Этот грек слишком хитер и слишком бессовестен. Чемодан нужно взять до того, как он попадет в отель.
– Прекрасно, – сказал я. – Вооруженный налет среди бела дня; вокруг десятки машин, сотни прохожих…
– Джерри, мальчик мой, ты никак не соберешься с мыслями. Когда это я был настолько глуп? Все будет сделано чисто. Около шестнадцати часов ты прибываешь в Тампу и берешь номер в отеле «Терраса». Я уже там, мне известно, каким рейсом и когда он прилетает. И все остальное наготове. Что мне требуется – это черный приличный лимузин, взятый напрокат или купленный, безразлично – лишь бы не бросался в глаза. И еще серая шоферская униформа, которая пришлась бы тебе впору.
– Ну уж нет!
– Не кипятись, потерпи немного. Перед тем как самолету приземлиться, консул получит телеграмму, что курьер задерживается и прилетит позднее. Я встречу этого почтальона в аэропорту. Мой испанский безупречен, и я дам ему пояснения, которые тебя не должны волновать; поверь только, что они будут правдоподобны. Ты останешься в машине, а поставим мы ее так, чтобы выходящий из двери аэропорта не мог увидеть номер. На дверце лимузина будет герб их страны, все как обычно, – увидишь, Джерри, этот человек пойдет за мной, как барашек.
– А если он этого не сделает?
– Положись на дядю Винса. Если у него что-то не получится, что ты теряешь? Разве, спокойно сидя в машине, ты в чем-нибудь провинился?
– Дальше?
– При первой возможности я с помощью небольшого шприца погружу курьера в объятия Морфея. Снотворное отключит его минимум на четыре часа. Главное в этот момент – не попасться на глаза людям Киодоса. Если мы не обнаружим за собой слежки, поедем в город, ты припаркуешь машину на стоянке. Господин курьер будет почивать у заднего сиденья, под покрывалом; дипломатическая почта заменит ему подушку. Мы выходим, запираем машину…
– А если будет погоня?
– Ну почему обязательно представлять себе все в черном свете, Джерри? На этот маловероятный случай у меня готов другой план. Я нашел больницу, там въезд специально для травмированных при несчастных случаях. Мы въезжаем туда, я на ломаном английском прошу помочь джентльмену, который вдруг, без всяких видимых причин впал в беспамятство. Мы провожаем его и его багаж в больницу. Преследователи встанут в тупик. С чего им думать, что мы действуем нелегально? Если, конечно, номер машины не покажется им подозрительным. Ты с чемоданом – с деньгами то есть – покидаешь больницу через запасный выход. Там рядом стоянка такси. Я объясняю в больнице, что должен доставить в консульство его бумаги. Сажусь в лимузин, припарковываю его согласно первому плану, оставляю дипломатическую почту в салоне и исчезаю, лучше всего в большом магазине. Встречаемся в отеле. И через час выбираемся из города.
– Каким образом?
– Это мы еще обговорим.
– Если ты собираешься купить машину, почему не на ней?
– Все возможно. Еще вопросы, возражения?
– Там, в больнице, я бы не хотел шляться у всех на глазах в шоферской униформе. И там, и возле отеля.
– Люди смотрят на форменную одежду и не видят лица. Все, что нужно от тебя, – спокойствие и точность, сосредоточенность на своей задаче. По плану все деньги скоро окажутся у тебя в руках. Поэтому я и вынужден выбирать партнера с величайшей осмотрительностью.
– Это понятно. А что, если телеграмма не придет и у выхода будут не одна, а две машины?
– Телеграмма придет.
– Ты возьмешь с собой оружие?
– Зачем?
– Это бы мне не понравилось.
– Я не вижу, где бы оно могло понадобиться.
– Тогда оставь его дома.
– Как тебе угодно. Так ты согласен?
– Разве я это сказал?
– Нет. Но было похоже на то.
– Я должен поразмыслить как следует.
