– Желая спасти наш город от страшной беды, сиятельный султан повелевает: систему подпольных игорных заведений типа «Казино-хана» ликвидировать полностью. В связи с этим долги граждан данным организациям аннулировать, письменные обязательства о передаче частного имущества в пользу казино считать недействительными, высвобожденные при ликвидации денежные средства частично раздать бедным, частично пустить на трудоустройство лишившихся работы крупье, дилеров и охранников.
Над площадью воцарилась гробовая тишина. Пауза затягивалась. Опытный глашатай начал медленно пятиться с балкона, прикидывая свои шансы на благополучный исход, в смысле – уход, когда толпа в едином порыве взревела:
– Ура!!! Слава султану!!!
Малознакомые люди принялись обниматься, слезы радости стекали по щекам, счастливые улыбки расцветали на лицах, и хотя доброй половины указа, составленного Иваном Птенчиковым, народ не понял, общий смысл уловили все.
Внезапно рев толпы перекрыл странный звук – это янычары в знак протеста стучали древками своих топориков по перевернутым походным котелкам:
– Не позволим закрыть казино!
– Без риска жизнь – не в жизнь!
– А без сала да горилки – тем более…
– Добавим соли в пресный бульон существования!
– И зададим перцу всяким там чудовищам…
– Мы будем драться и победим! – горланили они, позабыв о своем позорном бегстве с берега Босфора.
Антипов, все это время наблюдавший за происходящим из потайного оконца, не выдержал и выскочил на балкон:
– Граждане янычары! – воззвал он, простирая вперед руки. – Прошу вас, успокойтесь.
Подданные воззрились на него с удивлением. Султан просит? Да как же такое возможно?
Однако Антипов понял воцарившуюся тишину по-своему и, ободренный, продолжил попытку демократических переговоров:
– К чему нам лишние жертвы? Мы решим возникший конфликт с заморским чудищем дипломатическим путем. Вы знаете, что такое «дипломатический»? Это значит – мирный. Путь переговоров…
– Так что ж, сражения не будет? – крикнул какой-то смельчак из толпы усатых головорезов.
– Конечно нет! – просиял Антипов. – Я слишком ценю своих доблестных воинов, чтобы посылать их на бессмысленное кровопролитие.
– А как же прибавка к жалованью за несение службы в боевых условиях?
– И переход на усиленный режим питания?
– Братцы, нас обманули! – Янычары снова забарабанили по своим котелкам, и вся площадь наполнилась угрожающим гулом.
– Война – это зло! – убежденно крикнул Антипов. – Я, конечно, понимаю, что вас с детства учили ятаганами махать, но попытайтесь на минутку задуматься…
– Парни, а ведь сиятельный султан просто трус! – в восторженном изумлении перебил Антипова обнаглевший от собственной безнаказанности смельчак.
– Где наш Хлопко? Пускай ведет войска на чудище!
– Ан-дрий-ко! Ан-дрий-ко! – скандировала возбужденная толпа янычар.
– Андрийко? – растерялся Антипов. – А я его это… в отпуск отправил. По семейным обстоятельствам.
– Султан лжет! – в опьянении нежданной демократией вскричал один из приятелей гарного хлопца, участвовавший в недавнем противостоянии у дверей гарема. – Андрийко сидит под арестом. Его, того и гляди, превратят в евнуха.
Толпа возмущенно взревела.
Побледневший Антипов отчаянно жестикулировал на своем балконе, пытаясь что-то объяснить, но его уже никто не слушал. Ропот нарастал, грозя обрушиться на дворец смертоносной лавиной.
– Арака, кофе, казино! – скандировали зараженные всеобщим безумием алебардщики.
– Сало, драники, горилка! – гнули свое янычары, предпочитающие «столоваться» в заведении Ксюхи.
– Султана на мыло!
– Свободу хлопцу Андрийко!
– На гарем!!!
Железно обоснованная необходимость штурмовать султанский гарем привела доблестных воинов в совершенный восторг. Они и думать забыли о чудище – кому охота тащиться на берег, когда святая мужская дружба обязывает хорошенько пошарить по заповедным комнатенкам прекрасных наложниц? Надо сказать, алебардщики тут же оставили давнюю вражду с янычарами и собрались выступить с извечными конкурентами единым фронтом. Кто-то успел зарядить пушку в сторожевой башне, и теперь ее внушительное дуло угрожающе покачивалось из стороны в сторону, словно размышляя, куда бы прицелиться.
– Сюда разворачивай! – махали снизу, указывая направление на гарем. – Пробьешь брешь в стене, а уж мы не оплошаем!
