Мэтр обреченно булькнул – вопреки недавним заверениям, его желудок и впрямь был переполнен. Пора было менять линию поведения.
– Твоя любезность не знает границ, – улыбнулся он чайханщику. – Пусть этот благодатный напиток немного подождет, а я покуда наведаюсь к санудобствам.
– К кому?! – возмутился Селим. – Нет, драгоценнейший, сначала расплатись, а потом отправляйся хоть к самому Иблису!
– Не кипятись, тебя пока в чайник не сажали, – строго одернул его Птенчиков. – Я имел в виду туалетную комнату, ту, что за занавеской.
Он резво вскочил и, обогнув пузатого чайханщика, метнулся к загадочному закутку.
Как и следовало ожидать, там никого не было. Лишь пропахший дымом ковер на стене. «И кому только пришла, в голову идея повесить ковер неподалеку от кухонного очага?» – успел удивиться Иван. Тяжелая рука легла ему на плечо:
– Не спеши, почтеннейший, – устало вздохнул чайханщик. – Когда я предлагал тебе пройти в нижний зал, ты объявил, что твою бездонную прорву терзает неутолимая жажда…
– Да? – удивился Иван.
– Не делай из меня ишака! – набычился хозяин. – Потребовал принести три чайника подряд, а теперь норовишь удрать, не заплатив? Думаешь, хватит с меня комиссионных за вход клиента?
– Ни в коем случае! Просто я не знал, что здесь есть нижний зал.
– Не знал?! – поразился Селим. – Да откуда ж ты такой взялся?
– Мы сами не местные… – затянул Иван заученную легенду. – Шли с сестрой из Бухары, чтобы поискать дальних родственников, проживающих в вашем дивном городе, да притомились с дороги…
– Почему же ты зашел именно в эту чайхану?
– А что в ней особенного? – Иван наивно закрутил головой по сторонам.
– Так. – Чайханщик сложил руки на животе. – Велик Аллах над нами…
– И всеведущ, – учтиво подхватил Иван.
– Так что пожертвуй на спасение души и можешь пройти вниз.
Иван поперхнулся:
– Подожди, достойнейший из чайханщиков, мне бы не хотелось так вот сразу подвергать свою душу неведомым опасностям!
– Не беспокойся, я закажу в ближайшей мечети молитву на три года вперед. С тебя, бухарец, две сотни таньга.
– Две сотни?!
– Ну, хорошо: одна.
– Но если моя душа расстанется с телом, она этого не переживет, – заупрямился Птенчиков.
– Почему не переживет? – удивился чайханщик. Иван задумался: кажется, вышел теологический казус.
– Я хотел сказать, что она очень расстроится. Будет болеть… страдать…
– Тогда давай пятьсот, – принял единственно возможное решение почтенный Селим. – А может, у тебя имеются венецианские дукаты?
– Ага, спроси еще золотые фундукли, – фыркнул Иван.
Селим наморщил лоб – такие монеты были ему неизвестны. Что и немудрено: их начали чеканить лишь в XVIII веке.
– Ладно, давай фундукли. Но тогда семьсот: я не знаю, почем их берут наши менялы.
Иван прикинул, что разговоры на возвышенные темы становятся ему не по карману.
– Спасибо тебе, добрый человек, но думаю, что поминальные молитвы мне заказывать пока рановато.
– Поминальные? – искренне расхохотался Селим. – Помин души и спасение души – что слеза и улыбка. Когда твою душу поминают, спасать ее уже поздно. Заботиться об этом следует до того, как окажешься на загробном мосту, что тоньше волоса, острее лезвия меча и горячее пламени.
– О, так это совсем другое дело! – оживился Иван. – Как говорится, «спасение утопающих – дело рук самих утопающих». Вот тебе на чай… то есть за чай, а обо мне не беспокойся, я и сам помолюсь.
Он сунул в руку чайханщику несколько монет.
– Медные куруши, – покачал головой Селим, печально ссыпая монеты за пояс. – Эх, бухарец, не на том экономишь. Имей в виду, внизу призыва муэдзина не слышно.
Он слегка отодвинул висящий на стене ковер, и Иван увидел скрытые за ним ступеньки.
Нижний зал встретил мэтра приглушенным шумом множества голосов, духотой и характерным запахом гашиша. Повсюду в изобилии висели масляные светильники, соответствующие рангу заведения (в чайханах попроще пользовались дешевыми сальными), и казалось, что подвал полыхает, точно чрево гигантского очага. Избыток освещения еще более сгущал и без того тяжелую атмосферу: огонь пожирал кислород, соревнуясь с дыханием людей, и люди явно оставались в проигрыше.
