И весил он, благодаря выкинутым
боеголовкам, все равно меньше, чем первоначальная ракета, а
значит мог лететь побыстрее.
К этому времени компьютер закончил расчеты по "фирменной",
Андрея Ладогина, траектории, которую он называл "двойной
пертурбационный маневр в системе Земля-Луна". Если использовать
гравитационное поле Луны, для того, чтобы развернуть траекторию
полета почти на 180 градусов и снова подойти к Земле из
открытого космоса, можно использовать гравитационное поле Земли
для дополнительного разгона корабля. В принципе, потом можно
снова направить корабль к Луне, снова с помощью Луны
развернуться и вернувшись еще более разогнать корабль в земном
поле тяготения, и таким образом забрать у Земли столько
кинетической энергии, сколько нужно. Однако в данном
случае,благодаря мощным двигателям, для того, чтобы достичь
Марса в рекордно короткий срок - за три месяца - было достаточно
одного прохода мимо Земли...


28. Флаг на Луне.

К Луне корабль подошел через двое суток. "Вся прелесть облета
Луны" - подумал Андрей - "состоит в том, что у Луны нет
атмосферы, а значит можно на второй космической скорости лететь
сколь угодно низко над поверхностью, если конечно не боишься
врезаться в горы.". Андрей проложил траекторию так, чтобы она
проходила на высоте не более двух километров над интересующей
его точкой в Море Спокойствия, и приготовил автоматическую
фотокамеру с телескопическим объективом.
Луна приближалась. Андрей привык думать о Луне как о
небольшом космическом теле, с диаметром почти в четыре раза
меньшим чем у Земли, и в восемьдесят раз меньшей массой. И
только теперь, глядя в иллюминатор, он начал понимать какой
огромный, неизведанный мир крутится почти под самым боком у
Земли. Чем ближе была Луна, тем все более ничтожной песчинкой,
затерянной в мироздании, начинал чувствовать себя Андрей. Лунные
кратеры,с диаметром в десятки, а то и сотни километров,
увиденные не сверху, а сбоку, на бреющем полете, казались
стадионами, построенными для гигантов высотой с десятиэтажный
дом. Стадионы вырастали из-за горизонта один за другим, толпясь
и тесня друг друга, но ни на трибунах, вздымавшихся на несколько
километров, ни на гладком, залитом темной лавой поле никого не
было, и это создавало настроение невыразимого одиночества.
Глядя на испещренную кратерами, вздыбившуюся километровыми
горами поверхность, можно было только догадываться, какая
вакханалия слепых сил природы здесь когда-то разгулялась. И
каким ничтожным, рядом с этими гигантскими силами, показалось
Андрею самое могучее оружие людей - водородная бомба, которая в
лучшем случае могла бы оставить здесь воронку не более километра
в диаметре, практически незаметную среди всех этих
величественных кратеров.
Корабль шел совсем низко над поверхностью. Гравитационное
поле Луны вцепилось в него и начало изгибать его траекторию. И
тут он стал скрипеть под воздействием приливных сил: разные
части огромного корабля находились на слегка различных
расстояниях от центра Луны, а значит и по разному ею
притягивались, и как ни ничтожна была эта разница, она начала
растягивать и изгибать корабль. Наспех собранная конструкция,
скрипела как старый пиратский фрегат, попавший в шторм. Скрип
был с отчетливыми металлическими нотками. Андрей затаил дыхание.
Прислушиваясь к скрипам, он чуть не пропустил то, ради чего он
подошел к Луне так близко. Пролетев над нагромождениями скал и
кратеров, корабль вышел к так называемому Морю Спокойствия -
огромной равнине, залитой застывшей еще миллиарды лет назад
лавой. Он несся над ней со скоростью свыше десяти километров в
секунду. В иллюминаторе все слилось от скорости и отчетливо был
виден лишь горизонт - линия отделяющая залитую солнцем равнину
от чернильно-черного неба. Разглядеть что-либо было невозможно.
И все же...На фоне неброских тонов лунной почвы, на тысячную
долю секунды мелькнула вдруг цветастая точка... и исчезла.
