2
К этому моменту первая группа распределилась полностью и перебралась на последние ряды актового зала, а из второй без назначений оставалось всего трое: Швыдченко, вертлявый Саймон-Грегори и он сам, Лёха Бурый. Даже Пламен Тодоров, все четыре года переползавший с курса на курс с переэкзаменовками, а один раз даже умудрившийся «Ориентирование по звёздам на чужих небосводах» сдавать не родным педагогам, а специально собравшейся региональной комиссии, получил назначение на водную планету Лазурный Бриз и теперь сияет — чисто медный таз, среди новоиспечённых патрульных.
— Лаунинг! — прочитал очередную фамилию Дунгалиев, и Саймон-Грегори подскочил, как теннисный мячик на корте, взъерошил чубчик и поспешил на сцену.
На него претендовали два подразделения: система Альгезама и исследовательская группа с говорящим названием «Несгибаемые», десятый год безуспешно пытающаяся взломать силовой кокон, окружающий так называемую «ультра-фиолетовую дыру». Ходили упорные слухи, что если им это удастся, взгляды на природу Скитальцев подвергнутся серьезному пересмотру.
Так как последнее слово оставалось за выпускником, победу, как и следовало ожидать, одержали «Несгибаемые». Их представительница, здоровенная тётка в обтягивающей майке с надписью поперёк необъятной груди «Наше дело правое», вцепилась новому коллеге в рукав и не отпускала ни на секунду, даже когда Саймон-Грегори попытался оторваться от неё среди сокурсников.
Если сейчас вызовут Кольку, стало быть, самые худшие предположения оправдываются. Задание не зачтено или просто куратору захотелось проучить любителя театральных эффектов за раскорёженную марсианскую машину.
Высотник, да сделай же что-нибудь! — взмолился Алексей, который никогда не отличался особой религиозностью, несмотря на то, что среди межзвездников стало в последнее время модным исповедовать Вселенскую Церковь. — Швыдченко! — вызвал Николая Дунгалиев.
Суровцев вздохнул.
Так и есть, его намеренно оставляют на закуску. Хоть бы это демонстративное игнорирование оказалось педагогическим приёмом! Тамира Дунгалиевича никто прежде не мог упрекнуть в необъективном отношении к курсантам, но… всё когда-то начинается, в том числе и необъективность.
Ладно, Тамир Дунгалиевич, хотите помариновать? Маринуйте на здоровье, всё равно перетопчемся, так уж мы, Суровцевы, испокон века устроены. И пусть в вашей воле загнать бедолагу в какую-нибудь тьмутаракань, где не встретить ни следов Скитальцев, ни запечатанной намертво «ультрафиолетовой дыры», так и не дозревшей до абсолютной черноты, ни злокозненной Сферы Шеппарда, ну и что? В конце концов, патрульному всегда найдётся дело, особенно теперь, в связи с нарастающей напряженностью в отношениях с империей Кахоу!
Тем временем Кольку, потного от волнения, захомутал какой-то элегантный мужик с узким извилистым галстуком розового колера, делящим словно шрам сорочку под кремовым пиджаком. Его территориальную принадлежность Лёха вначале не расслышал, но по модному обличию было понятно, что не с Большой Высоты этот кадровик спустился.
Впрочем, это ещё как сказать.
Судя по сияющей физиономии Кольки, он был на седьмом небе от счастья. Незаметно слиняв со сцены, он чёртиком из коробки возник перед Суровцевым и не придумал ничего лучше, как, перешагнув через спилки кресел, полезть обниматься.
— Мы сделали это! — восторженно прошептал он на ухо приятелю, тряся его изо всех сил.
— Что именно?
— Зацепились за ВЦ СКНз!
— Поздравляю, — порадовался Суровцев, поскольку ВЦ СКНз славилась на всю Федерацию независимостью суждений и нестандартным подходом к решению проблем, время от времени встающих перед ООРАН. — Везунчик ты, Колька!
— Да, я такой! — расплылся тот в широчайшей из своих улыбок. — Не всё ж тебе одному…
Что Колька имел в виду, осталось невыясненным, поскольку Алексей отставил товарища в сторону. Из-за его дружеских объятий он пропустил волнительный миг, когда ректор должен был зачитать фамилию «Суровцев», и теперь ломал голову, как могло случиться, что на сцену уже поднимается полный чувства собственной значимости Арсен Арцекоев, постоянный спарринг-партнер Бурого по боевому манипулированию и бессменный его дублёр по институтской сборной в этом виде спорта. Ведь ершистый осетин учился в третьей группе.
