Но нет, нет… она была старше, она была опустошена горем, щеки ее были впалыми, глаза бессмысленно смотрели в море, ее волосы развивал ветер. На ней была легкая меховая накидка, под ней какие-то лохмотья.
Когда Скэфлок и Фреда вошли в свет, она медленно повернула голову. Она смерила его взглядом.
— Добро пожаловать, Вальгард, — сказала она устало. — Вот я, здесь. Ты больше не можешь причинить мне зла. Ты можешь лишь убить меня, а это мое самое заветное желание.
— Мама. — Фреда упала на колени перед женщиной.
Эльфрида посмотрела на нее.
— Не понимаю, — сказала она наконец. — Похоже, это моя маленькая Фреда, но ты умерла. Вальгард увел тебя и ты не могла прожить долго. — Она покачала головой, улыбнулась и протянула к ней руки. — Как мило с твоей стороны, что ты покинула свою тихую могилу и пришла ко мне. Мне было так одиноко. Подойди, моя маленькая умершая девочка, подойди, положи мне голову на грудь и я спою тебе колыбельную, которую пела, когда ты была еще ребенком.
— Я жива, мама, я жива… и ты жива… Посмотри, потрогай, я живая. А это не Вальгард это Скэфлок, который спас меня. Это Скэфлок мой господин, и твой новый сын…
Эльфрида встала на ноги. Она опиралась о руку дочери.
— Я ждала, — сказала она. — Я ждала здесь, а они решили, что я сошла с ума. Они приносят мне еду, но долго со мной не остаются, потому что бояться сумасшедшей, которая не хочет покинуть своих умерших. — Она тихо рассмеялась. — Ну и что же здесь безумного? Сумасшедшие те, кто покидает своих любимых.
Она посмотрела Скэфлоку в лицо.
Ты похож на Вальгарда, — так же тихо сказала она. Ты такой же высокий как Орм, и ты похож на меня и на него одновременно. Но твои глаза добрее, чем у Вальгарда. — И она снова еле слышно рассмеялась.
— Пусть теперь говорят что я сумасшедшая! Я просто ждала, и вот, из ночи и смерти ко мне вернулись двое моих детей.
Скэфлок и Фреда помогли ей спуститься с холма.
— Мама жива, — шептала девушка. — Я думала, что она тоже умерла, но она жива, и она сидела здесь одна зимними ночами. Что я наделала?
Она зарыдала. Эльфрида успокаивала ее.
Скэфлок больше не мог ждать. На каждом углу кургана он воткнул в землю покрытые рунами палочки. На большой палец левой руки он надел бронзовое кольцо с кремнем. Он встал у западного конца могилы с поднятыми руками. Восточную сторону кургана омывало море, и луна бежала мимо рваных туч. Падал снег с дождем.
Скэфлок начал произносить заклинание. Оно высушило ему горло и сжало его тело. Потрясаемый силой, бушующей внутри его, он делал знаки поднятыми руками.
Огонь заревел громче. Ветер кричал, как рысь, и тучи поглотили луну. Скэфлок прокричал:
Проснитесь, вожди, павшие воины! Скэфлок зовет вас песней бессонной.
Я заклинаю вас священными рунами, покиньте могилы, встаньте и молвите.
Курган застонал. Выше взметнулся сноп пламени. Скэфлок продолжал:
Откройся могила. Выйдете, мертвые! Герои сраженные, в землю ушедшие.
Встаньте с мечами, покрытыми ржавчиной, с щитами разбитыми, кровавыми копьями.
Затем курган открылся, объятый огнем. У его входа стоял Орм со своими сыновьями. Вождь заговорил:
Кто ты, посмевший меня разбудить, землю разверзнув песней и рунами? Страшись, незнакомец, гнева умерших. Дай им покоиться с миром во тьме.
Орм стоял, опершись о копье. Он был покрыт инеем и землей. Его глаза сверкали огнем, бушующим вокруг него. Справа от него стоял Кетил, неподвижный и бледный, рана зияла на его голове. Слева стоял Асмунд, его руки лежали на копье, торчащем из его груди. За ним во мраке был виден корабль, Скэфлок видел, как пробуждается его команда. Он прогнал страх и сказал:
Не остановит ужас меня. Руны вас свяжут. Встаньте и молвите! В ребрах у вас поселятся крысы, если не скажете, что я прошу.