– Существует и еще один план, на всякий случай. А именно: выехать из города немедленно, сразу, вместе с нашим подопечным. Дать еще один укол, если проснется. Ехать не останавливаясь. Но тогда нам пришлось бы слишком долго сидеть в машине. Возрастет опасность случайных неприятностей: штраф за превышение скорости, поломка, да мало ли что. Я бы сказал, нужно скорее избавиться от машины и от джентльмена тоже.
– Звучит уже лучше.
– Ночью было бы легче, а вот днем… Я смотрел – рейс 675 ПАА в 15.15 седьмого мая наиболее вероятен. Если так, то ровно в 15.00 произойдет немало любопытного. Диктатор Пераль обнаружит в почте кое-что серьезное, а Кармела запляшет от радости, если только с ней не случится истерика. А возможно и то и другое.
– Когда мы разделим деньги?
– В Тампе для этого не будет времени.
– А куда мы поедем?
– Предлагаю автобусом добраться до Клироутера, там в отеле закончить все дела и наутро разъехаться.
– Здесь тебе не Бирма.
– Разница, в общем, не так уж велика. Здесь, конечно, не война и народу больше.
– Не лучше ли воспользоваться моей машиной?
– Я думал об этом. Но не знал, что ты так долго будешь свободен.
– Свободен от чего?
– Ты прав.
– Это удобнее. Скажем, вариант с больницей. Моя машина ожидает возле стоянки такси. Я выхожу из больницы с чемоданом, еду до магазина. А там мы отправляемся куда угодно, в Клироутер или еще куда.
– Согласен. Может быть, еще и напрокат возьмем машину.
– Нас может выдать с головой одна-единственная мелочь, Винс.
– Да, конечно.
– И это будет машина, взятая напрокат.
– Еще какие-нибудь уточнения?
– Ты говоришь так, как если бы операция уже началась.
– А что, нет еще? Ладно, шучу. К тому же там нам будет не до разговоров.
Я надолго умолк. Если бы Винс без помех доставил курьера в машину, это был бы идеальный вариант. История с больницей уже чревата осложнениями. Кроме прочего, я по-прежнему был не в восторге от перспективы щеголять в этой проклятой шоферской ливрее.
– А что, если обойтись одной шоферской фуражкой, а, Винс? И скромный серый костюм. Тогда фуражку можно оставить в лимузине. Или ты ее наденешь, если тебе придется припарковывать машину.
Он, ухмыляясь, взглянул на меня.
– О'кей. Только фуражка – и по рукам?
– Не спеши. Насколько точна информация насчет курьера?
– Кое-что сообщила Кармела. Я все основательно проверил, Джерри. Дипломат, между прочим, поделился всей этой историей со своей женой. У них две маленькие дочки. Я уверен, что с ним у нас трудностей не предвидится.
– А нельзя сделать так, чтобы мы получили деньги еще до того, как они попадут к нему?
– До самолета его провожают агенты Мелендеса.
– А если кто-то из них полетит с ним вместе?
– Это было бы некстати. Их четверо, и все знают меня в лицо. Если очень-очень поспешить, то я мог бы договориться… Нет, этого не может быть, что кто-то полетит с ним. Но если даже так, ты успеешь вырваться. Предположим, началась заваруха, – ты просто уезжаешь, и все. Оставишь где-нибудь машину и отправишься домой.
– Это как тогда, когда меня ранило в плечо, а ты прыгнул в воду и вытащил меня?
– Я что, упоминал об этом?
– Нет.
– Когда в дорогу?
– У меня самолет завтра, в 13.15.
– Мой ответ мог бы что-нибудь изменить?
– Нет. Я в любом случае должен лететь этим рейсом.
– Тогда я дам ответ перед твоим отъездом.
– Ты что-нибудь скажешь Лоррейн?
– И не подумаю.
– Хорошо. Какой предлог ты найдешь для поездки?
– Поиски нового места. Винс, если я соглашусь, мне понадобятся деньги. Я на мели.
– Нет проблем. У меня при себе наличные.
– Если я соглашусь!
