Лопух подплыл вплотную к источающему мертвенный свет экрану-стене. С немыслимой доселе смелостью он стал разглядывать его, и в результате совершил еще одно открытие, заставившее его вскрикнуть.
Мертвенное, бледное сияние исходило не от всей стены, а только из ее центра, занимая добрую четверть поля зрения. Пальцами он пощупал прозрачную, упругую пластиковую поверхность. Далеко за ней, причем, как он вскоре начал осознавать, очень далеко, в бархатной тьме роилось множество крохотных точек… и все они светились! Даже по сравнению со всеми чудесами, увиденными им в приемной Дока, четкость этих крохотных огоньков казалась невероятной, , немыслимой, потрясающей!
В центре прозрачной стены размещался крупный бледный шар, по размеру больший, чем окружающая его чернота, с яркими и более темными областями, покрытыми неглубокими круглыми вмятинами.
Шар не был похож на электрический светильник (да и проводов рядом с ним не наблюдалось) и тем более — это стало ясно с первого взгляда — он не горел огнем, как факел. Рассматривая шар. Лопух начал догадываться, вернее, откуда-то из глубины подсознания к нему пришла догадка, что шар, как зеркало, отражает свет иного тела, находящегося с другой стороны от «Ковчега».
С замиранием сердца он представил, сколько же еще пространства за пределами «Ковчега». Думать об этом было все равно что воображать один мир внутри другого.
Но если «Ковчег» находится между гипотетическим источником яркого света и этим бледным рябым шаром, то на последнем должна быть заметна тень от «Ковчега». В противном случае, «Ковчег» ничтожно мал по сравнению с ним. Но все эти размышления уже уходили из мира реальности в сферу фантазии.
Но разве не все в этом реальном мире фантастично? Оборотни, ведьмы, светящиеся точки, ясные очертания, размеры и пространство?
Когда Лопух в первый раз посмотрел на мертвенно-бледный шар, тот показался ему круглым. Теперь же, после полудня (увлеченный, он потерял представление о времени), от шара словно отрезали ломтик с одного края, и он уже выглядел каким-то ущербным. Лопух прикинул, что это явление могло быть вызвано движением светящегося тела с, другого борта «Ковчега», или вращением самого бледного шара, или… (от этой мысли голова Лопуха закружилась, и он впал в полуобморочное состояние) «Ковчег» мог сам кружиться вокруг шара!
Он двинулся к распахнутому люку. Подумал — стоит ли его закрыть, и решил — не стоит. Коридор предстал еще одним чудом: он уходил вдаль, вдаль и вдаль и постепенно сужался. Стены были разрисованы… стрелами: красные указывали направление к левому борту, откуда он пришел, зеленые — к правому борту, куда он держал путь. Раньше стрелы виделись ему продолговатыми мазками.
Лопух продвигался вперед по зеленым стрелкам к правому борту «Ковчега», дабы проверить свои гипотезы. Не терпелось также детально рассмотреть оранжевато-коричневатое круглое пятно, неизменно вызывавшее у него депрессию.
Но прежде он решил все же заглянуть на Мостик и сообщить об исчезновении Дока. Еще не забыть бы рассказать Дрейку о пропаже сокровища Дока.
Лопух хотел опять зацепиться за трос и тут заметил, что уже находится у входа в голубую шахту, ведущую наверх. Не обращая внимания на жжение в руках, он ухватился за стремительно ускоряющуюся ленту и полетел к Мостику.
Очутившись наверху, он был ошеломлен бесчисленным множеством звезд над головой.
Продолговатые радуги оказались многоярусными рядами многоцветных мигающих огоньков-лампочек. Но кружащие возле них молчаливые офицеры произвели на него гнетущее впечатление: все они выглядели очень старыми; по их отрешенному виду и потухшим глазам, механической заученное(tm) жестов было заметно, что они движутся как во сне, словно сомнамбулы или загипнотизированные, выполняющие чью-то чужую волю. Лопуху пришло в голову: а знают ли они вообще, куда движется «Ковчег», и существует ли для них мир за пределами Мостика?
Темнокожий молодой офицер с жесткими курчавыми волосами подлетел к нему. Только когда он заговорил, Лопух признал в нем Энсайна Дрейка.
— Привет, старина. Хорошо выглядишь, словно помолодел на десять солнечников. Что это за штуковины вокруг твоих глаз?
— Окуляры. Помогают лучше видеть. Лопух рассказал об исчезновении Дока и его сокровища — большого черного саквояжа.
— Да ведь он же не дурак выпить, твой Док. Он еще рассказывал тебе, что все его сокровища — это сны. Тебе не кажется, что он просто чокнулся или, может быть, застрял в каком-нибудь другом притоне, где выпивка не хуже, чем у вас?
