Мимо проносились машины, взгляд мой запечатлел бледные пятна лиц, оборачивающихся поглазеть на эту неожиданную сцену. Несколько мгновений я стоял неподвижно, не соображая, что делать дальше. И тут заметил через дорогу напротив две мужские фигуры на фоне желтого рекламного щита, бегущие прямо на меня. Через секунду их заслонил новый поток машин. Я повернулся и бросился бежать. Я бежал по тротуару вдоль встречного движения, слыша только мягкие шлепки кожаных подошв своих ботинок об асфальт, и мне казалось, что я плыву по воздуху без малейших усилий, невесомый как ветер.
Я бежал до тех пор, пока не споткнулся и чуть не упал. И только тогда услышал свое хриплое дыхание и согнулся от резкой боли в левом боку.
Сзади никого не было, и я медленно пошел вперед, не видя перед собой ничего, кроме мерцающих и двоящихся у меня в глазах неоновых огней.
Отдышавшись, я понял, что уже иду в оживленном потоке пешеходов, неторопливо двигавшихся в разные стороны, вдоль ярко освещенных зданий. Слившись с потоком гуляющих людей, я свернул направо и оказался на аллее, ведущей на площадку для карнавалов. Здесь горели яркие фонари, шум каруселей сливался с громкой музыкой духового оркестра, с голосами, несущимися из громкоговорителей, шарканьем сотен ног и гулом возбужденной толпы. В воздухе витал запах опилок и дешевых леденцов. Молодые разомлевшие бедра под хлопчатобумажными юбками, снующие стайки возбужденных юнцов, черные дерматиновые куртки с молниями, хлопанье винтовок, подстреливающих облупленных уток из фанеры – десять центов за три выстрела, и вы обязательно попадете! – и маленькие дети, уткнувшиеся головами в плечи своих молодых отцов. Чувствовал я себя прескверно: ноги подгибались, левый бок был словно налит свинцом, но я напустил на себя беспечный вид и смешался с толпой, погрузившись в море запахов сверкающих огней и всеобщего веселья.
Наконец, я заметил уголок, показавшийся мне более или менее безопасным, за пестрым обшарпанным павильоном, откуда я мог наблюдать за широким проходом на аллею. Я стоял и ждал их появления. Я вспомнил как решительно они переходили дорогу, их зловещие черные силуэты на фоне ядовито-желтого рекламного щита. Они надвигались неотвратимо непреклонно, как рок, как возмездие, как те двое в аэропорту Тампы. Может быть, это они и были, подумал я. Впрочем, я давно ждал встречи с ними, понимая всю ее фатальную неизбежность. Как ни странно, я стал постепенно успокаиваться. Пот высох, дыхание восстановилось, ноги перестали дрожать. Я закурил сигарету и стал наблюдать.
Внезапно возле меня появилась девушка. Я и не заметил, как она подошла. Короткие красные, как у тореадора, штаны, поношенные туфли, обесцвеченные до белизны волосы, ярко накрашенные губы, белая сатиновая блузка, туго облегающая большую грудь. Ее равнодушные коровьи глаза оценивающе смотрели на меня. Возраст таких девиц определить крайне сложно: ей может оказаться семнадцать лет с таким же успехом, как и все тридцать. В руках она держала потрепанную сумочку, покрытую блестками, часть которых была давно утрачена.
– Может, постоим вместе? – спросила она низким грудным голосом.
– Может быть, – ответил я. Эти дамы никак не могут пройти мимо одинокого мужчины.
– Меня зовут Бобби.
– Привет, Бобби. Меня – Джо.
– Привет, Джо.
Некоторое время мы молча и изучающе созерцали друг друга – древний как мир обряд знакомства. Слово было за ней.
– У меня есть трейлер, – предложила она.
– Отлично. Это очень кстати.
Самое сложное дело в их профессии – запрашивать цену, важно не про’ дешевить. Она колебалась, оглядывая мою одежду и обувь.
– Двадцать пять долларов, – решилась наконец она.
