Там он смешал себе не слишком крепкий коктейль и приготовился ждать.
   Допив бокал до половины, он осознал, что рассеявшаяся было ненависть снова вернулась. Это была не столько ненависть к Братству как таковому, сколько к повадкам, жизненным правилам и воззрениям его представителей. Почему бы людям просто-напросто не оставить друг друга в покое? Почему для них так важно сражаться и убивать, да и вообще, чуть что сразу же прибегать к насилию?
   Когда Тимоти управился с коктейлем, а ненависть снова заполнила все его существо, к дому подъехал еще один авиамобиль и остановился за стеной патио рядом с машиной Ламберстоуна. На мгновение Тимоти замер, решив, что это Братство прислало своих парней полюбоваться результатами работы МСУ. Но тут из машины на освещенную часть двора вышел Крили, и Тимоти позволил себе расслабиться.
   - Мне все равно уже не уснуть, - пояснил главный редактор встретившему его у дверей Тимоти. - Да и как уснешь, когда здесь черт-те что происходит. Вот я и примчался. Ну, и где же наш сапер?
   Тимоти кивнул в сторону библиотеки, но предупредил, что Ламберстоун категорически предпочитает работать в одиночестве. Вкратце он пересказал Крили события еще не закончившейся ночи. Когда он заканчивал свой рассказ, Ламберстоун показался в дверях библиотеки и окликнул их обоих. Над "вскрытием" Модуля он провозился битых два часа.
   В библиотеке пол был усеян всевозможными деталями. Ламберстоун разложил их рядами; каждый ряд представлял собой в разобранном виде одну из систем оружия.
   - Ну и что тут интересного? - спросил Тимоти.
   - Вот устройство для метания дротиков, - ответил Ламберстоун, указывая на один из рядов. - Мне пришлось попотеть, чтобы не дотронуться ни до одного из отравленных наконечников. Они вымазаны какой-то сине-зеленой дрянью - и наверняка эта штука будет поядовитей джина с тоником. Вот, - продолжил он, указывая на предметы во втором ряду, - огнемет, стреляющий напалмом. Не хотел бы я оказаться у него на мушке. Правда, он рассчитан только на пару выстрелов, но обычно этого оказывается достаточно.
   - А это? - спросил Тимоти.
   - Лазер. Запаса энергии хватает примерно на пять залпов по три секунды каждый.
   - А это?
   - Устройство реактивного типа. Стреляет двадцать вторым калибром, начиненным взрывчаткой. Четырнадцать мини-ракет в одном барабане. Вращается с такой скоростью, что это практически равносильно системе залпового огня.
   Хотя встретиться с Ламберстоуном в рукопашном бою наверняка было небезопасно для здоровья, разговор о хитроумных орудиях убийства вызывал в нем явное отвращение.
   - А здесь, - продолжал он с профессиональным энтузиазмом, - гранатомет. Смотрите, вот и гранаты. Каждая не больше виноградины, но в любой из них достаточно газа, ядовитого или нет, уж не знаю, чтобы за несколько секунд он распространился по всему помещению.
   - Значит, пять систем вооружения, и все против одного меня, - сказал Тимоти. - Какая честь!
   - Шесть, - уточнил Ламберстоун, поднимая какой-то контейнер, из которого наружу торчали проводки. - Черный порох, спрессованный под высоким давлением. Приводится в действие простым электрическим импульсом. Если бы вы не успели вырубить МСУ, он наверняка прибег бы и к этому - самому последнему - аргументу и взорвал бы весь дом. - Ламберстоун помолчал, давая собеседникам возможность осознать услышанное. Потом сказал:
   - Ну и кто, по-вашему, не испугался таких хлопот и таких расходов, чтобы вывести вас из игры?
   Склонив свою крупную голову набок, он сделался похожим на печального сенбернара.
   - Не знаю, - ответил Тимоти. - Предположительно - Братство. Но не могу придумать какой-нибудь мало-мальски правдоподобный мотив.
   - О мотиве скажу я, - вмешался Крили. - Я собирался сказать тебе об этом завтра, только не по системе связи. Да я и сам узнал это лишь сегодня. За покушением стоит Братство - ручаюсь головой. А мотивом является месть. Убив Клауса Маргеля, ты создал вакансию на самом верху мафиозной иерархии. И теперь эта вакансия занята. Его родным братом, Ионом.
   - Понятно, - проговорил Тимоти, поглядывая на разобранный модуль. - Понятно, что ты имеешь в виду.