Голос Орма прозвучал далеким ветром:
Мертвых сон глубок, волшебник. Яростны духи, от сна пробужденные. Месть их страшна и горе тому, кто из могилы поднимет их кости.
Фреда вышла вперед.
— Отец! — крикнула она. — Отец, ты не узнаешь свою дочь?
Пылающие глаза Орма остановились на ней, и в них погас гнев. Он наклонил голову и стоял среди ревущего пламени. Кетил сказал:
Рады мы видеть Деву прекрасную. Здравствуй, сестра, солнцем сияющая. Холод могильный в мертвой груди. Но ты согрей нас, рыжеволосая.
Эльфрида медленно подошла к Орму. Они посмотрели друг на друга. Она взяла его за руки, они были холодными как земля, в которой он лежал. Он сказал:
Не был спокоен сон мертвеца. Слезы твои разрывали мне сердце. Ядом змеиным пропитан был я, если рыдания слышал твои.
Я прошу тебя, родная будь счастливой, пой и смейся. Смерть тогда — приятный сон, среди мира роз цветущих.
— Но это выше моих сил, Орм, — сказала она. Она дотронулась до его лица. — В твоих волосах снег. Земля у тебя во рту. Ты холодный, Орм.
— Я мертв. Между нами Могила.
— Так пусть ее больше не будет между нами. Возьми меня с собой, Орм!
Его губы коснулись ее губ. Скэфлок сказал Кетилу:
Где живет огромный Больверк пусть расскажет мне умерший. Расскажи мне, воин павший, как заставить мне Больверка выковать булатный меч.
Кетил сказал:
Зря задумано злодейство. Ты поплатишься несчастьем. Позабудь о злом Больверке Горе лишь приносит он. Уходи от нас скорее, если хочешь еще жить.
Скэфлок покачал головой. Тогда Кетил проговорил, опершись на меч:
Там на севере в Утгарде, глубоко в горах Етунхайма великан-кузнец живет. Попроси корабль у Сидов, чтоб отправиться на Север и поведай великану, что готовит Локи грозный разговор мечей кровавых.
Теперь заговорил Асмунд. Печаль была на его лице, горестным был его голос:
Страшна и горька, брат и сестра, судьба, что Норною вам уготовлена. Лучше б не знали вы заклинаний, правды тогда не открыли б ужасной.
Ужас охватил Фреду. Она не могла говорить, она крепко прижималась к Скэфлоку, и они стояли и смотрели в большие печальные глаза Асмунда. Он медленно говорил, пламя белело вокруг его черной фигуры.
Даже для мертвых священен закон. Вы же в грехе и неведении. Горькую правду открою я вам: брат и сестра вы кровные.
Курган с грохотом закрылся. Пламя погасло.
Фреда рванулась от Скэфлока так, как будто бы он превратился тролля. Он пошел к ней, спотыкаясь как слепой. Она простонала и побежала от него.
— Мама, — шептала она. — Мама.
Но курган был пуст. Никогда больше и никто не увидит Эльфриду.
Небо низко нависло над морем, падали редкие снежинки. Фреда сидела на кургане и смотрела перед собой. Она не плакала. У нее просто не было слез.
Скэфлок вернулся из под навеса, под которым стояли лошади. Голос был мрачен, как и наступающий рассвет
— Я люблю тебя, Фреда.
Она не сказала ни слова. Он снова заговорил.
— Я не могу не любить тебя. Какое нам дело до того, что мы по воле случая оказались одной крови с тобой? Это ничего не значит. Я знаю страны, страны людей, в которых подобные браки — обычное дело. Фреда, останься со мной, забудь этот проклятый закон…
— Это закон Господа, — сказала она тихо. — Я не могу сознательно нарушать его. Мой грех и так уже слишком велик.
— На бога, который встает между людьми, которые так много значат друг для друга, я бы не обращал внимания. Такого бога я бы даже к себе близко не подпустил.
— Да. Ты был и остаешься язычником! — вспыхнула она. — Усыновленный бездушными эльфами, ради которых ты готов даже мертвых поднять из могилы и обречь на страдания. — Она стала мертвенно бледной. — Возвращайся к своим эльфам! Возвращайся к Лиа!
