«Блюдо» было аккуратно устлано пучками оранжевых водорослей и красными листьями. Сверху лежали восемь плоских лепёшек красного цвета и… золотые часы.
Не веря глазам, Мельников схватил их.
– Это часы Константина Евгеньевича, – сказал он.
Хозяева планеты
Одним из основных факторов в жизни любого существа является питание. Первые представления едва развитого мозга неразрывно связаны с ним. И от нижних до верхних ступеней эволюционной лестницы всё живое подчиняется этому незыблемому закону природы.
Все существа, наделённые разумом, независимо от степени его развития, заботятся о питании, и не только для себя, но и для других существ, связанных с ними. Птицы и звери добывают корм своему семейству. То же делают люди. Хищник уступает добычу другому хищнику, если не хочет драться с ним из-за неё. Это свидетельство миролюбия. Дикие племена, в знак мира, предлагают врагу добытые ими продукты питания.
У восточных народов сохранился обычай – не есть в доме врага. Разделить пищу с врагом значит помириться с ним. Предложить человеку поесть – значит, высказать к нему добрые чувства.
Закон питания диктует нравы и обычаи. Так было, так есть и так будет всегда, потому что пища – основа жизни, потому что это первый закон природы для живых существ. И можно с уверенностью сказать, что закон этот действителен не только на Земле. Он властно царит всюду, где есть живые существа, способные хотя бы к примитивному мышлению, которые растут и размножаются. Это закон Вселенной!
Одинаковые представления о предмете должны неизбежно породить и одинаковые понятия о его роли в том или ином случае.
Что же удивительного в том, что венериане поступили так же, как на их месте поступили бы люди Земли! Только человеческие законы меняются и могут быть различными. Законы природы всюду одинаковы. Принеся свой «хлеб» к звездолёту, жители Венеры показали этим, что хотят мира. Понять их поступок как-нибудь иначе было невозможно.
В этом смысле высказался биолог Коржёвский, когда после детального анализа выяснилось, что восемь «лепёшек», принесённых «черепахами», представляют собой питательный продукт, изготовленный из рыбы.
В значении неожиданного подарка никто не сомневался. Это был знак мира. Что же думали жители Венеры о звездолёте? За что его принимали?
– Не видя Солнца, не видя звёзд, они не могут знать о существовании других миров, – сказал Пайчадзе. – Они принимают нас за неизвестных до сих пор жителей той же Венеры.
Это было вполне возможно. Встречали же дикие жители островов впервые увиденные ими корабли европейцев плодами и изделиями своих рук.
Но зачем рядом со своим «хлебом» венериане положили часы Белопольского? Что означает это зловещее напоминание о погубленном ими человеке? Часы не шли, а всем было хорошо известно, что Константин Евгеньевич никогда не забывал завести их. Что это? Предупреждение или знак раскаяния?
Мысль, одновременно пришедшую всем, высказал Пайчадзе.
– Они сняли часы с тела Константина Евгеньевича, – сказал он, – и принесли нам, чтобы показать – тела у них. Почему они не принесли их сами, не знаю. Предлагают нам это сделать. Питательные лепёшки показывают, что они хотят мира и больше не нападут на машину. Я считаю, – мы обязаны нанести им вторичный визит. Конечно, на берегу озера. Если они выйдут и пригласят к себе, можно проникнуть в озеро на амфибии.
Несколько минут в кают-компании, где происходил разговор, стояла тишина. Никто не решался первым высказать своё мнение по столь ответственному вопросу, раньше чем выскажется Мельников. А Борис Николаевич долго молчал. Он казался всецело погружённым в свои мысли.
– Я присоединяюсь к Арсену Георгиевичу, – решился заговорить Топорков. – Советским учёным не пристало бояться опасности.
– Дело не в опасности, – сказал Мельников и снова задумался. – Почему лепёшек восемь? – неожиданно спросил он. – Можно ли считать это простой случайностью?
Все бывшие в каюте переглянулись. В самом деле! Никто не обратил внимания, что число «хлебцев» точно соответствует числу оставшихся на корабле членов его экипажа. Каждому по одной!
– Откуда же они могли узнать? – нерешительно сказал Коржёвский.
