сам случайно не проговоришься.
– Ты постаралась?..
Сийалан улыбнулась еще раз:
– Притом как красиво! Ни меня, ни тебя вообще ни в чем нельзя будет упрекнуть. О нас даже речь в итоге не зайдет.
– И каким же это возможно образом?..
– А таким, – прошептала субмайор, ероша ему волосы, – что ни 27 013, ни медтехник Ладова не вернутся со своего задания.
– Что?! – Дэсс вскинулся, бледнея, его голос дрогнул. – Почему?..
– Успокойся, – останавливая его, Сийалан лениво подняла руку. – Все просто… Я просматривала записи так называемой "самостоятельной" работы нашей подружки и обнаружила, что и она, и сам ноль тринадцатый нестабильны, что он хочет и пытается вернуть себя прежнего, а она помогает ему в этом. Кроме того, она, похоже, о чем-то догадывается… Я доложила об этих выводах начальству, но наверху всегда так долго принимают решения, в этом уж я не виновата.
– Так что?..
– Что делать с этой парочкой, сообщили нам уже после того, как LP-12835 стартовал от Железной Луны. Увы, пока корабль в подпространстве, связаться с ним невозможно, но как только он вернется в реальный космос, туда поступит шифрованный сигнал… Ты слышал, что такое пункт пятьдесят восемь?
– Да, – глухо сказал молодой человек. – Команда на самоуничтожение… активация микрогранаты в системе жизнеобеспечения Интеллекта.
– Ты умница, Дэсси. Так вот, поскольку возвращать этих двоих уже слишком поздно – и в любом случае перепрограммировать ноль тринадцатого во второй раз не удастся, – наверху принято решение: как только "Разящий" вынырнет в зону приема, передать туда приказ о задействовании пункта пятьдесят восемь. Чтобы не подвергать опасности и этот линкор, и исход всех маневров.
– А Ясна?
– Мой дорогой, если пилоты в шлемах нейроконтроля лишаются разума при разрушении сознания их корабля, что будет с нашей юной подружкой, когда она доверчиво наденет свой шлем и отдаст системе команду, которая убьет ноль тринадцатого физически?
– Ты – воплощенное Зло Вселенной, – словно бы впервые глядя на офицера Сийалан, пробормотал Дэсс.
– Ты мне льстишь, – засмеялась субмайор, закидывая руки за голову. – Я просто подчищаю свои – и твои – ошибки.
– Не знаю, что опаснее, – пробормотал, по-прежнему не касаясь ее, Дэсс, – то, что ты сделала, или то, что ты делаешь сейчас.
– А что я делаю?
– Рассказываешь мне о своей работе.
– Что ж, ты думаешь меня выдать? И погубить себя при этом?
– А "красную медь" с их ментоскопами ты уже не считаешь?
Сийалан улыбнулась:
– Я сама "красная медь"… Брось, личные дела их не интересуют. Так что все останется строго между нами… разве уж случилось бы что-нибудь и вовсе из ряда вон выходящее. Тогда, конечно, не помиловали бы никого. Но что может случиться? "Разящий" уже двенадцать "галов" в подпространстве, и с кораблями там еще никогда ничего не случалось. А как только он вынырнет в реальный космос, оператору Ладовой тут же пришлют для Арвиса сигнал. Heт, все будет в порядке. Или ты веришь той безумной старухе-предсказательнице? "Чем слаще удовольствия, тем горше расплата"?
– "Долгое наслаждение в начале, короткое раскаяние в конце", язвительно закончил Дэсс. – В руках твоих коллег, мой Страж Крови, раскаяние действительно было бы коротким. Но я еще не получил всех удовольствий, которых хотел. Значит, безопасность?
– Разумеется, дурачок, – промурлыкала офицер Сийалан и приникла к губам любовника.
