Долгую минуту Адам изучал обстановку: пытался оценить кроющуюся за визуальным образом психическую основу. Логика символа диктовала ему единственно возможные действия: взять ключ, отпереть дверь и освободить заключенный за ней дух Скотта. Это казалось подозрительно простым, но и альтернативы этому он не видел. В конце концов, прекрасно понимая, что идет на риск, он взял себя в руки и потянулся к ключу. Тот снялся с крюка без малейшего сопротивления.
Адам мысленно облегченно вздохнул и пристальнее присмотрелся к ключу. Он был тяжелый, из-под ржавчины проглядывала замысловатая гравировка, но точная его форма почему-то ускользала от взгляда. Стараясь не обращать внимания на тревожное покалывание в затылке, он вставил ключ в скважину и с усилием повернул по часовой стрелке.
Замок щелкнул, и дверь распахнулась. В то же самое мгновение Адама охватило пламя.
Огонь окружал его со всех сторон. Он попытался вырваться из него и обнаружил, что привязан к высокому столбу. Высоко над головой уперлись в небо две башни готического собора, окутанные клубами жирного дыма. Площадь перед ним была заполнена толпой зевак, осыпавших его проклятиями на каком-то древнем наречии.
Невыносимый жар пронизывал его ноги, обугливая плоть. За какие-то несколько секунд вся нижняя половина его тела скрылась в огне. Рев пламени заглушил крик, готовый вырваться из его горла. Спасения не было… не было…
НЕТ!
В самый разгар муки он заставил себя мыслить внятно. Это не Париж! — кричала современная часть его рассудка. — Париж был тогда. Это — теперь!
НУ ЖЕ!
Ты не Жоффруа де Сен-Клер! Ты — Адам! Сэр Адам Синклер — лорд Стратмурна — барон Темпльмора — Повелитель Охоты!
Цепляясь как за соломинку за эти слова — ниточку, связывающую его с его нынешним “я”, — он словно молитву повторял свои имя и титулы: пусть прошлое останется в прошлом. Языки пламени дрогнули под напором его убежденности, в это краткое мгновение передышки он собрался и призвал спасительные силы, что были дарованы ему Светом. Новая энергия забурлила в нем весенним ручьем. Узы, связывавшие его, порвались и рассыпались в прах; огонь, злобно шипя, погас. Подобно фениксу с фамильного герба Синклеров, его освобожденный дух взмыл из золы прежних воплощений. Когда обычные чувства вернулись к нему, он снова стоял в смотровой морга центральной больницы Бордерз.
Перегрин смотрел на него с нескрываемой тревогой. Стоило Адаму открыть глаза, как он бросился к нему.
— С вами все в порядке? — спросил он.
Адам осторожно кивнул — голова его слегка кружилась. Из-за плеча Перегрина вынырнуло лицо Маклеода.
— Черт возьми, что случилось? Вы кричали. Я уж испугался, как бы кто из официантов не прибежал на шум.
Адам сделал глубокий вдох, приходя в себя.
— Какое-то мгновение мне казалось, что прошлое повторяется снова, — хрипло ответил он.
— Вы имеете в виду ваше прошлое, — констатировал Маклеод. — Что это было, какая-то ловушка?
— Не совсем, — нахмурился Адам, вспоминая, — не столько ловушка, сколько… скажем так, побочный эффект заклинания, которое наши надменные приятели использовали, чтобы обуздать Скотта.
Маклеод продолжал вопросительно смотреть на него, так что ему пришлось объяснить подробнее.
— Попробуем по-другому, — вздохнул он. — Скажем так: заклинание нацелено на то, чтобы… активировать резонансы прошлого. Всякий, попадающий в это поле, рискует пережить эпизод из собственной истории.
— Значит, вы считаете, они ожидали какого-то вмешательства? — спросил Маклеод.
Адам задумчиво покачал головой.
— На этом уровне — нет. Я сомневаюсь в том, что они вообще ожидали, что следствие пойдет по правильному пути. Если бы они думали об этом, им бы не составило особого труда привести все у могилы в порядок — на это ушло бы гораздо меньше времени, чем на расстановку ловушек. Я сомневаюсь даже, что они сделали это намеренно. Это просто осталось от их действий по возвращении Скотта. Зато это хорошо характеризует их действия как плохо предсказуемые и опасные. Нам лучше быть теперь начеку.
Перегрин кивнул — в его лице страх мешался с неуверенностью. Маклеод согласно буркнул что-то под нос.
— А что тогда делать со Скоттом?
— Я уничтожил только часть заклятия, — ответил Адам. — Нам предстоит завершить его физическое снятие. Правда, эта часть должна быть не такой сложной, как первая. И кстати, если это у меня выйдет, мне хотелось бы узнать, что он им сказал.
