Конечно, он всегда может отыскать машину времени и вернуться обратно, но тогда он никогда не найдет маму. Ведь путь в Лабораторию по переброскам будет для него навеки закрыт…
– И зачем людям понадобилось строить стену, которая ничего не огораживает? – с возмущением пробормотал бывший бог.
– Цыпленок, разглядывающий скорлупу своего яйца, тоже не понимает, что сидит внутри, а не снаружи. Малыш, это стена Феодосия, она огораживает город, в котором ты сейчас находишься, – раздался откуда-то из-за кустов меланхоличный голос. Горбунок испуганно припал к земле, навострив свои аршинные уши, а удивленный Васька поспешил обогнуть колючий терновник. Его глазам предстал странный человек. Устроившись в тени раскидистого платана, он самозабвенно исполнял какой-то непонятный танец. Движения не отличались разнообразием: танцор просто вращался вокруг своей оси, подчиняясь внутреннему ритму. Заинтригованный, Васька подошел ближе. Лицо человека показалось ему смутно знакомым – уж очень он был похож на бродягу, любившего сиживать неподалеку от священной смоковницы в древнеиндийском храме Ка-амы. Ободренный неподдельным интересом маленького зрителя, танцор склонил голову на плечо и, скрестив руки на груди, закружился так быстро, что полы его длинного наряда взметнулись, став похожими на шляпку огромного гриба.
– Обалдеть! – восхищенно вымолвил Васька на санскрите: от привычки переходить в минуты волнения на этот язык он никак не мог избавиться.
Танцор неожиданно прервал свое вращение и обратил абсолютно ясный взгляд на мальчика:
– Тебе понравилось, – скорее констатировал, чем спросил он.
– Не то слово, – восхищенно подтвердил Васька и тут же участливо поинтересовался: – А у вас голова не закружилась?
– Вызвать головокружение могут самые разные причины. Например, незаслуженно легкий успех или шальные деньги. Ты же наблюдал обычное вращение вокруг своей оси.
– А зачем вы придумали так кружиться?
– Что ты, это придумал не я. – Танцор усмехнулся. – В Истанбуле издревле существовала обитель Вертящихся дервишей, которые при помощи такого вращения достигали просветления. Вот я и решил попробовать.
– Ну и как? – скорее из вежливости поинтересовался Васька.
– Путь к свету долог, – изрек экспериментатор.
Васька покивал с умным видом и сменил тему:
– Вы отлично говорите на санскрите. Наверное, родились в Индии?
– Не обязательно родиться птицей, чтобы научиться летать. – Дервиш простодушно улыбнулся.
От подобных откровений Ваське стало совсем скучно.
– Я пойду, мне еще маму найти нужно. – Он развернулся, собираясь уходить.
– А ты уверен, что выбрал правильный путь? – окликнул его дервиш.
В глазах мальчика сверкнула надежда:
– А вы знаете, куда мне нужно идти?
– Куда идти, каждый решает сам. Я могу лишь подсказать, как идти. Радостно и уверенно.
– Лучше бы вы сказали что-то вроде «прямо и налево», – рассердился мальчик, которому порядком надоело такое красноречие.
– Что ж, попробуй прямо и налево, – легко согласился дервиш.
– Псих, – буркнул под нос Васька и зашагал прочь.
Вскоре они с Горбунком достигли ответвляющейся влево тропинки. Пожав плечами, Васька вскочил на спину биоробота, выслал его в резвый галоп и начал стремительно удаляться от надоевшей стены. Тропинка влилась в переулок, переулок – в улицу. На пути стало попадаться все больше народу. Ваське пришлось изрядно замедлить ход Горбунка, но он продолжал упорно держаться выбранного направления. Вскоре впереди показалась очередная стена. Выглядела она гораздо новее предыдущей, да и местность вокруг была обжитой и ухоженной. Васька двинулся по кругу в поисках ворот и снова наткнулся на танцующего дервиша.