Она встала. Он тоже. Он попытался взять ее за руки, но она с силой вырвала их.
— И нет никакой надежды?
— Нет. — Она отвернулась и пошла от него. — Я пойду в соседнее поместье. Может быть, мне удастся искупить свой грех. — Неожиданно она повернулась к нему.
— Пойдем со мной, Скэфлок! Пойдем, забудь свое язычество, окрестись и примирись с Богом.
Он покачал головой.
— Только не с этим богом.
— Но… Я люблю тебя, Скэфлок, я тебя так люблю. И хочу, чтобы твоя душа попала на Небеса.
— Если ты любишь меня, останься со мной. Я до тебя даже не дотронусь, разве что… как брат. Останься со мной.
— Нет, — сказала она. — Прощай.
Она побежала.
Он побежал за ней. Снег хрустел под их ногами. Когда он догнал, остановил ее и попытался поцеловать.
Он увидел, что она отпрянула от него так, будто он замахнулся на нее ножом.
— Ты даже не поцелуешь меня на прощание, Фреда? — спросил он.
— Нет. — Она смотрела в сторону. Он едва слышал.
— Я не смею.
И она снова побежала.
Он стоял и смотрел, как она удалялась Ее волосы блестели бронзовыми искрами и были единственным ярким цветом в этом серо-белом мире. Она скрылась из виду. Он повернулся и пошел в другую сторону.
Глава 21
Через несколько дней суровая зима начала умирать. В один из вечеров, на закате Гулбан Глас Мак Грики стоял па вершине холма. Южный ветер уже принес первый, неуловимый запах весны.
Он стоял опершись о копье и смотрел, как тающий снег сползал по склонам к морю. Запад краснел закатом. А с востока надвигалась тьма и плыла рыбацкая лодка. Обычная лодка простых смертных, купленная или украденная у какого-нибудь англичанина. В ней сидел человек. Но было что-то странное в нем, и его изорванные одежды были покроя эльфов.
Когда он подплыл и прыгнул на берег, Гулбан узнал его, Ирландские Сиды жили отчужденно от всего Фэри, но когда-то они торговали с Эльфхаймом, и Гулбан помнил как однажды с Имриком приплывал молодой и веселый Скэфлок. Но сейчас он был худым и мрачным, даже более, чем того заслуживало горе его народа.
Скэфлок вошел вверх по холму навстречу вождю, фигура которого чернела под красно-зелено-голубым небом. Подойдя ближе, он узнал Гулбана Гласа, одного из пяти наставников Улстера, и приветствовал его.
Вождь ответил на мрачное приветствие, склонив го лову в золотом шлеме, его длинные темные волосы коснулись его подбородка. Он не смог удержаться и слегка отшатнулся, почувствовав зло завернутой в волчью шкуру ноши, покоящейся на спине Скэфлока.
— Мне сказали ожидать тебя, — сказал он.
Скэфлок устало удивился.
— У Сидов такие длинные уши?
— Нет, — сказал Гулбан, — но они чувствуют, когда что-то, чему суждено случиться, близко. А с чем это еще сейчас может быть связано как не войной эльфов с троллями? Поэтому мы ждали эльфа, который должен прийти со странными известиями. Видимо, это ты и есть.
— Да! — фыркнул Скэфлок. На лице его были глубокие морщины, глаза налиты кровью; он не следил за своими одеждами, как когда то он делал это в Эльфхайме даже в самые тяжелые времена.
— Пойдем, — сказал Гулбан. — Луг Длинной Руки должно быть считает, что это что-то очень важное, поскольку он позвал все Племя Богини Дану, а также господ других народов страны Сид на совет в пещере Круахан. Но ты устал и голоден. Сначала мы пойдем в мой дом.
— Нет, — сказал человек с грубостью не свойственной эльфам. — Я не могу ждать, не устал и не хочу есть. Я должен спешить. Проводи меня на совет.
Вождь пожал плечами. Он свистнул, и две красивые быстрые лошади страны Сид подскакали к ним. Они заржали, пятясь от Скэфлока.