– Идет. – Люблю парней, которые не торгуются из-за каждого цента.
Мне хотелось ей сказать, что ее прямота нравилась мне значительно больше, чем кривляние всех этих Тинкер и Мэнди. Она взяла меня в темноте за руку и повела с собой. Там был узкий проход, и она пошла впереди, вызывающе покачивая полными бедрами в облегающих красных штанах. Мы оказались на задворках среди сваленных в кучи досок, афиш и тросов. Группа парней, усевшись вокруг большого ящика, играла в карты при тусклом свете покосившегося фонаря.
– Добрый вечер, Бобби, – обратился к ней сиплым голосом один из них.
– Привет, Энди, – откликнулась она. Они продолжили свою игру. Ни свиста, ни насмешек. Каждый занимается своим делом. Каждому – свое.
Неподалеку стояло несколько трейлеров. В некоторых из них горел свет. Откуда-то доносился голос коменданта, аплодисменты, смех. Ее трейлер был маленьким, сделанным из алюминия, с облупившейся краской, колеса подперты почерневшими деревяшками. Рядом стоял серый “форд”. Она постучала и, не получив ответа, открыла дверь и зажгла свет. От оранжевого абажура трейлер изнутри выглядел как большая тыква с вынутой сердцевиной. Пахло дешевыми духами и вином. Она заперла дверь и задернула занавески, отделив нас от внешнего мира.
– Располагайся, Джо. Хочешь выпить? Есть немного виски.
– Нет, спасибо. Я уже сегодня достаточно выпил.
– Да? А по тебе не скажешь. Не против, если я себе налью?
– Давай, конечно.
Я сел на единственный стул. Он был маленький и неудобный. Она плеснула виски в зеленый пластмассовый стаканчик и села со стаканом на кушетку, выжидательно глядя на меня.
– За твое здоровье, – произнесла она, вздохнула и выпила залпом. – Мне действительно нужно было выпить.
– Это твой “форд”? Ты сама перевозишь свой трейлер?
– Нет, меня за руль не пускают, постоянно твердят, что из меня еще тот водитель. Это Чарли и Кэрол Энн так говорят. Чарли – приятель Кэрол Энн. Это его и машина, и трейлер. Скажу тебе, они самые лучшие мои друзья. У нас тут все общее, мы всем делимся поровну. Я всегда сначала соображаю, прежде чем кого-то сюда приводить. Знаешь, какие бывают проходимцы! Ну, ты понимаешь. Ненавижу подонков. А ты мне понравился.
– Спасибо. Я рад.
– Так что все в порядке. Добро пожаловать. – Она отставила пустой стакан, зевнула и начала расстегивать блузку. – Ты как любишь – со светом или без?
– Не надо, Бобби. Мне совсем не это от тебя нужно.
Она напряглась, в глазах появилось недоверие и подозрительность.
– Ты что это, черт возьми, задумал? Я не занимаюсь всякими там извращениями, парень.
Я вытащил свои бумажник, достал двадцатку и пятерку и протянул ей две бумажки. Она взяла их.
– Что тебе надо-то? – Она продолжала смотреть на меня с опаской. Я показал ей квитанцию на машину.
– Мне надо, чтобы ты оказала мне одну небольшую услугу. Потом получишь еще двадцать долларов.
– А что надо делать?
– Знаешь бар “Сайдвиллер”?
– Конечно. Там, прямо у шоссе. Только я внутри никогда не была.
– Понимаешь, мне нужно было смыться от надоедливых друзей, и мне не хотелось бы на них там опять нарваться. Вот я и хочу, чтобы ты отдала эту квитанцию швейцару и попросила ключи от моей машины, Я скажу тебе ее номер и опишу, как она выглядит. Швейцар, может быть спросит об этом. Скажешь ему, что владелец плохо себя почувствовал и прислал тебя за машиной. Он позволит тебе ее забрать, тогда дашь ему вот этот доллар и подгонишь машину сюда.
– Эта машина что, краденая?
– Нет.