– Вот именно, откуда? – Мельников посмотрел на товарищей заблестевшими глазами. – Они могли узнать об этом от …
Он не договорил, но все сразу поняли. Загадочное появление золотого хронометра, с которым, как они все знали, никогда не расставался Белопольский, могло означать совсем не то, что они думали. Он сам отдал его венерианам. Это могло означать: «На помощь!»
Неужели Белопольский и его спутник живы?..
– На озеро! – страстно вскричал Пайчадзе.
– Да! – ответил Мельников. – Мы должны немедленно отправиться на озеро. Возможно, мы ошиблись, но возможно, что угадали правильно. Медлить преступно.
Решение командира обрадовало всех. Один только Коржёвский нахмурился и покачал головой с видом большого сомнения.
– Кому же Константин Евгеньевич мог сказать о нас? – спросил он. – «Черепахам»? И как он говорил с ними?
– Саша видел какое-то существо вместе с ними, – ответил Мельников. – Это, наверное, и был настоящий венерианин. Как бы то ни было, мы не можем пройти мимо появления часов, что бы это ни означало.
– Я не спорю, – согласился биолог.
Приняв решение, звездоплаватели, не теряя времени, приступили к его выполнению. Из ангара вывели самый крупный из вездеходов. Это была сплошь металлическая могучая машина с двумя моторами, по две с половиной тысячи лошадиных сил каждый, с двумя самостоятельными панелями управления. Она могла двигаться в обе стороны с одинаковой скоростью, достигавшей ста двадцати километров в час. Узкие окна, расположенные со всех сторон, вместо стёкол имели прозрачные пластмассовые пластины толщиной в три сантиметра. Гусеницы были так широки, что машина могла устойчиво держаться на болотистой почве. Передняя и задняя стенки были снабжены острыми, расходящимися по бортам таранами, прикрывавшими гусеницы. Вездеход мог продираться через непроходимую для других машин чащу. Длина машины – восемь метров – предохраняла её от опасности опрокинуться при крутых подъёмах или спусках. Вес – тридцать две тонны – защищал от участи машины Белопольского. Вряд ли «черепахи» могли поднять подобную тяжесть.
Завод, изготовивший её специально для рейса на Венеру, позаботился и об удобствах экипажа. В вездеходе было шесть мягких кресел, которые могли превращаться в постели. Автоматически действующие аппараты «следили» за чистотой воздуха и его температурой. Двери были двойные, с выходным тамбуром. Три радиоустановки – основная, аварийная и телевизионная – обеспечивали надёжную связь.
В отличие от всех, которые до сих пор употреблялись в космических рейсах, эта машина не была безоружна. Крупнокалиберный пулемёт находился в специальной башенке, возвышавшейся на носу.
Камов заставил Белопольского согласиться взять с собой эту вооружённую машину «на всякий случай».
– Кто знает, может быть, мы жестоко ошибаемся относительно обитаемости Венеры, – сказал он. – Сделайте это для нашего спокойствия.
– Это тридцать две тонны лишнего груза.
– Всё равно вам нужен большой вездеход.
Когда начали обсуждать, кому участвовать в поездке, возникли горячие споры. Каждому хотелось быть зачисленным в экипаж. В конце концов Мельникову пришлось употребить власть командира.
– Машину поведёт Князев, – сказал он. – С ним отправятся: Коржёвский – как врач и Второв – как кинооператор. Командовать вездеходом поручаю Князеву.
В половине восьмого утра 25 июля, по земному календарю, и глухой ночью, по календарю Венеры, вездеход отошёл от звездолёта и, миновав освещённую прожектором полосу берега, направился на тихом ходу к порогам. Оставшиеся на борту корабля, собравшись в помещении обсерватории, следили за ним до тех пор, пока неясный силуэт машины не потонул в темноте ночи. Но и тогда они продолжали стоять у окна, напряжённо всматриваясь вдаль.
Минут через десять далеко-далеко мелькнул светлый луч, – их товарищи искали вход на просеку. Потом и этот луч скрылся. Очевидно, машина вошла в лес.
Пять человек перешли на радиостанцию. Топорков включил экран.
И тотчас же на нём появилась лесная дорога. Телекамера, установленная на вездеходе, работала.
Они отчётливо видели медленно двигавшуюся на них панораму леса, освещённую ярким светом прожекторов машины. Из репродуктора раздался шорох её гусениц.
