Это была совершенная реальность, и она делала меня царем зверей в этой части леса. Я ощущал необыкновенный восторг от своего всемогущества и превосходства над мелкими тварями. И пока был упоен этим чувством, подстерегавшая меня опасность тянула ко мне ледяные пальцы, - а я ни разу не задумался об этом, не осознавал этого...
Я наслаждался работой мышц, которой не знал ни будучи человеком, ни будучи духом. Мы выбежали на поляну. Сосновый лес кончился. Мы мчались бок о бок, стремительно, уверенные в себе.
Началось настоящее путешествие.
Глава 3
Мы крались по чащобе, продираясь через подлесок, вынюхивая запах Ребенка, запах его ментальной сущности. Иногда я забывал обо всем, кроме моих могучих плеч, смертоносных когтей и зубов, чрезвычайно острого нюха.
Нам приходилось пробираться сквозь темные заросли вдоль склона горы, обращенного к лесу, рыскать во мраке самых потаенных уголков, где зрение отказывалось служить нам. Переворачивать гнилые стволы рухнувших деревьев и разрывать землю у корней, разыскивая нору, через которую можно было бы пробраться в темницу Ребенка. Мы ныряли в пенящиеся водопады, которые низвергались в долину с высоты тысячи футов, разыскивая пещеры за водными завесами, и не находили ничего. Если и существовало место с синим полом, где Ребенок лежал, окруженный неописуемыми злобными монстрами, то в этой долине его не было. Не было там и двери в его подсознание, и выхода отсюда. Похоже, мое путешествие обещало продлиться гораздо дольше, чем мне думалось.
По некоторым причинам я был рад его продолжению. Мне очень не хотелось расставаться с тем обликом, который я принял, и возвращаться в мир, чтобы снова стать человеком.
Шел снег. Волк вел меня через поля к непроницаемой стене тумана, отделявшей эту часть мира от следующей. Большие белые хлопья оседали на наш мех, и мы мерзли, труся рысцой вперед.
Мы бежали след в след, и тут слева от нас запахло чем-то вроде оленя. Мой товарищ кинулся за ним. Я поспешил вдогонку, чуя ветер, снег и запах плоти мелких тварей. И тут увидел, как он прыгает.., приземляется... Воздух задрожал от крика его жертвы.
В этот миг, когда агония разорвала воздух криком и гордость удачной охоты охватила меня, я чувствовал себя больше волком, чем человеком, и опасность стала расти неотвратимо.
Я подошел к собрату и принюхался, глядя, как он рвет мясо. Кровь ударила струей из разорванной артерии, заалев на его темной шерсти. Она стекала по его клыкам, пятнала снег вокруг, застывала на холоде. И запах ее возбуждал.
Я завыл.
Мы вместе сожрали животное, и мой спутник долго смотрел на меня холодными серыми глазами, в которых ничего нельзя было прочесть. Когда мы закончили трапезу, морды у нас были в крови и снег вокруг покраснел от крови, но я не чувствовал отвращения - скорее воодушевление.
Мы вернулись на прежний путь и достигли колеблющейся стены тумана, сквозь которую мне предстояло пройти;
- Хочу вернуться, - сказал я.
- Да? - потрясение выдохнул он.
- Могу я вернуться?
- Чего ради?
- Присоединиться к твоей стае.
- Это глупо, и ты это знаешь. Ты должен идти дальше. Иди.
Он развернулся и побежал обратно, опустив голову, покрывая каждым прыжком несколько ярдов.
Взглянув в вечно серое небо, я ощутил внутри сосущую пустоту и стал разбрасывать снег, докапываясь до земли. Затем ткнулся своим окровавленным носом в снег и перекопал запятнанную белизну. Как мне хотелось остаться здесь навсегда, не заботясь о своей истинной природе и наследии, отправиться за ушедшим волком в его стаю. Ночью мы спали бы в потаенных пещерах, в тепле, и забавлялись со стройными, ладными волчицами, у которых серые глаза и черные, влажно блестящие носы. А днем охотились бы в лесной чаще. Кровь и товарищество - вместе бежать, вместе убивать! Здорово! И я забуду про свинцовые небеса...
Но существовала одна мучительная причина, по которой я должен был пройти сквозь завесу тумана в следующий ландшафт, хотя я и не мог припомнить, какая. Я ступил в туман, напрягся, но не обнаружил опасности, только холодную влажность, и, издав низкое, горловое рычание, прорвался на ту сторону.
Путешествие продолжалось.
