Мы с ними, к сожалению, в одиночку справиться не можем, потому и надеемся, что…
– Шанту? – Эктахан так близко подошёл к экрану, что я невольно сделал шажок назад. – Ты говоришь, шанту?..
И он, подняв лицо кверху …завыл. Я скорчил вопросительную мину и оглянулся на Даги. Откуда я знаю: может, хисаан так смеются. Или плачут. Даги, по крайней мере, ни разу не выла, и улыбается почти по-человечески.
– Шанту! – повторил Эктахан, перестав завывать. – Это они чуть не истребили наш род!.. Они угрожали вам, или вы приняли их добровольно?
– Они нам не угрожали, но у нас не было выбора, – ответил я.
– Тогда мы уничтожим вас вместе с ними.
– Эктахан, у нас есть один древний обычай, который называется законом гостеприимства. Если пришли не с войной – значит, принимаем.
– Плохой закон.
– Ну, дорогой мой, если бы мы ещё и этот закон не соблюдали… – тут я улыбнулся уже открыто.
– Все хаэ одинаковы, – в голосе Эктахана я уловил презрение. – Никаких договоров между нами! Вы будете уничтожены.
– Послушай, правитель, – я нахмурился. Теперь не до улыбок: этот парень не шутит. – Я уже говорил Даги, что такое поверхностное суждение недостойно разумного существа. Теперь я говорю это тебе. Ты готов убивать всех чужих только потому, что когда-то давно вас обидели какие-то негодяи. А ты не подумал, что чужие тоже что-то чувствуют, кого-то любят, создают прекрасное? Что они тоже способны испытывать радость и горе, боль и счастье?
– Ты говоришь, как наши предки, – тихо сказал Эктахан, не ждавший такой отповеди.
– Разве они не говорили, что каждая жизнь – ценность?.. Нет? Мы, люди Земли, заплатили и продолжаем платить за это знание слишком дорогой ценой.
Хисаан начали перешёптываться между собой: кажется, мнения у них разделились. А я с укором посмотрел на Даги. Рассказывая о своей родине, она уделила много времени истории, легендам и верованиям хисаан, но о недавних событиях упоминала исключительно вскользь. И только сейчас, немного побеседовав с их лидером, я сообразил: у них на планете далеко не всё в порядке.
– Я хочу говорить с вашими правителями, хаэ, – выдал Эктахан, посовещавшись со своим окружением. – Я раздвоился.
– Здесь представители нашей власти, – я посторонился, подпуская к камере Сашу Комарова и француженку Карин. – Они не знают языка хисаан, я буду переводить.
– Я готов говорить с ними, если Земля готова вступить с нами в союз против шанту, – сказал Эктахан, а я добросовестно перевёл.
– Мы не можем решать такие вопросы от имени всей Земли, – ответила Карин. – Не сердитесь, уважаемый. У нас есть встречное предложение. Вы официально заявляете о начале дипломатических отношений с Землёй, мы обмениваемся посольствами, а потом обо всём спокойно договоримся.
– Но вы уже договорились с презренными шанту!
– Мы, как самостоятельная планета, имеем право заключать договоры с кем угодно. Если между вами и шанту война, мы готовы предложить посредничество, – сказал Комаров.
– В переговорах? Мы можем говорить с вами, но не с ними.
– Знаете, уважаемый Эктахан, – Сашка усмехнулся. – Я тут немного пообщался с шанту, и вполне понимаю, откуда у вас такая ненависть к ним. Но и вы нас поймите: если хисаан и шанту начнут выяснять здесь отношения, наша цивилизация погибнет. А мы тоже хотим жить.
Эктахан, выслушав мой перевод, повернулся к сородичам.
– Эти хаэ могут быть нам полезны, – сказал он. – Пусть между нами будет ВРЕМЕННЫЙ мир.
Я перевёл это для людей, и краешком глаза заметил, с каким облегчением вздохнул Иотал.
– Согласны, – ответил ближайший к нему хисаан. – Я, Илан Иори, готов быть посланником на Земле.