Маклеод с уважением посмотрел на него, потом успокоенно вздохнул.
— Ну раз так, я снова возьму на себя дверь.
Он вернулся на свой пост. Перегрин все тем же перепуганным взглядом следил за тем, как Адам, глубоко вздохнув, проделывает серию ритуальных пассов, завершившихся начертанием пентаграммы и креста в воздухе над телом. После этого он начертил пальцем на лбу Скотта еще один знак, а потом коснулся висков Скотта большим и безымянным пальцами правой руки, зажмурился и произнес еще одно, последнее заклинание так тихо, что Перегрин не смог расслышать.
Тело на столе дрогнуло. Безгубый рот приоткрылся, показав желтые зубы. Дрожь превратилась в конвульсии, несколько секунд сотрясавшие тело. Потом они стихли, только кончики пальцев продолжали подрагивать.
Пару секунд Адам не шевелился, потом открыл глаза. Он убрал руку со лба Скотта и повернулся к Маклеоду.
— Прошу прощения, но мне нужна ваша помощь, Ноэль, — мягко произнес он. — Скотт не против — даже хочет — общаться с нами, но тело его слишком разложилось для этого. Не согласитесь ли вы стать на время его голосом?
Маклеод поморщился и вздохнул.
— Я боялся чего-то в этом роде, — буркнул он, жестом подзывая Перегрина занять его место. Он наклонился, проверяя замок, и подошел к Адаму. — Хорошо еще, настоятель сейчас меня не видит, а то бы он добился моего отлучения от церкви.
Подойдя к столу, ставшему на время их алтарем, он тоже сделал рукой ритуальный знак, что вызвало на лице отозвавшегося ему таким же жестом Адама легкую улыбку.
— Забудем о настоятеле, — легко ответил тот. — Скажите лучше, как на это посмотрит ваше полицейское начальство?
— Ну, эти-то просто дуба дадут! Ладно, начнем.
Обойдя стол, он остановился лицом к Адаму так, чтобы тело находилось как раз между ними. Маклеод снял очки и сунул их в нагрудный карман пиджака, потом положил руки на стол так же, как это сделал Адам, и зажмурился. Дыхание его почти сразу же замедлилось, что Перегрин научился уже распознавать как начальную стадию транса. Лицо Адама тоже расслабилось, приняв отрешенное выражение.
В комнате воцарилось молчание. После долгой паузы Адам протянул руку и коснулся Маклеода между глаз, потом вернул руки на стол и пристально посмотрел на лежащий между ними труп.
— Дверь отворена для тебя, — произнес он. — Взойди без опаски.
Последовала короткая пауза, потом по массивной фигуре Маклеода пробежала дрожь. Он сделал глубокий вдох и открыл глаза. Стоявший у двери Перегрин едва не поперхнулся, ибо живой разум, засветившийся в голубых глазах, явно не принадлежал полицейскому инспектору.
— Говори, брат, — мягко настаивал голос Адама. Маклеод открыл рот. Мгновение он не издавал ни звука, потом послышался незнакомый, взволнованный голос.
— Что это за место? — спросило существо, которое управляло теперь телом Маклеода. — Где я, в каком пространстве и времени?
— Ты в Мелроузе, — ответил Адам, голос которого оставался спокойным и ровным. — Но восемь столетий миновало с тех пор, как ты упокоился.
— А сколько прошло со времени, как меня призвали обратно?
— Точно не известно, — сказал Адам. — По меньшей мере двенадцать или четырнадцать часов, возможно, даже восемнадцать.
— Восемнадцать часов! — В голубых глазах мелькнуло нечто похожее на страх. Потом взгляд скользнул в сторону, уставившись куда-то между Адамом и Перегрином, словно он пытался разглядеть что-то вдалеке.
— Нить… Серебряная нить рвется! — прошептал голос Майкла Скотта. — Сердце останавливается…
— Сердце! — Лицо Адама застыло, и в голосе его зазвучала нескрываемая тревога. — Значит, у тебя есть воплощение в наши дни?
— Да! — То, что олицетворяло теперь Майкла Скотта, заставило тело инспектора содрогнуться, а в голосе зазвучало отчаяние. — Это ребенок… еще дитя. И смерть опасно близка!
От этой новости по спине Перегрина пробежал неприятный холодок. В глазах его вдруг потемнело, и он представил себе девочку-подростка, лежавшую без движения на больничной койке в глубокой коме. Лицо ее было белым как мел, в веснушках…
— Время уходит, — прошептал голос Майкла Скотта. — Я должен скорее вернуться, иначе пропущу оборот Колеса. — Голос дрогнул в отчаянной мольбе. — Ради всего святого, если ты и впрямь брат, как говоришь, молю: освободи меня! Освободи, пока у меня еще есть живое тело, куда я могу вернуться!