Иван почувствовал, что начинает кружиться голова, и судорожно глотнул спертый воздух. Нельзя курить гашиш в многолюдных помещениях! Да и вообще его курить не стоит… Стены подернулись легкой дымкой и начали менять очертания. Солнечный луч заскользил по снежным вершинам гор. Иван чуть присел – и легкой пружиной устремился ввысь…
Стоп! В Шамбале мы уже бывали. Снежные вершины закувыркались, будто чья-то невидимая рука запустила гигантский миксер, и мэтр Птенчиков вновь оказался в душном подвале.
Он прислонился к стене, стараясь прийти в себя. Вот тебе и на: обещал отыскать сына вдовы, а сам чуть не отлетел путешествовать по мифическим мирам! Иван внимательно огляделся. Народу в помещении было много, но на него внимания пока никто не обращал. Нужно потолкаться среди публики, поискать юного Самида. Вдова говорила, что опознать его можно по тюбетейке: она собственноручно вышила на ней уникальный узор из перекрещенных кузнечных молотов. Дело в том, что после внезапной кончины кормильца осиротевшему семейству пришлось несладко, но стойкий юноша не сдался: борясь с подступающей нуждой, он поступил в ученики к лучшему кузнецу города и теперь мечтал о том, как откроет когда-нибудь три – нет, четыре! – собственные мастерские.
Основная масса посетителей сгрудилась в центре зала, у большого стола. Проводя инспекцию головных уборов, Птенчиков подошел ближе и попытался рассмотреть сквозь стену из потных спин, чем же все так увлечены. И тут гул толпы перекрыл звучный голос:
– Господа, делайте ваши ставки!
Иван вздрогнул. Что за сюрреализм в подвале чайханы посреди мусульманских мечетей и минаретов? Неужели он снова утратил связь с реальностью? Но на Шамбалу это место не похоже… Куда же его занесло?
Он с силой надавил на область третьего глаза, концентрируя внутреннюю энергию на образе Варвары Сыроежкиной, решившей для подстраховки нести вахту неподалеку от чайханы, и послал ей отчаянный мыслевопль:
«Варвара, меня слышно? Прием!»
Ответ пришел незамедлительно:
«Что случилось, Иван Иванович?»
«Скажи мне, где я?»
«Судя по показаниям индивидуального датчика, все в той же чайхане. Вы попали в засаду? Вас оглушили, связали, похитили?»
«Да нет, пока все в порядке, – стушевался сконфуженный мэтр. – Ну ладно, до связи».
Он потряс головой, возвращаясь к окружающей действительности.
– Господа, ставки сделаны! Нет больше ставок, слышишь, ты, помесь паука с шелудивой гиеной? – донесся от стола голос крупье. – Убери свои медяки с зеро и засунь под хвост ишаку!
– Клиент всегда прав! Верни мою ставку на место, гнусный прихвостень шайтана!
– Это ты – клиент?! Да твои медяки только место на столе занимают!
– Двенадцать! Смотрите, люди, двенадцать! – раздался чей-то хриплый вопль, и толпа «господ» пришла в хаотичное движение: кто-то начал валиться вниз, пытаясь побиться головой об пол с риском быть затоптанным возбужденными соседями, кто-то раскидывал вокруг клочья выдранной в припадке отчаяния бороды, а скандальный «клиент» верещал надрывным фальцетом:
– Отдай мои деньги! Ставка недействительна, ты же сам так говорил! Да покроют прыщи твое тело от макушки до пяток, куда ты загреб мои десять курушей?
– Не желаете выпить? – раздался над ухом Ивана вкрадчивый голос. Высохший старец в пышной чалме поигрывал перед ним подносом с серебряными плошками, наполненными какой-то жидкостью.
– Что это?
– Арака. Дивный напиток, заставляет кровь быстрее струиться по жилам, услаждает печень и смиряет желчь. Первая порция бесплатно.
Старец подмигнул и лихо крутанул поднос, невероятным образом не расплескав ни капли.
– Спасибо, я попозже, – мягко отказался Иван.
Старец противно осклабился:
– Что такое «позже»? Шум ветра в кронах дерев. Может, прилетит, а может, обойдет стороной…
Он взял с подноса плошку и опрокинул себе в рот. Снова подмигнул – на этот раз с нескрываемой насмешкой – и горделиво поплыл в обход распаленной азартом публики.
– Делайте ваши ставки, господа правоверные! – послышался призыв несокрушимого крупье.
Иван приподнялся на цыпочки, стараясь его рассмотреть, и охнул от изумления: над головами засуетившихся игроков невозмутимо возвышалась расшитая узором из перекрещенных молотов тюбетейка. Неужто юный кузнец устроился подрабатывать в казино?