– Покажи свое водительское удостоверение. – Я вынул его из бумажника и протянул ей. – Тебя зовут Джером Джеймисон?
– Да.
– В какую историю я могу влипнуть с этой машиной?
– Ни в какую. Это моя машина. Мне просто надо скрыться от некоторых людей.
– А они могут узнать твою машину?
– Смотри по сторонам, если увидишь за собой хвост, не приезжай сюда. Оставь машину где-нибудь на стоянке, возвращайся сюда окольными путями и принеси мне ключи от машины.
Она подумала и покачала головой.
– Я не буду это делать. За двадцать долларов – не буду.
– А за сколько будешь?
– За пятьдесят.
– Почему ты считаешь, что это стоит пятьдесят долларов?
– Догадываюсь, что не меньше.
Я достал еще пятьдесят долларов и вручил ей. Она спрятала их в лифчик.
– Ладно, парень. Мне только надо переодеться, чтобы идти к такому шикарному заведению, как ты считаешь?
– Да, пожалуй.
– У меня есть подходящий костюм. – Она открыла узкую дверцу крошечного шкафа, достала темно-синий костюм и бросила его на кушетку. Трейлер был так мал, что она чуть не задела меня, стаскивая свои красные штаны. Застегнув юбку, она деловито расправила морщинки. – А я точно не нарвусь на полицейских?
– Точно не нарвешься.
Она заправила в юбку свою белую сатиновую блузку и надела пиджак. Поправив волосы, она вопросительно обернулась ко мне. – Годится?
– Прекрасно.
Я вместе с ней вышел из трейлера в темноту.
– Откуда ты придешь, Бобби?
– Вон оттуда. Придется объехать площадку и железнодорожные пути.
– Я тебя жду.
Я смотрел ей вслед. Она исчезла в тени деревьев, потом появилась снова, освещенная огнями карусели, торопливо удаляясь от меня в своем темно-синем костюме. Я засек время. Пять минут идти до “Сайдвиллера”, той минуты – получить машину и еще пять минут ехать назад. Если все пройдет гладко, – всего – не больше пятнадцати минут.
Я приоткрыл дверь трейлера и выключил оранжевый свет. Опершись на него спиной, я встал и закурил. Шум и музыка с карнавальной площадки были здесь едва слышны. На чистом небе ярко горели звезды. В соседнем трейлере базарными голосами ругались две женщины: “Ты говорила, что сделала это”. – “Ничего я такого не говорила. Тебе померещилось”. – “Врешь, я прекрасно слышала, как ты сказала”. – “Заткнись сейчас же”. – “И не подумаю. Я слышала своими ушами, как ты сказала это Питу”. – “Ничего я Питу не говорила...”
Когда прошло десять минут, я выбросил окурок и отошел от трейлера в тень ржавого грузовика.
И тут на железнодорожном переезде показался свет от фар автомобиля. Он ехал прямо на меня. Я узнал свою машину, но отошел еще глубже в тень. Мне хотелось убедиться, что сзади нет другого автомобиля. Машина остановилась примерно в сорока шагах от меня, возле трейлера. Оставив зажженными фары и не выключив мотора, Бобби вылезла из машины. Я уже было пошел к ней, но остановился как вкопанный.
– Говорю вам, он должен был ждать меня здесь, – услышал я ее голос.
– Шшшшш!
Я осторожно попятился в надежде незаметно проскользнуть между трейлером и грузовиком, но, споткнувшись о трос, с грохотом упал на лист ржавого железа. Я тут же вскочил на ноги, но было уже поздно. Прямо за моей спиной послышался приближающийся топот бегущих ног. Я попытался бежать, но кто-то набросился на меня сзади, и мы вместе рухнули в заросли зловонной крапивы. Пытаясь освободиться, я резко ткнул его локтем в живот, но тут же получил сильнейший удар по голове. В глазах мелькнула ослепительная вспышка, но сознания я не потерял. Сначала меня куда-то поволокли за ноги, потом крепко связали руки за спиной и заставили идти.