Им казалось, что они находятся рядом с друзьями, вместе с ними участвуют в этой беспримерной ночной экспедиции. Они слышали каждое слово, которыми изредка обменивались Князев, Коржёвский и Второв, и при желании могли, включив радиосвязь, принять участие в разговоре.
Топорков протянул руку, чтобы сделать это, но Мельников остановил его.
– Не нужно отвлекать их внимания. Если понадобится, они сами нас вызовут.
Он говорил так тихо, словно боялся, что экипаж вездехода его услышит. Но передатчик был выключен.
Пять человек молча сидели в затемнённой рубке перед светящимся экраном, всем своим существом участвуя в каждом движении машины; они как бы слились с ней в одно целое. Зайцев даже покачнулся в кресле, когда панорама на экране дрогнула и пошла быстрее. Князев резко увеличил скорость.
И вдруг…
Пять человек стремительно подались вперёд. Подавленное восклицание замерло на всех устах.
Из-за поворота, к которому быстро приближалась машина, неожиданно появилась группа обитателей озера. Их было не меньше двадцати…
Все пятеро физически ощутили, как Князев затормозил вездеход. Картина на экране остановилась. И так же неподвижно застыла группа «черепах».
Несколько секунд можно было отчётливо видеть красные панцири, бледно-розовые морщинистые тела и маленькие треугольные головы…
А потом прожекторы машины погасли. Лес погрузился в полную темноту.
И такая же темнота хлынула с экрана в радиорубку…
Встреча с жителями Венеры не была неожиданной для Князева и его товарищей, которые в любой момент ожидали, что вот-вот покажутся хозяева планеты. Они даже удивились, когда, подъехав к порогам, не увидели ни одной «черепахи». Штабеля казались нетронутыми.
Почти километр прошла машина по лесной дороге, никого не встретив. Два раза в самом конце «светового коридора» в луче прожектора промелькнуло что-то живое, но это случилось так внезапно и так быстро, что они не могли решить, действительно ли они что-то видели или им только показалось.
– Неужели на Венере всё-таки есть животный мир? – недоуменно сказал Коржёвский. – И живые существа появляются по ночам?
И вдруг из-за поворота показались венериане.
Князев остановил машину.
«Черепахи» также остановились. Между ними и вездеходом было шагов тридцать.
С этого близкого расстояния можно было хорошо рассмотреть подробности, которые ускользнули от внимания тех, кто видел эту группу на экране.
Пять человек заметили только «черепах». Коржёвский, Второв и Князев увидели ещё и другое.
И когда убедились, что зрение их не обманывает, что перед ними не мираж, а реальная действительность, они поняли, что великая тайна Венеры, наконец, раскрылась.
Коржёвский был прав. Не «черепахи» были хозяевами планеты, не они были теми разумными существами, присутствие которых на сестре Земли звездоплаватели почувствовали с первого же дня пребывания на ней…
Громадные розовые тела с уродливыми красными панцирями на спинах, со странно маленькими треугольными головами заполнили просеку плотной стеной. Их было очень много, и из-за поворота выходили всё новые и новые. Передние стояли неподвижно и не выказывали никаких враждебных намерений. Возможно, что они были ослеплены светом прожекторов.
Но всё внимание трёх звездоплавателей сосредоточилось не на них, а на том, что находилось впереди «отряда».
Не сразу различимые на фойе этой розовой массы, глазам людей предстали три странных существа.
Для сомнений не оставалось места. Это были «люди» Венеры.
Рядом с гигантскими «черепахами» они казались совсем маленькими; их рост не превышал метра с четвертью. Тело, покрытое бледно-розовой, почти белой кожей, оканчивалось коротким толстым хвостом. Две пары конечностей были снабжены свободными, без плавательных перепонок, пальцами. На короткой шее помещалась голова с выдающимися вперёд губами и тремя огромными глазами, расположенными не с боков, а спереди, в один ряд. Близко посаженные друг к другу, они казались издали чёрной повязкой. Гладкий блестящий череп не имел волос.
Они стояли прямо, упираясь в землю хвостом и нижними конечностями, которые можно было назвать «ногами». Только у этих «ног» не было ступней, а только пальцы, длинные и толстые.