– Даги Огери уже знает один земной язык и изучает другие, – я решил замолвить словечко за нашу подругу.
– Она будет советником посланника, – проговорил Эктахан. – Но пусть не надеется когда-нибудь вернуться. Она выбрала вас, пусть с вами и живёт.
– Я вернусь, Эктахан, – мрачно пообещала Даги.
– Ты опять хочешь расколоть наше общество?
– Мы с тобой потом поговорим. Наедине.
Хисаан отключили связь.
– Они согласны заключить с нами временный мир, – пробурчал я. – Если я что-то понимаю, нам оказана великая честь.
– Не иронизируйте, Виктор, – сказал Иотал, который не скрывал радости. – Вам действительно удалось то, чего до сих пор не удавалось никому – заключить с хисаан хоть какой-то договор.
– Я надеюсь, хисаан будут соблюдать его не так, как шанту? – Саша Комаров устало присел на край стола.
– Хисаан не нарушают слова, – Даги стрельнула в него острым взглядом. Под моим мудрым руководством она уже начала кое-как говорить и по-английски. – Эктахан был мой друг, теперь враг: он хочет убить Хиати.
– Даги, ты наконец расскажешь мне, что у вас там произошло? – я заговорил на её языке. – О каком расколе говорил Эктахан?
Хисаанка долго молчала, будто прикидывала, стоит ли с нами так откровенничать, или не стоит.
– Я виновата, – нехотя сказала она, подумав. Сказала опять по-английски. – Я привезла Хиати, стала ей как мать. Многие хисаан увидели – не все хаэ враги. Другие сказали: это исключение, которое подтверждает правило. Пока я была власть, Хиати росла как дети хисаан. Она способнее, чем наши дети. Хисаан раздвоились. Одни верны законам предков, другие решили быть друзья хаэ планеты Хатанна. Раскол. Потом – выборы. Эктахан сказал: будем едины, уничтожим хаэ. Он победил, я взяла Хиати и бежала. К вам. Это всё.
– Ничто так не сплачивает общество, как ненависть к врагу, – с грустной иронией проговорил Иотал. – Но зато ничто его так не разлагает, когда этот враг уничтожен… Виктор, мои искренние поздравления, – он пожал мне руку. – Не думал, что на Земле так много людей исповедуют принципы, близкие к нашим. Странно, что при этом у вас не прекращаются войны.
– Странно, что мы не вымерли ещё десять тысяч лет назад, – пробурчал Комаров. – А теперь я должен вам всем кое-что сказать. Полтора часа назад я чуть не стал барельефом на стене гаража. Взорвалась моя служебная машина. А случилось это сразу после того, как я вытянул из Катиара кое-какое соглашение.
Он достал свой диктофон, перемотал плёнку и включил. В комнате зазвучал приятный голос Катиара. "Во имя блага империи Шанту я, Арес Катиар Тай, принимаю посредничество людей в переговорах шанту с расой хисаан, и клянусь ни словом, ни действием не нарушать официальный договор, заключённый мной от имени империи с народом и правителями планеты Земля. Да покарают меня мои богоравные предки, если я нарушу эту клятву…"
– И так далее, – сказал Сашка, щёлкнув выключателем. – Конечно, после этого у Катиара был повод угрохать меня. Но не слишком ли быстро он это провернул? Чтобы поставить бомбу в машину, надо хорошо подготовиться, подследить удобный момент…
– Вы следователь, вам и карты в руки, – мрачно проговорил Иотал. – Я вас предупреждал, что шанту – опасные противники.
Комаров как-то странно посмотрел на него, но промолчал. К нам подошли техники, записывавшие видеоразговор с хисаан.
– Запись хорошая, качественная, – сказал один из них. – Нужен только перевод.
– Это ко мне, – я наконец получил возможность отвлечься от мрачных мыслей.
– Вы собираетесь прокрутить эту запись нашим шишкам? – хмыкнул Комаров, поймав за манжету руководителя этой лаборатории. – Я бы на вашем месте пустил её по всем телеканалам.
– Зачем? – удивился тот.
– Так, для смеха.