Потом, когда корабль завершил облет Луны и стал возвращаться
к Земле, Андрей внимательно изучил снимки сделанные
автоматической камерой и нашел то, что искал. Вот он! Конечно он
немного выцвел под беспощадным лунным солнцем за эти пятьдесят
лет, однако сомнений быть не могло: на фотографии, на фоне
лунной равнины виднелся звездно-полосатый американский флаг.
Андрей хорошо помнил тот день, когда этот флаг был там
установлен: 21 июля 1969 года...


29. 1961 год:"Поехали!"

Детство Андрея прошло в подмосковном городе, с заводов
которого отправлялись на Байконур космические ракеты. Хотя то,
что происходило за забором завода было страшной государственной
тайной, дети, как и все в городе, знали - там решается судьба
космической гонки между СССР и США. Время от времени воздух
всего города на несколько минут наполнялся могучим гулом,
слышимым на километры вокруг - словно где-то неподалеку
сказочный великан ростом с гору дул на чай, пытаясь его остудить
- это шли стендовые испытания ракетных двигателей, которые
должны были впервые в истории доставить человека на Луну и тем
самым еще раз подтвердить: Советский Союз является величайшей
космической державой, которой нет и не может быть равных. В том,
что наши обойдут в космической гонке каких-то там американцев,
загнивающих при своем исторически отсталом общественном строе,
Андрей не сомневался. В 1957 году СССР запустил первый в мире
спутник, потрясший и унизивший Америку перед лицом всего мира.
За этим унижением последовали другие: в 1959 году, снова впервые
в истории, Луны коснулся предмет сделанный руками человека: этим
предметом был шарик, составленный из множества пятиугольных
металлических вымпелов, на каждом из которых стояла надпись:
"СССР". Пройдут тысячелетия, на Земле сменятся языки, народы и
государства, а эти вымпелы по-прежнему будут лежать там, между
кратерами Архимед, Аристилл и Автолик, напоминая: первым до Луны
дотянулось государство, называвшееся Советский Союз, и тем самым
навеки заслужившее себе место в мировой истории.
Американцы опомнились лишь в 1961 году, когда, сказав свое
знаменитое "Поехали!", в космос стартовал первый человек, и на
его космическом шлеме была все та же надпись:"СССР". Они
опубликовали проект, согласно которому к концу 60-х годов должна
была осуществиться многотысячелетняя мечта человечества: человек
наконец побывает на Луне. Разумеется, этот человек должен
воткнуть в лунный грунт древко звездно-полосатого американского
флага. Так началась космическая гонка. Американцев прежде всего
подгоняло стремление реабилитировать себя в собственных глазах,
да и в глазах остальных стран, в качестве мирового лидера в
новейшей технике. Сам по себе космос их не очень-то интересовал,
их интересовала победа над соперником. Они так и не поняли, что
заставляло советскую страну, в общем-то небогатую по сравнению с
США, так рваться в космос. Им казалось, что главной целью
советской космической программы было унизить их, американцев. На
самом деле, если это и было верно, то лишь отчасти. Конечно,
советские вожди никогда не дали бы денег на космос, если бы не
видели в нем прямой политической и пропагандистской выгоды. Но у
советского стремления в космос были гораздо более глубокие
корни. То, что американцам представлялось чем-то вроде спорта,
для советских было священнодействием, ритуалом, имевшим
сокровенный магический смысл.
Советский народ устремился в космос в 50-е годы, когда
разоблачение сталинизма подрубило ранне-советское "шариковское"
понимание коммунизма ("все отобрать и поделить"). Постепенно
становилось ясно, что для того, чтобы создать общество, в
котором человек не эксплуатировал бы другого человека, надо
сделать так, чтобы человек все более успешно эксплуатировал силы
природы. А для этого была нужна наука. Господствующая идеология
по-прежнему продолжала называться коммунизмом - это было
необходимо для обеспечения преемственности политической власти -
но под тонким слоем марксистской фразеологии вызревала уже
совершенно другая идеология - идеология техницизма. Пройдя
варварский, сталинистский период своей истории, советский народ
вступал в новую эпоху - эпоху высокой технической цивилизации.
