– Гришка прошел на нос, уступив место Константину, и принялся лениво махать литовкой. Что касается меня, то я сидел на корме и прижимал к груди пакет, от которого пахло пряностями. Выплыли из города. Метрах в трехстах от берега Гришка бросил литовку на дно лодки и рассмеялся.
– Не забыл? – Он постучал указательным пальцем по кончику своего прыщеватого носа.
Я вытянул из кармана бумажку, развернул и подал ему кусок ваты, еще влажной от спирта. Очкастый протирал ею мою грязную руку в месте локтевого сгиба.
Гришка отщипнул кусочек ватки и сунул его в ноздрю. Константин-Хлипатый сделал так же. Предложили и мне, но я отказался. Минут двадцать они тянули воздух через «заряженную» ноздрю и сладко причмокивали.
– Однако пора двигаться. – Константин-Хлипатый взялся за весла. – Ты не говори об этом Фельке, бабе нашей. – Он высморкнул ватку за борт. – Мы тут побалдели маленько с Гришкой…
Я, конечно, пообещал, что буду молчать о столь странном употреблении алкоголя.
И точно, предводительница, едва мы сошли на берег, властно выхватила из рук Гриши бумажку с оставшейся проспиртованной ватой. Так же не церемонясь отобрала у меня пакет. Мы вытащили лодку на берег, укрыли ее драным куском брезента, сыпанули сверху мусором и поспешили за женщиной, скрывшейся в лазе, замаскированном кучей прелого тряпья. Долго ползли под бетонными плитами, потом спускались по ветхой лесенке, шагали по гулкому узкому коридору. Наконец вошли в просторную комнату. Сквозь мутные стекла виднелись горы щебня, ржавого металла. Женщина прошла за шторку и вскоре вернулась с выскобленной добела фанеркой, на которой было семь бутербродов и столько же пластиковых стаканчиков с прозрачной жидкостью.
Женщина по крошечке отщипывала от своего бутерброда и, лизнув языком жидкость, медленно жевала.
– Придется тебе, Хлипатый, идти за Черту добывать оружие. С тобой пойдет Гришка. – Предводительница нахмурилась. – Остальные, кроме новичка, отправятся за пайком для всех. А ты, – она посмотрела мимо меня, – напиши записку, чтоб клали в тайник побольше хлеба и масла. Мы сохраним тебе жизнь, если, конечно, она тебе дорога. – Она вытянула из складок блеклой шерстяной юбки огрызок карандаша и бумагу, исписанную с одной стороны какими-то цифрами, латинскими буквами, – похоже на рецепт.
Я написал Якову о просьбе моих новых знакомых, добавив, что неплохо было бы к маслу и хлебу иметь какие-нибудь фрукты: яблоки или груши.
Мужчины вскоре ушли, и мы остались вдвоем с женщиной.
– По каким правилам вы живете? – спросил я. – Зачем мужики машут косами?
– Есть в городе такие участки, где надо размахивать какой-нибудь железякой, иначе в пятки иголки втыкаются. Какие-то ноля, неизвестные нам, делают свое дело. Если их не нарушишь железякой, то можешь обезножеть.
– А кто такие люди Хогерта?
– Ты бы поспал немного… Успеешь все узнать. Хогерт… Не бойся его. Он нас здесь не найдет. – Она вышла из-за ширмы, приблизилась ко мне, присела рядышком на краешек циновки.
– Я видел у вас бумагу. Где вы ее берете?
– У мерцев… Некоторые из наших помогают им. Здесь есть люди образованные. Мерцы что-то химичат с кровью.
– Значит, они, мерцы, управляют городом? – удивился я, вспомнив, как в первый вечер нашего знакомства с Константином кто-то из горожан отрубил мерцу голову… Может, и не мерц это был?
– Управляют? – переспросила Феля. – Они дают нам еду и берут взамен кровь. Три года назад я весила восемьдесят кило! А сейчас? – Она провела ладонью по плоской груди. – И половины нет… За мерцами кто-то стоит. И боится только железа… Он не может попасть в помещение, где в стенах арматура.
– Тот, о котором ты говоришь, похож на черного ангела?
– Вранье… Его никто не видел. Он колет иглами в пятки. И он управляет клеткой. Мерцы глупы и смертны. Наши люди бьют их каждый день по десятку.
– А где он прячется? – допытывался я, поняв, что Черный не показывался жителям города ни в виде черного ангела, ни аморфной бугорчатой массой.
– Уж не затеял ли ты воевать с ним? – Феля усмехнулась. Она посмотрела на меня с долей любопытства. – Гиблое дело. Некоторые пробовали штурмовать Башню. Наверное, и кости их уже сгнили… Там, где тебя доили, мерцы в безопасности. Это их территория. Они стерегут лаборатории: лишний шаг или подозрительное движение – и ты валишься на пол… Некоторые, выскочив из клетки, начинают бузить. Но, стукнувшись несколько раз головой об пол, успокаиваются, если, конечно, не зашибутся до смерти… Хорошо, что ты к нам попал. Мы – свободные.