Лестри Йат, вахтенный пилот 12835 патрульного линкора "Разящий", испытывал легкое презрение к ученым. С одной стороны, конечно, они придумали все, что было вокруг: технику, связь, оружие, сам космолет-Астро, почти разумный и стопроцентно надежный. Но, с другой стороны, ни один из "яйце-головых" так до сих пор и не сумел толком объяснить, что же такое это подпространство, через которое ежедневно, ежечасно проходили звездные корабли. А Йат знал ответ точно Абсолютная, единственная в своем роде пустота. Даже в вакууме космоса есть "что-то": частицы, пыль, мелкие обломки – и звезды, солнца,планеты. А в подпространстве нет НИЧЕГО. И не может быть.
Но наблюдать эту пустоту, скользить сквозь нее, став одним целым с кораблем, было сродни наркотику. Продолжая удерживать заданный курс и скорость, Лестри Йат широко раскрыл глаза-датчики, поры-сенсоры в завораживающую, засасывающую черноту, хоть и знал, что ничего не уловит. Все, кто уходит из реального космоса, как бы на время исключают себя из бытия. В подпространстве звездолет – и человек – глухи, слепы и немы.
Но внезапно Йат-корабль почувствовал приближение опасности. НЕЧТО надвигалось на него из бездны за бортом, налетало со страшной скоростью. Пилот дернулся, напрягся, чтобы избежать губительной встречи (линкор при этом развернуло и занесло, везде посыпались незакрепленные предметы); нечто, больше всего похожее на необъятный сгусток мрака с щупальцами, обвило бока-борта, приникло, присосалось, вклинилось во все нейросистемы корабля, вступая с ними в резонанс и подавляя все человеческие биоизлучения. Лестри Йат закричал (внутри Астро отозвались многоголосые сирены), не в силах больше сделать ровным счетом ничего для своей защиты. Мгновение спустя пилот "Разящего" был стерт из мира мыслящих существ – как остальные вахтенные, как все на борту, чей мозг в момент атаки был по обязанности или случайно включен в сети и системы корабля.
Инзер Ал-Ниар находился в рубке, в двух шагах от пилотской выгородки, когда его, как бичом, хлестнул раздавшийся оттуда вскрик и повторивший его вой сирены. Вахтенный пилот – Ал-Ниар не мог узнать его, лицо пилота было закрыто нейрошлемом и дыхательной маской – забился в судорогах, а потом обмяк и замер. Мгновенный взгляд на приборы, доклад дежурного офицера – и субфлагман понял, что то же самое происходит сейчас во всех отсеках линкора. Надежнейшие, сто раз проверенные нейроприводы Астро вдруг взбесились и враз стерли рассудок всех до единого операторов корабля.
Неудачливого пилота выдернули из метаморф-кресла, его место занял любимец Ал-Ниара Кан; но едва контакты шлема коснулись висков лейтенанта, как он издал тот же придушенный вскрик.
– Эта тварь там, снаружи!… Живая… огромное полотнище… присосалась к кораблю… какие-то колебания… излучает… Помогите!
Это было последнее осмысленное слово лейтенанта. С уголка его приоткрывшегося рта потянулась тонкая ниточка слюны, кресло пилота-оператора во второй раз перешло в режим реанимационной установки.
– Сканеры! – бешено крикнул субфлагман Ал-Ниар.
– Бессмыслица, мой субфлагман… – доложил перепуганный вахтенный. Биоактивность нулевая, но датчики нейроволн будто сошли с ума! Мы словно… попали внутрь какого-то мозга…
– Премьер-лейтенант, что с вами?!
– Не знаю, мой субфлагман… – Вахтенный качался, едва удерживаясь на ногах. Стерео показывало безжизненные тела командиров истребительных эскадрилий, с которыми перед тревогой разговаривал Ал-Ниар. Сам субфлагман тоже чувствовал себя так, будто в его черепе, как в котле, варили суп из его собственных мозгов.