— Так и будет, — заверил его Адам. — Но прежде прошу тебя: ответь нам — если это известно тебе, — кто тебя призвал и зачем?
— Злодеи с Темной Дороги… — Голос Скотта зазвучал рассеянно. — Им нужна была моя книга, мое золото — философское золото, тайна которого откроет все другие тайны! Они связали меня чарами, заставив открыть им место, где спрятано сокровище.
Голос Скотта прервался глухим всхлипом, и Маклеод зажмурился, словно от острой боли.
— Книга и золото охраняются, — торопливо продолжал Скотт, — но злодеи могут одолеть защиту, ибо велики силы, ими присвоенные. — Взгляд его снова обратился к Адаму. — Обещай мне, что пустишься в погоню за ними, и я отдам тебе то, что они отняли у меня силой!
— Клянусь! — произнес Адам. — Дарованной мне властью как Повелителю Охоты клянусь тебе, я сделаю все, что в моих силах, дабы восстановить справедливость.
Скотт угрюмо кивнул, принимая клятву, потом перевел взгляд на Перегрина. Пылающий взор обжег молодого художника, но он не в силах был отвести от него своих глаз. Обжигающий жар пробудил у него в голове рой видений, и он поспешно взялся за карандаш. Забыв обо всем, даже о необычном окружении, он принялся лихорадочно наносить на бумагу все, что вставало перед его мысленным взором.
Замок на невысоком утесе… пена прибоя… полукруглый галечный пляж… прикрытый камнем вход в пещеру…
Карандаш Перегрина торопливо порхал по бумаге, заполнив несколько блокнотных листов. Когда Скотт наконец освободил его, рука болела от напряжения, а пальцы невольно сжались, пытаясь унять судорогу. Карандаш выскользнул из них и с деревянным стуком упал на пол.
Адам испепелил его взглядом и повернулся обратно к Скотту. На мгновение глаза их встретились. Потом Адам начертал в воздухе между ними знак.
— Именем Семи я освобождаю тебя, брат, — возгласил он голосом, звонким, как колокол. — Ступай с миром и исполняй начертанный путь.
Маклеод сразу сник, словно из него вышел весь воздух. Он судорожно вздохнул и, пошатнувшись, привалился к столу. Труп перед ним тоже осел, превратившись на глазах у Перегрина в серый прах.
В то же мгновение Маклеод потерял равновесие и рухнул на колени; дыхание его сделалось частым и хриплым. Адам стремительно обежал стол и успел подхватить его под руку, прежде чем тот лишился сознания. Прислонив его к своим коленям, он достал из кармана ампулу нашатырного спирта, щелчком отбил ей головку и сунул ее под нос Маклеоду.
— Спокойно, дружище, — прошептал Адам, когда Маклеод дернулся, пытаясь отвернуться от резкого, бьющего в нос запаха, и снова поднес ампулу ближе. На этот раз инспектор мотнул головой, но открыл глаза, хотя взгляд его оставался мутным.
— Вот и молодец, — улыбнулся Адам, сжимая его запястье в поисках пульса. — Вы все сделали наилучшим образом. Только не делайте пока резких движений. Мне кажется, он покинул ваше тело быстрее, чем вы ожидали.
— Ох, еще как быстрее, — пробормотал Маклеод, осторожно принимая с помощью Адама сидячее положение и жадно глотая воздух. — Бог мой, терпеть не могу, когда они делают это! Голова раскалывается на части.
— Потерпите несколько минут, и все пройдет, — заверил его Адам. — Хотите попробовать встать?
— Угу.
С помощью Адама Маклеод подобрал ноги под себя, пошатываясь, встал и снова схватился за край стола; то, что тело, лежавшее на нем, превратилось в горстку праха, его, казалось, не волновало. Удостоверившись, что инспектор пришел в себя, Адам отступил назад и сделал над столом несколько быстрых пассов. Только после этого, похоже, он вспомнил о существовании Перегрина.
— Надеюсь, это вас не напугало, — сказал он. — Ну, что вам удалось?
Художник прижимал блокнот к груди как спасительный щит. До него не сразу дошло, что Адам обращается к нему. Он моргнул и выдавил из себя неуверенную улыбку.
— Что-то я уловил — что-то и откуда-то, — ответил он, переводя взгляд с одного на другого. — Знаете, инспектор, когда вы уставились на меня, в голове у меня возникли всякие картины, и я не мог от них отделаться. Ну а потом… моя рука сама начала рисовать, а я и этого не мог остановить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44