Пришел в себя я уже возле своей машины. Она стояла, ярко освещенная светом Фар, отражающимся от алюминиевой стенки трейлера. Я услышал голос Бобби:
– Чего это вы с ним делаете? У нас такого уговора не было, что вы его...
Неясная тень метнулась к ней, и я услышал глухой звук удара по лицу, потом увидел, как она бросилась бежать к своему трейлеру и упала. Пытаясь отползти в сторону, она завыла как беспомощное животное. Я дернулся было к ней, но они держали меня мертвой хваткой. После первого удара я едва устоял на ногах.
– Поверните его чуть-чуть. Вот так. Отлично. Левая сторона моей головы хрустнула, огни перед глазами взорвались и погасли, и я погрузился в беспросветный мрак.
Глава 14
Я проснулся среди ночи от страшной головной боли. По знакомым полоскам света на потолке я понял, что нахожусь в своей спальне. Лоррейн, видно, уже встала и пошла в ванную, оставив дверь открытой. Ну, вчера была и вечеринка! Вот уж повеселились на славу!
Самое лучшее сейчас – повернуться на бок и постараться опять заснуть. Но повернуться мне не удалось. Я страшно удивился и проснулся окончательно. Пытаясь выяснить причину, я обнаружил, что лежу на кровати полностью одетый, а руки и ноги привязаны к четырем углам кровати.
А, все ясно. Значит, вечеринка была у нас дома, я ушел к себе и отрубился, а какой-то шутник привязал меня к кровати.
– Лоррейн, – позвал я, и не получив никакого ответа, крикнул громче: – Лоррейн!
Ответа не было. Непонятно даже, дома ли она. Может, они решили продолжить вечеринку в другом месте, и она уехала вместе с ними. Может, это была именно ее идея связать меня, чтобы самой получить полную свободу действий. Вот дура!
Надо постараться заснуть.
Я попытался, но у меня ничего не вышло. Спать в такой позе оказалось крайне неудобно. Снизу послышался какой-то шум. На первом этаже кто-то был.
– Эй, – заорал я. – Эй, кто-нибудь!
На лестнице послышались торопливые шаги. Поднималось явно несколько человек. Кто-то вошел в комнату и начал шарить рукой по стене в поисках выключателя. Зажегся яркий свет. Я зажмурился и, глуповато улыбаясь, сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Я бежал до тех пор, пока не споткнулся и чуть не упал. И только тогда услышал свое хриплое дыхание и согнулся от резкой боли в левом боку.
Сзади никого не было, и я медленно пошел вперед, не видя перед собой ничего, кроме мерцающих и двоящихся у меня в глазах неоновых огней.
Отдышавшись, я понял, что уже иду в оживленном потоке пешеходов, неторопливо двигавшихся в разные стороны, вдоль ярко освещенных зданий. Слившись с потоком гуляющих людей, я свернул направо и оказался на аллее, ведущей на площадку для карнавалов. Здесь горели яркие фонари, шум каруселей сливался с громкой музыкой духового оркестра, с голосами, несущимися из громкоговорителей, шарканьем сотен ног и гулом возбужденной толпы. В воздухе витал запах опилок и дешевых леденцов. Молодые разомлевшие бедра под хлопчатобумажными юбками, снующие стайки возбужденных юнцов, черные дерматиновые куртки с молниями, хлопанье винтовок, подстреливающих облупленных уток из фанеры – десять центов за три выстрела, и вы обязательно попадете! – и маленькие дети, уткнувшиеся головами в плечи своих молодых отцов. Чувствовал я себя прескверно: ноги подгибались, левый бок был словно налит свинцом, но я напустил на себя беспечный вид и смешался с толпой, погрузившись в море запахов сверкающих огней и всеобщего веселья.
