Наконец Оайве, как этого требовал ритуал, обратилась к нему:
— Теперь говорите! Скажите мне, что вы хотите?
— Вашего благословения и снятия моего проклятия.
— Желаете ли вы этого от всего сердца?
— О да, — ответил мужчина. — Если вы дадите то, что сможет помочь мне.
Волоски на ее руках и затылке зашевелились.
— А что это? — спросила она.
— Крошечный кусочек некой известной вам кости. — Он взглянул Оайве в глаза, и взгляд его был уверен и тверд. — Только кость способна даровать мне покой.
Если бы она и не догадывалась раньше, то сейчас все стало бы ясно. — О чем вы говорите? — осведомилась Оайве. Ей хотелось знать, как далеко он зайдет.
— Об одной реликвии. Содержимом Хранилища. В дальних странах Ваш Храм называют Домом Кости. Меня послали, чтобы найти ее.
Оайве ответила осторожно и рассудительно:
— Если реликвии существуют, то они сокровенны.
— Одна из них кость?
— Они сокровенны.
— Нет!
Оайве испугалась, но не смела показать это перед чужаком. Постаравшись сохранять спокойствие, она невозмутимо сказала:
— Я произнесу для Вас молитву, как принято. Это все, что я смогу сделать. Желаете ли Вы произнести молитву? Прядь Ваших волос или кусочек одежды? Это обычное жертвоприношение.
— Я пожертвую серебро, — ответил он. — Лично для Вас, если…
Но она поспешила начать молитву прежде, чем он договорил до конца.
Мужчина вел себя тихо, пока жрица не сказала последних слов, а потом произнес:
— Я не могу принести жертву, пока Вы не покажете мне кость. Это — единственное, что может мне помочь.
— Вы обманули меня. — Оайве взглянула на него. Он не уклонился от ее взгляда, но его глаза стали белыми, как глаза, сделанные из драгоценных камней на волчьей шкуре, единственное, что выдавало его страшную ярость. Затем он повернулся и вышел из Хранилища. Меч с бряцанием скользнул по дверному косяку.
Одной реликвией было кольцо из зеленоватого металла, сделанное древними мастерами. Другой — бесцветный сверкающий драгоценный металл. Третьей — крошечная тонкая кость размером с кончик пальца, гладко отшлифованная временем и частыми прикосновениями. Рассказывали, что они обладали удивительной силой, и даже на ощупь в них было нечто необыкновенное.
Никто кроме Посвященных Жриц не знал о реликвиях, которые хранились в секретном помещении. Помещение находилось за кельей, где стояли сосуды с ладаном, за железной дверью с запирающим кольцом. Каждая жрица приводила сюда свою преемницу, прежде чем начать посвящение в таинства Хранилища. Никто не мог объяснить сегодня, что за истории связаны с этими священными предметами. Все, что было о них известно, укрыл туман прошлого.
Никто, кроме служительниц Храма, не знал о святынях.
Никто!
И однако ОН знал это, этот седовласый мужчина с волчьей головой за плечами.
Откуда? Что он хотел?
Он вышел в дождь. Вернется ли он?..
В одиночестве она стояла в священном покое, прижав ладони к алтарю.
Ливень вскоре прекратился. Опустилась ночь, словно еще один, более темный дождь.
Мужчина вернулся в полночь. Она не спала, потому что ждала его. Он пришел беззвучно, как вор, потому что он и был вором. И все же Оайве его услышала.
Ворота ограды были закрыты на засов, а сама стена высока и несла заклятие. И все же он взобрался на нее. Да, стены было мало, чтобы задержать, остановить его. Дверь в свою келью Оайве тоже заперла, хотя и не думала, что он придет сюда. И не ошиблась. Как бы тих и осторожен он ни был, она слышала, как мужчина пересекает двор, пробираясь к Хранилищу. Ночь была темна, луну скрыли тучи.
Она ждала. Вдруг он вскрикнул, и вслед за этим Оайве услышала приглушенные проклятия. Он наткнулся на то, что она приготовила для него.
У священного покоя не было дверей. В пору прилива, когда море поднималось и переливалось через стену, волны заливали пол. И не было возможности запереть двери от существ из плоти и крови.
В час после захода солнца она стояла перед аркой открытых ворот и шептала. Она вызывала тени и заклинала их стать завесой перед входом, и они выглядывали теперь, как мятущиеся языки пламени.
Это было одно из волшебств, которому научила ее старая Хранительница — вызывать тени и придавать им вид пылающего огня.
Обычный вор, вероятно, просто удрал бы. Однако чужак видел, как во время вечернего ритуала она заклинала огонь, так что знал, что она это умела. Он не убежал. И она знала, что он этого не сделает.