— Им не нравится твоя ноша, — сказал Гулбан.
— Мне тоже, — коротко ответил Скэфлок. Он поймал лошадь за шелковую гриву и запрыгнул в седло. — Быстрее!
Лошади понеслись, почти так же быстро, как скакуны Эльфхайма, пролетая мимо холмов и долин, полей и лесов, прудов и замерзших рек. В сумерках Скэфлок различал мелькающую мимо него страну Сид: всадников в сверкающих латах, со страшными копьями в руках, угловатого лепрехуна, стоящего у входа в свою нору, странное лицо человека с клювом, гигантского, завернувшегося в мантию, с серыми перьями вместо волос. Ветер носил по воздуху легкий туман. Постепенно наступала ночь. Зажглись звезды, яркие, как глаза Фреды… Нет! Скэфлок гнал от себя подобные мысли.
Вскоре всадники достигли Пещеры Круахан. Четверо часовых подняли свои мечи, приветствуя их. Они взяли у них лошадей, и Гулбан ввел Скэфлока в пещеру.
По-морскому зеленый цвет заполнял большую, увешанную коврами, сводчатую пещеру. Ярко сверкающие сталактиты свисали с потолка, их свет отражался от щитов висящих на стенах. Хотя в пещере не было костра, было тепло. Пол был услан камышом. Его хруст под ногами был единственным звуком, который слышал Скэфлок подходи к столу совета.
Вокруг него стояли вожди народов Лупра, низкие, сильные, грубо одетые; Удан Мак Аудайн, король лепрехунов и его танист Бег Мак Бег; Гломар О. Гломрах с могучими мускулистыми руками; вожди Кону Мак Рихид, Гэрку Мак Гайрд, Метр Мак Митнан и Езирт Мак Бег, одетые в шкуры и золото.
Но во главе стола стояло Племя Дану, дети матери земли дану, пришедшие из Тирнан-Ога Золотого на совет в пещере Круахан. Они сидели молча, они были красивы, на них было приятно смотреть, в них чувствовалась необычайная сила. Они были богами Ирландии до того как Патрик принес туда Святого Христа, и хотя они вынуждены были бежать от Креста, они по-прежнему обладали могучими силами и жили в роскоши, как и в прежние давние времена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Когда Скэфлок и Фреда вошли в свет, она медленно повернула голову. Она смерила его взглядом.
— Добро пожаловать, Вальгард, — сказала она устало. — Вот я, здесь. Ты больше не можешь причинить мне зла. Ты можешь лишь убить меня, а это мое самое заветное желание.
— Мама. — Фреда упала на колени перед женщиной.
Эльфрида посмотрела на нее.
— Не понимаю, — сказала она наконец. — Похоже, это моя маленькая Фреда, но ты умерла. Вальгард увел тебя и ты не могла прожить долго. — Она покачала головой, улыбнулась и протянула к ней руки. — Как мило с твоей стороны, что ты покинула свою тихую могилу и пришла ко мне. Мне было так одиноко. Подойди, моя маленькая умершая девочка, подойди, положи мне голову на грудь и я спою тебе колыбельную, которую пела, когда ты была еще ребенком.
— Я жива, мама, я жива… и ты жива… Посмотри, потрогай, я живая. А это не Вальгард это Скэфлок, который спас меня. Это Скэфлок мой господин, и твой новый сын…
Эльфрида встала на ноги. Она опиралась о руку дочери.
— Я ждала, — сказала она. — Я ждала здесь, а они решили, что я сошла с ума. Они приносят мне еду, но долго со мной не остаются, потому что бояться сумасшедшей, которая не хочет покинуть своих умерших. — Она тихо рассмеялась. — Ну и что же здесь безумного? Сумасшедшие те, кто покидает своих любимых.
Она посмотрела Скэфлоку в лицо.
Ты похож на Вальгарда, — так же тихо сказала она. Ты такой же высокий как Орм, и ты похож на меня и на него одновременно. Но твои глаза добрее, чем у Вальгарда. — И она снова еле слышно рассмеялась.
— Пусть теперь говорят что я сумасшедшая! Я просто ждала, и вот, из ночи и смерти ко мне вернулись двое моих детей.
Скэфлок и Фреда помогли ей спуститься с холма.