Наконец, я заметил уголок, показавшийся мне более или менее безопасным, за пестрым обшарпанным павильоном, откуда я мог наблюдать за широким проходом на аллею. Я стоял и ждал их появления. Я вспомнил как решительно они переходили дорогу, их зловещие черные силуэты на фоне ядовито-желтого рекламного щита. Они надвигались неотвратимо непреклонно, как рок, как возмездие, как те двое в аэропорту Тампы. Может быть, это они и были, подумал я. Впрочем, я давно ждал встречи с ними, понимая всю ее фатальную неизбежность. Как ни странно, я стал постепенно успокаиваться. Пот высох, дыхание восстановилось, ноги перестали дрожать. Я закурил сигарету и стал наблюдать.
Внезапно возле меня появилась девушка. Я и не заметил, как она подошла. Короткие красные, как у тореадора, штаны, поношенные туфли, обесцвеченные до белизны волосы, ярко накрашенные губы, белая сатиновая блузка, туго облегающая большую грудь. Ее равнодушные коровьи глаза оценивающе смотрели на меня. Возраст таких девиц определить крайне сложно: ей может оказаться семнадцать лет с таким же успехом, как и все тридцать. В руках она держала потрепанную сумочку, покрытую блестками, часть которых была давно утрачена.
– Может, постоим вместе? – спросила она низким грудным голосом.
– Может быть, – ответил я. Эти дамы никак не могут пройти мимо одинокого мужчины.
– Меня зовут Бобби.
– Привет, Бобби. Меня – Джо.
– Привет, Джо.
Некоторое время мы молча и изучающе созерцали друг друга – древний как мир обряд знакомства. Слово было за ней.
– У меня есть трейлер, – предложила она.
– Отлично. Это очень кстати.
Самое сложное дело в их профессии – запрашивать цену, важно не про’ дешевить. Она колебалась, оглядывая мою одежду и обувь.
– Двадцать пять долларов, – решилась наконец она.
– Идет. – Люблю парней, которые не торгуются из-за каждого цента.
Мне хотелось ей сказать, что ее прямота нравилась мне значительно больше, чем кривляние всех этих Тинкер и Мэнди. Она взяла меня в темноте за руку и повела с собой. Там был узкий проход, и она пошла впереди, вызывающе покачивая полными бедрами в облегающих красных штанах. Мы оказались на задворках среди сваленных в кучи досок, афиш и тросов. Группа парней, усевшись вокруг большого ящика, играла в карты при тусклом свете покосившегося фонаря.
– Добрый вечер, Бобби, – обратился к ней сиплым голосом один из них.
– Привет, Энди, – откликнулась она. Они продолжили свою игру. Ни свиста, ни насмешек. Каждый занимается своим делом. Каждому – свое.
Неподалеку стояло несколько трейлеров. В некоторых из них горел свет. Откуда-то доносился голос коменданта, аплодисменты, смех. Ее трейлер был маленьким, сделанным из алюминия, с облупившейся краской, колеса подперты почерневшими деревяшками. Рядом стоял серый “форд”. Она постучала и, не получив ответа, открыла дверь и зажгла свет. От оранжевого абажура трейлер изнутри выглядел как большая тыква с вынутой сердцевиной. Пахло дешевыми духами и вином. Она заперла дверь и задернула занавески, отделив нас от внешнего мира.
– Располагайся, Джо. Хочешь выпить? Есть немного виски.
– Нет, спасибо. Я уже сегодня достаточно выпил.
– Да? А по тебе не скажешь. Не против, если я себе налью?
– Давай, конечно.
Я сел на единственный стул. Он был маленький и неудобный. Она плеснула виски в зеленый пластмассовый стаканчик и села со стаканом на кушетку, выжидательно глядя на меня.
– За твое здоровье, – произнесла она, вздохнула и выпила залпом. – Мне действительно нужно было выпить.
– Это твой “форд”? Ты сама перевозишь свой трейлер?
– Нет, меня за руль не пускают, постоянно твердят, что из меня еще тот водитель. Это Чарли и Кэрол Энн так говорят. Чарли – приятель Кэрол Энн. Это его и машина, и трейлер. Скажу тебе, они самые лучшие мои друзья. У нас тут все общее, мы всем делимся поровну. Я всегда сначала соображаю, прежде чем кого-то сюда приводить. Знаешь, какие бывают проходимцы! Ну, ты понимаешь. Ненавижу подонков. А ты мне понравился.