– Что вы все время вертитесь у меня на пути? – возмутился мальчишка. – Шпионите, да?
– Наблюдаю за ходом событий, – невозмутимо ответил тот.
Васька слез с Горбунка и, немного помявшись, спросил:
– Скажите, а за этой стеной султанский дворец, или я опять нашел… яичную скорлупу?
– О, какие способности к постижению мудрости, – улыбнулся дервиш. – Знай: ты нашел то, что искал. Как планируешь поступить дальше?
– Подойду к охранникам, прикажу позвать мою маму, – начал бывший сын Кришны, высокомерно вздергивая подбородок. – Она тут, между прочим, самая главная.
– Послушай, а чем ты занимался сегодня ночью? – неожиданно прервал его дервиш.
– Я? Это… спал, – растерялся Васька.
– Значит, турецкий выучить не успел. Как будешь общаться с охраной?
Васька покраснел и насупился.
– Эх, молодежь, – покачал головой дервиш. – Ладно, давай какую-нибудь свою вещь.
– Вы пойдете подкупать стражников? – оживился пацан, прикидывая, что из его одежки является наиболее ценным.
– Нет, я собираюсь передать твоей маме предмет, по которому она сможет точно определить, что он прислан тобой.
Недолго думая Васька распахнул халат и достал из кармана комбинезона фантик от шоколадной конфеты «Три девицы под окном…»
– Ты уверен, что это подойдет? – засомневался дервиш.
Васька кивнул, и тот направился к воротам. Переговоры были недолгими. Всучив охранникам фантик, дервиш вернулся к мальчику:
– Моя миссия выполнена. Дальше ты пойдешь один. И помни: если будешь долго сидеть перед компьютером, испортишь глаза.
Васька не успел ничего ответить. Танцующий дервиш – он же индийский гуру, старый знакомый Ивана Птенчикова – медленно растворился в прозрачном осеннем воздухе. Правда, кроме мальчика с горбатым ишаком этого никто не заметил.
Пожав плечами, Васька обнял Горбунка за шею и стал ждать. Вскоре из ворот выскочил высокий человек и, размахивая руками, принялся что-то обсуждать с охранниками. Те дружно ткнули пальцами в сторону Васьки. Человек замахал руками еще активней, охранники в ужасе побросали алебарды и кинулись к мальчику. Подхватив его под руки, они поволокли Ваську через заветные ворота, за которыми и впрямь обнаружилась густо застроенная территория дворца. Горбунок благонравно потрусил следом. Компания бодро миновала первый двор, однако дальше Горбунка не пустили. Мальчик кричал и возмущался, но тяжелые створки Ворот Приветствия захлопнулись перед самым носом его верного друга. Оставшись один, Горбунок философски вздохнул, отошел, стуча копытцами, в сторонку, затем с негромким свистом сдул свое бочонкообразное пузо, сложил каждую ногу ровно в пять раз и по-крабьи заполз под ближайшую арбу – ждать хозяина.
Самого Ваську продолжали стремительно волочить вперед, передавая с рук на руки все новым вооруженным людям. Наконец его поставили на пол, и мальчик сумел оглядеться по сторонам. Он находился в небольшой, уютной комнате. Совсем один. Отворилась низкая дверь, и оттуда появилась…
Васька ни на секунду не усомнился в том, кто эта полная, пожилая женщина в странном наряде.
– Мама! – завопил он и повис на Сонькиной шее.
– Васенька! – Грозная султан-валиде прижала к себе сына и расплакалась. Возможно, впервые за последние десятки лет.
Иван Птенчиков не находил себе места. Егор сообщал, что по-прежнему находится на дне зиндана и за ночь жутко замерз. Варю только что вывели из барака и в числе прочих горемык потащили на невольничий рынок. Предательство Соньки было очевидным, и только он, мэтр по неразрешимым вопросам, мог спасти своих друзей.