Что касается верхних конечностей, то в их назначении нельзя было сомневаться. Это были «руки» – гладкие, круглые, оканчивающиеся широкими кистями с четырьмя гибкими пальцами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Не веря глазам, Мельников схватил их.
– Это часы Константина Евгеньевича, – сказал он.
Хозяева планеты
Одним из основных факторов в жизни любого существа является питание. Первые представления едва развитого мозга неразрывно связаны с ним. И от нижних до верхних ступеней эволюционной лестницы всё живое подчиняется этому незыблемому закону природы.
Все существа, наделённые разумом, независимо от степени его развития, заботятся о питании, и не только для себя, но и для других существ, связанных с ними. Птицы и звери добывают корм своему семейству. То же делают люди. Хищник уступает добычу другому хищнику, если не хочет драться с ним из-за неё. Это свидетельство миролюбия. Дикие племена, в знак мира, предлагают врагу добытые ими продукты питания.
У восточных народов сохранился обычай – не есть в доме врага. Разделить пищу с врагом значит помириться с ним. Предложить человеку поесть – значит, высказать к нему добрые чувства.
Закон питания диктует нравы и обычаи. Так было, так есть и так будет всегда, потому что пища – основа жизни, потому что это первый закон природы для живых существ. И можно с уверенностью сказать, что закон этот действителен не только на Земле. Он властно царит всюду, где есть живые существа, способные хотя бы к примитивному мышлению, которые растут и размножаются. Это закон Вселенной!
Одинаковые представления о предмете должны неизбежно породить и одинаковые понятия о его роли в том или ином случае.
Что же удивительного в том, что венериане поступили так же, как на их месте поступили бы люди Земли! Только человеческие законы меняются и могут быть различными. Законы природы всюду одинаковы. Принеся свой «хлеб» к звездолёту, жители Венеры показали этим, что хотят мира. Понять их поступок как-нибудь иначе было невозможно.
В этом смысле высказался биолог Коржёвский, когда после детального анализа выяснилось, что восемь «лепёшек», принесённых «черепахами», представляют собой питательный продукт, изготовленный из рыбы.
В значении неожиданного подарка никто не сомневался. Это был знак мира. Что же думали жители Венеры о звездолёте? За что его принимали?
– Не видя Солнца, не видя звёзд, они не могут знать о существовании других миров, – сказал Пайчадзе. – Они принимают нас за неизвестных до сих пор жителей той же Венеры.
Это было вполне возможно. Встречали же дикие жители островов впервые увиденные ими корабли европейцев плодами и изделиями своих рук.
Но зачем рядом со своим «хлебом» венериане положили часы Белопольского? Что означает это зловещее напоминание о погубленном ими человеке? Часы не шли, а всем было хорошо известно, что Константин Евгеньевич никогда не забывал завести их. Что это? Предупреждение или знак раскаяния?
Мысль, одновременно пришедшую всем, высказал Пайчадзе.
– Они сняли часы с тела Константина Евгеньевича, – сказал он, – и принесли нам, чтобы показать – тела у них. Почему они не принесли их сами, не знаю. Предлагают нам это сделать. Питательные лепёшки показывают, что они хотят мира и больше не нападут на машину. Я считаю, – мы обязаны нанести им вторичный визит. Конечно, на берегу озера. Если они выйдут и пригласят к себе, можно проникнуть в озеро на амфибии.
Несколько минут в кают-компании, где происходил разговор, стояла тишина. Никто не решался первым высказать своё мнение по столь ответственному вопросу, раньше чем выскажется Мельников. А Борис Николаевич долго молчал. Он казался всецело погружённым в свои мысли.
– Я присоединяюсь к Арсену Георгиевичу, – решился заговорить Топорков. – Советским учёным не пристало бояться опасности.
– Дело не в опасности, – сказал Мельников и снова задумался. – Почему лепёшек восемь? – неожиданно спросил он. – Можно ли считать это простой случайностью?
Все бывшие в каюте переглянулись. В самом деле! Никто не обратил внимания, что число «хлебцев» точно соответствует числу оставшихся на корабле членов его экипажа. Каждому по одной!
– Откуда же они могли узнать? – нерешительно сказал Коржёвский.
– Вот именно, откуда? – Мельников посмотрел на товарищей заблестевшими глазами. – Они могли узнать об этом от …
Он не договорил, но все сразу поняли. Загадочное появление золотого хронометра, с которым, как они все знали, никогда не расставался Белопольский, могло означать совсем не то, что они думали. Он сам отдал его венерианам. Это могло означать: «На помощь!»