– Я все слышал, мой мальчик. Здесь нужны двое, и я надеюсь, что вторым будешь ты. Между прочим, еще одно, Джерри. Поменьше волнуйся о моральной стороне дела. Пераль – волк, а Мелендес – акула. И мы своим вмешательством можем предотвратить гражданскую войну, а она – штука жестокая. Учтешь? Господи, Джеймсон, я только надеюсь, что ты не настолько заплыл жиром, чтобы не годиться для такого финта!
– Еще вопрос. Слушай: один-единственный человек и с такими деньгами… Разве это нормально?
– Во-первых, Мелендес держит его на крючке. Во-вторых, если бы он посылал еще кого-то, это могло бы вызвать подозрения. В-третьих, его проводят до самолета, за ним будут наблюдать в пункте промежуточной посадки, а в Тампе встретят. Теперь скажи мне: как бы и где он мог удрать, даже если бы решился на это?
Мы поехали домой. Лоррейн ушла куда-то, Ирена подала на стол. Мы вспомнили старые времена. В какой-то миг, взглянув на Винсента, я вдруг понял, что никогда по-настоящему не знал его и вряд ли узнаю когда-либо. Что-то от тигра было в нем, а тигра не заставишь мурлыкать у домашнего очага. И я вспомнил, как часто он на войне выказывал хладнокровие, можно сказать, бесчувственность, когда приходилось добивать раненого противника. И когда он уходил в горы, чтобы, вернувшись через час, а бывало, и на другой день, сказать: «Парни, я там нашел один мост, небольшой этакий премилый мостик, с охраной, конечно…» – и показывал на карте, где это, и мы решали, что делать с этим премилым мостиком и его охраной. Тогда и там – мало ли что вошло в привычку… Но теперь! В мирном тихом доме разговоры о революции, о миллионах на оружие, о тайных курьерах казались нереальными: точно сидишь где-нибудь в кино.
Я молчал вплоть до того момента, когда в воскресенье повез его в аэропорт. Он не нажимал на меня. Ждал. Когда пришлось встать перед очередным светофором, я сказал:
– Договорились, Винс. Я согласен. И скорее чутьем, чем слухом, я уловил его облегченный вздох.
– Прекрасно, Джерри. В полдень, ровно в двенадцать часов шестого мая будь в отеле «Терраса» в Тампе. Возьми номер, назовись чужим именем, но не таким, чтобы запоминалось с первого раза.
– Роберт Мартин.
– Годится. Если понадобится, я оставлю сообщение для тебя. Но там-то скажи, что остановишься на двое суток. Поднимайся в свой номер и жди моего сигнала. Машину оставь недалеко от гостиницы.
– Что значит – ты оставишь для меня сообщение? Где оставишь?
– У портье, мистер Мартин. Где же еще?
Я высадил его у входа в аэропорт. Перед тем он успел вытащить из бумажника десять купюр по пятьдесят долларов. Я пытался протестовать, но он пресек все возражения. Винс прошел в огромные двери аэровокзала не оглянувшись. На обратном пути я опять стоял перед светофором. Два полицейских на углу о чем-то говорили между собой. Глядя на них, я ощутил легкое беспокойство и тут же понял: это первый симптом предстоящих трудностей.
В ту ночь перед сном в ванной комнате я посмотрел в зеркало и увидел в нем незнакомца с невеселым и замкнутым выражением лица; его рыжеватые жесткие волосы явно начинали седеть. Я вырубил свет. Тихо было в доме. Лоррейн с кем-то из соседей ушла в клуб. Там они наверняка пили, хихикали, обменивались мокрыми поцелуями, сплетничали и наращивали сумму счета, который им под конец предъявят.
Я проснулся, когда она пришла. Она включила в спальне все, что можно было включить. Я притворился, что сплю. Она раздевалась, пьяно напевая себе что-то под нос. Когда она захрапела, пришлось встать и выключить свет, она это сделать забыла. В темноте я вдыхал запах, висевший в воздухе, – смесь дорогих духов, алкоголя и едкого пота.
Нет, в моем будущем места для Лоррейн не оставалось.
Может быть, там найдется место для Лиз?
