Книга была старая, с поддернутой паутиной желтыми сухими страницами, трогать ее я не решился, поэтому не видел ни названия, ни автора.
Я подергал за веревку в горловине рюкзака.
– Но то, что я там прочел, запомнилось мне так, как будто я учил эти страницы наизусть.
Однажды, в жизни сталкера наступает момент, когда он не знает зачем он идет в Зону. Он тянется туда как ребенок к матери, как зверь к воде, как цветок к солнцу. Он идет туда не зная, чем закончится его поход, что принесет он в своих ладонях из чрева матери загадок и таинств.
Я достал из рюкзака ленту прочной ткани и обмотал вокруг горла. В карман на животе сложил пакеты с горючим порошком, приладил на ноги и на руки небольшие ремни с затяжными приспособлениями.
Через несколько лет такой жизни сталкер уже похож на наркомана. Он не может жить без Зоны. Не может без смертельного риска, без этой особенной тишины вокруг, без этого тусклого солнца над головой. Попробуйте запереть сталкера в четырех стенах на полгода и вы узнаете, что такое сталкер без Зоны.
Оба стеклянных ножа были извлечены из ножен, тщательно осмотрены, к рукояти каждого была прицеплена тонкая кожаная петля, которую удобно захлестнуть вокруг запястья. Пустой рюкзак обмотал вокруг живота.
Зомби сохранял молчание, ожидая, когда я дам ему пояснения.
Однажды Зона дарит сталкеру жизнь, но отбирает взамен часть тела. Бывший сталкер, а теперь калека, уже не может идти в Зону. Он обречен жить рядом, слышать ее зов, видеть как уходят и возвращаются более удачливые собратья, и умирать от желания, которому не суждено сбыться уже никогда.
Затянул все, что можно было затянуть, все лишнее спихнул в ямку и забросал песком.
Караул доставал из мешка какую-то здоровую то ли палку, то ли трубу.
Зомби, видимо, осознал, что происходит и подал признаки жизни:
– Драться бесполезно. Слуг у хозяйки больше, чем деревьев в лесу.
Иногда, в жизни сталкера наступает момент, когда он может пасть в смертельной битве. Он выбирает: умереть ли счастливым в бою или остаться получеловеком – полусталкером. Это очень тонкий момент. Каждый делает свой особый и самый важный выбор: закружить врага в смертельном танце и породниться с ним в безвременье Зоны или отдать врагу часть своего внутреннего мира и сохранить, мало кому нужную теперь, жизнь.
Караул раскладывал трубу, что-то откручивал и поднимал на ней. Очередная пукалка. Я закончил сборы, еще раз посмотрел в монокуляр на дальний край луговины. Собаки приблизились. Теперь было лучше видно, что их не просто много. Их невероятно много. Откуда? Неужели эта самая хозяйка согнала этих животных со всей Зоны? Я посмотрел в ту сторону, где сидела лиса. Далеко за ней шевелился, приближаясь, черный вал. Зомби не соврал. Мы были окружены. Правда я кое-что понял.
Настоящий сталкер понимает, что такое последний бой. И каждый встречает его по-разному. Но если ты понял, если ты постиг, если ты проникся, то тебе не надо больше ничего объяснять. Последний бой – это часть общей последней битвы всего живого против всего остального. Я обращаюсь к тебе настоящий сталкер: если время твое пришло, отдай свою жизнь без сомнений. Ведь смерть твоя – только сжатое отражение твоей жизни. Последний миг, наполненный счастьем битвы – разве это не прекрасно?
– Последний миг, наполненный счастьем битвы – разве это не прекрасно? – спросил я у зомби под деревом.
– Ты должен подчиниться хозяйке! – прошипел он в ответ.
– Послушай меня, ты, хозяйка, – сказал я насмешливо, – Твой маскарад не удался, слишком уж это тело разложилось, не подходит оно для таких серьезных рассуждений. Я ведь видал на своем веку зомби, в том числе и под давлением Контроллера. Ничем особым от Контроллера ты не отличаешься.
– Внешнее не аналогично внутреннему! – зашипел зомби совсем другим тоном. – У тебя есть реальный шанс выжить, сталкер. Помоги мне и ты не пожалеешь. Иначе – я тебя просто в мелкое мясо разотру, как и твоего дружка, кстати.
– Разотри, – ответил я спокойно, доставая, может быть последнюю, в этой жизни, сигарету. – Зачем тогда со мной торговаться? Разотри и не забивай себе голову заботой о никчемном сталкере.
