Так вот, если Иван Иванович почувствовал непреодолимое желание сбегать в кусты… в смысле – к тому кусту, значит, поступил сигнал экстренного вызова.
– Ох, мамочки, – выдохнула перепуганная Сыроежкина – и присоединилась к спринтерскому забегу.
Впрочем, догнать мэтра ребятам не удалось. Когда они, запыхавшиеся и вспотевшие, домчались до места, тот уже сидел под кустом, в отчаянии обхватив голову руками.
– Что… – начал Егор и осекся: все было ясно без слов. Огромный валун, под который они замаскировали свою машину времени, исчез.
Расположившись в зарослях, ошеломленные друзья вышли на связь с ИИИ. Временно освобожденная от коры, металлическая ветка завибрировала, передавая пропитанные тревогой импульсы дежурного из группы поддержки:
– Срочно доложите обстановку, почему прервалась связь с машиной времени?
– Машина времени исчезла, – послал ответный импульс Иван и, немного поколебавшись, добавил: – Возможно, ею воспользовался Антипов.
– Требуется ли вам немедленная помощь? – взволнованно поинтересовался куст.
Иван посмотрел на друзей – Варя растерянно пожала плечами, Егор отрицательно качнул головой:
– Иван Иванович, без подключения к ИИИ запас мощности батарей машины времени ограничен. Если Антипов не хочет застрять навсегда там, куда он отправился, ему волей-неволей придется восстановить связь с Центром управления, и тогда мы узнаем, где он находится.
Иван пересказал в ветку соображения Гвидонова и добавил:
– Машина, первоначально угнанная Антиповым из ИИИ, осталась на прежнем месте, Думаю, нам целесообразно продолжить расследование здесь, чтобы понять, кто окажется жертвой взрыва.
Выслушав доводы мэтра, куст погрузился в глубокомысленное молчание. Наконец ветка вновь завибрировала:
– Ваши аргументы убедительны. Удачи в расследовании. Как только экспедиционная машина времени возобновит подключение к Центральному компьютеру, мы вас оповестим. До связи!
Ветка замерла и стала покрываться корой. Несколько секунд спустя ее уже было не отличить от сотни соседок.
– Ну вот, все окончательно запуталось, – печально констатировала Сыроежкина. – Куда это понесло Антипова? И зачем теперь караулить его машину времени, если он улетел на нашей и может приземлиться в любой точке Стамбула?
– А может, и не Стамбула, – многозначительно вставил Егор.
– Прекратите панику, – сурова сдвинул брови мэтр. – Напоминаю: машина Антипова не останется стоять здесь без дела, кто-то ею непременно воспользуется. – Он зябко поежился на ветру. – Только наблюдать за ней теперь будет проблематично: в такую погоду без теплого укрытия…
– Может, залезть внутрь? – предложил Егор.
– И взорваться вместе с тем, кто на ней полетит, – подхватила Сыроежкина. – Нет, хватит уже с нас твоих приключений.
Иван неожиданно просиял:
– Я знаю, где можно устроить засаду без риска подхватить воспаление легких! В рыбацкой избушке. Если Егору сохранили жизнь, а не кинули с камнем на шее в Босфор, значит, он кому-то нужен и его непременно явятся навестить. Вы будете ждать визитеров в кладовке, а я, как и собирался, наведаюсь во дворец.
– Хотите заставить Черного евнуха прикрыть казино? – понимающе протянул Гвидонов.
– Среди обитателей дворца меня интересует не только Черный евнух.
– Но ведь Антипова там сейчас нет!
– Зато есть некто хорошо с ним знакомый, – загадочно произнес мэтр.
– Карикатурист, избравший мишенью для дружеских шаржей придворных Абдул-Надула, – распахнула глаза потрясенная собственной догадкой Варвара.
Гвидонов с уважением взглянул на жену:
– Хозяин заваленной картинами избушки… Конечно, он должен иметь к жизни дворца самое непосредственное отношение. Итак, снова ищем художника?