Глава 4
Во вторник шестого мая я был в Тампе, в отеле «Терраса», где получил номер, заполнив анкету на имя Роберта Мартина. Пиджак я держал под мышкой, белая сорочка приклеилась к спине, покуда я поднимался на два с половиной этажа, отделявших автостоянку от вестибюля. Я был уверен или почти уверен, что мне передали бы записку от Винса, если бы случилось нечто непредвиденное. Но никто ничего для меня не оставлял.
Мальчик-служитель оставил чемодан и вышел, прикрыв дверь за собою. Мне не оставалось теперь ничего другого, как ждать. Я выехал в субботу утром и потратил на дорогу в тысячу шестьсот миль три дня. По пути часто дождило. В Тампе было жарко и душно, как в парилке. К счастью, в номере был кондиционер.
Я попытался читать газету, купленную в вестибюле, но не мог сосредоточиться и начал вышагивать по номеру туда-сюда, от окна к столу и обратно, прикуривал одну сигарету от другой и бросал после пяти затяжек. Я проклинал Винса, заставлявшего себя ждать.
Те двенадцать дней, что прошли после отъезда Винса, были странными. Лоррейн и ее родители рассчитывали, что я вернусь к моей бессмысленной работе, как только «опомнюсь». Но я получил последний причитавшийся мне чек и внес его на тощий счет в банке. Затем отправился искать место. Джордж Ферр, один из лучших подрядчиков в городе, заявил, что с радостью взял бы меня к себе. Это предложение было столь лестным, что я, пожалуй, мог бы теперь принять вызов моей дражайшей половины. Оно, правду говоря, превосходило мои ожидания. Я сказал, что хотел бы подумать и чти вскоре сообщу ему о моем решении.
Домой я пришел слегка оглушенный. Но тут послышался голос Лоррейн: , – И что ты теперь собираешься делать? Слоняться по дому? А на что мы жить будем?
– У меня свои планы.
– Прелесть какая. У него свои планы, видите ли. Моя мать была здесь. Она говорит, папа ужасно зол на тебя. Они оба не могут понять, как это можно было просто плюнуть на все – после того что он для тебя сделал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
– Прекрасно, – сказал я. – Вооруженный налет среди бела дня; вокруг десятки машин, сотни прохожих…
– Джерри, мальчик мой, ты никак не соберешься с мыслями. Когда это я был настолько глуп? Все будет сделано чисто. Около шестнадцати часов ты прибываешь в Тампу и берешь номер в отеле «Терраса». Я уже там, мне известно, каким рейсом и когда он прилетает. И все остальное наготове. Что мне требуется – это черный приличный лимузин, взятый напрокат или купленный, безразлично – лишь бы не бросался в глаза. И еще серая шоферская униформа, которая пришлась бы тебе впору.
– Ну уж нет!
– Не кипятись, потерпи немного. Перед тем как самолету приземлиться, консул получит телеграмму, что курьер задерживается и прилетит позднее. Я встречу этого почтальона в аэропорту. Мой испанский безупречен, и я дам ему пояснения, которые тебя не должны волновать; поверь только, что они будут правдоподобны. Ты останешься в машине, а поставим мы ее так, чтобы выходящий из двери аэропорта не мог увидеть номер. На дверце лимузина будет герб их страны, все как обычно, – увидишь, Джерри, этот человек пойдет за мной, как барашек.
– А если он этого не сделает?
– Положись на дядю Винса. Если у него что-то не получится, что ты теряешь? Разве, спокойно сидя в машине, ты в чем-нибудь провинился?
– Дальше?
– При первой возможности я с помощью небольшого шприца погружу курьера в объятия Морфея. Снотворное отключит его минимум на четыре часа. Главное в этот момент – не попасться на глаза людям Киодоса. Если мы не обнаружим за собой слежки, поедем в город, ты припаркуешь машину на стоянке. Господин курьер будет почивать у заднего сиденья, под покрывалом; дипломатическая почта заменит ему подушку. Мы выходим, запираем машину…
– А если будет погоня?