Он хотел спуститься к авансцене и напрямик поинтересоваться у Дунгалиева, почему его, курсанта второй группы, обошли стороной, но малость порассуждав, решил, что не позднее чем через три часа процедура должна закончиться, а три часа — это всего-навсего сто восемьдесят минут, а не вся оставшаяся жизнь. Можно и потерпеть. В конце концов, до сих пор его дорога к почётному званию Звёздного патрульного особыми шипами усеяна не была, должно же выпасть испытание и на его долю. Будем считать, что вот оно. И надо пройти его с честью, не уронив достоинства.
Для начала необходимо успокоить нервы. Вадим Георгиевич, тренер Бурого, не уставал напоминать любимому ученику, что победить противника можно только после того, как победишь самого себя.
Легко советовать, трудно выполнять, но Алексей не стал бы чемпионом, если бы не умел справляться с собой в самых сложных ситуациях. Поскольку устроить небольшой перекус или соснуть полчасика в зале было никак нельзя, то он остановился на «созерцании ёкающей селезенки» по старинной методике тибетских монахов и полностью ушёл в себя.
Вернее, почти полностью.
Тельца Сметанина оставались в состоянии постоянной готовности и были способны извлечь хозяина из состояния медитации, как только поступит сигнал на изменение статуса кво. Со стороны же казалось, что Суровцев хоть и расслабился, но с интересом следит за происходящим: переживает за товарищей из параллельных групп, аплодирует удачливым и не скрывает разочарования, если какого-нибудь беднягу не вполне удовлетворили результаты распределения. Да и разве заподозришь молодого человека, у которого в глазах светится заинтересованность в происходящем на сцене, в том, что его сознание в этот момент погружено в абсолютный покой?
Собственно говоря, Алексей как бы уподобился улитке, спрятавшейся в раковине, лишь рожки защитного контура выставившей наружу.
Слава Высотнику, тельца Сметанина не подвели и вовремя вывели его из любования родной селезёнкой. Ёкала она или нет, сказать с уверенностью он не мог, но вот то, что к финишу голова у него осталась свежей, а в душе не накопилось и капли горечи, сомнения не вызывало.
— Уважаемые господа курсанты! — услышал он голос Тамира Дунгалиевича, который тут же поправился: — Да нет же, уважаемые господа Звёздные патрульные! Позвольте мне от лица преподавательско-административного состава поздравить вас, всех и каждого, с успешным завершением учебного процесса и вступлением в очередную, полную приключений и в то же время чрезвычайно ответственную фазу своей жизни. Вам предстоит освоиться с новым положением и, конечно же, новым местом работы, где придётся применять на практике те знания, которые были заложены вашими учителями. Хотелось бы верить, что вы пойдёте дальше нас, своих предшественников, ведь именно на ваши плечи ложится важнейшая задача правофланговых Объединенных Человечеств: расширять границы Дальнего Круга, ибо Человек, выбравшись из колыбели родной нашей Земли, уже не способен топтаться на одном месте, и рвётся обживать миры, не занесённые пока ни на одну звёздную карту! Успехов вам, мои дорогие, на этом благородном поприще, и пусть никакие, самые коварные и непредсказуемые, преграды не смогут удержать вашу твёрдую поступь, перефразируя, известную песню времен покорения Малой Высоты: «по пыльным тропинкам далёких планет»! Счастья вам и долгой жизни на благо Добровольного Содружества! И ещё, в любых обстоятельствах высоко держите марку Бирюзовки, она этого достойна!
Новоиспечённые Звёздные патрульные рьяно зааплодировали, воодушевлённые проникновенной речью. Аттестационная комиссия в полном составе встала и присоединилась к выпускникам.
Суровцев, оставшись единственным нераспределённым, показал, что никакие испытания не способны вывести его из себя. Он поднял руки и стал бить в ладоши над головой, вторя внутреннему ритму. И вскоре сокурсники стали хлопать ему в такт, а за ними наступил черёд преподавателей.
Именно так, не переставая дирижировать товарищами, Алексей покинул свой ряд и спустился к авансцене, где были заготовлены корзины с марсианскими календулами, невзрачными, но чрезвычайно дорогими каждому межзвёзднику цветами. Именно они позволили Объединенным Человечествам осуществить амбициозный проект ВОЗДУХ-220, шесть лет назад сделав красную планету окончательно атмосферной, или, как любят говорить коренные марсиане, завоздушенной.