Новая секция этой вселенной-в-подсознании походила на Ирландию - каменистая почва, округлые холмы, такие низкие, что не скрывали друг друга из виду, запах моря, отмели, омываемые приливами. У известняковой колонны меня ждал кентавр. Его голову венчали золотые кудри, ниспадавшие на плечи и обрамлявшие мужественное лицо: широкий лоб, глубокие черные глаза, взгляд которых свидетельствовал о стойкости и сильной воле, высокие аристократические скулы, гордый римский нос, тяжелый подбородок. Его грудь и руки бугрились мускулами. Книзу от плоского живота он был черным жеребцом превосходных пропорций.
- Мое имя - Касостро, но ты можешь называть меня Кае, - сказал он.
- Зови меня Симеон, - прорычал я.
- Теперь ты должен принять облик кентавра, - сказал Кае, подойдя ко мне. Его копыта гулко стучали по земле и пару раз высекли искры из булыжников. Длинный хвост развевался по ветру, лениво обмахивая бока.
- Мне нравится облик волка, - сказал я, роя землю. Мои когти скрежетали по камням - я точил их для дальнейших убийств.
- Он чересчур понравился тебе, - сказал Кае. - Это плохо.
- Что ты имеешь в виду? - спросил я, глядя на него своими мерцающими глазами, надеясь этим взглядом пробудить в нем ужас. Но ничего не вышло.
- Ты подвергаешься опасности слиться с тем аналогом, который воплощает твою психическую энергию в данный момент. Хотя такая энергия податлива, со временем прочность облика возрастет, подавляя желание принять иную форму. Пробудь волком слишком долго - и ты обнаружишь, что пойман не только обличьем, но и характером этой твари.
- Ерунда, - возразил я, но не очень убедительно и так невнятно, что лишь подтвердило замечание Каса.
- Ты опровергаешь свои собственные слова.
- Я эспер, - сказал я.
- Ну и что?
- Я знаю толк в таких вещах.
- Но не понимаешь особенностей вселенной подсознания. Здесь хватает ловушек, которые в два счета поймают тебя - да-да, именно тебя, учитывая твое прошлое и твое ментальное состояние.
Я копнул землю.
- Так помоги мне понять, - выдавил я наконец, обуреваемый сомнениями. Мне не хотелось верить его словам. Я предпочел бы бежать, рвать мясо и играть с самками в темноте логова.
- Ментальные ландшафты Ребенка населены лишь созданиями из легенд и мифов. Он много читал об этом с тех самых пор, как выучил буквы, просмотрел сотни кинолент. Это было ему интересно, поскольку он надеялся найти цель более привлекательную, чем та, что связана с христианским мифом о Втором Пришествии, который он относил к себе.
- Но тот волк совсем не мифическое создание, - возразил я. В волчьем обличье говорить по-человечески было нелегко.
- Есть одна тибетская легенда о монахах, превращенных в волков. Это были люди, которые любили роскошь и предали истину своей религии. Они были жадны до женщин, вина, драгоценностей и еды - до всего, что служит для наслаждения. После того как они надругались над детьми, их Бог пришел к ним в обличье демона и предложил им бессмертие в обмен на души. Он учинил им испытание, желая знать, полностью ли они предались злу или есть еще в их душах что-нибудь хорошее. Но все девять монахов с жадностью ухватились за бесконечную земную жизнь, пожертвовав нирваной, вечной жизнью на ином плане бытия. Тогда Бог дал им бессмертие и сокрушил их души. Но дал бессмертие в облике волков, злобных, всем ненавистных тварей, которые не могут познать женщину и вынуждены прятаться в темных логовах, тварей, неспособных ощутить вкус вина или жареного мяса.
- А ты хочешь, чтобы я превратился в кентавра?
- Да. Чем чаще ты изменяешься, тем меньше вероятность, что тебя поглотит какой-нибудь мифологический прототип. А ты, преследуя цель, которой не достичь в человеческом облике, близок к этому.
- Я могу сопротивляться.
- Ты не можешь, - возразил Кае, отбрасывая назад золотистые кудри. - Именно ты, потому что всю жизнь, как и Ребенок, искал в неверной логике мифов оправдание собственному существованию.
- В христианском мифе, - поправил я, недоумевая, зачем спорю.
- Это тот же самый уровень. Христианский миф может поймать тебя так же легко, как и любой другой. В любом мифе ты найдешь ту же простоту и привлекательность, что и в христианских легендах. И ты никогда не покинешь этого места.