Султан-валиде просыпалась поздно. Все во дворце об этом знали, и никто не смел тревожить ее сон. Даже служанки не решались подойти к покоям своей госпожи прежде, чем не раздастся оттуда звук сигнального колокольчика. Лишь один человек имел право являться к ней в любое время суток – мрачный абиссинец Угрюм-Угу, глава черных евнухов и доверенное лицо могущественной султан-валиде.
Надо сказать, полномочия начальника черных евнухов были чрезвычайно велики: он не только следил за порядком в полном интриг и амбиций коллективе гарема, не только ведал продвижением или низвержением фавориток султана, – пользуясь безусловным доверием как повелителя, так и его матери, он выполнял их наиболее конфиденциальные поручения, а также был связным между султан-валиде и высокими сановниками государства. Кроме того, он оказывал немалое влияние на все назначения как в самом серале, так и за его стенами. Естественно, он был членом Тайного совета и, пожалуй, ориентировался во внутриполитических веяниях даже лучше, чем сам великий визирь. Начальника черных евнухов боялись. Его старались подкупить и привлечь на свою сторону. Со временем он превратился в самого корыстного чиновника Оттоманской империи, и никто не мог быть уверен, что мрачный взгляд взвешивающего в руке тяжелый кошель Угрюма-Угу гарантирует «дарителю» безопасность или поддержку.
Комнаты султан-валиде и Черного евнуха были соединены узким коридором. Эта территория была заповедной – встречи хозяйки и ее приближенного слуги проходили вдали от любопытных глаз и ушей. При дворе даже ходили слухи, что их общение носит характер не только интеллектуальный, но развивать эту тему никто не решался.
Угрюм-Угу отличался тяжелым нравом и непредсказуемостью. То он часами бродил по гарему, повергая в трепет его население, то вдруг надолго исчезал по каким-то неведомым делам. Все к этому привыкли и не удивлялись: правая рука султан-валиде подчинялась только своей хозяйке. В ту ночь, когда великий визирь обнаружил во дворце человека, как две капли воды похожего на султана, разыскать Черного евнуха не удалось. Проклиная его таинственность, Осман-Ого с нетерпением дожидался утра, чтобы доложить султан-валиде о появлении «близнеца».
Где ночевал Черный евнух, так и осталось загадкой, но когда наконец он, зевающий и еще более мрачный, чем обычно, вышел в сад для проведения утреннего моциона, его настиг посыльный великого визиря.
История о необъяснимом появлении брата султана взволновала евнуха чрезвычайно. Не теряя ни секунды, он бросился с докладом к своей хозяйке, и вскоре та уже спешила к зловещей Клети.
– Здесь, – склонился в подобострастном поклоне Осман-Ого, указывая нужную комнату. Двое алебардщиков внутренней службы распахнули тяжелую дверь. Султан-валиде решительно шагнула внутрь – и замерла, не в силах вымолвить ни слова: со стены прямо на нее смотрел… ее портрет!
– Ой! – тоненько пискнула султан-валиде, хватаясь за сердце. – Ой!
– Что, самозванец повесился? – встревожился визирь, делая попытку протиснуться следом за ней. – Не стоит волноваться, мы сейчас уберем тело… – Он таки сумел вытянуть шею поверх плеча обомлевшей повелительницы – и тоже замер в немом потрясении.
– Рот закрой! И глаза заодно, – рявкнула султан-валиде, приходя в себя. – Всем покинуть помещение! Запереть и никого не впускать.
Она мощным пинком вытолкнула наружу загородившего дверной проем визиря и обрушилась на него со всей энергией своей неординарной личности:
– Где пленник?
– Помилуй, несравненная, подобная…
– Ближе к делу.
– Э… – затряс головой визирь, мысленно проглатывая налипшие на языке славословия. – Осмелюсь предположить, что это может быть известно светлейшему султану.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Великий султан, превосходящий своей мудростью…
– Короче.
– …беседовал с этим смердящим…
– Смердящим?!
– В смысле, недостойным.
– Ага. И что он сказал?