Там к нему присоединилось ещё несколько человек из комитета самоуправления. Из спрятанных в мраморных колоннах динамиков грянули бравурные звуки «Прощания землянки», полуофициального гимна межзвёздников. Это Колька Швыдченко подал сигнал первокурсникам, окопавшимся в институтском радиоузле, и иод мелодию прославленного перцептуалиста Олафа Тайзера были возложены на стол аттестационной комиссии скромные, но удивительно нежные дары Марса.
По заготовленному плану Суровцев должен был дарить цветы Петру Аркадьевичу, но на какой-то миг он заколебался, чуть было не перехватив инициативу у здоровяка Ван-Мелитта, старосты пятой группы, которому выпал жребий вручать букет Тамиру Дунгалиевичу. Спонтанный этот порыв, правда, длился всего секунду, не больше, но и этого было достаточно, чтобы Лёха Бурый испытал чувство стыда.
Ишь, паразит, что задумал, отругал себя Алексей, выслужиться перед ректором захотел, в надежде, что Дуга смилостивится и соизволит прояснить непонятное положение с игнорированием дипломника, у которого нет ни одного «хвоста»! Диплом ему так и не вручили, результат распределения не объявили, так кто же теперь Алексей Суровцев 204 года рождения — человек, прослушавший курс и имеющий право быть назначенным на осваиваемый мир, или жертва чиновничьего произвола, в последний день учёбы вышибленный под зад коленом? Неожиданно ему в голову пришло совершенно идиотское, хотя и логически оправданное соображение: нет, Лёха, ты — ни то и ни другое, ты — Избранник, от которого, по словам силикарболауди, зависит будущее Объединенных Человечеств! И оно расставило всё по своим местам: ну какое может быть распределение для того, кого уже выбрали? Точнее, избрали.
Приняв от ученика охапку покрытых жёсткой щетиной цветоножек, Линёв слегка придержал руку Алексея.
— Ну что? — спросил он. — Направление получил?
— Пётр Аркадьевич, ни про какое направление мне никто ничего не говорил, — отчеканил выпускник.
— А что ж тогда у меня не спрашиваешь?
Сердце Лёхи Бурого дрогнуло, но он сумел этого не показать.
— А я что, должен был спросить?
— Ну, конечно, — сказал Пётр Аркадьевич. — Неужели тебе безразлично, куда именно направило тебя командование Звёздного патруля?
— И куда же? — почти недрогнувшим голосом поинтересовался Суровцев.
Вместо ответа куратор погрозил ученику пальцем:
— Да ладно тебе прикидываться незнайкой!
Алексей прижал ладонь к груди:
— Клянусь Высотником, с места не сойти, Пётр Аркадьевич, даже не догадываюсь!
— В таком случае, это будет для тебя сюрприз!
— Да уж, — процедил Суровцев сквозь зубы. — И в чем же этот сюрприз заключается?
— Дело в том, что сразу после торжественной части тебя ждёт в своём кабинете Тамир Дунгалиевич.
— Для какой такой надобности, Пётр Аркадьевич?
— А вот это он скажет тебе сам. — Куратор развернул Алексея на сто восемьдесят градусов и легонько подтолкнул в спину. — Поспеши, Алёша, Дуга ждать не любит!
Исходя из разговора с куратором, особых неприятностей во время визита в ректорский кабинет нераспределенец Суровцев не ожидал. Поэтому он в считанные секунды домчался до заветной двери, ещё с четверть минуты восстанавливал дыхание и наконец постучал.
— Прошу! — раздалось из кабинета.
Алексей переступил порог и самым натуральным образом обалдел. За монументальным ректорским столом никого не было, а у окна стоял легендарный командующий Звёздным патрулём кварт-генерал Джозеф Лях-Козицки, а в просторечье — Стальной Джо. Знакомые по иллюстрациям на специальных сайтах, покатые плечи, мощная шея, квадратный подбородок и, конечно же, фирменный загар людей, побывавших близ высокотемпературных газовых гигантов.
— А где Тамир Дунгалиевич? — выпорхнуло из уст Алексея прежде, чем он успел заметить ректора, который всё-таки находился в кабинете — сидел в кресле в дальнем углу.
— А-а, это ты, — сказал он курсанту нейтральным тоном. — Проходи, садись. С тобой хочет поговорить кварт-генерал Джозеф Лях-Козицки.
— Суровцев? Алексей Степанович? — произнес командующий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42