— Нет, Док хоть и пьяница, но аккуратный и обязательный. Он всегда пьет только в «Приюте Летучей Мыши».
— Ладно, сделаю, что смогу. Кстати, меня отстранили от расследования дела, связанного с вашим «Приютом». Мне думается, этот каналья Граф имеет влияние наверху. К нашим старикам несложно подольститься — в них нет задора, и они привыкли идти по пути наименьшего сопротивления.
Лопух рассказал о попытке Графа еще раньше украсть у Дока маленький черный футляр.
— Итак, ты считаешь, что эти два дела могут быть связаны… Хорошо, как я и обещал, сделаю, что смогу.
Лопух вернулся в «Приют Летучей Мыши». Забавно и необычно было увидеть в деталях лицо Корчмаря: оно оказалось изношенным и старым, а красный кружок в центре — яблочко мишени — образовывал мясистый нос, покрытый густой сеткой пунцовых сосудов. В выражении его карих глаз читалась скорее жадность, нежели любопытство. Корчмарь тут же спросил о новинке на глазах Лопуха. Лопух решил, что сообщать Корчмарю об обретенной им способности остро видеть, было бы опрометчиво.
— Да это так — новое карнавальное украшение, вроде маски. Если уж судьба лишила меня волос на голове, имею я право хоть чем-то украсить лицо?!
— Только дошедшему до ручки алкашу может взбрести в голову тратить деньги на безвкусные безделушки.
Лопух не стал напоминать Корчмарю, что он уже несколько дней как бросил пить, а деньги, которые тот заплатил ему за все время работы в «Приюте», вряд ли составили пачку толще одной фаланги на пальце. Не стал он демонстрировать хозяину и свои новые зубы, а, наоборот, постарался держать рот закрытым.
Кима нигде поблизости не оказалось. На вопрос Лопуха о нем, Корчмарь пожал плечами:
— Шляется где-нибудь. Тебе-то лучше известны маршруты бродяг и приблудных котов.
Да, мысленно согласился Лопух, впрочем, кот и так у нас задержался. Лопух никак не мог привыкнуть к тому, что теперь видит весь бар целиком и отчетливо. «Приют» представлял собой шестиугольник, образованный двумя пирамидами, примыкающими друг к другу основаниями. Верхушками пирамид являлись фиолетовый носовой и темно-красный кормовой углы. Четыре остальных угла (если двигаться по часовой стрелке), составляли: зеленый по правому борту, черный внизу, алый по левому борту и голубой — наверху.
Сюзи приплыла в «Приют» ранним утром Забавницы. Лопуха шокировали ее уродливая полнота и налитые кровью белки глаз. Но проявленные ею дружеские знаки внимания были трогательны, и Лопух почувствовал к ней искреннюю симпатию. Дважды, когда Корчмарь отворачивался, он успевал сунуть ей полные пакетики темной браги. Она рассказала, что, по дошедшим до нее слухам, Очаровашку действительно утащили вампиры — это видела Мейбл.
День выдался скучноватым. Не то, что обычно в Забавницу. Незнакомых или каких-либо занятных бражников не наблюдалось. В глубине души надеясь на лучшее. Лопух ожидал появления Дока. Он представлял, как тот, выписывая замысловатые зигзаги, протиснется к стойке, а потом будет разглагольствовать о хитроумных приспособлениях, изготовленных им для Лопуха или, захмелев, примется философствовать о Старых добрых временах.
Вечером появился Граф со всеми своими девицами, кроме Альмоди. Дюшетта объяснила, что Альмоди осталась в Чертогах из-за мигрени. Снова, к удивлению Лопуха, вся компания единодушно заказала кофе, хотя, как ему показалось, они уже были на взводе, и им не мешало бы добавить.
Украдкой Лопух разглядывал их лица. Несмотря на нервную порывистость и живость жестов, в их взглядах было нечто общее с выражением застывшей отрешенности, как у большинства офицеров на Мостике. Док не зря говорил, что все они зомби.
Очень забавным стало еще одно открытие: как оказалось, причиной странной крапчатости Фанетты и Дюшетты являлись… обыкновенные веснушки — крошечные красновато-коричневатые точки, которыми были усыпаны их нежно-белые лица.
— Так где же этот знаменитый говорящий кот? — спросил Граф Лопуха.
Лопух пожал плечами. Корчмарь ответил за него:
— Загулял. По мне, так даже лучше. В баре не нужны забияки, норовящие устроить скандал или драку.