— Мама жива, — шептала девушка. — Я думала, что она тоже умерла, но она жива, и она сидела здесь одна зимними ночами. Что я наделала?
Она зарыдала. Эльфрида успокаивала ее.
Скэфлок больше не мог ждать. На каждом углу кургана он воткнул в землю покрытые рунами палочки. На большой палец левой руки он надел бронзовое кольцо с кремнем. Он встал у западного конца могилы с поднятыми руками. Восточную сторону кургана омывало море, и луна бежала мимо рваных туч. Падал снег с дождем.
Скэфлок начал произносить заклинание. Оно высушило ему горло и сжало его тело. Потрясаемый силой, бушующей внутри его, он делал знаки поднятыми руками.
Огонь заревел громче. Ветер кричал, как рысь, и тучи поглотили луну. Скэфлок прокричал:
Проснитесь, вожди, павшие воины! Скэфлок зовет вас песней бессонной.
Я заклинаю вас священными рунами, покиньте могилы, встаньте и молвите.
Курган застонал. Выше взметнулся сноп пламени. Скэфлок продолжал:
Откройся могила. Выйдете, мертвые! Герои сраженные, в землю ушедшие.
Встаньте с мечами, покрытыми ржавчиной, с щитами разбитыми, кровавыми копьями.
Затем курган открылся, объятый огнем. У его входа стоял Орм со своими сыновьями. Вождь заговорил:
Кто ты, посмевший меня разбудить, землю разверзнув песней и рунами? Страшись, незнакомец, гнева умерших. Дай им покоиться с миром во тьме.
Орм стоял, опершись о копье. Он был покрыт инеем и землей. Его глаза сверкали огнем, бушующим вокруг него. Справа от него стоял Кетил, неподвижный и бледный, рана зияла на его голове. Слева стоял Асмунд, его руки лежали на копье, торчащем из его груди. За ним во мраке был виден корабль, Скэфлок видел, как пробуждается его команда. Он прогнал страх и сказал:
Не остановит ужас меня. Руны вас свяжут. Встаньте и молвите! В ребрах у вас поселятся крысы, если не скажете, что я прошу.
Голос Орма прозвучал далеким ветром:
Мертвых сон глубок, волшебник. Яростны духи, от сна пробужденные. Месть их страшна и горе тому, кто из могилы поднимет их кости.
Фреда вышла вперед.
— Отец! — крикнула она. — Отец, ты не узнаешь свою дочь?
Пылающие глаза Орма остановились на ней, и в них погас гнев. Он наклонил голову и стоял среди ревущего пламени. Кетил сказал:
Рады мы видеть Деву прекрасную. Здравствуй, сестра, солнцем сияющая. Холод могильный в мертвой груди. Но ты согрей нас, рыжеволосая.
Эльфрида медленно подошла к Орму. Они посмотрели друг на друга. Она взяла его за руки, они были холодными как земля, в которой он лежал. Он сказал:
Не был спокоен сон мертвеца. Слезы твои разрывали мне сердце. Ядом змеиным пропитан был я, если рыдания слышал твои.
Я прошу тебя, родная будь счастливой, пой и смейся. Смерть тогда — приятный сон, среди мира роз цветущих.
— Но это выше моих сил, Орм, — сказала она. Она дотронулась до его лица. — В твоих волосах снег. Земля у тебя во рту. Ты холодный, Орм.
— Я мертв. Между нами Могила.
— Так пусть ее больше не будет между нами. Возьми меня с собой, Орм!
Его губы коснулись ее губ. Скэфлок сказал Кетилу:
Где живет огромный Больверк пусть расскажет мне умерший. Расскажи мне, воин павший, как заставить мне Больверка выковать булатный меч.
Кетил сказал:
Зря задумано злодейство. Ты поплатишься несчастьем. Позабудь о злом Больверке Горе лишь приносит он. Уходи от нас скорее, если хочешь еще жить.
Скэфлок покачал головой. Тогда Кетил проговорил, опершись на меч:
Там на севере в Утгарде, глубоко в горах Етунхайма великан-кузнец живет. Попроси корабль у Сидов, чтоб отправиться на Север и поведай великану, что готовит Локи грозный разговор мечей кровавых.