Глава 6
   В холле фешенебельного здания Тимоти нашел табличку с ее именем. Впрочем, это трудно было назвать табличкой. "ПОЛЛИ ЛОНДОН" было выложено крупными золотыми буквами по черному бархату. Он нажал на кнопку внутренней связи и отступил на шаг, чтобы предстать на экране перед тем, кто ответит на вызов, в полный рост, а не кончиком несуществующего носа. По экрану побежали черные и зеленоватые пятна, переливаясь в прихотливом калейдоскопе, призванном ублажить взор посетителя. И почти сразу же раздался мелодичный голос, принадлежавший компьютерному автоответчику, - Полли Лондон была достаточно богата, чтобы иметь возможность заменить живую прислугу кибернетическими заморочками. И этот голос спросил:
   - Кто вы? Пожалуйста, назовитесь.
   - Тимоти, - ответил он. - Из "Страны развлечений", - добавил он с некоторым опозданием. - Мне назначено на два.
   Возникла пауза, во время которой компьютер проверял правдивость этого утверждения. По экрану замелькали алые и желтые полосы.
   - Не прикоснетесь ли вы кончиками пальцев к полю идентификации на экране, чтобы мы могли сверить ваши отпечатки с файлом в общегородском компьютере?
   - У меня нет рук, - ответил Тимоти. Неосведомленность компьютера его позабавила. - Не можете ли вы сверить с центральным компьютером описание моей внешности?
   - На редкость необычная процедура, - возразил компьютер.
   - Но у меня нет рук.
   На экране воцарилась молочная белизна: это компьютер пустил в ход визуальный сканер, чтобы идентифицировать Тимоти. Через минуту яркие краски восстановились.
   - Можете пройти.
   - Благодарю вас.
   Слева от того места, где находился Тимоти, фрагмент стены, расписанный серебристо-голубыми абстрактными рисунками, отъехал в сторону, за ним обнаружился вход в лифт. В кабине Тимоти не потребовалось нажимать на кнопку: подъем на нужный этаж обеспечивал секретарь-компьютер. Очень может быть, что, кроме самой Полли Лондон и управляющего домом, никто не знал, на каком этаже она живет. Когда можешь себе позволить компьютерного секретаря и дворецкого, а посторонним сообщаешь лишь, что живешь в Западной башне, твое жилище начинает соответствовать поговорке "Мой дом - моя крепость".
   Когда Тимоти вышел из лифта, то очутился в длинном коридоре, устланном ковром, который, не исключено, был изготовлен из натурального меха. Стены в коридоре были обшиты тисом; через каждые сорок футов располагались двери, ведущие в жилые помещения. Они различались по форме, величине и цвету. Дверь Полли Лондон представляла собой нечто в нордическом стиле: тяжелая, старинная, деревянная махина, причем на создание этого ощущения "старинности", похоже, ушло больше времени, чем на изготовление самой двери. Она была украшена резьбой, изображающей лица, шлемы, доспехи, мечи и челны скандинавских викингов. В середине двери выделялась ручка в форме массивного железного кольца. Отпирающее устройство, снабженное пластиной для идентификации отпечатков пальцев, было замаскировано под рельефное изображение боевой ладьи. Ручки как таковой, разумеется, не было: если дверь не реагирует на ваши пальцевые отпечатки, значит, вам сюда нельзя.
   Дверь, весящая двести, а то и все триста фунтов, бесшумно откатилась назад.
   - Прошу, - гостеприимно пригласил компьютер. - Направо.
   Тимоти очутился в еще одном длинном коридоре, повернул направо, прошел под аркой и оказался в комнате, обставленной мягкой мебелью. Стены в ней оказались обшиты кедровыми панелями с вкраплением настоящих скальных пород, создававших причудливую игру света. Слева у стены из натурального камня был смонтирован маленький водопад, влага которого ниспадала в каменную чашу, стоящую на пьедестале. К нему вели несколько грубо отесанных ступеней. В чаше, дно которой представляло собой разноцветную каменную мозаику, плавали живые цветы; все это было подсвечено так, что мозаика казалась россыпью драгоценностей. Ковер здесь был еще более толстым и пушистым, чем в коридоре. Кресла и диваны - гигантских размеров - выглядели чрезвычайно удобными и напоминали исполинские грибы, лениво выросшие из пола. Здесь же были каменные столики и шкафчики. За одним из каменных столиков, в бежевом кресле, сидела самая красивая женщина, которую Тимоти встречал в своей жизни...