Не сводя своих пронзительных желто-коричневых глаз с лица Лопуха, Граф заявил:
— Мы уверены, что как раз из-за этой драки в прошлую Забавницу у Альмоди и разболелась голова. Она даже не захотела пойти сегодня с нами. Думаю, мы обрадуем ее, когда расскажем, что вы уже избавились от кота.
— Я бы давно прогнал дрянного зверюгу, если бы не Лопух, — вставил Корчмарь. — Неужели, префект, это действительно был ведьмин кот?
— Мы уверены, уверены… А что это за штучка на лице Лопуха?
— А-а-а, это новая разновидность дешевой бижутерии, вроде серег для глаз, лучшая приманка для алкашей, префект.
Лопух не мог избавиться от ощущения, что весь этот разговор был продуман Графом и Корчмарем заранее, что они вступили в сговор. Поэтому вместо ответа он опять пожал плечами. Похоже, треп Графа и Корчмаря начал выводить из себя и Сюзи, но и она предпочла промолчать.
Сюзи не покидала своего места у ротонды до самого закрытия «Приюта». Корчмарь на этот раз не стал посягать на нее, хотя, прежде чем удалиться на покой через алый люк, он бросил на нее многозначительный взгляд. Лопух проверил, закрыты ли все шесть люков, и выключил освещение. Из-за этого, впрочем, в баре стало ненамного темнее: утреннее бледное сияние уже просачивалось через полупрозрачные стены. Лопух вернулся к Сюзи, устроившейся на ночлег на его спальной веревке.
Сюзи спросила:
— Ведь ты же не прогнал Кима?
— Нет, он сам сбежал. Корчмарь не соврал. И я действительно не знаю, где он. Сюзи улыбнулась и обхватила его руками.
— Мне кажется, твои глазные украшения тебе очень идут, — сказала она кокетливо.
— Сюзи, ты знала, что «Ковчег»— это не вся Вселенная? Что он — всего лишь корабль, вращающийся в пространстве вокруг белого рябого шара, во много раз больше самого «Ковчега»?
— Я знаю только, что «Ковчег» иногда называют кораблем. А этот шар я видела на картинках. Брось эти дурные мысли. Лопух, давай переключимся на что-нибудь приятное. Иди ближе, я помогу тебе забыться.
Лопух подчинился, скорее по доброте, чтобы не обидеть Сюзи. Ее тело больше не возбуждало в нем прежних желаний, он думал об Альмоди.
Когда все закончилось, Сюзи быстро уснула. Лопух повязал на глаза платок и тоже попытался забыться. Болезнь на этот раз беспокоила его чуть-чуть слабее, чем в прошлую Спятницу. И именно благодаря этому чуть-чуть, он устоял перед искушением рвануть к ротонде за пакетом лунной настойки. Уже в полудреме он внезапно почувствовал острый толчок в спину, будто ему вдруг свело мышцу. Дурнота мгновенно усилилась, подкатив к самому горлу. Его залихорадило, он дернулся раз, другой, и затем, когда мука стала нестерпимой, потерял сознание.
Лопух очнулся из-за бешеной пульсации крови в висках. Он обнаружил, что не просто пристегнут, а распят на канатах: его запястья привязаны к растяжке, а щиколотки — к вантам. Руки и ноги затекли и онемели.
От яркого света веки воспалились. Лопух приоткрыл их на мгновение и увидел Сатану, балансировавшего на соседнем канате с поджатыми под себя задними лапами.
Лопух очень ясно разглядел оскаленную пасть пса. Открой он глаза пошире, Сатана, несомненно, вцепился бы ему в глотку.
Лопух плотнее сжал свои металлические вставные челюсти. По крайней мере, теперь у него есть чем защищаться.
Рядом с Сатаной он успел заметить черные прозрачные спирали и понял, что находится в Чертогах Графа. Вероятно, толчок в спину был инъекцией наркотика.
К счастью. Граф не догадался снять с него окуляры и не заметил зубов. Для него Лопух продолжал оставаться прежним безобидным подслеповатым ничтожеством.
Неожиданно он увидел Дока, привязанного, как и он, к вантам, а по соседству — большой черный саквояж. Во рту Дока торчал кляп: видимо, он пытался сопротивляться и кричать. Лопух решил обойтись без крика. Серые глаза Дока были широко открыты, и Лопуху показалось, что он смотрит прямо на него.
Очень осторожно Лопух зацепил своими онемевшими пальцами узел, стягивающий петлю на запястьях и, напрягая затекшие мышцы, медленно потянулся. Петля соскользнула по растяжке на пару миллиметров. Если он продолжит действовать аккуратно, Сатана ничего не заметит. Делая паузы. Лопух несколько раз повторил тот же прием.
1 2 3 4 5 6 7 8