Начальник лаборатории понимающе улыбнулся.
– Сделаем, – кивнул он.
Ох, до чего же Сашка не любит всяческих правителей… Не свернул бы он шею на этой дорожке.
– Сегодня кое для кого будет бо-ольшой сюрприз, – подмигнул он мне. – Давай, Витя, постарайся. Переводи с выражением.
– Бить тебя некому, – пробурчал я.
– Ничего, скоро будет кому.
– Ну, землячок!..
– Ладно тебе, не кипятись. Я знаю, что делаю.
– Я надеюсь, что это так, – хмыкнул я, уже на выходе. – Даги, ты мне поможешь?
Даги сорвалась с места и по-птичьи легко подбежала ко мне – она боялась оставаться наедине с незнакомыми людьми.
– Виктор, – она уцепилась за мой рукав. – Мне страшно. Если шанту выстрелят, хисаан ответят.
Вот балда! Я, в смысле… Сашка, умник чёртов, догадался об этом гораздо раньше меня! Если ролик увидят все, в том числе и шанту, у них не останется ничего другого, как начать переговоры с хисаан. Если показать его только правителям… Ой, что будет!..
Через два с хвостиком часа кассету с роликом отправили в Белый дом. И почти одновременно крутанули по всем общенациональным каналам Америки. А ещё через час-полтора эта новость облетела весь мир… Что ж, за испорченную машину Сашка рассчитался сполна.
ИОТАЛ. ПЛАНЕТА ЗЕМЛЯ
– Мне здесь трудно, но интересно, – этими словами я закончил доклад, адресованный Высшей Этической Коллегии натья, которая постоянно требовала у меня отчёта.
Их беспокойство мне понятно. Да, эта планета – не самый лучший уголок нашей Галактики. Да, её обитатели ни на один день не прекращают убивать друг друга. Но это ЕДИНСТВЕННАЯ планета, кроме моей родины, где у меня есть НАСТОЯЩИЙ ДРУГ. Сей факт я тоже выложил Коллегии. Там большинство женщины, они достаточно чутко относятся к таким нюансам, как личные отношения с аборигенами. Вот пусть и решают, достойна ли планета Земля нашей помощи, или её следует изолировать. Впрочем, мы очень редко и очень осторожно принимаем решение об изоляции какой-либо планеты, как сделали это в отношении шанту. У Земли все шансы выкарабкаться. Удивительно, но здесь я наблюдаю такой впечатляющий спектр характеров, что диву даёшься – как это общество до сих пор не погибло от центробежных сил. Эйнштейн и Гитлер, Флоренский и Сталин, Мать Тереза и людоед Бокасса – список можно продолжать до бесконечности, я взял только самые яркие примеры двадцатого века. Сколько их было в прошлом человечества и сколько ещё будет в веке двадцать первом…
Два дня назад на Земле высадилось посольство хисаан. Их корабли остались на орбите, профессионально взяв на прицел корабль шанту. Те поначалу кривились, пытались ставить какие-то условия, но за стол переговоров всё-таки сели. Не иначе, Алекс встретился с Катиаром и кое-что ему напомнил. И наступило относительное затишье. Земляне уже начали пробное производство двигателей на основе хисаанских технологий – кажется, с Марса привезли разбитый аппарат Даги… Что мне в людях нравится, так это невероятная способность к плагиату. Не успел первый подобный двигатель поднять в воздух первый экспериментальный аппарат, как земные учёные уже объявили это СВОИМ достижением… Как говорят в этой стране – и смех, и грех.
Закончив видеоотчёт, я отправил его на нашу следящую станцию, уютно угнездившуюся на Луне. И позволил себе немного расслабиться. Вышел на балкон и блаженно растянулся в плетёном кресле. Эта дача – идеальное место для моего отдыха. Алекс, правда, сетует на отсутствие поблизости хоть какой-нибудь приличной речушки. Я не человек, и водоёмы меня интересуют только с эстетической точки зрения. Потому мне почти безразлично, есть ли здесь река. Зато воздух, который намного чище, чем в Москве – другое дело. Тишина… Только птицы поют, да изредка протарахтит двигателем машина соседа-дачника. После грохота огромных городов – это просто рай.