На детальную разработку операции времени не было, и Птенчиков решил импровизировать на ходу. Проведя краткую ревизию набора медикаментов в кожаном сундучке, он удовлетворенно хмыкнул, привалился к двери – и неожиданно громко застонал.
– Эй, ты чего? – лениво откликнулся стражник. – Никак помирать собрался?
– О, отважный воин, с голосом, напоминающим рычание льва! Дорога моей жизни тянется за горизонт, но вот твоя, похоже, приближается к обрыву. Какая жалость…
За дверью воцарилось молчание – охранник пытался осмыслить заявление своего подопечного.
– Слышь, ты, презренный лекаришка, впавший в немилость у великого султана, да наградит его Аллах крепким здоровьем во избежание встреч с подобными тебе! – начал он, распаляясь все больше и больше. – Про льва-то я понял. А про обрыв нет! Может, объяснишь попроще?
В этот момент в голове мэтра раздался отчаянный голос Егора: «Иван Иванович, Варю уже купили!»
– Куда уж проще, – скрипнул зубами Иван. – Помрешь ты скоро, почтеннейший.
…Сонька не могла налюбоваться на своего сынулю. Всем было тотчас объявлено, что на дворец снизошло великое счастье. Милостивый Аллах, всемогущий и всеведущий, вернул султан-валиде младшего сына, украденного злобными дэвами прямо из материнской утробы незадолго до кончины ее любимого мужа, могущественного султана Абдул-Надула Великовозрастного, и закинутого ими в далекую, дикую славянскую страну. Собственно, оттого султан и скончался – не выдержал обрушившегося на него горя. Известие мигом облетело весь дворец. Придворные поэты тотчас принялись сочинять стихи во славу Аллаха и султан-валиде, невольницы сбились в стайки, обсуждая, заведет ли новый член сиятельного семейства собственный гарем, а Осман-Ого, великий визирь, явился к Антипову узнать, пора ли готовить комнату в Клети к приему очередного жильца. Антипов послал визиря к султан-валиде. Растерянный Осман-Ого попытался разыскать многомудрого Угрюма-Угу, но того, как это частенько случалось, не оказалось на месте. Пришлось отправить к султан-валиде доверенного евнуха. Однако почтенная госпожа так отчихвостила и евнуха, и самого визиря, что бедный гонец, вернувшись к Осману-Ого, лишь мычал и тряс головой, не решаясь повторить услышанное.
Великий визирь понял, что начинает сходить с ума. Стянул с головы пышную чалму и отправился в баню – расслабиться и поправить здоровье. Евнух же вскоре оклемался и решил проявить служебное рвение, а также недюжинный талант царедворца. Сообразив, что новый сын грозной султан-валиде ни бельмеса не понимает по-турецки, он захотел отличиться и отправил вооруженный отряд алебардщиков с срочным государственным заказом: купить для юного господина симпатичную невольницу-переводчицу со знанием славянских диалектов.
Когда Сонька вдоволь наплакалась и насмеялась над Васькиными рассказами, а тот, счастливый и уставший от ночной беготни, наконец задремал на мягких подушках, Варвару Сыроежкину уже вводили во дворец. Сонька прикрыла сыночка парчовым покрывальцем и на цыпочках вышла в коридор. Робкие лучи ноябрьского солнца ласкали каменный подоконник. Сонька высунула голову в оконце и вдохнула прохладный воздух. И тут…
– Нет!!! – взвыла султан-валиде, отшатываясь от оконного проема и мелко дрожа от ярости. – Кто?! Как?! Всех четвертую к едрене фене!
«Не угадал», – с ужасом понял чересчур старательный евнух и кликнул своих самых доверенных подчиненных:
– Новую невольницу – в Босфор!
– Не понял, – прохрипел ошарашенный охранник, приваливаясь к двери, за которой томился мэтр по неразрешимым вопросам. – Говоришь, кто из нас помрет?
– Конечно, ты.
– Но стонешь-то ты! – прищучил собеседника довольный своей прозорливостью стражник. – Значит, тебе и помирать.