– Не могу знать. Светлейший султан повелел мне удалиться и заткнул «недремлющий глаз» под потолком.
– И ты удалился? И оставил своего повелителя один на один с этим неизвестным типом, без всякой защиты и поддержки?!
– Мы все как один стояли за дверью! – Вытянулся по струнке перепуганный Осман-Ого. – Но сиятельный султан категорично велел не попадаться ему на глаза, поэтому, когда повелитель изволил закончить беседу и выйти, мы разбежались в разные стороны и попрятались по углам.
– Молодцы, – фыркнула султан-валиде.
– Рады стараться! – просиял визирь.
Разъяренная женщина едва удержалась, чтобы не плюнуть в его преданную физиономию. В голове проносились варианты достойной «награды»: всыпать глупцу сотню палок по пяткам? Вырвать ногти на ногах? Вырезать на спине: «Я – дурак»? Ладно, отложим это на потом, сейчас нужно срочно переговорить с султаном.
Одарив Османа-Ого испепеляющим взглядом, султан-валиде поспешила к своему сыну.
У дверей Абдул-Надула ее поджидал сюрприз. Вооруженный ятаганом евнух службы селямлика, трепеща и содрогаясь, сообщил, что сиятельный господин изволил приболеть и велел никому его не беспокоить. Отшвырнув стража ударом загнутой кверху сандалии, султан-валиде ворвалась в комнату. Абдул-Надул поднялся ей навстречу и растерянно заморгал черными ресницами.
– Сынок, что у тебя болит? – кинулась к нему взволнованная султанша, по-матерински щупая лоб.
– Охрип, – прогнусавил султан и старательно закашлялся. – Сквозняки…
Султан-валиде вздрогнула и пристально уставилась ему в глаза.
– Да ты не мой сын! Проклятый самозванец, куда ты дел Абдулушу?! Сейчас я позову стражу…
– Подожди, – поспешно перебил ее лжесултан, мигом перестав кашлять. – Ты права, я не твой сын. Я… нет, я лучше тебе все покажу.
Он быстро скинул с головы пышную чалму, выпустив на волю рыжие вихры. Отчаянным рывком оторвал собственную бороду и поковырялся в глазах, вытаскивая линзы, что разом изменило их цвет.
– Я не твой сын, – повторил он звонко. – Я его отец. Здравствуй, родная!
– А-а… – простонала султан-валиде и лишилась чувств.
Глава 15
С выкупом несчастного ашджи-баши – главного повара кухонь султана – из долговой ямы проблем не возникло: выручки за три-нуль-персператор хватило с лихвой. Однако тут же выяснилось, что пребывание в зиндане не прошло для почтенного Алишера бесследно – горемыку скрутил жесточайший приступ ревматизма, и теперь его жалобными стонами могла насладиться вся округа. Ивану пришлось оставить мысль о том, чтобы проникнуть во дворец с его помощью. Связавшись с друзьями, он обрисовал сложившуюся ситуацию и признался, что решил побродить у стен сераля в надежде на творческое озарение.
Варвара приняла проблемы повара близко к сердцу – после излечения детей Саадат девушка чувствовала себя ответственной за здоровье едва ли не всех жителей Истанбула. Она долго терзалась сомнениями: можно ли оставить Егора в засаде без присмотра, чтобы быстренько оказать медицинскую помощь страдальцу? Наконец Гвидонов не выдержал и буквально силком выпроводил жену из кладовки, поклявшись мысленно быть с нею. Поддерживая непрерывную телепатическую связь с супругом, Варвара достигла дома Алишера и сообщила его расстроенной жене, что может быстро поставить почтенного повара на ноги. Благодарная Зульфия сдержала закономерное любопытство и не стала расспрашивать гостью, куда она исчезла посреди ночи и почему не вернулась на рассвете вместе со своим братом. Мало ли какие причуды могут быть у столь выдающейся особы? Может, она спешила собирать прихваченные инеем целебные травки, пока в Истанбуле снова не потеплело.