– Эй, Иотал, ты уже в нирване? – у меня за спиной раздался насмешливый голос Алекса, гостившего в этот выходной у меня на даче.
– Пытаюсь приблизиться к абхиджне, – за четыре года я научился понимать земной юмор, и отвечаю в тон. – А тут по балкону какое-то привидение в тапочках бродит, медитировать мешает… Садись, брат по разуму, пообщаемся.
Алекс засмеялся. Сел, открыл банку с "колой".
– Как тебе здесь? – спросил я.
– Замечательно, – Алекс с удовольствием потянул эту коричневую шипучку, которую я купил исключительно для него – сам её почему-то не выношу. – Я в смысле, что никого не надо выслеживать и ловить, как в прошлый раз. Сидишь и балдеешь… Ты бы хоть бассейн во дворе завёл, пришелец.
– Специально для тебя закажу в Штатах, – я усмехнулся. – Алекс, тебе обязательно вымокнуть, чтобы чувствовать себя отдохнувшим?
– Человек на девяносто пять процентов состоит из воды.
– Ах, да, я совсем забыл. Мне по долгу службы чаще попадались люди, на девяносто девять процентов состоящие из чистого спирта… Алекс, мне до сих пор не даёт покоя одна вещь… Я всё время пытаюсь понять, почему ты так невзлюбил Ахону? Неужели только из-за того, что она сломала тебе руку?
– Ты нашёл, о ком вспомнить… – Алекс поморщился. – Слушай, Иотал, давай хоть сегодня не будем о этом, а?
– И всё-таки, почему?
– Почему, почему… Сволочь она. Садистка, да ещё психованная. Угрожала продать в радиоактивные рудники, а теперь на шею вешается. Уже не знаю, куда от неё спрятаться.
– Если бы причина была только в этом, ты бы так не нервничал.
– Я ненавижу террористов.
– Я их тоже не очень люблю, но ты испытываешь к Ахоне не столько ненависть, сколько отвращение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
– Шанту? – Эктахан так близко подошёл к экрану, что я невольно сделал шажок назад. – Ты говоришь, шанту?..
И он, подняв лицо кверху …завыл. Я скорчил вопросительную мину и оглянулся на Даги. Откуда я знаю: может, хисаан так смеются. Или плачут. Даги, по крайней мере, ни разу не выла, и улыбается почти по-человечески.
– Шанту! – повторил Эктахан, перестав завывать. – Это они чуть не истребили наш род!.. Они угрожали вам, или вы приняли их добровольно?
– Они нам не угрожали, но у нас не было выбора, – ответил я.
– Тогда мы уничтожим вас вместе с ними.
– Эктахан, у нас есть один древний обычай, который называется законом гостеприимства. Если пришли не с войной – значит, принимаем.
– Плохой закон.
– Ну, дорогой мой, если бы мы ещё и этот закон не соблюдали… – тут я улыбнулся уже открыто.
– Все хаэ одинаковы, – в голосе Эктахана я уловил презрение. – Никаких договоров между нами! Вы будете уничтожены.
– Послушай, правитель, – я нахмурился. Теперь не до улыбок: этот парень не шутит. – Я уже говорил Даги, что такое поверхностное суждение недостойно разумного существа. Теперь я говорю это тебе. Ты готов убивать всех чужих только потому, что когда-то давно вас обидели какие-то негодяи. А ты не подумал, что чужие тоже что-то чувствуют, кого-то любят, создают прекрасное? Что они тоже способны испытывать радость и горе, боль и счастье?
– Ты говоришь, как наши предки, – тихо сказал Эктахан, не ждавший такой отповеди.
– Разве они не говорили, что каждая жизнь – ценность?.. Нет? Мы, люди Земли, заплатили и продолжаем платить за это знание слишком дорогой ценой.