Перепуганные мирные жители пытались покинуть территорию дворца, но лишь усиливали давку. Серые камни площади окрасились первой кровью, обильно струящейся из расквашенных в толчее носов.
Антипов в ужасе присел, спрятавшись за балюстраду балкона, и ползком добрался до нервно жестикулирующего из глубины коридора Птенчикова.
– Опять эти янычары! – выдохнул реставратор в отчаянии. – Что же делать? Я должен спасти гарем, империю и наши жизни!
– Может, мне попробовать? – живо предложил Птенчиков, порываясь выскочить к народу.
– Ни в коем случае! Вас, как Синдбада-морехода, вынянчившего морское чудище, просто разорвут на части!
– Но у меня есть и сторонники, – обиженно надулся Иван. – Жители города были счастливы услышать о закрытии казино. Думаю, они…
Закончить мысль мэтр не успел – раздался страшный грохот и дружные вопли «ура», вырывающиеся из множества глоток.
– Революционный залп «Авроры»? – побледнел учитель литературы.
– Да нет, откуда тут взяться крейсеру?
– Крейсер-то как раз не проблема. Нужно сказать Гвидонову, и он трансформирует «Хамелеон».
– Но штурм уже начался…
– Не путайте меня! Я вовсе не собирался давать сигнал к началу восстания. Наоборот – нам нужно пугнуть бунтовщиков.
– Рушить дворец моего сына я никому не позволю! – вскипел Антипов.
– Э… – растерялся Иван. – Вы не поняли, я просто хотел пустить в воздух пару ракетниц. А дворец и без того уже рушат…
Они дружно опустились на четвереньки и поползли на балкон, чтобы оценить сквозь перильца общую диспозицию.
– Ексель-моксель, да что здесь происходит?! – раздался сзади величественный рев, и из коридора выскочил настоящий султан – поцарапанный, в разорванной одежде, с шишкой на лбу и заплывшим глазом. Следом за ним высунулось исполненное неподдельного любопытства лицо Васьки-Маугли, но мальчишку тотчас отпихнули в сторону, и на балкон невозмутимо просеменил длинноухий горбатый ишак.
– Властью, данной мне Аллахом… – заорал султан, перегибаясь через перила.
– Васька, негодник, живо брысь с балкона! – зашипел Птенчиков, подползая к мальчику и оттирая его в коридор.
– Сынок, ты вернулся! – прослезился от умиления Антипов, пытаясь пригнуть к полу непрезентабельную ишачью морду, пристроившуюся у самого плеча сиятельного султана.
– Мы, великий султан, могущественный и непобедимый… – надрывался Абдул-Надул, но никто из подданных даже не пытался сделать вид, что его слушает.
– Бесполезно, – развел руками Антипов. – Психология толпы. Они слишком возбуждены, чтобы внимать голосу разума.
– На гарем!!! – доносились снизу счастливые вопли.
– Я вам покажу – на гарем! – завопил с балкона султан. – Возбуждены они, понимаешь ли!
– Тебя не слышно, – покачал головой Антипов.
– Брат, возьми вот это! – неожиданно вывернулся из-под локтя Ивана Васька-Маугли, подскочил к Горбунку и распахнул ему пасть. – Усилитель громкости. Отличная штука!
Он выудил из глотки невозмутимого ослика что-то вроде рупора и протянул султану.
– ВСЕХ КАСТРИРУЮ К ЕДРЕНЕ ФЕНЕ! – рявкнул разошедшийся Абдул-Надул, доводя до логического завершения начатую мысль.
Трубный глас, вырвавшийся из рупора, заставил толпу рухнуть на колени и замереть в священном трепете.
– Братан, подкрути колесико вправо, а то этот звуковой диапазон рассчитан на общение в непосредственной близости к работающему турбореактивному двигателю, – раздался в наступившей тишине звонкий голосок Васьки-Маугли.
Султан слегка приглушил усилитель громкости и продолжил воспитательную беседу:
– Да нашлет на вас шайтан чесотку и икотку! Что вы тут устроили?
Птенчиков быстро подсунул ему под нос смятый черновичок указа.
– Ага, переполнены грехом… Казино – хана… Чудище? – Он метнул вопросительный взгляд на отца.
– Все в порядке, это муляж, – успокоил его Антипов.
– Им управляет наш человек, – добавил мэтр.
– Грешников перевоспитываете? – понимающе усмехнулся султан и громыхнул через ослиный усилитель: – Ну и кому тут мои указы не нравятся? Шаг вперед!
Его трепещущие подданные лишь прочнее уперлись лбами в холодный булыжник площади.
– Ваши души черны, как дно колодца, а помыслы зловонны, как протухшая селедка! Вы погрязли в грехе, как тварь неразумная в болоте! Прогневали Аллаха, всемогущего и всеведущего, и он ниспослал вам страшную кару!
