Однако полицейскому не хватило воображения, чтобы предвидеть развитие событий. На открытом пространстве самого Гайд-парка у стражей порядка не оказалось застав. Именно этим и воспользовался временный главарь бунта.
– Они выставили полицейских, чтобы преградить нам дорогу! – вопил он. – Полицейских и проклятую солдатню!
Если мы двинемся к «Дорчестеру», «Ритцу», «Фортнум-и-Мейсону», чтобы забрать то, что принадлежит нам по праву, нас встретят пули. Но к чему нам бросаться под пули, братцы? Может, прочешем парк? Как насчет «Харродз», где покупают себе жратву богатые? Там не берут наличных. Им подавай банковский чек – и к черту талоны! Так пойдемте предъявим им наши чеки! Выпишем их в Английском банке! Что вы на это скажете?
В первый момент, когда толпа качнулась и устремилась вперед, хватило бы всего нескольких выстрелов, чтобы рассеять ее, однако направление стремительного продвижения толпы оказалось совсем не тем, какое ожидалось. Одно дело – отдать приказ стрелять по безоружным согражданам, когда они вот-вот сметут вооруженные посты, и совсем другое – когда они, по всей видимости, просто разбегаются кто куда. Через несколько минут приказ все же прозвучал, и над головами бегущих просвистело несколько пуль, но это всего лишь ускорило их бег.
При звуке залпа Эндрю схватил Мадлен за руку.
– Беги с толпой! – крикнул он. – Что бы ни произошло, не бросайся им наперерез! Иначе в два счета затопчут!
Людская масса пронесла их на расстояние нескольких сот ярдов, пока им наконец не удалось протиснуться к краю бурлящего потока и выбраться на волю. Тяжело дыша, они наблюдали за устремившейся к Найтсбриджу толпой, оставляющей за собой тела упавших. Мальчуган лет семи сидел в сугробе и хныкал. Мадлен попробовала с ним заговорить, но он и не подумал утихомириться. Наконец, утерев нос, он помчался вдогонку за остальными.
– Может быть, его надо остановить? – спросила Мадлен.
– Не надо, – отозвался Эндрю, сознавая свою беспомощность. – Ничего не получится.
Они направились к дому, петляя по боковым улочкам.
Издали доносились выстрелы и крики, а с одного из перекрестков их взгляду открылся «Харродз», осажденный толпой. Послышался звук разбиваемых стекол. Солнце все еще пряталось за облаками, вдоль улиц дул промозглый ветер.
Кварталы, по которым пролегал их путь, были пустынны; лишь изредка из двери высовывался жилец, прислушивался и торопился скрыться. Стремясь побыстрее очутиться под крышей, Мадлен и Эндрю почти не разговаривали.
Когда они оказались в безопасности, он сказал:
– Я перееду к тебе, Мадлен. Так будет спокойнее.
Она кивнула:
– Да, сделай милость.
Глава 8
– Что-то я запамятовал – ты был с нами во дворце Александры? – спросил Мак-Кей.
– Нет, – ответил Эндрю, – я тогда еще работал на радио.
– Все возвращается на круги своя, – сказал Мак-Кей. – Мы снова перебираемся туда, причем не мешкая.
– Почему?
– Там небольшое помещение, которое нетрудно защитить. Все под одной крышей; кроме того, нам будут приданы две роты солдат. Хотя что с нас возьмешь?
– А как будем ездить туда и обратно – на бронеавтомобиле? Или ночевать придется прямо на работе?
– Пока до этого не дошло. Нас будут возить под охраной от дворца до станции метро.
– Хорошо хоть так.
– Да. Тебя это удивляет?
– Необходимость эскорта? Отнюдь. Меня чуть не зада вили при разгроме универмага «Харродз».
Мак-Кей устремил на него задумчивый взгляд:
– На твоем месте я бы задумался, сколько времени еще можно полагаться на метро!
– И сколько же?
– Мне не положено разглашать секреты, однако новость все равно прозвучит в вечерней сводке, поэтому было бы чудачеством продолжать темнить. Метро закроют сегодня вечером – целиком, кроме линии «Пиккадилли». Да и там поезд будет останавливаться всего на трех станциях: «Пиккадилли» в центре, «Вуд Грин» на севере – чтобы доехать до дворца Александры – и «Уэст Хаунслоу» на западе.
– «Уэст Хаунслоу»?..
– Ближайшая к аэропорту станция.
До Эндрю все еще не доходил смысл услышанного. Понимая, что демонстрирует глупость, он все-таки спросил:
– При чем тут подземка?
На столе Мак-Кея была разложена крупномасштабная карта центральной части Лондона. Он схватил толстый синий карандаш и прочертил линию от реки на север.