– О, храбрейший, твой ум так же остр, как ятаган, висящий на боку! – елейно произнес Иван. – Но на этот раз ты ошибаешься. Разве может главный лекарь эмира Бухарского переживать за себя в то время, когда рядом умирает такой хороший человек? Стоило мне приблизиться к двери, как я почувствовал, что твоя аура окрашивается в фиолетовые тона, а это верный знак приближающейся смерти. – Иван горестно хлюпнул носом. – Не могу сдержать слез. Вах-вах, такой молодой…
– Ты лжешь, презренный! – взревел перепуганный до смерти страж. – На мне нет ничего фиолетового. Твой лживый язык уже привел тебя в каменную башню, и я жду не дождусь, когда его начнут протыкать раскаленными иглами, дабы…
– Что ты ел вчера на ужин? – холодно перебил его Иван.
– А тебе зачем? – поперхнулся стражник.
– Я первый спросил.
Похоже, этот незатейливый аргумент произвел на охранника впечатление. Он впал в задумчивость и начал прилежно перечислять:
– Пока собирали на стол, я угостился дыней с белым овечьим сыром. Потом отведал суп из потрохов с уксусом, а пока несли мясо, тешился бобами в томатном соусе. Когда появилась говядина под сладким соусом, я наконец приступил к еде. Потом была долма, потом… – в какой-то момент Птенчиков решил, что списку не будет конца, но тут охранник произнес: – … а на закуску вчера была пахлава и шоколадная халва.
Иван вздохнул с облегчением и совершенно искренне поинтересовался:
– И что ты почувствовал, съев все это?
– Почувствовал, что больше есть не могу, – честно признался охранник.
– Значит, ты ощутил отвращение к еде?
– Ну…
– А не показалось ли тебе, что твой желудок подбирается к горлу и хочет тебя задушить?
– Показалось…
– А после ужина тебе наверняка захотелось спать?
– Захотелось, – заподозрив неладное, дрожащим голосом подтвердил охранник и начал тихо подвывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
– И зачем людям понадобилось строить стену, которая ничего не огораживает? – с возмущением пробормотал бывший бог.
– Цыпленок, разглядывающий скорлупу своего яйца, тоже не понимает, что сидит внутри, а не снаружи. Малыш, это стена Феодосия, она огораживает город, в котором ты сейчас находишься, – раздался откуда-то из-за кустов меланхоличный голос. Горбунок испуганно припал к земле, навострив свои аршинные уши, а удивленный Васька поспешил обогнуть колючий терновник. Его глазам предстал странный человек. Устроившись в тени раскидистого платана, он самозабвенно исполнял какой-то непонятный танец. Движения не отличались разнообразием: танцор просто вращался вокруг своей оси, подчиняясь внутреннему ритму. Заинтригованный, Васька подошел ближе. Лицо человека показалось ему смутно знакомым – уж очень он был похож на бродягу, любившего сиживать неподалеку от священной смоковницы в древнеиндийском храме Ка-амы. Ободренный неподдельным интересом маленького зрителя, танцор склонил голову на плечо и, скрестив руки на груди, закружился так быстро, что полы его длинного наряда взметнулись, став похожими на шляпку огромного гриба.
– Обалдеть! – восхищенно вымолвил Васька на санскрите: от привычки переходить в минуты волнения на этот язык он никак не мог избавиться.
Танцор неожиданно прервал свое вращение и обратил абсолютно ясный взгляд на мальчика:
– Тебе понравилось, – скорее констатировал, чем спросил он.
– Не то слово, – восхищенно подтвердил Васька и тут же участливо поинтересовался: – А у вас голова не закружилась?
– Вызвать головокружение могут самые разные причины. Например, незаслуженно легкий успех или шальные деньги. Ты же наблюдал обычное вращение вокруг своей оси.
– А зачем вы придумали так кружиться?