Этот народ быстро превращался из народа крестьян в народ
инженеров и ученых. Когда американцы, пытаясь понять причину
своего отставания в космосе, стали изучать советскую систему
образования, они были потрясены высочайшим уровнем преподавания
математики и естественных наук в тогдашней советской средней
школе.
Именно в этой духовной атмосфере царства разума и торжества
науки прошли первые десять лет жизни Андрея Ладогина,
родившегося на рубеже 50-х и 60-х годов. Чуть ли не с рождения
он знал, что живет в величайшей стране мира, прокладывающей путь
всему остальному (и отсталому) человечеству. Технологическое
превосходство Советского Союза над Соединенными Штатами было для
него чем-то само собой разумеющимся. Первая в истории мягкая
посадка на Луну автоматической станции, на которой были
закреплены вымпелы с изображением советского герба и советского
флага, еще раз подтвердила: у американцев нет ни малейшего шанса
прийти на Луну первыми. Мягкая посадка "Луны-9" произошла в 1966
году. До объявленной американцами даты высадки человека на Луну,
оставалось чуть более трех лет.
Чем ближе была эта дата, тем чаще город оглашался ревом
испытываемых двигателей, теперь уже даже ночью: лихорадочная
работа шла круглые сутки. Между тем, в 1968 году произошло
событие, не укладывавшееся в миропонимание девятилетнего Андрея:
американские астронавты первыми облетели вокруг Луны. Впрочем
облет Луны, это еще не посадка - наши могли обойти их на этом,
последнем этапе. Он надеялся на это до последнего момента, даже
когда американский "Аполлон-11" был уже на пути к Луне: наши
могли скрывать свой запуск, и объявить о нем только когда
советские космонавты успешно достигнут Луны. Он не знал тогда,
что Непоправимое уже произошло: 3 июля 1969 года на старте
взорвалась ракета советской лунной экспедиции, и полностью
разрушила стартовую площадку, для восстановления которой
требовались годы.
В ночь на 21 июля 1969 года командир корабля "Аполлон-11"
установил на поверхности Луны звездно-полосатый флаг. Андрей
увидел это в видеозаписи в утренних новостях. Это было
величайшим потрясением в его жизни. И не только в его. Что-то
сломалось в душе советского народа, для которого космос был
чем-то настолько важным, что запуск Юрия Гагарина вызвал
всенародное ликование, а день гибели космонавта Комарова стал
днем национального траура.
Комплекс неполноценности перед американцами, выражавшийся до
этого в высокомерно-пренебрежительном к ним отношении как к
загнивающему западу, качнулся словно маятник в другую сторону, в
сторону самоуничижения и обожествления Америки.
Это был удар в самое сердце нарождающейся советской
цивилизации, оправиться от которого она уже так и не смогла.
Советский Союз лишился первенства в том единственном, что он
умел делать лучше всех в мире. Самоосознание самого себя в
качестве первопроходца, ведущего весь остальной мир к светлому
высокотехнологическому будущему потеряло опору. До 21 июля 1969
года Советская Империя могла (по крайней мере для себя самой)
найти оправдание любым своим поступкам в том, что она несла свет
цивилизации отсталым народам; после 21 июля, в глубине своей
души она уже не знала, для чего она существует.
Этот день стал началом конца Империи. Поначалу это было
незаметно. Внешне все осталось как было, но это была только
видимость: внутри, в душах, место идеализма занял цинизм. Так
могучий дуб, у которого подрубили корни, может еще долго стоять
и казаться таким же могучим как раньше, но внутри у него уже
одна труха, и слабый порыв ветра может неожиданно свалить его.
Когда через двадцать два года могучая Империя вдруг ни с того ни
сего рухнула, американцы были удивлены до чрезвычайности: они
так никогда и не поняли, который из их ударов оказался для
соперника смертельным. Они просто наносили удары, потому что
боялись, а боялись, потому что не понимали. Противник навсегда
остался для них загадкой, которую они не хотели разгадывать, и
когда он внезапно скончался, они вздохнули с облегчением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22