Иван заработал локтями, протискиваясь ближе к столу. Представший его взору человек внушал уважение. Судя по массивной фигуре и вздувающимся под одеждой бицепсам, он и впрямь мог бы работать кузнецом, однако принять его за сына вдовы не позволял возраст: рослое «дитятко» выглядело едва ли не старше ее самой. Значит, бедный юноша расстался со своей тюбетейкой. Может, поставил ее на кон и проиграл? Как же теперь его опознать? Иван принялся озираться, разглядывая искаженные страстями лица. Люди разных возрастов и национальностей, состоятельные и не слишком, спешили расстаться со своими динарами, алтынами, дукатами и пиастрами. На игровом столе переливалось золото и серебро, но попадалась и медь, тусклая и застенчивая, как ее хозяева. Игроки сдавливали Птенчикова со всех сторон. Воздух звенел от концентрации адреналина. Запах пота и перегара, изрядно сдобренный курителями гашиша, проникал до самой селезенки. Ивана снова повело. Стараясь избавиться от опасных симптомов приближающегося «отлета в Шамбалу», он протиснулся на свободное место, ближе к столу, и жадно задышал.
– Делайте ваши ставки! – пророкотал крупье, запуская шарик. Иван зачарованно уставился на крутящееся колесо рулетки.
– Сансара… – прошептал он, озаряясь светом нежданного откровения.
– Что? – удивился сосед справа.
– Бхавачакра, колесо жизни, круговорот бытия, круг сансары… Я – шарик! Я мечусь в круговороте рождений, смертей и последующих перерождений! Рука неведомого крупье запускает меня в очередной цикл существования, я несусь по кругу, пока не замираю, изможденный, в какой-нибудь ячейке. Короткая пауза – и новый старт, новая гонка, очередная ячейка… Я – шарик, и нет во мне мудрости, чтобы выскочить за пределы этого колеса!
Рулетка крутилась все быстрее, сливаясь перед глазами в пестрый вихрь. Края её стали расширяться, центр же совсем провалился внутрь, и вот уже гигантская воронка начала затягивать Ивана в свое чрево.
– Я шарик, всего лишь маленький шарик, – прошептал Птенчиков, покоряясь судьбе и устремляясь в радужную круговерть.
– Ты кубик, – прозвучал насмешливый голос, и перед Иваном материализовался давний знакомый – индийский гуру, указавший ему в свое время дорогу в Шамбалу.
– Почему же кубик? – возмутился Иван, даже не удивившийся встрече.
– Потому что мыслишь плоско. Плоский в шестой степени! – Гуру довольно хихикнул.
– Ты хочешь сказать – тупой? – нахмурился Птенчиков.
– Не путай понятия, уважаемый учитель литературы. – Строго взглянул на него индус. – Кстати, ты нашел друзей, о которых так беспокоился в прошлую нашу встречу?
– Да, спасибо.
– Мир тесен, – философски кивнул мудрый йог.
– Слушай, гуру, мне тут нужно найти еще одного человека, сына вдовы… То есть двоих – еще художника по фамилии Антипов… Да что я говорю, четверых: еще кого-то из местных, умудрившегося улететь на машине времени в двадцать второй век, и девушку, которую он собирался от чего-то спасти…
– Мир тесен, – многозначительно повторил индус и извлек из-за уха любимую английскую трубку.
– Так ты считаешь, мы с ними пересечемся? – обрадовался Птенчиков.
Гуру выпустил из ноздрей курчавое облачко дыма и углубился в созерцание его неспешного полета.
– Подожди-ка, а где же Амира, эта чудесная индийская девушка, последовавшая за тобой? – вдруг обеспокоился Иван. – Ты случаем не бросил ее посреди Млечного Пути?
– Не используй многозначных слов, говоря о сути явлений. Бросить Амиру куда-либо мне не хватит физических сил, бросить где-либо – кармических прав. Из привязанности рождается печаль, но разве можешь ты назвать печалью мою Амиру?
– Ничего не понял, – жалобно признался Птенчиков. – Выходит, вы расстались?
– Когда наступает утро, смеешь ли ты утверждать, что расстался со звездами?
Иван честно задумался над предложенным вопросом. В голове нестерпимо зудело – это чесалось среднее ухо.
– Твои друзья очень хотят выйти на связь, – оценил его состояние гуру. – Что ж, прощай.
– Не уходи! – закричал Иван. – Последний вопрос: объясни мне, мудрый гуру, что за чертовщина творится и этом городе? Почему мусульмане позабыли заповеди Корана и безнаказанно предаются пороку, употребляя спиртное, играя в азартные игры и…
– Помни: мир тесен! – загадочно улыбнулся гуру, растворяясь в радужном мерцании.
Голова Птенчикова раскалывалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44