   Она была довольно высокого роста, по крайней мере две трети которого составляли соблазнительные ноги безупречной формы. Ее фигура являла собой истинное совершенство: тонкая талия, пышная грудь и так далее. Ангелоподобному лицу красавицы недоставало разве что ангельского безразличия ко всему земному. Чуть вздернутый носик. Широко расставленные глаза сказочного изумрудного цвета, как волна у кромки прибоя. Пышные белокурые волосы обрамляли ее лицо, длинные локоны свободно ниспадали на грудь и рассыпались по точеным плечам.
   Тимоти видел сотни фотографий этой женщины, но ни одна не передавала и сотой доли ее красоты. Ей были присущи девическая грация и прелесть в сочетании с чувственностью зрелой матроны - и самые первоклассные фотографы были не в состоянии это уловить. Тимоти поневоле порадовался тому, что его ущербные гениталии хотя бы внешне свидетельствуют и об ущербности чисто мужского интереса. Женщины никогда не возбуждали его физически - к счастью, потому, что плотским желаниям он все равно не смог бы дать естественного выхода. И все же, хотя желание как таковое отсутствовало, случалось иногда - крайне редко, но все же случалось, - что на него накатывало некое чувство, названия которому он не мог подыскать ни в одном известном ему языке. И сейчас это чувство вновь посетило его. А ведь такое бывало с ним лишь в присутствии чрезвычайно привлекательных во всех отношениях и вызывающе чувственных женщин. И одной из сторон этого чувства было ощущение неудовлетворенности. Его кожа похолодела, а в горле у него запершило почти до судорог.
   Жестом Полли Лондон пригласила его присесть в кресло рядом с собой.
   - Вы оказали мне огромную честь, - сказала она. - Обычно меня интервьюируют ваши подчиненные.
   Она была очаровательна, она была настолько хорошо воспитана, что ничем, ни малейшим движением роскошных бровей, не показала, как неловко себя чувствует в присутствии урода, к которому конечно же нельзя не испытывать отвращения.
   Усевшись в грибовидное кресло и отключив двигательное устройство, Тимоти заверил ее в том, что эта встреча делает честь не ей, а ему самому. Полли улыбнулась в ответ и показала, как пользоваться миниатюрным баром, вмонтированным в консоль кресла. Мгновение спустя Тимоти держал в механической руке коктейль. Водка с апельсиновым соком пришлась ему как нельзя кстати.
   - Я заинтригована и, пожалуй, даже больше, чем просто заинтригована, - сказала она, чуть подавшись в его сторону. Голос ее звучал как небесная музыка. - Просто не могу себе представить, что это за совершенно особая статья, подготовка которой потребовала вашего личного участия.
   - Я вам солгал, - без обиняков ответил Тимоти.
   Он понимал, что ему надо говорить четко и быстро, чтобы как можно быстрее приступить к делу и закончить с ним, потому что эта женщина с каждым мгновением нравилась ему все больше и больше. Комбинация детской непосредственности с божественной чувственностью была просто неотразима. Любого мужчину ей достаточно было только поманить длинным, безупречно ухоженным пальцем, и он без сожаления пошел бы и в огонь, и в воду, и на край света.
   - Солгали? - недоверчиво переспросила она, словно впервые в жизни столкнувшись с тем, что люди, оказывается, способны на ложь. А может быть, так оно и было на самом деле. Лгать этой женщине было бы так же подло, как, скажем, объяснять младшему братику, что никакого Санта-Клауса на самом деле нет.
   - Я прибыл не для того, чтобы готовить статью, - пояснил Тимоти. - Это было только предлогом попасть сюда.
   Полли Лондон нахмурилась, все еще недоумевая, чего ради жалкому мутанту вздумалось являться к ней в дом по выдуманной причине.
   - Я не хочу причинить вам вреда. Но прошу вас помочь мне.
   Она хотела было встать, но Тимоти бросил на нее умоляющий взгляд, и она осталась в кресле. Вид у нее был сейчас несколько раздраженный или, точнее, по-детски обиженный, но он понимал, что обижаться всерьез, а тем более сердиться эта женщина не способна. И дело не в том, что она была инфантильна, - нет, просто ей так и не довелось узнать, как страшен и мерзок бывает мир, следовательно, ей не понадобилось обрастать толстой кожей и, в свою очередь, обзаводиться страшными или мерзкими качествами.
   - Я у себя дома, - произнесла она. - Уж не пытаетесь ли вы указывать мне, как я должна вести себя в собственном доме?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25