– Глупец! Я не торгуюсь! Ты просто ничего не понимаешь. Зона навязана и мне и вам, это проклятие всех нас, мы с тобой – потенциальные союзники. С Зоной невозможно договориться, а со мной – элементарно. Спаси Зону – и завтра она спокойно убьет тебя, а я могу быть благодарной!
– Надеюсь, ты не эротические услуги имеешь в виду, – хмыкнул я, завершая последний осмотр своего снаряжения.
– Зона должна быть уничтожена!! – завыл вдруг зомби и попытался броситься в мою сторону.
– Не тебе решать, – сказал я холодно и выстрелил ему в голову.
И бросил свою верную пневматику рядом с трупом полутрупа.

* * *
Караул уже изготовился к стрельбе. Он стоял на одном колене, держа трубу на плече. Я спустился с откоса и шел не торопясь к нему. Торопиться было некуда. После того, как я решил на чьей я стороне, мне стало совсем легко и просто. Оба ножа я захлестнул петлями на запястьях и чуть придерживал их расслабленными пальцами.
С тяжким звуком, словно кто-то очень громко высморкался, труба метнула в густую траву шар ярко-синего огня. Шар летел довольно шустро, но от земли вдруг стали отделяться черные тела, загораживая собой дорогу посланцу смерти. Собаки выпрыгивали из травы навстречу шару, он легко разбрызгивал их красным дождем, но навстречу ему выпрыгивали все новые и новые звери, а когда сразу штук десять собак взметнулись в воздух как одно целое, шар ударился об эту кучу мяса, костей и шерсти, вильнул в сторону и вдруг метнулся вниз, рассыпая вокруг снопы искр. Еще один удар потряс землю и в небо метнулись языки пламени. Несколько десятков квадратных метров земли пылали как один гигантский костер.
Удивил Караул, удивил. Пытался чем-то зажигательным угостить хозяйку. Диковинный зверь продолжал сидеть неподвижно, как чучело собственного вида.
А вот Караулу, судя по всему, было хреново. Он стоял на коленях, зажав голову руками и раскачивался, явно в полном отчаянии. Судя по всему, ему уже было все равно. А вот мне – еще нет.
Сзади к Караулу подбиралось десятка полтора собак Он их не замечал или не желал замечать, он был погружен в свое горе, а я перешел с шага на бег.
Мы подоспели к человеку на коленях, одновременно. Первый пес и я. Может быть я на долю секунды раньше. Собака прыгнула на Караула, в воздухе чиркнули в крест мои клинки и голова с красными глазами ударилась о землю в паре метров от тела. По моему лицу стекала дорожка собачей крови.
Следующую пару собак я принял по отдельности на каждый клинок, выпустив одной внутренности и проколов горло второй. Потом было сразу три. Я стоял неподвижно пока они не подбежали на расстояние прыжка и тогда метнулся навстречу, обрубая лапы, ломая хребты. Визг, рычание и мокрая от крови одежда. Тяжелый запах крови. Твердость и ожесточение. Удар, еще один, изуродованный зверь летит в сторону, а я поворачиваюсь к следующему.
Семнадцать собачьих трупов лежали вокруг Караула, а он все раскачивался, стоя на коленях. Я толкнул его в плечо, он поднял голову. Бессмысленный взгляд на безжизненном лице уставился на меня снизу вверх.
– Вставай, Караул! Не время плакать! Наступает время последнего боя!
– Все пропало, – прохрипел он, продолжая раскачиваться. – Я не смог ее убить. Мы все обречены!
Его лицо было искажено невероятной мукой. И я ударил по этому лицу наотмашь тыльной стороной кулака. Голова Караула вяло мотнулась следом за моей рукой.
– Вставай, воин! Мы все обречены с рождения! Все, когда-то подохнем! Вставай! Ты же шел умирать, ты же хотел как викинги, в бою. Вот тебе самый безнадежный бой! Умри же как положено воину! Вставай, гад! – и отвесил ему еще одну оплеуху.
Кажется получилось. Караул поднял голову, в глазах его пылала ярость.
– Да ты прав, остался последний долг! Спасибо, Клык! – загудел он вновь сильным голосом, поднимаясь с колен. – Чуть не утонул в собственных соплях. Эта тварь – это она меня чуть не придавила. Смерть и ужас принесу я Ее слугам! Ну же, идите сюда!
В его руке был большой обоюдоострый нож, на другую он не спеша наматывал какую-то тряпку, из которой, впрочем, торчало жало того стеклянного клинка, что я дал ему перед выходом.
– Как ты здесь оказался, Клык? – спросил он уверенным и даже, как мне показалось, почти веселым голосом. – Ты ж обещал больше не возвращаться.
– Заснул не вовремя, – ответил я. – А иначе был бы уже далеко отсюда. Правда мертвый совсем. Как оказалось мы уже два дня окружены Черными Собаками.