И тут впервые я вспомнил о Мелинде. Я выкинул ее из головы, забыл об интервью с ней в том, другом мире, о ее улыбке, ее стройном теле. А теперь эти воспоминания заполнили мое сознание.
Через некоторое время Кае спросил:
- Так ты будешь?
- Что?
- Меняться.
- Я полагаю.., да.
- Тогда скорее. Я помедлил.
- Скорее.
И я изменился.
Мы шли через холмы, мы скакали под стальными грозовыми облаками. Мои золотые волосы развевались по ветру - хвост тоже.
Эта скачка была куда лучше, чем бег в волчьей шкуре, ибо даровала ощущение радости и свободы.
Однако Ребенка здесь не было. Мы искали везде. Обследовали даже ровный белый пляж, на который набегал прибой, разбрасывая раковины и разгоняя крабов. Отпечатки наших копыт остались в грязи болот, на жирном черноземе долин, на прибрежном песке. Мы поднимались на немногочисленные скальные пики и оглядывали эту часть мира в поисках пещеры и норы. Со временем, когда стало ясно, что здесь нет ни комнаты с синим полом, ни выхода из подсознания Ребенка, мы достигли завесы тумана, за которой скрывалась другая часть мира.
Пришла пора расстаться с кентавром Касом, хотя мне и хотелось пребывать здесь в облике получеловека-полуконя. Он рассказал мне, как распроститься с обликом кентавра, оказавшись за туманной стеной, я внимательно выслушал его и обещал все в точности исполнить.
В следующем ландшафте я снова принял человеческий облик, хотя сбрасывать прежний мне было неимоверно жаль. Здесь вообще отсутствовала жизнь - ни единого существа, облик которого я мог бы принять, так что не стоило и волноваться относительно возможности слияния с каким-нибудь мифическим персонажем. Это была страна разрушенных черных гор и скал самых причудливых форм. Солнечный свет отражался от зеркальных камней и становился удручающе темным, коричневого оттенка. Воздух был неподвижен, как в закупоренном сосуде, не потревоженный даже малейшим дуновением ветерка. Ни звуков, ни движения. На небе, всегда отвратительно желтом, как темная горчица, ни облачка.
Я шел вперед.
Гладкие ониксовые скалы холодили мои босые ноги. Когда я карабкался на них, мои пальцы извлекали из сверкающей поверхности противные звуки, совершенно невыносимые в мертвой тишине.
Это место мне совсем не нравилось, я стремился поскорее выбраться отсюда. Но именно здесь я нашел Ребенка, нашел то место, где он был заключен в своем безумии...
Глава 4
Проделав по черной стране долгий путь, я добрался до скального разлома тысячу ярдов длиной и три ярда шириной, сужавшегося ближе ко дну до двух футов. Внизу, примерно в трехстах футах, мерцал синий свет. Он походил на ласковый отблеск текущей воды, но после однообразия унылого ландшафта, через который я пробирался последние несколько минут, и этот неяркий свет больно резал глаза.
Я крикнул, и внизу зашелестело эхо, но ответа не последовало. Если именно здесь и ждал меня Ребенок, связанный своей ненормальностью, окруженный безымянными демонами, то он не был способен отозваться.
Я свесился через край и посмотрел на дно разлома. Потом отрастил крылья, как у тех, похожих на летучих мышей, тварей с горы. Сначала я спускался плавно, раскрыв крылья, но вскоре мне пришлось постепенно сворачивать их, по мере того как стены сближались. Последние несколько футов я пролетел камнем и упал на синий пол, который оказался ледяным.
Справа, футах в трех от ледяного пола, в скале был высечен проход, уходящий в глубь камня. Я лег на живот и пополз по мерцающему льду. Было холодно, но неудобства я не испытывал, к тому же воздух приятно освежал. Еще сотня футов - и черный каменный свод резко ушел ввысь. Я оказался в пещере, в которой мог встать во весь рост.
Поднявшись на ноги, я пересек пустое пространство и пошел туда, где инкрустированный льдом камень открывал путь вниз. Там я обнаружил лестницу, грубо вырубленную во льду, осторожно спустился по ней и очутился в темной комнате с синим полом, и она не была пуста - посреди нее сидел Ребенок, и его аналоговое тело было таким же, как настоящее.
И...