– Ну почему обязательно представлять себе все в черном свете, Джерри? На этот маловероятный случай у меня готов другой план. Я нашел больницу, там въезд специально для травмированных при несчастных случаях. Мы въезжаем туда, я на ломаном английском прошу помочь джентльмену, который вдруг, без всяких видимых причин впал в беспамятство. Мы провожаем его и его багаж в больницу. Преследователи встанут в тупик. С чего им думать, что мы действуем нелегально? Если, конечно, номер машины не покажется им подозрительным. Ты с чемоданом – с деньгами то есть – покидаешь больницу через запасный выход. Там рядом стоянка такси. Я объясняю в больнице, что должен доставить в консульство его бумаги. Сажусь в лимузин, припарковываю его согласно первому плану, оставляю дипломатическую почту в салоне и исчезаю, лучше всего в большом магазине. Встречаемся в отеле. И через час выбираемся из города.
– Каким образом?
– Это мы еще обговорим.
– Если ты собираешься купить машину, почему не на ней?
– Все возможно. Еще вопросы, возражения?
– Там, в больнице, я бы не хотел шляться у всех на глазах в шоферской униформе. И там, и возле отеля.
– Люди смотрят на форменную одежду и не видят лица. Все, что нужно от тебя, – спокойствие и точность, сосредоточенность на своей задаче. По плану все деньги скоро окажутся у тебя в руках. Поэтому я и вынужден выбирать партнера с величайшей осмотрительностью.
– Это понятно. А что, если телеграмма не придет и у выхода будут не одна, а две машины?
– Телеграмма придет.
– Ты возьмешь с собой оружие?
– Зачем?
– Это бы мне не понравилось.
– Я не вижу, где бы оно могло понадобиться.
– Тогда оставь его дома.
– Как тебе угодно. Так ты согласен?
– Разве я это сказал?
– Нет. Но было похоже на то.
– Я должен поразмыслить как следует.
– Существует и еще один план, на всякий случай. А именно: выехать из города немедленно, сразу, вместе с нашим подопечным. Дать еще один укол, если проснется. Ехать не останавливаясь. Но тогда нам пришлось бы слишком долго сидеть в машине. Возрастет опасность случайных неприятностей: штраф за превышение скорости, поломка, да мало ли что. Я бы сказал, нужно скорее избавиться от машины и от джентльмена тоже.
– Звучит уже лучше.
– Ночью было бы легче, а вот днем… Я смотрел – рейс 675 ПАА в 15.15 седьмого мая наиболее вероятен. Если так, то ровно в 15.00 произойдет немало любопытного. Диктатор Пераль обнаружит в почте кое-что серьезное, а Кармела запляшет от радости, если только с ней не случится истерика. А возможно и то и другое.
– Когда мы разделим деньги?
– В Тампе для этого не будет времени.
– А куда мы поедем?
– Предлагаю автобусом добраться до Клироутера, там в отеле закончить все дела и наутро разъехаться.
– Здесь тебе не Бирма.
– Разница, в общем, не так уж велика. Здесь, конечно, не война и народу больше.
– Не лучше ли воспользоваться моей машиной?
– Я думал об этом. Но не знал, что ты так долго будешь свободен.
– Свободен от чего?
– Ты прав.
– Это удобнее. Скажем, вариант с больницей. Моя машина ожидает возле стоянки такси. Я выхожу из больницы с чемоданом, еду до магазина. А там мы отправляемся куда угодно, в Клироутер или еще куда.
– Согласен. Может быть, еще и напрокат возьмем машину.
– Нас может выдать с головой одна-единственная мелочь, Винс.
– Да, конечно.
– И это будет машина, взятая напрокат.
– Еще какие-нибудь уточнения?
– Ты говоришь так, как если бы операция уже началась.
– А что, нет еще? Ладно, шучу. К тому же там нам будет не до разговоров.
Я надолго умолк. Если бы Винс без помех доставил курьера в машину, это был бы идеальный вариант. История с больницей уже чревата осложнениями. Кроме прочего, я по-прежнему был не в восторге от перспективы щеголять в этой проклятой шоферской ливрее.