– Ты не заснул, – ответил Караул, не отрывая яростного взгляда от неподвижного белого пятна впереди. – Это она тебя придавила. А когда я пришел сюда, мои друзья нашли способ заставить ее думать только о своей безопасности.
– Я тут кое-что узнал, – сказал я беззаботно. – Мне сказали, что ты как-то связан с появлением хозяйки здесь. Это правда?
– И правда и нет, – ответил он серьезно. – Правда в том, что я действительно около двух лет назад сделал необдуманный поступок. Из-за этого она получила свободу для маневра. Но я ее сюда не приводил – она всегда была здесь. По-моему, хотя я могу и ошибаться, вся Зона – это просто ее тюрьма. И мы случайно помогли ей найти лазейку. Она рвется куда-то, это явно не наш уровень игры, но почему-то все решается именно здесь, у нас. Иначе, я бы сюда и не ехал. Я виноват, но только в том, что случайно вмешался в какую-то тонкую управляющую структуру.
– Это все не важно, – сказал я ему весело, глядя на черную массу, надвигающуюся на нас со всех сторон. – Наступает час последней битвы. Готов ли ты к смерти, Арнольд?
– Александр, – поправил он меня. – Зови меня просто Саней.
А потом нас захлестнула черная волна.
Кажется я зарычал, встречая первого зверя длинным выпадом обоих ножей, а потом только бесшумно выдыхал на каждом ударе, экономя каждый глоток драгоценного воздуха. Удар, еще один, шаг назад, отдых полсекунды и снова скользящий шаг вперед, под брюхо прыгающего хищника, в сантиметрах от белоснежного ряда устрашающих зубов.
Я полностью погрузился в ритм схватки. Каждый шаг – осмысленное начало следующих десяти, каждое движение рук – погружение ножей в черные тела. Когда мне некуда было идти, а оскаленные пасти слюнявились со всех сторон, я чертил вокруг себя смертельную карусель хрустальных граней, рассекая носы и глаза, срывая уши и кожу с черных морд.
Я никогда не был серьезным бойцом на ножах. Но сейчас, когда жизнь осталась позади, когда вокруг вскипала безумием моя последняя битва, я сам себе, где-то глубоко внутри, поражался. Наверно со стороны я был похож на ветряную мельницу, на гигантскую мясорубку или какой-то обезумевший станок, случайно оказавшийся на лугу. Кровь брызгала после каждого удара, текла по моим рукам, по лицу, пропитывала насквозь одежду и весело сверкала, слетая с лезвий моих ножей. И сам я скалился кровавой маской навстречу волчьим оскалам собак.
Вой, рычание и визг разносились окрест. На земле разом корчилось больше трех десятков зверей и подыхать в тишине они не собирались.
Справа бушевал Караул. У него не было моей подвижности и точности, но зато была грубая животная сила. Иногда, краем глаза, я замечал как он раскидывает свирепых псов, словно те были просто плюшевыми зайцами из «Детского мира». Ножи по-прежнему были у него в руках, но, кажется, были ему не очень-то и нужны.
А собаки все прибывали, их становилось все больше, они беспорядочно лезли вперед, словно хотели просто задавить нас своими мертвыми телами, а мы кололи и рубили, перешагивали через вываливающиеся внутренности, постоянно перемещаясь и оставляя за собой кровавую кашу из собачьих жизней.
Я чувствовал боль от множества укусов, плечо было разодрано когтями, но все это было неважно. Я не жалел чужие жизни, но не жалел и своей. Радость схватки затопила меня, наполнила бесконечным ощущением биения жизни и чем сильнее напирали собаки, тем больше сил вливалось в меня, тем быстрее сверкали мои клинки и собачьи души отправлялись в собачий рай колонной по двое, а может даже и по три.
Караул потерял один нож. Я видел, как тот выскользнул из мокрой от крови руки, потом эта рука обзавелась кулаком и врезала по ближайшей черной морде. Я не сомневался, что животное умерло так быстро, как только смогло.
Я не знаю сколько прошло времени. Я перестал осознавать свои движения, все происходило словно само собой, а мой созерцающий дух смотрел откуда-то сверху на двух бессмысленных двуногих созданий, отнимающих жизнь у таких же бессмысленных созданий четвероногих. Белый свет затопил мой внутренний взор, я вновь чувствовал себя кем-то другим и это кто-то равнодушно отметил про себя, что поскольку главный враг двух людей хочет непременно уничтожить их, было невероятной глупостью помогать ему в этом.
Я так поразился простоте этой мысли, что разом вновь очутился в центре бушующей схватки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51