Неужели Белопольский и его спутник живы?..
– На озеро! – страстно вскричал Пайчадзе.
– Да! – ответил Мельников. – Мы должны немедленно отправиться на озеро. Возможно, мы ошиблись, но возможно, что угадали правильно. Медлить преступно.
Решение командира обрадовало всех. Один только Коржёвский нахмурился и покачал головой с видом большого сомнения.
– Кому же Константин Евгеньевич мог сказать о нас? – спросил он. – «Черепахам»? И как он говорил с ними?
– Саша видел какое-то существо вместе с ними, – ответил Мельников. – Это, наверное, и был настоящий венерианин. Как бы то ни было, мы не можем пройти мимо появления часов, что бы это ни означало.
– Я не спорю, – согласился биолог.
Приняв решение, звездоплаватели, не теряя времени, приступили к его выполнению. Из ангара вывели самый крупный из вездеходов. Это была сплошь металлическая могучая машина с двумя моторами, по две с половиной тысячи лошадиных сил каждый, с двумя самостоятельными панелями управления. Она могла двигаться в обе стороны с одинаковой скоростью, достигавшей ста двадцати километров в час. Узкие окна, расположенные со всех сторон, вместо стёкол имели прозрачные пластмассовые пластины толщиной в три сантиметра. Гусеницы были так широки, что машина могла устойчиво держаться на болотистой почве. Передняя и задняя стенки были снабжены острыми, расходящимися по бортам таранами, прикрывавшими гусеницы. Вездеход мог продираться через непроходимую для других машин чащу. Длина машины – восемь метров – предохраняла её от опасности опрокинуться при крутых подъёмах или спусках. Вес – тридцать две тонны – защищал от участи машины Белопольского. Вряд ли «черепахи» могли поднять подобную тяжесть.
Завод, изготовивший её специально для рейса на Венеру, позаботился и об удобствах экипажа. В вездеходе было шесть мягких кресел, которые могли превращаться в постели. Автоматически действующие аппараты «следили» за чистотой воздуха и его температурой. Двери были двойные, с выходным тамбуром. Три радиоустановки – основная, аварийная и телевизионная – обеспечивали надёжную связь.
В отличие от всех, которые до сих пор употреблялись в космических рейсах, эта машина не была безоружна. Крупнокалиберный пулемёт находился в специальной башенке, возвышавшейся на носу.
Камов заставил Белопольского согласиться взять с собой эту вооружённую машину «на всякий случай».
– Кто знает, может быть, мы жестоко ошибаемся относительно обитаемости Венеры, – сказал он. – Сделайте это для нашего спокойствия.
– Это тридцать две тонны лишнего груза.
– Всё равно вам нужен большой вездеход.
Когда начали обсуждать, кому участвовать в поездке, возникли горячие споры. Каждому хотелось быть зачисленным в экипаж. В конце концов Мельникову пришлось употребить власть командира.
– Машину поведёт Князев, – сказал он. – С ним отправятся: Коржёвский – как врач и Второв – как кинооператор. Командовать вездеходом поручаю Князеву.
В половине восьмого утра 25 июля, по земному календарю, и глухой ночью, по календарю Венеры, вездеход отошёл от звездолёта и, миновав освещённую прожектором полосу берега, направился на тихом ходу к порогам. Оставшиеся на борту корабля, собравшись в помещении обсерватории, следили за ним до тех пор, пока неясный силуэт машины не потонул в темноте ночи. Но и тогда они продолжали стоять у окна, напряжённо всматриваясь вдаль.
Минут через десять далеко-далеко мелькнул светлый луч, – их товарищи искали вход на просеку. Потом и этот луч скрылся. Очевидно, машина вошла в лес.
Пять человек перешли на радиостанцию. Топорков включил экран.
И тотчас же на нём появилась лесная дорога. Телекамера, установленная на вездеходе, работала.
Они отчётливо видели медленно двигавшуюся на них панораму леса, освещённую ярким светом прожекторов машины. Из репродуктора раздался шорох её гусениц.