Я хотел спросить что-то еще, но она устало махнула рукой и ушла в угол за ширму. От циновки пахло теплой пылью и соломой. Бессонная ночь начала сказываться, и я задремал.
Не знаю, долго ли я спал, но вдруг проснулся. Комната была красной от заходящего солнца. Осторожно встал, прислушался. За шторой сладко посапывала женщина. Мне захотелось глотнуть свежего воздуха.
Довольно быстро отыскал выход наружу и устроился на куче опилок. Ветер, продолжавший выть в печной трубе – чертовски противный звук, к которому я пока не мог привыкнуть, – мешал сосредоточиться. Хотя и думать-то ни о чем не хотелось.
– Яков, – позвал тихонько, вспомнив, что не сам я пришел в город и что от меня ждут действий.
– Как дела, Поляков? – откликнулся лесной человечек, впервые обратившийся ко мне по фамилии. – Что-то случилось?
– Боюсь, Черный недосягаем для меня.
– Не паникуй, – сказал Махишасура. – Мы хозяева этой земли. Пока все идет хорошо. Тролль Пельдоиви вычислил планету, с которой прибыл к нам Черный.
– Надо выяснить, чего он хочет, – влез в разговор Яков. – Тебе неплохо бы встретиться с Хогертом.
– Откуда вам известна такая фамилия? – удивился я.
– Так ты привыкай, мы все – одна система, – прорычал Махишасура. – В тебе сейчас сидят все демоны, русалки и прочая нечисть, как называют жителей нашего мира у вас.
– Значит, вам известен каждый мой шаг, каждая мысль?
– Зачем каждый?.. Знаем то, что необходимо для общей пользы. – Яков сказал что-то неразборчивое и добавил: – Хогерт имеет дело с документами… Сомневаемся, что они нужны Черному. Но какая-то связь имеется…
– Конец связи. Сюда идут, – сказал я, услышав плеск воды и тихий говор.
Притаился, прислушиваясь. Гора мусора скрывала меня. Не знаю, что мне пришло в голову, но я решил напугать своих новых знакомых и превратился в аморфное существо, заставляющее всех ощущать пульсирующую боль в пятках. Выскользнул из своего укрытия наперерез ничего не подозревающим мужчинам.
Гришка шел размахивая литовкой и, казалось, не замечал меня. Они не видели меня! Я дал им приблизиться, послал иглу в его ноги и тотчас ощутил страшный удар в живот. Чудовищная сила бросила меня через кучу мусора, и я, скорчившись от дикой боли, упал ничком на кучу опилок.
– Руби его! – завопил Гришка. – Он где-то тут, рядом! – Ж-жик, ж-жик, ж-жик, – зажужжал воздух.
Меня положили на циновку. Осторожно пощупали рукой живот, облегченно вздохнули. Тронул живот и я – боль утихла, раны нет. Слава Богу, пронесло на этот раз.
– Нет, думаю, сейчас я тебя отоварю, и хвать его литовкой! Правда, плашмя достал, но с оттяжкой, – хвастался Гришка. – Достал-таки. Будет помнить мою железяку.
Феля возилась в своем закутке, шурша бумагой. Мужчины засели за карты. Кроме Гришки – тот продолжал вновь и вновь рассказывать, как ловко он проучил Хозяина. Однако я придумал, как встретиться с Хогертом. Притворюсь больным. И когда Феля поднесла к моему лигу фанерку с бутербродом и жидкостью в пластиковом стаканчике, отрицательно мотнул головой и скривился от «боли».
Она села так, чтоб заслонить мое лицо от света свечи.
– Брюхо болит, – жалобно глянув на нее, шепнул я, – и тошнота – еле сдерживаюсь.
– Сними рубашку, – попросила она и помогла мне повернуться на спину. Расстегнула пуговицы. Увидев мой голый живот, вздрогнула, прижала свою грязную ладонь к моему лбу.
– Чего там у него? – спросил кто-то недовольным голосом.
– Ушибся, – сказала предводительница спокойно. – Может, перетерпишь? – спросила у меня. – Доктор стоит много хлеба.
– Напишу друзьям, и хлеб будет, – сказал я.
– Мы экономим… Придет зима, и надо будет много еды. Доктору придется отдать большую часть того, что мы накопили. Ты понимаешь?.. А если доктор заинтересуется тобой? Кто ты, чтоб давать такую дорогую цену за свое здоровье, может спросить он.
– Пусть будет так, как сами решите. – Я прикрыл глаза, несколько раз охнул – мол, очень больно, застегнул рубашку и повернулся лицом к стене.