Теперь заговорил Асмунд. Печаль была на его лице, горестным был его голос:
Страшна и горька, брат и сестра, судьба, что Норною вам уготовлена. Лучше б не знали вы заклинаний, правды тогда не открыли б ужасной.
Ужас охватил Фреду. Она не могла говорить, она крепко прижималась к Скэфлоку, и они стояли и смотрели в большие печальные глаза Асмунда. Он медленно говорил, пламя белело вокруг его черной фигуры.
Даже для мертвых священен закон. Вы же в грехе и неведении. Горькую правду открою я вам: брат и сестра вы кровные.
Курган с грохотом закрылся. Пламя погасло.
Фреда рванулась от Скэфлока так, как будто бы он превратился тролля. Он пошел к ней, спотыкаясь как слепой. Она простонала и побежала от него.
— Мама, — шептала она. — Мама.
Но курган был пуст. Никогда больше и никто не увидит Эльфриду.
Небо низко нависло над морем, падали редкие снежинки. Фреда сидела на кургане и смотрела перед собой. Она не плакала. У нее просто не было слез.
Скэфлок вернулся из под навеса, под которым стояли лошади. Голос был мрачен, как и наступающий рассвет
— Я люблю тебя, Фреда.
Она не сказала ни слова. Он снова заговорил.
— Я не могу не любить тебя. Какое нам дело до того, что мы по воле случая оказались одной крови с тобой? Это ничего не значит. Я знаю страны, страны людей, в которых подобные браки — обычное дело. Фреда, останься со мной, забудь этот проклятый закон…
— Это закон Господа, — сказала она тихо. — Я не могу сознательно нарушать его. Мой грех и так уже слишком велик.
— На бога, который встает между людьми, которые так много значат друг для друга, я бы не обращал внимания. Такого бога я бы даже к себе близко не подпустил.
— Да. Ты был и остаешься язычником! — вспыхнула она. — Усыновленный бездушными эльфами, ради которых ты готов даже мертвых поднять из могилы и обречь на страдания. — Она стала мертвенно бледной. — Возвращайся к своим эльфам! Возвращайся к Лиа!
Она встала. Он тоже. Он попытался взять ее за руки, но она с силой вырвала их.
— И нет никакой надежды?
— Нет. — Она отвернулась и пошла от него. — Я пойду в соседнее поместье. Может быть, мне удастся искупить свой грех. — Неожиданно она повернулась к нему.
— Пойдем со мной, Скэфлок! Пойдем, забудь свое язычество, окрестись и примирись с Богом.
Он покачал головой.
— Только не с этим богом.
— Но… Я люблю тебя, Скэфлок, я тебя так люблю. И хочу, чтобы твоя душа попала на Небеса.
— Если ты любишь меня, останься со мной. Я до тебя даже не дотронусь, разве что… как брат. Останься со мной.
— Нет, — сказала она. — Прощай.
Она побежала.
Он побежал за ней. Снег хрустел под их ногами. Когда он догнал, остановил ее и попытался поцеловать.
Он увидел, что она отпрянула от него так, будто он замахнулся на нее ножом.
— Ты даже не поцелуешь меня на прощание, Фреда? — спросил он.
— Нет. — Она смотрела в сторону. Он едва слышал.
— Я не смею.
И она снова побежала.
Он стоял и смотрел, как она удалялась Ее волосы блестели бронзовыми искрами и были единственным ярким цветом в этом серо-белом мире. Она скрылась из виду. Он повернулся и пошел в другую сторону.
Глава 21
Через несколько дней суровая зима начала умирать. В один из вечеров, на закате Гулбан Глас Мак Грики стоял па вершине холма. Южный ветер уже принес первый, неуловимый запах весны.
Он стоял опершись о копье и смотрел, как тающий снег сползал по склонам к морю. Запад краснел закатом. А с востока надвигалась тьма и плыла рыбацкая лодка. Обычная лодка простых смертных, купленная или украденная у какого-нибудь англичанина. В ней сидел человек. Но было что-то странное в нем, и его изорванные одежды были покроя эльфов.