– Спасибо. Я рад.
– Так что все в порядке. Добро пожаловать. – Она отставила пустой стакан, зевнула и начала расстегивать блузку. – Ты как любишь – со светом или без?
– Не надо, Бобби. Мне совсем не это от тебя нужно.
Она напряглась, в глазах появилось недоверие и подозрительность.
– Ты что это, черт возьми, задумал? Я не занимаюсь всякими там извращениями, парень.
Я вытащил свои бумажник, достал двадцатку и пятерку и протянул ей две бумажки. Она взяла их.
– Что тебе надо-то? – Она продолжала смотреть на меня с опаской. Я показал ей квитанцию на машину.
– Мне надо, чтобы ты оказала мне одну небольшую услугу. Потом получишь еще двадцать долларов.
– А что надо делать?
– Знаешь бар “Сайдвиллер”?
– Конечно. Там, прямо у шоссе. Только я внутри никогда не была.
– Понимаешь, мне нужно было смыться от надоедливых друзей, и мне не хотелось бы на них там опять нарваться. Вот я и хочу, чтобы ты отдала эту квитанцию швейцару и попросила ключи от моей машины, Я скажу тебе ее номер и опишу, как она выглядит. Швейцар, может быть спросит об этом. Скажешь ему, что владелец плохо себя почувствовал и прислал тебя за машиной. Он позволит тебе ее забрать, тогда дашь ему вот этот доллар и подгонишь машину сюда.
– Эта машина что, краденая?
– Нет.
– Покажи свое водительское удостоверение. – Я вынул его из бумажника и протянул ей. – Тебя зовут Джером Джеймисон?
– Да.
– В какую историю я могу влипнуть с этой машиной?
– Ни в какую. Это моя машина. Мне просто надо скрыться от некоторых людей.
– А они могут узнать твою машину?
– Смотри по сторонам, если увидишь за собой хвост, не приезжай сюда. Оставь машину где-нибудь на стоянке, возвращайся сюда окольными путями и принеси мне ключи от машины.
Она подумала и покачала головой.
– Я не буду это делать. За двадцать долларов – не буду.
– А за сколько будешь?
– За пятьдесят.
– Почему ты считаешь, что это стоит пятьдесят долларов?
– Догадываюсь, что не меньше.
Я достал еще пятьдесят долларов и вручил ей. Она спрятала их в лифчик.
– Ладно, парень. Мне только надо переодеться, чтобы идти к такому шикарному заведению, как ты считаешь?
– Да, пожалуй.
– У меня есть подходящий костюм. – Она открыла узкую дверцу крошечного шкафа, достала темно-синий костюм и бросила его на кушетку. Трейлер был так мал, что она чуть не задела меня, стаскивая свои красные штаны. Застегнув юбку, она деловито расправила морщинки. – А я точно не нарвусь на полицейских?
– Точно не нарвешься.
Она заправила в юбку свою белую сатиновую блузку и надела пиджак. Поправив волосы, она вопросительно обернулась ко мне. – Годится?
– Прекрасно.
Я вместе с ней вышел из трейлера в темноту.
– Откуда ты придешь, Бобби?
– Вон оттуда. Придется объехать площадку и железнодорожные пути.
– Я тебя жду.
Я смотрел ей вслед. Она исчезла в тени деревьев, потом появилась снова, освещенная огнями карусели, торопливо удаляясь от меня в своем темно-синем костюме. Я засек время. Пять минут идти до “Сайдвиллера”, той минуты – получить машину и еще пять минут ехать назад. Если все пройдет гладко, – всего – не больше пятнадцати минут.