– Что ты, это придумал не я. – Танцор усмехнулся. – В Истанбуле издревле существовала обитель Вертящихся дервишей, которые при помощи такого вращения достигали просветления. Вот я и решил попробовать.
– Ну и как? – скорее из вежливости поинтересовался Васька.
– Путь к свету долог, – изрек экспериментатор.
Васька покивал с умным видом и сменил тему:
– Вы отлично говорите на санскрите. Наверное, родились в Индии?
– Не обязательно родиться птицей, чтобы научиться летать. – Дервиш простодушно улыбнулся.
От подобных откровений Ваське стало совсем скучно.
– Я пойду, мне еще маму найти нужно. – Он развернулся, собираясь уходить.
– А ты уверен, что выбрал правильный путь? – окликнул его дервиш.
В глазах мальчика сверкнула надежда:
– А вы знаете, куда мне нужно идти?
– Куда идти, каждый решает сам. Я могу лишь подсказать, как идти. Радостно и уверенно.
– Лучше бы вы сказали что-то вроде «прямо и налево», – рассердился мальчик, которому порядком надоело такое красноречие.
– Что ж, попробуй прямо и налево, – легко согласился дервиш.
– Псих, – буркнул под нос Васька и зашагал прочь.
Вскоре они с Горбунком достигли ответвляющейся влево тропинки. Пожав плечами, Васька вскочил на спину биоробота, выслал его в резвый галоп и начал стремительно удаляться от надоевшей стены. Тропинка влилась в переулок, переулок – в улицу. На пути стало попадаться все больше народу. Ваське пришлось изрядно замедлить ход Горбунка, но он продолжал упорно держаться выбранного направления. Вскоре впереди показалась очередная стена. Выглядела она гораздо новее предыдущей, да и местность вокруг была обжитой и ухоженной. Васька двинулся по кругу в поисках ворот и снова наткнулся на танцующего дервиша.
– Что вы все время вертитесь у меня на пути? – возмутился мальчишка. – Шпионите, да?
– Наблюдаю за ходом событий, – невозмутимо ответил тот.
Васька слез с Горбунка и, немного помявшись, спросил:
– Скажите, а за этой стеной султанский дворец, или я опять нашел… яичную скорлупу?
– О, какие способности к постижению мудрости, – улыбнулся дервиш. – Знай: ты нашел то, что искал. Как планируешь поступить дальше?
– Подойду к охранникам, прикажу позвать мою маму, – начал бывший сын Кришны, высокомерно вздергивая подбородок. – Она тут, между прочим, самая главная.
– Послушай, а чем ты занимался сегодня ночью? – неожиданно прервал его дервиш.
– Я? Это… спал, – растерялся Васька.
– Значит, турецкий выучить не успел. Как будешь общаться с охраной?
Васька покраснел и насупился.
– Эх, молодежь, – покачал головой дервиш. – Ладно, давай какую-нибудь свою вещь.
– Вы пойдете подкупать стражников? – оживился пацан, прикидывая, что из его одежки является наиболее ценным.
– Нет, я собираюсь передать твоей маме предмет, по которому она сможет точно определить, что он прислан тобой.
Недолго думая Васька распахнул халат и достал из кармана комбинезона фантик от шоколадной конфеты «Три девицы под окном…»
– Ты уверен, что это подойдет? – засомневался дервиш.
Васька кивнул, и тот направился к воротам. Переговоры были недолгими. Всучив охранникам фантик, дервиш вернулся к мальчику:
– Моя миссия выполнена. Дальше ты пойдешь один. И помни: если будешь долго сидеть перед компьютером, испортишь глаза.
Васька не успел ничего ответить. Танцующий дервиш – он же индийский гуру, старый знакомый Ивана Птенчикова – медленно растворился в прозрачном осеннем воздухе. Правда, кроме мальчика с горбатым ишаком этого никто не заметил.