И мерзкие создания ползали вокруг него, вычерчивая бессмысленные круги. Эти воплощения неотвратимого зла ужаснули меня, хотя я и знал, что они не могут причинить мне вреда. Они походили на скорпионов, размерами превышавших длину руки. На спинах топорщились острые пластины, с каждой стороны туловища шевелилось по двадцать паучьих ног.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Я наслаждался работой мышц, которой не знал ни будучи человеком, ни будучи духом. Мы выбежали на поляну. Сосновый лес кончился. Мы мчались бок о бок, стремительно, уверенные в себе.
Началось настоящее путешествие.
Глава 3
Мы крались по чащобе, продираясь через подлесок, вынюхивая запах Ребенка, запах его ментальной сущности. Иногда я забывал обо всем, кроме моих могучих плеч, смертоносных когтей и зубов, чрезвычайно острого нюха.
Нам приходилось пробираться сквозь темные заросли вдоль склона горы, обращенного к лесу, рыскать во мраке самых потаенных уголков, где зрение отказывалось служить нам. Переворачивать гнилые стволы рухнувших деревьев и разрывать землю у корней, разыскивая нору, через которую можно было бы пробраться в темницу Ребенка. Мы ныряли в пенящиеся водопады, которые низвергались в долину с высоты тысячи футов, разыскивая пещеры за водными завесами, и не находили ничего. Если и существовало место с синим полом, где Ребенок лежал, окруженный неописуемыми злобными монстрами, то в этой долине его не было. Не было там и двери в его подсознание, и выхода отсюда. Похоже, мое путешествие обещало продлиться гораздо дольше, чем мне думалось.
По некоторым причинам я был рад его продолжению. Мне очень не хотелось расставаться с тем обликом, который я принял, и возвращаться в мир, чтобы снова стать человеком.
Шел снег. Волк вел меня через поля к непроницаемой стене тумана, отделявшей эту часть мира от следующей. Большие белые хлопья оседали на наш мех, и мы мерзли, труся рысцой вперед.
Мы бежали след в след, и тут слева от нас запахло чем-то вроде оленя. Мой товарищ кинулся за ним. Я поспешил вдогонку, чуя ветер, снег и запах плоти мелких тварей. И тут увидел, как он прыгает.., приземляется... Воздух задрожал от крика его жертвы.
В этот миг, когда агония разорвала воздух криком и гордость удачной охоты охватила меня, я чувствовал себя больше волком, чем человеком, и опасность стала расти неотвратимо.
Я подошел к собрату и принюхался, глядя, как он рвет мясо. Кровь ударила струей из разорванной артерии, заалев на его темной шерсти. Она стекала по его клыкам, пятнала снег вокруг, застывала на холоде. И запах ее возбуждал.
Я завыл.
Мы вместе сожрали животное, и мой спутник долго смотрел на меня холодными серыми глазами, в которых ничего нельзя было прочесть. Когда мы закончили трапезу, морды у нас были в крови и снег вокруг покраснел от крови, но я не чувствовал отвращения - скорее воодушевление.
Мы вернулись на прежний путь и достигли колеблющейся стены тумана, сквозь которую мне предстояло пройти;
- Хочу вернуться, - сказал я.
- Да? - потрясение выдохнул он.
- Могу я вернуться?
- Чего ради?
- Присоединиться к твоей стае.
- Это глупо, и ты это знаешь. Ты должен идти дальше. Иди.
Он развернулся и побежал обратно, опустив голову, покрывая каждым прыжком несколько ярдов.
Взглянув в вечно серое небо, я ощутил внутри сосущую пустоту и стал разбрасывать снег, докапываясь до земли. Затем ткнулся своим окровавленным носом в снег и перекопал запятнанную белизну. Как мне хотелось остаться здесь навсегда, не заботясь о своей истинной природе и наследии, отправиться за ушедшим волком в его стаю. Ночью мы спали бы в потаенных пещерах, в тепле, и забавлялись со стройными, ладными волчицами, у которых серые глаза и черные, влажно блестящие носы. А днем охотились бы в лесной чаще. Кровь и товарищество - вместе бежать, вместе убивать! Здорово! И я забуду про свинцовые небеса...
Но существовала одна мучительная причина, по которой я должен был пройти сквозь завесу тумана в следующий ландшафт, хотя я и не мог припомнить, какая. Я ступил в туман, напрягся, но не обнаружил опасности, только холодную влажность, и, издав низкое, горловое рычание, прорвался на ту сторону.
Путешествие продолжалось.