Грозный голос светлейшего пробирал народ до самых селезенок.
– Чудище на девушках не остановится, потом оно примется за янычар. Это я вам, как султан, гарантирую! – бушевал Абдул-Надул. – Всем молиться!!!
По согбенным телам пробежала дрожь: ослушаться султана было невозможно, но Мекка находилась в стороне, противоположной балкону.
– Молиться, я сказал!
Народ неуверенно зашевелился. Кто-то поспешил развернуться вокруг своей оси, кто-то все еще опасался сменить ракурс, дабы не выразить своими ягодицами вынужденного непочтения сиятельному султану. Абдул-Надул фыркнул в кулак и принял поистине государственное решение:
– Советую проявить должное усердие в принесении покаяния и приятии обетов. Мне недосуг тут надзирать за вами, есть и другие дела, но помните: Аллах видит все. Искупительная молитва должна продолжаться вплоть до вечернего призыва муэдзинов. Если ваши души сумеют очиститься… Сейчас, минутку.
Он отложил рупор и повернулся к Птенчикову:
– Как вы планируете поступить с чудищем?
– Отправим его на историческую родину, – улыбнулся Иван.
– Вот и славненько. – Абдул-Надул снова взялся за усилитель: – Если ваше раскаяние будет искренним и сердца исполнятся благодатного трепета, Аллах явит нам свою милость. Страшное чудище уберется восвояси!
Дружный вздох всколыхнул небо над дворцом. Султан снова нахмурился:
– Но помните: если что, вернуть животинку будет не сложно. Кстати, не забудьте залатать пролом в фундаменте. Стоимость стройматериалов вычтем из жалованья янычар.
Он величественно взмахнул рукой, отвратил от подданных царственный взор и покинул балкон. Запуганный народ быстренько повернулся в сторону Мекки и начал старательно исполнять этико-мистические рекомендации султана.
– Пойдемте-ка в мою опочивальню, – кивнул Абдул-Надул товарищам. – Устал я, как собака!
Егор Гвидонов сочувственно хихикнул и, пользуясь отсутствием жены, продекламировал по радиосвязи бессмертные стихи Омара Хайяма:
Не так, как мы хотим, все движется кругом,
Так для чего ж пустым мы заняты трудом?
Мы каждый день грустим, – грустим из-за того,
Что поздно мы пришли, что рано мы уйдем.
– Да, пора уходить, – рассеянно кивнул Птенчиков, занятый своими мыслями.
– «Не так, как мы хотим…» – печально повторил реставратор начало строки.
– Поздно, рано… – проворчал султан. – Не вздумай грустить, отец. Ты молодец, что заскочил в Истанбул. – Он подмигнул Антипову.
– А вот мы и впрямь припозднились, – сокрушенно вздохнул Васька, вспоминая свою постаревшую маму. – Лучше было прилететь лет на двадцать пораньше.
– Тогда я стал бы младшим братом? – подозрительно нахмурился султан.
– Не переживай, светлейший, Василий на трон не претендует, – усмехнулся Птенчиков. – Его отец вообще в другой стране царствует.
– Аллах мудр! – просиял Абдул-Надул и дружески потрепал брата по плечу.
– Единственный из нас, кто ухитрился явиться вовремя, так это ты, грозный повелитель Истанбула, – улыбнулся Антипов своему сиятельному сыну. – Иначе бы мы с янычарами не справились. Кстати, почему ты так странно выглядишь? Как прошло путешествие?
– Ужасно! – содрогнулся Абдул-Надул, вспоминая пережитое. – Ты хоть знаешь, что умудрился отправить меня в тот самый день, когда второй из храмов Святой Софии был разрушен?
– Ну надо же! – расстроился Антипов. – Значит, тебе так и не удалось его посмотреть?
– Да меня чуть не убили! В городе творилось какое-то светопреставление. Я не совсем уловил, в чем там суть, но, по-моему, свара началась на ипподроме, где проходили гонки колесниц. Партия болельщиков, называющая себя «венеты» – голубые – что-то не поделила с партией «прасинов» – зеленых, но потом они почему-то объединились и пошли против самого императора Юстиниана. Чего хотели – не знаю, но они были очень агрессивны и постоянно вопили «Ника!».
– «Ника» – побеждай, – прошептал Птенчиков и обернулся к Антипову: – В какой год ты отправил своего сына?
– В пятьсот тридцать второй, – растерялся реставратор. – Я помню, что последняя София датируется пятьсот тридцать седьмым годом, а Абдул хотел увидеть ее предшественницу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44