Я приоткрыл дверь трейлера и выключил оранжевый свет. Опершись на него спиной, я встал и закурил. Шум и музыка с карнавальной площадки были здесь едва слышны. На чистом небе ярко горели звезды. В соседнем трейлере базарными голосами ругались две женщины: “Ты говорила, что сделала это”. – “Ничего я такого не говорила. Тебе померещилось”. – “Врешь, я прекрасно слышала, как ты сказала”. – “Заткнись сейчас же”. – “И не подумаю. Я слышала своими ушами, как ты сказала это Питу”. – “Ничего я Питу не говорила...”
Когда прошло десять минут, я выбросил окурок и отошел от трейлера в тень ржавого грузовика.
И тут на железнодорожном переезде показался свет от фар автомобиля. Он ехал прямо на меня. Я узнал свою машину, но отошел еще глубже в тень. Мне хотелось убедиться, что сзади нет другого автомобиля. Машина остановилась примерно в сорока шагах от меня, возле трейлера. Оставив зажженными фары и не выключив мотора, Бобби вылезла из машины. Я уже было пошел к ней, но остановился как вкопанный.
– Говорю вам, он должен был ждать меня здесь, – услышал я ее голос.
– Шшшшш!
Я осторожно попятился в надежде незаметно проскользнуть между трейлером и грузовиком, но, споткнувшись о трос, с грохотом упал на лист ржавого железа. Я тут же вскочил на ноги, но было уже поздно. Прямо за моей спиной послышался приближающийся топот бегущих ног. Я попытался бежать, но кто-то набросился на меня сзади, и мы вместе рухнули в заросли зловонной крапивы. Пытаясь освободиться, я резко ткнул его локтем в живот, но тут же получил сильнейший удар по голове. В глазах мелькнула ослепительная вспышка, но сознания я не потерял. Сначала меня куда-то поволокли за ноги, потом крепко связали руки за спиной и заставили идти.
Пришел в себя я уже возле своей машины. Она стояла, ярко освещенная светом Фар, отражающимся от алюминиевой стенки трейлера. Я услышал голос Бобби:
– Чего это вы с ним делаете? У нас такого уговора не было, что вы его...
Неясная тень метнулась к ней, и я услышал глухой звук удара по лицу, потом увидел, как она бросилась бежать к своему трейлеру и упала. Пытаясь отползти в сторону, она завыла как беспомощное животное. Я дернулся было к ней, но они держали меня мертвой хваткой. После первого удара я едва устоял на ногах.
– Поверните его чуть-чуть. Вот так. Отлично. Левая сторона моей головы хрустнула, огни перед глазами взорвались и погасли, и я погрузился в беспросветный мрак.
Глава 14
Я проснулся среди ночи от страшной головной боли. По знакомым полоскам света на потолке я понял, что нахожусь в своей спальне. Лоррейн, видно, уже встала и пошла в ванную, оставив дверь открытой. Ну, вчера была и вечеринка! Вот уж повеселились на славу!
Самое лучшее сейчас – повернуться на бок и постараться опять заснуть. Но повернуться мне не удалось. Я страшно удивился и проснулся окончательно. Пытаясь выяснить причину, я обнаружил, что лежу на кровати полностью одетый, а руки и ноги привязаны к четырем углам кровати.
А, все ясно. Значит, вечеринка была у нас дома, я ушел к себе и отрубился, а какой-то шутник привязал меня к кровати.
– Лоррейн, – позвал я, и не получив никакого ответа, крикнул громче: – Лоррейн!
Ответа не было. Непонятно даже, дома ли она. Может, они решили продолжить вечеринку в другом месте, и она уехала вместе с ними. Может, это была именно ее идея связать меня, чтобы самой получить полную свободу действий. Вот дура!
Надо постараться заснуть.
Я попытался, но у меня ничего не вышло. Спать в такой позе оказалось крайне неудобно. Снизу послышался какой-то шум. На первом этаже кто-то был.
– Эй, – заорал я. – Эй, кто-нибудь!
На лестнице послышались торопливые шаги. Поднималось явно несколько человек. Кто-то вошел в комнату и начал шарить рукой по стене в поисках выключателя. Зажегся яркий свет. Я зажмурился и, глуповато улыбаясь, сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23