Новая секция этой вселенной-в-подсознании походила на Ирландию - каменистая почва, округлые холмы, такие низкие, что не скрывали друг друга из виду, запах моря, отмели, омываемые приливами. У известняковой колонны меня ждал кентавр. Его голову венчали золотые кудри, ниспадавшие на плечи и обрамлявшие мужественное лицо: широкий лоб, глубокие черные глаза, взгляд которых свидетельствовал о стойкости и сильной воле, высокие аристократические скулы, гордый римский нос, тяжелый подбородок. Его грудь и руки бугрились мускулами. Книзу от плоского живота он был черным жеребцом превосходных пропорций.
- Мое имя - Касостро, но ты можешь называть меня Кае, - сказал он.
- Зови меня Симеон, - прорычал я.
- Теперь ты должен принять облик кентавра, - сказал Кае, подойдя ко мне. Его копыта гулко стучали по земле и пару раз высекли искры из булыжников. Длинный хвост развевался по ветру, лениво обмахивая бока.
- Мне нравится облик волка, - сказал я, роя землю. Мои когти скрежетали по камням - я точил их для дальнейших убийств.
- Он чересчур понравился тебе, - сказал Кае. - Это плохо.
- Что ты имеешь в виду? - спросил я, глядя на него своими мерцающими глазами, надеясь этим взглядом пробудить в нем ужас. Но ничего не вышло.
- Ты подвергаешься опасности слиться с тем аналогом, который воплощает твою психическую энергию в данный момент. Хотя такая энергия податлива, со временем прочность облика возрастет, подавляя желание принять иную форму. Пробудь волком слишком долго - и ты обнаружишь, что пойман не только обличьем, но и характером этой твари.
- Ерунда, - возразил я, но не очень убедительно и так невнятно, что лишь подтвердило замечание Каса.
- Ты опровергаешь свои собственные слова.
- Я эспер, - сказал я.
- Ну и что?
- Я знаю толк в таких вещах.
- Но не понимаешь особенностей вселенной подсознания. Здесь хватает ловушек, которые в два счета поймают тебя - да-да, именно тебя, учитывая твое прошлое и твое ментальное состояние.
Я копнул землю.
- Так помоги мне понять, - выдавил я наконец, обуреваемый сомнениями. Мне не хотелось верить его словам. Я предпочел бы бежать, рвать мясо и играть с самками в темноте логова.
- Ментальные ландшафты Ребенка населены лишь созданиями из легенд и мифов. Он много читал об этом с тех самых пор, как выучил буквы, просмотрел сотни кинолент. Это было ему интересно, поскольку он надеялся найти цель более привлекательную, чем та, что связана с христианским мифом о Втором Пришествии, который он относил к себе.
- Но тот волк совсем не мифическое создание, - возразил я. В волчьем обличье говорить по-человечески было нелегко.
- Есть одна тибетская легенда о монахах, превращенных в волков. Это были люди, которые любили роскошь и предали истину своей религии. Они были жадны до женщин, вина, драгоценностей и еды - до всего, что служит для наслаждения. После того как они надругались над детьми, их Бог пришел к ним в обличье демона и предложил им бессмертие в обмен на души. Он учинил им испытание, желая знать, полностью ли они предались злу или есть еще в их душах что-нибудь хорошее. Но все девять монахов с жадностью ухватились за бесконечную земную жизнь, пожертвовав нирваной, вечной жизнью на ином плане бытия. Тогда Бог дал им бессмертие и сокрушил их души. Но дал бессмертие в облике волков, злобных, всем ненавистных тварей, которые не могут познать женщину и вынуждены прятаться в темных логовах, тварей, неспособных ощутить вкус вина или жареного мяса.
- А ты хочешь, чтобы я превратился в кентавра?
- Да. Чем чаще ты изменяешься, тем меньше вероятность, что тебя поглотит какой-нибудь мифологический прототип. А ты, преследуя цель, которой не достичь в человеческом облике, близок к этому.
- Я могу сопротивляться.
- Ты не можешь, - возразил Кае, отбрасывая назад золотистые кудри. - Именно ты, потому что всю жизнь, как и Ребенок, искал в неверной логике мифов оправдание собственному существованию.
- В христианском мифе, - поправил я, недоумевая, зачем спорю.
- Это тот же самый уровень. Христианский миф может поймать тебя так же легко, как и любой другой. В любом мифе ты найдешь ту же простоту и привлекательность, что и в христианских легендах. И ты никогда не покинешь этого места.
И тут впервые я вспомнил о Мелинде. Я выкинул ее из головы, забыл об интервью с ней в том, другом мире, о ее улыбке, ее стройном теле. А теперь эти воспоминания заполнили мое сознание.