– От засыпанных снегом газонов Чейни-Уок; к Эрлз-Корт-Роуд затем по прямой – Холланд-парк-авеню, Бейсуотер-Роуд, Оксфорд-стрит и Хай-Холборн. Затем Кларкенуэлл и Олд-стрит, потом по Бишопсгейт, маленькое отклонение по Лиденхолл-стрит в сторону Монетного двора, Тауэр и несколько причалов в Заводи. Что же мы получим, приняв реку за южную границу? – Мак-Кей оторвался от карты и сверкнул глазами. – Лондонский Пейл. Это неофициальное название, но оно вполне к месту. В этих границах сохраняется порядок, за их пределами – хаос и варварство. Ну, еще наш крохотный оазис во дворце Александры и аэропорт.
– Это серьезно?
– Очень.
– Ты хочешь сказать, что власти оставят на произвол судьбы весь Большой Лондон? Что же станет с людьми вне границ Пейла? Как насчет тех, кто приезжает в центр на работу?
– Основные предприятия уже втихую договорились с необходимым им персоналом. Остальным укажут на дверь.
Отныне они будут предоставлены самим себе.
– А провинция?
– Аналогичный принцип: удержание ключевых позиций.
– Нельзя же бросить народ на произвол судьбы!
– Такой была и моя первая реакция. Но ведь и защитить его невозможно! Если попытаться рассредоточить вооруженные силы по всей территории, то от страны вообще ничего не останется. Так по крайней мере удастся сохранить порядок в центре.
– Надолго ли?
– Думаю, у этого плана есть и иная сторона, – сказал Мак-Кей. – Когда жизнь вернется в нормальную колею, будет нетрудно выйти из цитадели и восстановить порядок.
Ряды противника за это время сильно поредеют.
– Бог мой!
– Действительно, следовало бы поблагодарить Его, попав в число счастливчиков. Ты, кажется, обретаешься в пределах Пейла?
– Саут-Кен, – кивнул Эндрю.
– Я перевожу своих из Хэмпстеда, – сообщил Мак-Кей. – Насколько я понимаю, нас расквартируют в «Савое». – Он улыбнулся, но улыбка вышла холодной и совсем не радостной. – Никогда бы не подумал, что все так обернется. Между прочим, держи язык за зубами, пока не передадут новости. Такие вести распространяются быстро, но давай хотя бы не подстегивать их.
– Хорошо.
Раздался стук в дверь.
– Войдите! – крикнул Мак-Кей.
Появился посыльный с красочной картинкой. Это была репродукция зимнего пейзажа Утрилло.
– Что за чертовщина? – удивился Мак-Кей.
– Пасха прошла, – сообщил рассыльный. – Вы всегда меняете пейзаж на Пасху.
– Только не в этом году, – промолвил Мак-Кей. Рассыльный нерешительно переминался у двери со своей картинкой. – Давай ее сюда, – сжалился Мак-Кей. – Клади на стол.
Он некоторое время молча взирал на белые обводы парижских домов.
– Разве кому-нибудь нужно теперь это вдохновенное воспевание зимы? – обратился он к Эндрю. – Полагаю, что нет. – Наклонившись над столом, Мак-Кей принялся с таким ожесточением черкать своим синим карандашом по репродукции, что в конце концов наделал в ней дыр, однако не удовлетворился этим и продолжал рвать ни в чем не повинную бумагу. Наконец он выбросил затупившийся карандаш в корзину и смахнул пейзаж со стола.
– Забери, сынок, – велел он рассыльному. – Это может гореть. Хотя бы погреешься холодным весенним вечерком.
* * *
Через три дня после создания Пейла Эндрю в сопровождении двух операторов выехал на патрулирование в северном направлении. Предлагая эту авантюру, Мак-Кей подчеркивал сугубую добровольность участия в ней.
– Не уверен, что мы сможем воспользоваться материалом, который вы привезете, – сказал он. – Полагаю, что бы вы ни сняли, пускай всего лишь безлюдные улицы, это только посеет в сердцах людей лишнюю тревогу и уныние.
Разве пригодится как документальный материал на будущее… В общем, если не горишь желанием – то и не надо.
Патруль состоял из двух бронированных автомобилей.
Эндрю с операторами залезли в первый. Командовал вылазкой капитан Чисхолм, высокий худой блондин двадцати с небольшим лет. Он был совершенно невозмутим и говорил с йоркширским акцентом. Эндрю поинтересовался маршрутом.
– Заранее не определено, – последовал ответ. – Прочесывание местности. Я бы направился к северу по Бейкер-стрит, затем к Риджентс-парку, в Кемден-Таун, на Кингз-Кросс – и обратно, по Пентонвилл и Олдерсгейт. Можно и отклониться, если вас заинтересует какое-то другое место.