– А что, если обойтись одной шоферской фуражкой, а, Винс? И скромный серый костюм. Тогда фуражку можно оставить в лимузине. Или ты ее наденешь, если тебе придется припарковывать машину.
Он, ухмыляясь, взглянул на меня.
– О'кей. Только фуражка – и по рукам?
– Не спеши. Насколько точна информация насчет курьера?
– Кое-что сообщила Кармела. Я все основательно проверил, Джерри. Дипломат, между прочим, поделился всей этой историей со своей женой. У них две маленькие дочки. Я уверен, что с ним у нас трудностей не предвидится.
– А нельзя сделать так, чтобы мы получили деньги еще до того, как они попадут к нему?
– До самолета его провожают агенты Мелендеса.
– А если кто-то из них полетит с ним вместе?
– Это было бы некстати. Их четверо, и все знают меня в лицо. Если очень-очень поспешить, то я мог бы договориться… Нет, этого не может быть, что кто-то полетит с ним. Но если даже так, ты успеешь вырваться. Предположим, началась заваруха, – ты просто уезжаешь, и все. Оставишь где-нибудь машину и отправишься домой.
– Это как тогда, когда меня ранило в плечо, а ты прыгнул в воду и вытащил меня?
– Я что, упоминал об этом?
– Нет.
– Когда в дорогу?
– У меня самолет завтра, в 13.15.
– Мой ответ мог бы что-нибудь изменить?
– Нет. Я в любом случае должен лететь этим рейсом.
– Тогда я дам ответ перед твоим отъездом.
– Ты что-нибудь скажешь Лоррейн?
– И не подумаю.
– Хорошо. Какой предлог ты найдешь для поездки?
– Поиски нового места. Винс, если я соглашусь, мне понадобятся деньги. Я на мели.
– Нет проблем. У меня при себе наличные.
– Если я соглашусь!
– Я все слышал, мой мальчик. Здесь нужны двое, и я надеюсь, что вторым будешь ты. Между прочим, еще одно, Джерри. Поменьше волнуйся о моральной стороне дела. Пераль – волк, а Мелендес – акула. И мы своим вмешательством можем предотвратить гражданскую войну, а она – штука жестокая. Учтешь? Господи, Джеймсон, я только надеюсь, что ты не настолько заплыл жиром, чтобы не годиться для такого финта!
– Еще вопрос. Слушай: один-единственный человек и с такими деньгами… Разве это нормально?
– Во-первых, Мелендес держит его на крючке. Во-вторых, если бы он посылал еще кого-то, это могло бы вызвать подозрения. В-третьих, его проводят до самолета, за ним будут наблюдать в пункте промежуточной посадки, а в Тампе встретят. Теперь скажи мне: как бы и где он мог удрать, даже если бы решился на это?
Мы поехали домой. Лоррейн ушла куда-то, Ирена подала на стол. Мы вспомнили старые времена. В какой-то миг, взглянув на Винсента, я вдруг понял, что никогда по-настоящему не знал его и вряд ли узнаю когда-либо. Что-то от тигра было в нем, а тигра не заставишь мурлыкать у домашнего очага. И я вспомнил, как часто он на войне выказывал хладнокровие, можно сказать, бесчувственность, когда приходилось добивать раненого противника. И когда он уходил в горы, чтобы, вернувшись через час, а бывало, и на другой день, сказать: «Парни, я там нашел один мост, небольшой этакий премилый мостик, с охраной, конечно…» – и показывал на карте, где это, и мы решали, что делать с этим премилым мостиком и его охраной. Тогда и там – мало ли что вошло в привычку… Но теперь! В мирном тихом доме разговоры о революции, о миллионах на оружие, о тайных курьерах казались нереальными: точно сидишь где-нибудь в кино.
Я молчал вплоть до того момента, когда в воскресенье повез его в аэропорт. Он не нажимал на меня. Ждал. Когда пришлось встать перед очередным светофором, я сказал:
– Договорились, Винс. Я согласен. И скорее чутьем, чем слухом, я уловил его облегченный вздох.