Через некоторое время Кае спросил:
- Так ты будешь?
- Что?
- Меняться.
- Я полагаю.., да.
- Тогда скорее. Я помедлил.
- Скорее.
И я изменился.
Мы шли через холмы, мы скакали под стальными грозовыми облаками. Мои золотые волосы развевались по ветру - хвост тоже.
Эта скачка была куда лучше, чем бег в волчьей шкуре, ибо даровала ощущение радости и свободы.
Однако Ребенка здесь не было. Мы искали везде. Обследовали даже ровный белый пляж, на который набегал прибой, разбрасывая раковины и разгоняя крабов. Отпечатки наших копыт остались в грязи болот, на жирном черноземе долин, на прибрежном песке. Мы поднимались на немногочисленные скальные пики и оглядывали эту часть мира в поисках пещеры и норы. Со временем, когда стало ясно, что здесь нет ни комнаты с синим полом, ни выхода из подсознания Ребенка, мы достигли завесы тумана, за которой скрывалась другая часть мира.
Пришла пора расстаться с кентавром Касом, хотя мне и хотелось пребывать здесь в облике получеловека-полуконя. Он рассказал мне, как распроститься с обликом кентавра, оказавшись за туманной стеной, я внимательно выслушал его и обещал все в точности исполнить.
В следующем ландшафте я снова принял человеческий облик, хотя сбрасывать прежний мне было неимоверно жаль. Здесь вообще отсутствовала жизнь - ни единого существа, облик которого я мог бы принять, так что не стоило и волноваться относительно возможности слияния с каким-нибудь мифическим персонажем. Это была страна разрушенных черных гор и скал самых причудливых форм. Солнечный свет отражался от зеркальных камней и становился удручающе темным, коричневого оттенка. Воздух был неподвижен, как в закупоренном сосуде, не потревоженный даже малейшим дуновением ветерка. Ни звуков, ни движения. На небе, всегда отвратительно желтом, как темная горчица, ни облачка.
Я шел вперед.
Гладкие ониксовые скалы холодили мои босые ноги. Когда я карабкался на них, мои пальцы извлекали из сверкающей поверхности противные звуки, совершенно невыносимые в мертвой тишине.
Это место мне совсем не нравилось, я стремился поскорее выбраться отсюда. Но именно здесь я нашел Ребенка, нашел то место, где он был заключен в своем безумии...
Глава 4
Проделав по черной стране долгий путь, я добрался до скального разлома тысячу ярдов длиной и три ярда шириной, сужавшегося ближе ко дну до двух футов. Внизу, примерно в трехстах футах, мерцал синий свет. Он походил на ласковый отблеск текущей воды, но после однообразия унылого ландшафта, через который я пробирался последние несколько минут, и этот неяркий свет больно резал глаза.
Я крикнул, и внизу зашелестело эхо, но ответа не последовало. Если именно здесь и ждал меня Ребенок, связанный своей ненормальностью, окруженный безымянными демонами, то он не был способен отозваться.
Я свесился через край и посмотрел на дно разлома. Потом отрастил крылья, как у тех, похожих на летучих мышей, тварей с горы. Сначала я спускался плавно, раскрыв крылья, но вскоре мне пришлось постепенно сворачивать их, по мере того как стены сближались. Последние несколько футов я пролетел камнем и упал на синий пол, который оказался ледяным.
Справа, футах в трех от ледяного пола, в скале был высечен проход, уходящий в глубь камня. Я лег на живот и пополз по мерцающему льду. Было холодно, но неудобства я не испытывал, к тому же воздух приятно освежал. Еще сотня футов - и черный каменный свод резко ушел ввысь. Я оказался в пещере, в которой мог встать во весь рост.
Поднявшись на ноги, я пересек пустое пространство и пошел туда, где инкрустированный льдом камень открывал путь вниз. Там я обнаружил лестницу, грубо вырубленную во льду, осторожно спустился по ней и очутился в темной комнате с синим полом, и она не была пуста - посреди нее сидел Ребенок, и его аналоговое тело было таким же, как настоящее.
И...
И мерзкие создания ползали вокруг него, вычерчивая бессмысленные круги. Эти воплощения неотвратимого зла ужаснули меня, хотя я и знал, что они не могут причинить мне вреда. Они походили на скорпионов, размерами превышавших длину руки. На спинах топорщились острые пластины, с каждой стороны туловища шевелилось по двадцать паучьих ног.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18