Она чувствовала, что он стоит перед Хранилищем без растерянности и страха, не ломая голову над тем, что он должен сделать. Он воспользовался своим разумом. Она слышала, как чужак заговорил.
— Тени не обжигают, — сказал он и больше не произнес не слова, но и этого было достаточно. Он понял, что это иллюзия, что ее можно преодолеть, если в нее не верить. Она чувствовала, что пламя растворялось, и знала, что он переступил порог священного покоя.
Странная, смешанная со страхом печаль наполнила ее сердце. Но она открыла свою дверь и пошла к Хранилищу. Она миновала арку, где от волшебного огня не осталось даже дыма. Как бы бесшумно не передвигался чужой, она ступала еще тише, так что он ничего не слышал.
Он стоял за алтарным камнем перед средней дверью. Только жрица знала, сколько нужно повернуть кольцо замка. И если бы пришелец попытался отпереть его он наверняка потерял бы мужество.
Когда он отступил от двери назад, она была почти убеждена в этом, но вместо того, чтобы повернуться и уйти, он тихо позвал:
— Старая дверь, и ты старый замок, ты знаешь, как тебя нужно повернуть. Сколько раз поворачивали тебя ведьмы — Хранительницы Святилища? Ты помнишь! Ты знаешь это! Повернись! Я помогу тебе!
Оайве вздрогнула. Он понял! Он знал логику колдовства и был достаточно умен, чтобы правильно применить эти знания. С самого начала она предчувствовала нечто подобное. Теперь Оайве была уверена в этом. Он был не меньше ее сведущ в колдовстве, а может и больше!
Металлическое кольцо послушалось чужака. Медленно, неохотно, со ржавым скрипом оно повернулось.
Тогда Оайве обратилась за помощью к своим самым глубинным Силам. Она сотворила вокруг себя неощутимую мантию-ауру, сделавшую ее намного внушительнее и выше, чем она была в действительности. Аура окутала ее ослепительным светом, будто ее кожа и глаза излучали сияние. Мантия придала ей ощущение непобедимости. Силы, создавшей ее, хватит ненадолго, но это последняя возможность противостоять незнакомцу.
Колесо медленно отсчитало свои обороты, дверь распахнулась, и он вошел в комнату.
Оайве последовала за ним. Когда она достигла двери, мужчина уже искал тайник.
Ослепительное сияние, исходившее от ее кожи, наполнило комнату. Он замер, уставившись на нее, и какое-то мгновение она отчетливо видела его страх.
— Вы осквернили Храм, — проговорила Оайве, и голос ее прозвучал подобно звону ледяных кристаллов. Он вздрогнул. — Убирайтесь прочь! — Приказала она грозным магическим голосом. — Вам потребуются годы, чтобы замолить грех, который вы совершили.
Любой другой обратился бы в паническое бегство. Но не этот человек. Он содрогнулся, но выглядел так, словно пытался подавить скорее неуверенность, чем страх.
— Не вмешивайтесь, Леди! — предостерег он. — Я вижу, что вы сверкаете, как фарфор, вижу, что ваша голова почти касается потолка и что глаза ваши блестят, как кинжалы… Но я хорошо помню, что Вы всего лишь девочка, которая едва достигает мне до подбородка. Вы надели свою колдовскую мантию, чтобы внушить мне страх? Это вам не удастся. Я не верю в проклятия. Существует только одно, которого я боюсь, но оно не здесь. Оайве не рассталась со своей аурой.
— Убирайтесь прочь! — снова приказала она. — Или готовьтесь к худшему!
— Я не боюсь. Мне нужно то, о чем я Вам говорил. Я мог заплатить, если бы вы согласились. Но нет, Вы не захотели этого и мне пришлось стать грабителем. Тайник не в стенах, он в земле. Да это так, я прав, я вижу, как вздрогнули ваши веки. Он под землей. Прекрасно!
Опустившись на колени и больше не обращая на нее внимания, чужак быстро нашел тайник.
Оайве чувствовала, как слабеет ее аура, и не могла больше удерживать ее. Собрав остатки силы и превратив их в огненное копье, она подняла руку, чтобы швырнуть в него ускользающую Силу, парализовать пришельца. И, прежде чем он опомнится, она успеет вызвать помощь из деревни…
Но мужчина неожиданно резко вскочил на ноги и напугал ее. Сила руки, державшей копье ослабла.
— Ладно, — сказал он. — Раз вы хотите бороться… Меч против меча, девочка!