Меж тем мэтр Птенчиков благополучно достиг дворца, миновал так называемые Ворота Империи и оказался на территории первого двора. Пройти туда днем мог каждый – здесь принимали многочисленных торговцев, снабжающих султанские кухни всем необходимым, иностранных послов и доносчиков, военачальников и челобитчиков, и даже обманутых мужей, жаждущих справедливости. Сегодня в первом дворе было особенно многолюдно – через несколько минут должен был начаться султанский суд. Вот неслышно распахнули свои огромные створки Ворота Приветствия, ведущие во второй двор, и появился главный глашатай. Толпа благоговейно притихла.
– Светлейший султан Абдул-Надул Великолепный, да продлит Аллах его дни, да затмит он своей справедливостью саму справедливость, да украсит он… – Дальнейший поток славословий превратился в бурный ручей, привычно изливающийся из уст глашатая. Некоторые уже начали клевать носами, убаюканные его журчанием, но лишь прозвучали заветные слова «властью, данной ему Аллахом, повелевает», собравшиеся вновь оживились: – … повелевает: высший султанский суд отменить, ибо светлейший… – прожурчал еще один ручеек славословий, – изволил заболеть и лишиться голоса.
Ворота захлопнулись, толпа охнула в едином порыве. Многие, желая выказать особую преданность султану, бросились на землю и принялись отчаянно дергать себя за бороды. Впрочем, ни одного вырванного волоска на площадь так и не упало.
Иван нахмурился и задумчиво сдвинул тюбетейку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
– Ох, мамочки, – выдохнула перепуганная Сыроежкина – и присоединилась к спринтерскому забегу.
Впрочем, догнать мэтра ребятам не удалось. Когда они, запыхавшиеся и вспотевшие, домчались до места, тот уже сидел под кустом, в отчаянии обхватив голову руками.
– Что… – начал Егор и осекся: все было ясно без слов. Огромный валун, под который они замаскировали свою машину времени, исчез.
Расположившись в зарослях, ошеломленные друзья вышли на связь с ИИИ. Временно освобожденная от коры, металлическая ветка завибрировала, передавая пропитанные тревогой импульсы дежурного из группы поддержки:
– Срочно доложите обстановку, почему прервалась связь с машиной времени?
– Машина времени исчезла, – послал ответный импульс Иван и, немного поколебавшись, добавил: – Возможно, ею воспользовался Антипов.
– Требуется ли вам немедленная помощь? – взволнованно поинтересовался куст.
Иван посмотрел на друзей – Варя растерянно пожала плечами, Егор отрицательно качнул головой:
– Иван Иванович, без подключения к ИИИ запас мощности батарей машины времени ограничен. Если Антипов не хочет застрять навсегда там, куда он отправился, ему волей-неволей придется восстановить связь с Центром управления, и тогда мы узнаем, где он находится.
Иван пересказал в ветку соображения Гвидонова и добавил:
– Машина, первоначально угнанная Антиповым из ИИИ, осталась на прежнем месте, Думаю, нам целесообразно продолжить расследование здесь, чтобы понять, кто окажется жертвой взрыва.
Выслушав доводы мэтра, куст погрузился в глубокомысленное молчание. Наконец ветка вновь завибрировала:
– Ваши аргументы убедительны. Удачи в расследовании. Как только экспедиционная машина времени возобновит подключение к Центральному компьютеру, мы вас оповестим. До связи!
Ветка замерла и стала покрываться корой. Несколько секунд спустя ее уже было не отличить от сотни соседок.
– Ну вот, все окончательно запуталось, – печально констатировала Сыроежкина. – Куда это понесло Антипова? И зачем теперь караулить его машину времени, если он улетел на нашей и может приземлиться в любой точке Стамбула?
– А может, и не Стамбула, – многозначительно вставил Егор.
– Прекратите панику, – сурова сдвинул брови мэтр. – Напоминаю: машина Антипова не останется стоять здесь без дела, кто-то ею непременно воспользуется. – Он зябко поежился на ветру. – Только наблюдать за ней теперь будет проблематично: в такую погоду без теплого укрытия…
– Может, залезть внутрь? – предложил Егор.