Главное – оставаться на широких магистралях. На узких улицах легко угодить в ловушку.
– Пока ничего не приходит в голову, – сказал Эндрю. – В чем смысл патрулирования? На первый взгляд это неоправданный риск.
– Наверное, в том, чтобы просто помахать флагом, – ответил Чисхолм. – Видимо, начальство считает, что вынудит этим самые зловредные шайки убраться подальше, а не околачиваться поблизости в надежде просочиться в Пейл.
Прошлой ночью нас атаковали из Фулхэма. Есть жертвы.
– Вот не повезло!
Чисхолм взглянул на него:
– Кому, нам или им?
– И тем и другим.
– Моя родня тоже в Пейле. Только в Лидсе, – сообщил Чисхолм. – По крайней мере надеюсь, что они там. Как вы думаете, скоро все утихомирится?
Эндрю пожал плечами:
– Через месяц-другой. Или больше.
– Если хотите знать, я рад, что это не мой родной город, – заявил Чисхолм. – Наверное, я выполнял бы свой долг и дома, но здесь все-таки спокойнее.
Бронированные машины громыхали по Бейкер-стрит со скоростью свыше тридцати миль в час. Кое-где продолжалась призрачная жизнь; в дверных проемах возникали неясные силуэты, пропадавшие при приближении патруля, из окон раздавались крики о помощи; какие-то люди пытались их догнать. Неожиданно на середину улицы вышел какой-то человек и, воздев руки, преградил им путь.
– Не сворачивать! – приказал Чисхолм водителю.
В последний момент человек не выдержал и отскочил в сторону. Оглянувшись, Эндрю увидел, как он выкарабкивается из снега. Вторая машина промчалась всего в двух футах от него, но он не обратил на нее ни малейшего внимания.
После пересечения с Мэрилбоун-Роуд Чисхолм показал на окно одного из домов. Там за стеклом сидела откормленная, довольная жизнью черная кошка.
– Кто-то проглядел неплохой обед, – прокомментировал он. – Сомневаюсь, что им еще долго станут брезговать.
Киска доживает последние часы.
Справа показались заснеженные просторы Риджентс-парка.
– Что стало с животными из зоопарка? – поинтересовался Эндрю.
– Их забили накануне установления границы. Все съедобные туши были перевезены в Пейл.
– Кто же решал, что съедобно, а что нет?
Чисхолм рассмеялся:
– Тут вы правы. Но стандарты меняются довольно быстро. Думаю, сейчас кто-нибудь жует гремучую змею или дикобраза – может, жареных, а может, и в сыром виде.
Непробиваемой бесчувственности капитана оставалось позавидовать. В его деле это было ценным качеством. Эндрю заметил, как один из операторов навел камеру на тело, скорчившееся в канаве, и поддержал ему объектив, чтобы гарантировать надежную съемку. Приходилось завидовать тем, кто мог позволить себе роскошь иллюзий и самообольщения, – мясникам же не свойственны сантименты; кстати, кожаную обувь носят все, даже вегетарианцы. Хотя иллюзии и самообольщение остались в прошлом…
Теперь мимо проносились пустынные лужайки зоопарка. Между домами поднимался дым – слишком стремительно, чтобы его можно было принять за дымок от костра, на котором мирно разогревается пища. Где-то начался очередной пожар. Пожары пожирали Большой Лондон со времени учреждения Пейла; по ночам небо озарялось зловещими сполохами. Однако пока по городу еще не прокатывался огненный вал; то ли везение, то ли просто слишком много снега и льда, чтобы дать разгуляться огню.
Беда подстерегала их напротив станции метро «Кингз-Кросс». Стоило машине выехать на перекресток Каледониэн-Роуд и Пентонвилл, как один из солдат вскрикнул: вторая машина, отставшая ярдов на двадцать – тридцать, неожиданно остановилась. Головной автомобиль вернулся назад, затормозив совсем рядом.
– Что случилось? – окликнул Чисхолм.
– Заглохли, – прокричал в ответ сержант, командовавший вторым экипажем. – Бриггс пытается разобраться, в чем дело.
Водитель поднял капот и, не поднимая головы, буркнул что-то про свечи.
– Вылезай-ка и помоги ему, Сэнди, – приказал Чисхолм своему водителю.
Когда умолк второй двигатель, воцарилась тревожная тишина Здесь, на пересечении пяти улиц, они были как на ладони. Эндрю поделился своими опасениями с Чисхолмом.
– Верно. Но все-таки открытое пространство предпочтительнее. Нас не смогут застать врасплох. – Капитан обвел взглядом безмолвные строения. – Идиллия, не правда ли?
Идиллия продолжалась до тех пор, пока не появились люди. Сперва их было немного и они невинно стояли в дверях и на углах улиц, откуда можно было незаметно улизнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32