Хисаан начали перешёптываться между собой: кажется, мнения у них разделились. А я с укором посмотрел на Даги. Рассказывая о своей родине, она уделила много времени истории, легендам и верованиям хисаан, но о недавних событиях упоминала исключительно вскользь. И только сейчас, немного побеседовав с их лидером, я сообразил: у них на планете далеко не всё в порядке.
– Я хочу говорить с вашими правителями, хаэ, – выдал Эктахан, посовещавшись со своим окружением. – Я раздвоился.
– Здесь представители нашей власти, – я посторонился, подпуская к камере Сашу Комарова и француженку Карин. – Они не знают языка хисаан, я буду переводить.
– Я готов говорить с ними, если Земля готова вступить с нами в союз против шанту, – сказал Эктахан, а я добросовестно перевёл.
– Мы не можем решать такие вопросы от имени всей Земли, – ответила Карин. – Не сердитесь, уважаемый. У нас есть встречное предложение. Вы официально заявляете о начале дипломатических отношений с Землёй, мы обмениваемся посольствами, а потом обо всём спокойно договоримся.
– Но вы уже договорились с презренными шанту!
– Мы, как самостоятельная планета, имеем право заключать договоры с кем угодно. Если между вами и шанту война, мы готовы предложить посредничество, – сказал Комаров.
– В переговорах? Мы можем говорить с вами, но не с ними.
– Знаете, уважаемый Эктахан, – Сашка усмехнулся. – Я тут немного пообщался с шанту, и вполне понимаю, откуда у вас такая ненависть к ним. Но и вы нас поймите: если хисаан и шанту начнут выяснять здесь отношения, наша цивилизация погибнет. А мы тоже хотим жить.
Эктахан, выслушав мой перевод, повернулся к сородичам.
– Эти хаэ могут быть нам полезны, – сказал он. – Пусть между нами будет ВРЕМЕННЫЙ мир.
Я перевёл это для людей, и краешком глаза заметил, с каким облегчением вздохнул Иотал.
– Согласны, – ответил ближайший к нему хисаан. – Я, Илан Иори, готов быть посланником на Земле.
– Даги Огери уже знает один земной язык и изучает другие, – я решил замолвить словечко за нашу подругу.
– Она будет советником посланника, – проговорил Эктахан. – Но пусть не надеется когда-нибудь вернуться. Она выбрала вас, пусть с вами и живёт.
– Я вернусь, Эктахан, – мрачно пообещала Даги.
– Ты опять хочешь расколоть наше общество?
– Мы с тобой потом поговорим. Наедине.
Хисаан отключили связь.
– Они согласны заключить с нами временный мир, – пробурчал я. – Если я что-то понимаю, нам оказана великая честь.
– Не иронизируйте, Виктор, – сказал Иотал, который не скрывал радости. – Вам действительно удалось то, чего до сих пор не удавалось никому – заключить с хисаан хоть какой-то договор.
– Я надеюсь, хисаан будут соблюдать его не так, как шанту? – Саша Комаров устало присел на край стола.
– Хисаан не нарушают слова, – Даги стрельнула в него острым взглядом. Под моим мудрым руководством она уже начала кое-как говорить и по-английски. – Эктахан был мой друг, теперь враг: он хочет убить Хиати.
– Даги, ты наконец расскажешь мне, что у вас там произошло? – я заговорил на её языке. – О каком расколе говорил Эктахан?
Хисаанка долго молчала, будто прикидывала, стоит ли с нами так откровенничать, или не стоит.
– Я виновата, – нехотя сказала она, подумав. Сказала опять по-английски. – Я привезла Хиати, стала ей как мать. Многие хисаан увидели – не все хаэ враги. Другие сказали: это исключение, которое подтверждает правило. Пока я была власть, Хиати росла как дети хисаан. Она способнее, чем наши дети. Хисаан раздвоились. Одни верны законам предков, другие решили быть друзья хаэ планеты Хатанна. Раскол. Потом – выборы. Эктахан сказал: будем едины, уничтожим хаэ. Он победил, я взяла Хиати и бежала. К вам. Это всё.