Пожав плечами, Васька обнял Горбунка за шею и стал ждать. Вскоре из ворот выскочил высокий человек и, размахивая руками, принялся что-то обсуждать с охранниками. Те дружно ткнули пальцами в сторону Васьки. Человек замахал руками еще активней, охранники в ужасе побросали алебарды и кинулись к мальчику. Подхватив его под руки, они поволокли Ваську через заветные ворота, за которыми и впрямь обнаружилась густо застроенная территория дворца. Горбунок благонравно потрусил следом. Компания бодро миновала первый двор, однако дальше Горбунка не пустили. Мальчик кричал и возмущался, но тяжелые створки Ворот Приветствия захлопнулись перед самым носом его верного друга. Оставшись один, Горбунок философски вздохнул, отошел, стуча копытцами, в сторонку, затем с негромким свистом сдул свое бочонкообразное пузо, сложил каждую ногу ровно в пять раз и по-крабьи заполз под ближайшую арбу – ждать хозяина.
Самого Ваську продолжали стремительно волочить вперед, передавая с рук на руки все новым вооруженным людям. Наконец его поставили на пол, и мальчик сумел оглядеться по сторонам. Он находился в небольшой, уютной комнате. Совсем один. Отворилась низкая дверь, и оттуда появилась…
Васька ни на секунду не усомнился в том, кто эта полная, пожилая женщина в странном наряде.
– Мама! – завопил он и повис на Сонькиной шее.
– Васенька! – Грозная султан-валиде прижала к себе сына и расплакалась. Возможно, впервые за последние десятки лет.
Иван Птенчиков не находил себе места. Егор сообщал, что по-прежнему находится на дне зиндана и за ночь жутко замерз. Варю только что вывели из барака и в числе прочих горемык потащили на невольничий рынок. Предательство Соньки было очевидным, и только он, мэтр по неразрешимым вопросам, мог спасти своих друзей.
На детальную разработку операции времени не было, и Птенчиков решил импровизировать на ходу. Проведя краткую ревизию набора медикаментов в кожаном сундучке, он удовлетворенно хмыкнул, привалился к двери – и неожиданно громко застонал.
– Эй, ты чего? – лениво откликнулся стражник. – Никак помирать собрался?
– О, отважный воин, с голосом, напоминающим рычание льва! Дорога моей жизни тянется за горизонт, но вот твоя, похоже, приближается к обрыву. Какая жалость…
За дверью воцарилось молчание – охранник пытался осмыслить заявление своего подопечного.
– Слышь, ты, презренный лекаришка, впавший в немилость у великого султана, да наградит его Аллах крепким здоровьем во избежание встреч с подобными тебе! – начал он, распаляясь все больше и больше. – Про льва-то я понял. А про обрыв нет! Может, объяснишь попроще?
В этот момент в голове мэтра раздался отчаянный голос Егора: «Иван Иванович, Варю уже купили!»
– Куда уж проще, – скрипнул зубами Иван. – Помрешь ты скоро, почтеннейший.
…Сонька не могла налюбоваться на своего сынулю. Всем было тотчас объявлено, что на дворец снизошло великое счастье. Милостивый Аллах, всемогущий и всеведущий, вернул султан-валиде младшего сына, украденного злобными дэвами прямо из материнской утробы незадолго до кончины ее любимого мужа, могущественного султана Абдул-Надула Великовозрастного, и закинутого ими в далекую, дикую славянскую страну. Собственно, оттого султан и скончался – не выдержал обрушившегося на него горя. Известие мигом облетело весь дворец. Придворные поэты тотчас принялись сочинять стихи во славу Аллаха и султан-валиде, невольницы сбились в стайки, обсуждая, заведет ли новый член сиятельного семейства собственный гарем, а Осман-Ого, великий визирь, явился к Антипову узнать, пора ли готовить комнату в Клети к приему очередного жильца. Антипов послал визиря к султан-валиде. Растерянный Осман-Ого попытался разыскать многомудрого Угрюма-Угу, но того, как это частенько случалось, не оказалось на месте. Пришлось отправить к султан-валиде доверенного евнуха. Однако почтенная госпожа так отчихвостила и евнуха, и самого визиря, что бедный гонец, вернувшись к Осману-Ого, лишь мычал и тряс головой, не решаясь повторить услышанное.