Когда он подплыл и прыгнул на берег, Гулбан узнал его, Ирландские Сиды жили отчужденно от всего Фэри, но когда-то они торговали с Эльфхаймом, и Гулбан помнил как однажды с Имриком приплывал молодой и веселый Скэфлок. Но сейчас он был худым и мрачным, даже более, чем того заслуживало горе его народа.
Скэфлок вошел вверх по холму навстречу вождю, фигура которого чернела под красно-зелено-голубым небом. Подойдя ближе, он узнал Гулбана Гласа, одного из пяти наставников Улстера, и приветствовал его.
Вождь ответил на мрачное приветствие, склонив го лову в золотом шлеме, его длинные темные волосы коснулись его подбородка. Он не смог удержаться и слегка отшатнулся, почувствовав зло завернутой в волчью шкуру ноши, покоящейся на спине Скэфлока.
— Мне сказали ожидать тебя, — сказал он.
Скэфлок устало удивился.
— У Сидов такие длинные уши?
— Нет, — сказал Гулбан, — но они чувствуют, когда что-то, чему суждено случиться, близко. А с чем это еще сейчас может быть связано как не войной эльфов с троллями? Поэтому мы ждали эльфа, который должен прийти со странными известиями. Видимо, это ты и есть.
— Да! — фыркнул Скэфлок. На лице его были глубокие морщины, глаза налиты кровью; он не следил за своими одеждами, как когда то он делал это в Эльфхайме даже в самые тяжелые времена.
— Пойдем, — сказал Гулбан. — Луг Длинной Руки должно быть считает, что это что-то очень важное, поскольку он позвал все Племя Богини Дану, а также господ других народов страны Сид на совет в пещере Круахан. Но ты устал и голоден. Сначала мы пойдем в мой дом.
— Нет, — сказал человек с грубостью не свойственной эльфам. — Я не могу ждать, не устал и не хочу есть. Я должен спешить. Проводи меня на совет.
Вождь пожал плечами. Он свистнул, и две красивые быстрые лошади страны Сид подскакали к ним. Они заржали, пятясь от Скэфлока.
— Им не нравится твоя ноша, — сказал Гулбан.
— Мне тоже, — коротко ответил Скэфлок. Он поймал лошадь за шелковую гриву и запрыгнул в седло. — Быстрее!
Лошади понеслись, почти так же быстро, как скакуны Эльфхайма, пролетая мимо холмов и долин, полей и лесов, прудов и замерзших рек. В сумерках Скэфлок различал мелькающую мимо него страну Сид: всадников в сверкающих латах, со страшными копьями в руках, угловатого лепрехуна, стоящего у входа в свою нору, странное лицо человека с клювом, гигантского, завернувшегося в мантию, с серыми перьями вместо волос. Ветер носил по воздуху легкий туман. Постепенно наступала ночь. Зажглись звезды, яркие, как глаза Фреды… Нет! Скэфлок гнал от себя подобные мысли.
Вскоре всадники достигли Пещеры Круахан. Четверо часовых подняли свои мечи, приветствуя их. Они взяли у них лошадей, и Гулбан ввел Скэфлока в пещеру.
По-морскому зеленый цвет заполнял большую, увешанную коврами, сводчатую пещеру. Ярко сверкающие сталактиты свисали с потолка, их свет отражался от щитов висящих на стенах. Хотя в пещере не было костра, было тепло. Пол был услан камышом. Его хруст под ногами был единственным звуком, который слышал Скэфлок подходи к столу совета.
Вокруг него стояли вожди народов Лупра, низкие, сильные, грубо одетые; Удан Мак Аудайн, король лепрехунов и его танист Бег Мак Бег; Гломар О. Гломрах с могучими мускулистыми руками; вожди Кону Мак Рихид, Гэрку Мак Гайрд, Метр Мак Митнан и Езирт Мак Бег, одетые в шкуры и золото.
Но во главе стола стояло Племя Дану, дети матери земли дану, пришедшие из Тирнан-Ога Золотого на совет в пещере Круахан. Они сидели молча, они были красивы, на них было приятно смотреть, в них чувствовалась необычайная сила. Они были богами Ирландии до того как Патрик принес туда Святого Христа, и хотя они вынуждены были бежать от Креста, они по-прежнему обладали могучими силами и жили в роскоши, как и в прежние давние времена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32