– Ничто так не сплачивает общество, как ненависть к врагу, – с грустной иронией проговорил Иотал. – Но зато ничто его так не разлагает, когда этот враг уничтожен… Виктор, мои искренние поздравления, – он пожал мне руку. – Не думал, что на Земле так много людей исповедуют принципы, близкие к нашим. Странно, что при этом у вас не прекращаются войны.
– Странно, что мы не вымерли ещё десять тысяч лет назад, – пробурчал Комаров. – А теперь я должен вам всем кое-что сказать. Полтора часа назад я чуть не стал барельефом на стене гаража. Взорвалась моя служебная машина. А случилось это сразу после того, как я вытянул из Катиара кое-какое соглашение.
Он достал свой диктофон, перемотал плёнку и включил. В комнате зазвучал приятный голос Катиара. "Во имя блага империи Шанту я, Арес Катиар Тай, принимаю посредничество людей в переговорах шанту с расой хисаан, и клянусь ни словом, ни действием не нарушать официальный договор, заключённый мной от имени империи с народом и правителями планеты Земля. Да покарают меня мои богоравные предки, если я нарушу эту клятву…"
– И так далее, – сказал Сашка, щёлкнув выключателем. – Конечно, после этого у Катиара был повод угрохать меня. Но не слишком ли быстро он это провернул? Чтобы поставить бомбу в машину, надо хорошо подготовиться, подследить удобный момент…
– Вы следователь, вам и карты в руки, – мрачно проговорил Иотал. – Я вас предупреждал, что шанту – опасные противники.
Комаров как-то странно посмотрел на него, но промолчал. К нам подошли техники, записывавшие видеоразговор с хисаан.
– Запись хорошая, качественная, – сказал один из них. – Нужен только перевод.
– Это ко мне, – я наконец получил возможность отвлечься от мрачных мыслей.
– Вы собираетесь прокрутить эту запись нашим шишкам? – хмыкнул Комаров, поймав за манжету руководителя этой лаборатории. – Я бы на вашем месте пустил её по всем телеканалам.
– Зачем? – удивился тот.
– Так, для смеха.
Начальник лаборатории понимающе улыбнулся.
– Сделаем, – кивнул он.
Ох, до чего же Сашка не любит всяческих правителей… Не свернул бы он шею на этой дорожке.
– Сегодня кое для кого будет бо-ольшой сюрприз, – подмигнул он мне. – Давай, Витя, постарайся. Переводи с выражением.
– Бить тебя некому, – пробурчал я.
– Ничего, скоро будет кому.
– Ну, землячок!..
– Ладно тебе, не кипятись. Я знаю, что делаю.
– Я надеюсь, что это так, – хмыкнул я, уже на выходе. – Даги, ты мне поможешь?
Даги сорвалась с места и по-птичьи легко подбежала ко мне – она боялась оставаться наедине с незнакомыми людьми.
– Виктор, – она уцепилась за мой рукав. – Мне страшно. Если шанту выстрелят, хисаан ответят.
Вот балда! Я, в смысле… Сашка, умник чёртов, догадался об этом гораздо раньше меня! Если ролик увидят все, в том числе и шанту, у них не останется ничего другого, как начать переговоры с хисаан. Если показать его только правителям… Ой, что будет!..
Через два с хвостиком часа кассету с роликом отправили в Белый дом. И почти одновременно крутанули по всем общенациональным каналам Америки. А ещё через час-полтора эта новость облетела весь мир… Что ж, за испорченную машину Сашка рассчитался сполна.
ИОТАЛ. ПЛАНЕТА ЗЕМЛЯ
– Мне здесь трудно, но интересно, – этими словами я закончил доклад, адресованный Высшей Этической Коллегии натья, которая постоянно требовала у меня отчёта.