Великий визирь понял, что начинает сходить с ума. Стянул с головы пышную чалму и отправился в баню – расслабиться и поправить здоровье. Евнух же вскоре оклемался и решил проявить служебное рвение, а также недюжинный талант царедворца. Сообразив, что новый сын грозной султан-валиде ни бельмеса не понимает по-турецки, он захотел отличиться и отправил вооруженный отряд алебардщиков с срочным государственным заказом: купить для юного господина симпатичную невольницу-переводчицу со знанием славянских диалектов.
Когда Сонька вдоволь наплакалась и насмеялась над Васькиными рассказами, а тот, счастливый и уставший от ночной беготни, наконец задремал на мягких подушках, Варвару Сыроежкину уже вводили во дворец. Сонька прикрыла сыночка парчовым покрывальцем и на цыпочках вышла в коридор. Робкие лучи ноябрьского солнца ласкали каменный подоконник. Сонька высунула голову в оконце и вдохнула прохладный воздух. И тут…
– Нет!!! – взвыла султан-валиде, отшатываясь от оконного проема и мелко дрожа от ярости. – Кто?! Как?! Всех четвертую к едрене фене!
«Не угадал», – с ужасом понял чересчур старательный евнух и кликнул своих самых доверенных подчиненных:
– Новую невольницу – в Босфор!
– Не понял, – прохрипел ошарашенный охранник, приваливаясь к двери, за которой томился мэтр по неразрешимым вопросам. – Говоришь, кто из нас помрет?
– Конечно, ты.
– Но стонешь-то ты! – прищучил собеседника довольный своей прозорливостью стражник. – Значит, тебе и помирать.
– О, храбрейший, твой ум так же остр, как ятаган, висящий на боку! – елейно произнес Иван. – Но на этот раз ты ошибаешься. Разве может главный лекарь эмира Бухарского переживать за себя в то время, когда рядом умирает такой хороший человек? Стоило мне приблизиться к двери, как я почувствовал, что твоя аура окрашивается в фиолетовые тона, а это верный знак приближающейся смерти. – Иван горестно хлюпнул носом. – Не могу сдержать слез. Вах-вах, такой молодой…
– Ты лжешь, презренный! – взревел перепуганный до смерти страж. – На мне нет ничего фиолетового. Твой лживый язык уже привел тебя в каменную башню, и я жду не дождусь, когда его начнут протыкать раскаленными иглами, дабы…
– Что ты ел вчера на ужин? – холодно перебил его Иван.
– А тебе зачем? – поперхнулся стражник.
– Я первый спросил.
Похоже, этот незатейливый аргумент произвел на охранника впечатление. Он впал в задумчивость и начал прилежно перечислять:
– Пока собирали на стол, я угостился дыней с белым овечьим сыром. Потом отведал суп из потрохов с уксусом, а пока несли мясо, тешился бобами в томатном соусе. Когда появилась говядина под сладким соусом, я наконец приступил к еде. Потом была долма, потом… – в какой-то момент Птенчиков решил, что списку не будет конца, но тут охранник произнес: – … а на закуску вчера была пахлава и шоколадная халва.
Иван вздохнул с облегчением и совершенно искренне поинтересовался:
– И что ты почувствовал, съев все это?
– Почувствовал, что больше есть не могу, – честно признался охранник.
– Значит, ты ощутил отвращение к еде?
– Ну…
– А не показалось ли тебе, что твой желудок подбирается к горлу и хочет тебя задушить?
– Показалось…
– А после ужина тебе наверняка захотелось спать?
– Захотелось, – заподозрив неладное, дрожащим голосом подтвердил охранник и начал тихо подвывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44