Им казалось, что они находятся рядом с друзьями, вместе с ними участвуют в этой беспримерной ночной экспедиции. Они слышали каждое слово, которыми изредка обменивались Князев, Коржёвский и Второв, и при желании могли, включив радиосвязь, принять участие в разговоре.
Топорков протянул руку, чтобы сделать это, но Мельников остановил его.
– Не нужно отвлекать их внимания. Если понадобится, они сами нас вызовут.
Он говорил так тихо, словно боялся, что экипаж вездехода его услышит. Но передатчик был выключен.
Пять человек молча сидели в затемнённой рубке перед светящимся экраном, всем своим существом участвуя в каждом движении машины; они как бы слились с ней в одно целое. Зайцев даже покачнулся в кресле, когда панорама на экране дрогнула и пошла быстрее. Князев резко увеличил скорость.
И вдруг…
Пять человек стремительно подались вперёд. Подавленное восклицание замерло на всех устах.
Из-за поворота, к которому быстро приближалась машина, неожиданно появилась группа обитателей озера. Их было не меньше двадцати…
Все пятеро физически ощутили, как Князев затормозил вездеход. Картина на экране остановилась. И так же неподвижно застыла группа «черепах».
Несколько секунд можно было отчётливо видеть красные панцири, бледно-розовые морщинистые тела и маленькие треугольные головы…
А потом прожекторы машины погасли. Лес погрузился в полную темноту.
И такая же темнота хлынула с экрана в радиорубку…
Встреча с жителями Венеры не была неожиданной для Князева и его товарищей, которые в любой момент ожидали, что вот-вот покажутся хозяева планеты. Они даже удивились, когда, подъехав к порогам, не увидели ни одной «черепахи». Штабеля казались нетронутыми.
Почти километр прошла машина по лесной дороге, никого не встретив. Два раза в самом конце «светового коридора» в луче прожектора промелькнуло что-то живое, но это случилось так внезапно и так быстро, что они не могли решить, действительно ли они что-то видели или им только показалось.
– Неужели на Венере всё-таки есть животный мир? – недоуменно сказал Коржёвский. – И живые существа появляются по ночам?
И вдруг из-за поворота показались венериане.
Князев остановил машину.
«Черепахи» также остановились. Между ними и вездеходом было шагов тридцать.
С этого близкого расстояния можно было хорошо рассмотреть подробности, которые ускользнули от внимания тех, кто видел эту группу на экране.
Пять человек заметили только «черепах». Коржёвский, Второв и Князев увидели ещё и другое.
И когда убедились, что зрение их не обманывает, что перед ними не мираж, а реальная действительность, они поняли, что великая тайна Венеры, наконец, раскрылась.
Коржёвский был прав. Не «черепахи» были хозяевами планеты, не они были теми разумными существами, присутствие которых на сестре Земли звездоплаватели почувствовали с первого же дня пребывания на ней…
Громадные розовые тела с уродливыми красными панцирями на спинах, со странно маленькими треугольными головами заполнили просеку плотной стеной. Их было очень много, и из-за поворота выходили всё новые и новые. Передние стояли неподвижно и не выказывали никаких враждебных намерений. Возможно, что они были ослеплены светом прожекторов.
Но всё внимание трёх звездоплавателей сосредоточилось не на них, а на том, что находилось впереди «отряда».
Не сразу различимые на фойе этой розовой массы, глазам людей предстали три странных существа.
Для сомнений не оставалось места. Это были «люди» Венеры.
Рядом с гигантскими «черепахами» они казались совсем маленькими; их рост не превышал метра с четвертью. Тело, покрытое бледно-розовой, почти белой кожей, оканчивалось коротким толстым хвостом. Две пары конечностей были снабжены свободными, без плавательных перепонок, пальцами. На короткой шее помещалась голова с выдающимися вперёд губами и тремя огромными глазами, расположенными не с боков, а спереди, в один ряд. Близко посаженные друг к другу, они казались издали чёрной повязкой. Гладкий блестящий череп не имел волос.
Они стояли прямо, упираясь в землю хвостом и нижними конечностями, которые можно было назвать «ногами». Только у этих «ног» не было ступней, а только пальцы, длинные и толстые.
Что касается верхних конечностей, то в их назначении нельзя было сомневаться. Это были «руки» – гладкие, круглые, оканчивающиеся широкими кистями с четырьмя гибкими пальцами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45