– Прекрасно, Джерри. В полдень, ровно в двенадцать часов шестого мая будь в отеле «Терраса» в Тампе. Возьми номер, назовись чужим именем, но не таким, чтобы запоминалось с первого раза.
– Роберт Мартин.
– Годится. Если понадобится, я оставлю сообщение для тебя. Но там-то скажи, что остановишься на двое суток. Поднимайся в свой номер и жди моего сигнала. Машину оставь недалеко от гостиницы.
– Что значит – ты оставишь для меня сообщение? Где оставишь?
– У портье, мистер Мартин. Где же еще?
Я высадил его у входа в аэропорт. Перед тем он успел вытащить из бумажника десять купюр по пятьдесят долларов. Я пытался протестовать, но он пресек все возражения. Винс прошел в огромные двери аэровокзала не оглянувшись. На обратном пути я опять стоял перед светофором. Два полицейских на углу о чем-то говорили между собой. Глядя на них, я ощутил легкое беспокойство и тут же понял: это первый симптом предстоящих трудностей.
В ту ночь перед сном в ванной комнате я посмотрел в зеркало и увидел в нем незнакомца с невеселым и замкнутым выражением лица; его рыжеватые жесткие волосы явно начинали седеть. Я вырубил свет. Тихо было в доме. Лоррейн с кем-то из соседей ушла в клуб. Там они наверняка пили, хихикали, обменивались мокрыми поцелуями, сплетничали и наращивали сумму счета, который им под конец предъявят.
Я проснулся, когда она пришла. Она включила в спальне все, что можно было включить. Я притворился, что сплю. Она раздевалась, пьяно напевая себе что-то под нос. Когда она захрапела, пришлось встать и выключить свет, она это сделать забыла. В темноте я вдыхал запах, висевший в воздухе, – смесь дорогих духов, алкоголя и едкого пота.
Нет, в моем будущем места для Лоррейн не оставалось.
Может быть, там найдется место для Лиз?
Глава 4
Во вторник шестого мая я был в Тампе, в отеле «Терраса», где получил номер, заполнив анкету на имя Роберта Мартина. Пиджак я держал под мышкой, белая сорочка приклеилась к спине, покуда я поднимался на два с половиной этажа, отделявших автостоянку от вестибюля. Я был уверен или почти уверен, что мне передали бы записку от Винса, если бы случилось нечто непредвиденное. Но никто ничего для меня не оставлял.
Мальчик-служитель оставил чемодан и вышел, прикрыв дверь за собою. Мне не оставалось теперь ничего другого, как ждать. Я выехал в субботу утром и потратил на дорогу в тысячу шестьсот миль три дня. По пути часто дождило. В Тампе было жарко и душно, как в парилке. К счастью, в номере был кондиционер.
Я попытался читать газету, купленную в вестибюле, но не мог сосредоточиться и начал вышагивать по номеру туда-сюда, от окна к столу и обратно, прикуривал одну сигарету от другой и бросал после пяти затяжек. Я проклинал Винса, заставлявшего себя ждать.
Те двенадцать дней, что прошли после отъезда Винса, были странными. Лоррейн и ее родители рассчитывали, что я вернусь к моей бессмысленной работе, как только «опомнюсь». Но я получил последний причитавшийся мне чек и внес его на тощий счет в банке. Затем отправился искать место. Джордж Ферр, один из лучших подрядчиков в городе, заявил, что с радостью взял бы меня к себе. Это предложение было столь лестным, что я, пожалуй, мог бы теперь принять вызов моей дражайшей половины. Оно, правду говоря, превосходило мои ожидания. Я сказал, что хотел бы подумать и чти вскоре сообщу ему о моем решении.
Домой я пришел слегка оглушенный. Но тут послышался голос Лоррейн: , – И что ты теперь собираешься делать? Слоняться по дому? А на что мы жить будем?
– У меня свои планы.
– Прелесть какая. У него свои планы, видите ли. Моя мать была здесь. Она говорит, папа ужасно зол на тебя. Они оба не могут понять, как это можно было просто плюнуть на все – после того что он для тебя сделал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22