– Силовые установки и ходовую – под контроль командира! – прохрипел приказ Ал-Ниар. Не было времени разбираться, уцелел ли кто-нибудь в нужных ему отсеках, пусть все делает безотказная автоматика. – Командую: всю наличную энергию – на силовые щиты! Всю энергию… на щиты… разом…
Старый астролетчик, Ал-Ниар знал, что означает отобрать в подпространстве энергию у ходовой. Но другой возможности защититься от неизвестного врага не было.
Упав грудью на главный контрольный терминал и сползая по нему на пол, Ал-Ниар словно бы слышал, как натужно гудят генераторы щита, накапливая энергию… А потом вдруг будто полыхнуло планетарное орудие. Силовые щиты тоже могли быть своего рода вооружением, следовало только знать, как им правильно воспользоваться.
НЕЧТО снаружи издало дикий вопль и распалось на составные. Ал-Ниар мог быть уверен в этом – боль твари пробилась даже сквозь щиты и поразила субфлагмана в самое сердце. "Я убил тебя, погань… – удовлетворенно подумал Ал-Ниар. – Я тебя убил… хоть и ты меня тоже".
А потом сквозь подступающую смертную тьму вспомнил, что, возможно, он последний на "Разящем" остался в сознании, что с его гибелью некому будет вывести линкор в реальный космос и предупредить имперские базы о том, какая опасность подстерегала в подпространстве его корабль – и, пожалуй, многие другие тоже.
– Ладно, железяка… – почти беззвучно пробормотал он, – можно считать, что я делаю тебя своим преемником. Инзер Дорм ан: код ноль, устройство системы "Морт". Командуй тут без меня… если еще осталось чем.
Гал Юргель, старший медтехник первого класса, покосился на стоящую у выхода из отсека боевую машину с ее солидным арсеналом и, насвистывая под нос песенку, выдвинул из нижней части вороненого контейнера все приборы и материалы для ежедневной профилактики его "спящего" обитателя. Мысли Юргеля были заняты девицей-соседкой. Красотка эта оператор Ладова, рассказать кому, не поверят, что они были заперты в одном отсеке и до сих пор не пообщались теснее… Представить в лицах сцену "тесного общения" Юргель не успел. Линкор содрогнулся, как настигнутое выстрелом животное. Техника метнуло к двери его псевдокаюты, он услышал, как трещат кости, и закричал – но не от боли, а от ужаса. Многотонную махину робота-охранника опрокинуло и тоже бросило через весь отсек. Катясь кубарем, боевая машина ухватилась было за драгоценный вороненый контейнер, стронула его с места, порвав почти все линии связи, изогнула и распорола одну из стенок – из разреза тут же начал пузырями выдавливаться синеватый гель. С плеча боевой башни сорвало главный калибр, змеи разрядов потекли из обломанных контактов, дезориентированная машина попыталась дать залп, и все взорвалось Обе псевдокаюты превратились в груду обломков, робот с пораженными управляющими центрами еще несколько раз дернулся, разбросал в стороны массивные конечности, став похожим на раздавленного паука, и затих. Гал Юргель умер гораздо раньше – манипулятор агонизирующей машины оторвал ему голову.
ЕГО разбудили судороги, вопль собственных перегруженных, беспорядочно сокращающихся мышц. Рот и нос у него были зажаты, верхнюю часть лица нестерпимо давило что-то тяжелое, черное. В висках бился под шлемом сигнал тревоги. "Дорм ан", "Дорм ан": корабль в опасности, капитан, бери управление на себя! Но управляющие узлы не отвечали, линии нейросвязи с ними были порваны.
Судорога бросила его на твердую стену, странно онемевшая рука нащупала в ней пустоту. Он ударился о преграду всем телом, раздался скрежет, морозный хруст обламывающихся информканалов, стена подалась, и он выкатился на палубу голый, скользкий от синего медицинского геля, весь в обрывках тонких проводков, подведенных под кожу, к основанию каждой из мышц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50