Их беспокойство мне понятно. Да, эта планета – не самый лучший уголок нашей Галактики. Да, её обитатели ни на один день не прекращают убивать друг друга. Но это ЕДИНСТВЕННАЯ планета, кроме моей родины, где у меня есть НАСТОЯЩИЙ ДРУГ. Сей факт я тоже выложил Коллегии. Там большинство женщины, они достаточно чутко относятся к таким нюансам, как личные отношения с аборигенами. Вот пусть и решают, достойна ли планета Земля нашей помощи, или её следует изолировать. Впрочем, мы очень редко и очень осторожно принимаем решение об изоляции какой-либо планеты, как сделали это в отношении шанту. У Земли все шансы выкарабкаться. Удивительно, но здесь я наблюдаю такой впечатляющий спектр характеров, что диву даёшься – как это общество до сих пор не погибло от центробежных сил. Эйнштейн и Гитлер, Флоренский и Сталин, Мать Тереза и людоед Бокасса – список можно продолжать до бесконечности, я взял только самые яркие примеры двадцатого века. Сколько их было в прошлом человечества и сколько ещё будет в веке двадцать первом…
Два дня назад на Земле высадилось посольство хисаан. Их корабли остались на орбите, профессионально взяв на прицел корабль шанту. Те поначалу кривились, пытались ставить какие-то условия, но за стол переговоров всё-таки сели. Не иначе, Алекс встретился с Катиаром и кое-что ему напомнил. И наступило относительное затишье. Земляне уже начали пробное производство двигателей на основе хисаанских технологий – кажется, с Марса привезли разбитый аппарат Даги… Что мне в людях нравится, так это невероятная способность к плагиату. Не успел первый подобный двигатель поднять в воздух первый экспериментальный аппарат, как земные учёные уже объявили это СВОИМ достижением… Как говорят в этой стране – и смех, и грех.
Закончив видеоотчёт, я отправил его на нашу следящую станцию, уютно угнездившуюся на Луне. И позволил себе немного расслабиться. Вышел на балкон и блаженно растянулся в плетёном кресле. Эта дача – идеальное место для моего отдыха. Алекс, правда, сетует на отсутствие поблизости хоть какой-нибудь приличной речушки. Я не человек, и водоёмы меня интересуют только с эстетической точки зрения. Потому мне почти безразлично, есть ли здесь река. Зато воздух, который намного чище, чем в Москве – другое дело. Тишина… Только птицы поют, да изредка протарахтит двигателем машина соседа-дачника. После грохота огромных городов – это просто рай.
– Эй, Иотал, ты уже в нирване? – у меня за спиной раздался насмешливый голос Алекса, гостившего в этот выходной у меня на даче.
– Пытаюсь приблизиться к абхиджне, – за четыре года я научился понимать земной юмор, и отвечаю в тон. – А тут по балкону какое-то привидение в тапочках бродит, медитировать мешает… Садись, брат по разуму, пообщаемся.
Алекс засмеялся. Сел, открыл банку с "колой".
– Как тебе здесь? – спросил я.
– Замечательно, – Алекс с удовольствием потянул эту коричневую шипучку, которую я купил исключительно для него – сам её почему-то не выношу. – Я в смысле, что никого не надо выслеживать и ловить, как в прошлый раз. Сидишь и балдеешь… Ты бы хоть бассейн во дворе завёл, пришелец.
– Специально для тебя закажу в Штатах, – я усмехнулся. – Алекс, тебе обязательно вымокнуть, чтобы чувствовать себя отдохнувшим?
– Человек на девяносто пять процентов состоит из воды.
– Ах, да, я совсем забыл. Мне по долгу службы чаще попадались люди, на девяносто девять процентов состоящие из чистого спирта… Алекс, мне до сих пор не даёт покоя одна вещь… Я всё время пытаюсь понять, почему ты так невзлюбил Ахону? Неужели только из-за того, что она сломала тебе руку?
– Ты нашёл, о ком вспомнить… – Алекс поморщился. – Слушай, Иотал, давай хоть сегодня не будем о этом, а?
– И всё-таки, почему?
– Почему, почему… Сволочь она. Садистка, да ещё психованная. Угрожала продать в радиоактивные рудники, а теперь на шею вешается. Уже не знаю, куда от неё спрятаться.
– Если бы причина была только в этом, ты бы так не нервничал.
– Я ненавижу террористов.
– Я их тоже не очень люблю, но ты испытываешь к Ахоне не столько ненависть, сколько отвращение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23