За спиной долго шептались, спорили. Потом затихли. Наверное, все вдруг посмотрели на меня.
– Есть вариант: мы его подкинем людям нашего врага, а он постарается договориться с ними сам. Нам нельзя рисковать. И запас трогать не можем. Представьте: его друзья откажутся помогать – сдохнем, как собаки. В первый же мороз окочуримся. Зимой надо хорошо жрать, чтоб не заболеть.
Мужики одобрительно загудели.
Собственно, спрашивать моего согласия никто не стал. Завернули в какую-то тряпку, пахнущую кислой капустой, обвязали веревками и бросили на дно лодки. Минут через двадцать пристали к берегу и еще около получаса тащили по песку, лавируя меж испачканных во что-то черное валунов. Остановились у врытой в песок цистерны. Константин, виновато поглядывая на меня, развязал веревки и освободил пелены.
– Мы тебе оставляем немного еды… Они придут сюда, когда рассветет. Не говори им о нас. Если спросят – дескать, сегодня вышел из клетки. Покажи им локтевой сгиб – брали кровь и дали взамен еды. – Константин поднес к моему носу вкусно пахнущий кусок выпечки. – Покажешь – мол, все, что осталось… А литовку мы забираем. Не серчай.
– Сволочи вы! – крикнул им вслед. Они ушли, даже удачи не пожелали.
Однако все шло по задуманному плану: кто бы меня ни нашел, скажу, что ищу Хогерта. «Зачем?» – могут спросить. «Послан своим предводителем для важного разговора. И что разговор этот касается только нас, потому что… Потому что мы пришли в город не через клетку, а из-за Черты». Как знать, может, Хогерт, как и я, действительно оттуда и ему знаком мир Якова?
Я встал, сделал несколько шагов. Боль в животе была, но не сильная. Однако стоило прикоснуться пальцами к синяку, ощущалось покалывание, словно прикладывали к животу пучок щетины. Вдобавок навалилась усталость. Облокотился на цистерну. Что-то хрустнуло, и в ржавом металле образовалось отверстие. Пахнуло смрадом, словно внутри находились разложившиеся трупы. В голову полезли мрачные мысли.
Дурацкое состояние, когда начинаешь жалеть о содеянном: зачем ввязался в это дело? Не проще ли послушаться Еремеева и отдать все на откуп «Посоху»? Чего доброго, саданет какой-нибудь дуролом литовкой по шее! Где гарантия, что удар не будет смертельным для меня? Хорошо, если в любой момент можно проснуться, а если не успеешь? Мне стало страшно. Раньше все воспринималось как игра, сейчас – очень близко к реальности, синяк на животе предупреждал: может быть и гораздо хуже.
Холодный камень, к которому я прислонился спиной, напоминал видом врытую в землю берцовую кость. Сыпучий песок медленно заглатывал мои ноги.
Послышалось знакомое «ж-жик, ж-жик»… Потом шаги.
К цистерне приближалась цепочка людей. Они меня не заметили, хотя прошли мимо всего в нескольких шагах от камня, за которым я прятался. Поразило, что люди шли след в след, как волки. Что, если обернуться мелким зверьком и выследить их?
– Стоять! – крикнул кто-то властным голосом. Наверное, они заметили меня. Немного подумав, я вышел из-за камня. Прихрамывая – отсидел ногу, – подошел к ним.
Из цепочки ко мне навстречу выдвинулся человек в довольно приличной одежде: двубортный пиджак, светлая рубашка с галстуком; брюк и ботинок разглядеть не удалось, но зато уловил запах одеколона.
– Ты что здесь делаешь? Охраняешь цистерну, в которую люди Фели бросают мертвых мерцев?
– Я сидел у камня, – сказал я. – Размышлял. Как-то странно все получается. Понимаешь, вышел из клетки, меня – к доктору. Взяли кровь. – Я засучил рукав. – Вот. – Словно в темноте можно разглядеть точку от шприца.
– Значит, новенький, раз из клетки недавно, – сказал кто-то стоящий где-то в начале цепочки людей. – Давай жратву и проваливай.
– Ту, что дали за кровь?.. Опоздали, господа. Меня уже обчистили какие-то сволочи. И накостыляли. – Я задрал рубаху, показал почерневший синяк на брюхе.
– Говоришь, что только сегодня из клетки вышел? – Хорошо одетый человек глянул на меня подозрительно.
Я уже приготовил ложь, которой собирался попотчевать любого, кто нашел бы меня здесь, у цистерны:
– Слушайте, чертовщина получилась. Работал страховым агентом… Шел на автобусную остановку и… в клетке?! Думал, сон. А когда иглу в вену воткнули… Что это за государство?
Пахнущий одеколоном человек выкрикнул какое-то имя, и ко мне подошел низкорослый крепыш.
Раздалась чья-то команда, и цепочка людей двинулась – след в след.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32