И он исчез. То есть, исчез человек, мужчина с седыми волосами, а на его месте стояло кошмарное видение: серебряный волк с глазами, как две холодные луны.
Только мгновение, равное удару сердца, она смотрела на призрак, потом он поднялся, открыл пасть и дохнул на нее, сквозь зубы цвета соли, холодным, как снег, дыханием, и ударом лапы отшвырнул ее обратно в ночь. Она очнулась ранним утром, голова раскалывалась от боли. Какое-то время она никак не могла вспомнить, что случилось, однако память постепенно вернулась к ней, услужливо подсказав подробности.
СЕДОЙ ВОЛК

Оайве поднялась на ноги. Поблизости горел светильник, и свет его падал на лестницу, ведущую в тайник под плитами пола.
Конечно, чужак побывал там. На верхней ступени лестницы стоял раскрытый ларец из черного дерева. Отсвет пламени падал на сверкающий кристалл и матовое, без блеска кольцо. Он специально оставил светильник зажженным, чтобы она сразу увидела две святыни, которые не были ему нужны и которыми он с презрением пренебрег. Он не желал их и не прикоснулся к ним. Не было только кости.
Невыносимое чувство неудачи, ведь она не справилась с задачей, и невыносимой потери мучило ее. Может быть, ей стало бы легче, если бы она заплакала или попросила кого-то о помощи. Но Оайве не привыкла лить слезы и еще меньше — искать совета или утешения. Она была жрицей, Хранительницей Святилища, она была одна.
Оайве медленно покинула Хранилище, пересекла двор и вышла на дорожку над бухтой, выложенную из деревянных досок. Небо было серым, звезды поблекли. Море отступило от побережья. Все вокруг казалось мрачным, лишенным света, бесформенным, слышался только слабый шум ветра и рокот волн.
Оайве думала: «Если я никогда не скажу о том, что случилось, кто об этом узнает? Никто, кроме жриц не знает о реликвиях» Тут она вспомнила, как незнакомец сказал, что в дальних землях их Святилище называют Домом Кости. Или это тоже была ложь? Неправда, как и он сам? Человек он или зверь?
Если под священной крышей Бог был как у себя дома, зачем тогда вообще нужны реликвии, таинства, символы? И все же эта ужасная пустота внутри ее оставалась, будто чужак украл этой ночью часть ее души. Что значила для него кость, для этого серого мужчины, Серого волка, если он, чтобы получить ее, должен был решиться на кражу?!
Она размышляла, раздумывала, как ей поступить. Сейчас ей не поможет даже Древняя Книга. Она не нашла в ней ни строчки о краже, перевоплощениях, изменении облика или демонах.
С приближением утра небо над морем постепенно светлело. Взошло пурпурное солнце, и его первые лучи сверкали на волнах. Шесть или семь рыбацких лодок в нескольких милях от берега выделялись темными точками на фоне солнечного восхода. Рыбаки везли домой ночные уловы.
Оайве обернулась и посмотрела в глубь страны. Кармин утра уже окрасил ближайшие горы, но на дальних вершинах уже лежали фиолетовые сумерки. Наверное, овцы там только просыпались, как и люди, пасущие их, как и охотники с собаками, которым нужно добыть дичь прежде, чем зима скует леса стужей.
Каждый год они молились о мягкой зиме, которая обошлась бы с ними не слишком жестоко. Но даже самые мягкие зимы на их суровом Побережье были лютыми. Запасов еды не хватало, и к весне немало людей умирало.
«Какой же будет предстоящая зима? — спрашивала она себя. — Ведь треть того, что приносило им счастье, похищено из Храма»
И вдруг Оайве все стало ясно. Новое знание испугало ее, но в тоже время подняло настроение. Ее путь лежал перед ней так же отчетливо, как тропинка, вытканная солнечными лучами на волнах моря.
Уверенно и спокойно она начала произносить слова ритуала прямо здесь, под открытым небом. Огонь она вызывать не стала. Закончив свои молитвы, Оайве отправилась в деревню рыбаков.
Трое Старейших по одному от каждой деревни, заседали в Длинном доме общины «Людей моря», а все остальные протискивались вовнутрь, узнав, что их созвала сама жрица. Солнце стояло высоко в небе.
В Длинном доме не было окон. На потолочных балках чернели ряды развешанных для копчения рыбин. Факелы и огни светильников излучали яркий, но не уютный свет, свет без тепла.
Большинство присутствующих здесь были старше Оайве, а Старейшие были просто стариками, но их годы не позволяли ей чувствовать свою юность. На самом деле душа ее значительно старше любого из пришедших сюда, потому что на ее плечах лежали столетия Храма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12