– И взорваться вместе с тем, кто на ней полетит, – подхватила Сыроежкина. – Нет, хватит уже с нас твоих приключений.
Иван неожиданно просиял:
– Я знаю, где можно устроить засаду без риска подхватить воспаление легких! В рыбацкой избушке. Если Егору сохранили жизнь, а не кинули с камнем на шее в Босфор, значит, он кому-то нужен и его непременно явятся навестить. Вы будете ждать визитеров в кладовке, а я, как и собирался, наведаюсь во дворец.
– Хотите заставить Черного евнуха прикрыть казино? – понимающе протянул Гвидонов.
– Среди обитателей дворца меня интересует не только Черный евнух.
– Но ведь Антипова там сейчас нет!
– Зато есть некто хорошо с ним знакомый, – загадочно произнес мэтр.
– Карикатурист, избравший мишенью для дружеских шаржей придворных Абдул-Надула, – распахнула глаза потрясенная собственной догадкой Варвара.
Гвидонов с уважением взглянул на жену:
– Хозяин заваленной картинами избушки… Конечно, он должен иметь к жизни дворца самое непосредственное отношение. Итак, снова ищем художника?
Султан-валиде просыпалась поздно. Все во дворце об этом знали, и никто не смел тревожить ее сон. Даже служанки не решались подойти к покоям своей госпожи прежде, чем не раздастся оттуда звук сигнального колокольчика. Лишь один человек имел право являться к ней в любое время суток – мрачный абиссинец Угрюм-Угу, глава черных евнухов и доверенное лицо могущественной султан-валиде.
Надо сказать, полномочия начальника черных евнухов были чрезвычайно велики: он не только следил за порядком в полном интриг и амбиций коллективе гарема, не только ведал продвижением или низвержением фавориток султана, – пользуясь безусловным доверием как повелителя, так и его матери, он выполнял их наиболее конфиденциальные поручения, а также был связным между султан-валиде и высокими сановниками государства. Кроме того, он оказывал немалое влияние на все назначения как в самом серале, так и за его стенами. Естественно, он был членом Тайного совета и, пожалуй, ориентировался во внутриполитических веяниях даже лучше, чем сам великий визирь. Начальника черных евнухов боялись. Его старались подкупить и привлечь на свою сторону. Со временем он превратился в самого корыстного чиновника Оттоманской империи, и никто не мог быть уверен, что мрачный взгляд взвешивающего в руке тяжелый кошель Угрюма-Угу гарантирует «дарителю» безопасность или поддержку.
Комнаты султан-валиде и Черного евнуха были соединены узким коридором. Эта территория была заповедной – встречи хозяйки и ее приближенного слуги проходили вдали от любопытных глаз и ушей. При дворе даже ходили слухи, что их общение носит характер не только интеллектуальный, но развивать эту тему никто не решался.
Угрюм-Угу отличался тяжелым нравом и непредсказуемостью. То он часами бродил по гарему, повергая в трепет его население, то вдруг надолго исчезал по каким-то неведомым делам. Все к этому привыкли и не удивлялись: правая рука султан-валиде подчинялась только своей хозяйке. В ту ночь, когда великий визирь обнаружил во дворце человека, как две капли воды похожего на султана, разыскать Черного евнуха не удалось. Проклиная его таинственность, Осман-Ого с нетерпением дожидался утра, чтобы доложить султан-валиде о появлении «близнеца».
Где ночевал Черный евнух, так и осталось загадкой, но когда наконец он, зевающий и еще более мрачный, чем обычно, вышел в сад для проведения утреннего моциона, его настиг посыльный великого визиря.
История о необъяснимом появлении брата султана взволновала евнуха чрезвычайно. Не теряя ни секунды, он бросился с докладом к своей хозяйке, и вскоре та уже спешила к зловещей Клети.
– Здесь, – склонился в подобострастном поклоне Осман-Ого, указывая нужную комнату. Двое алебардщиков внутренней службы распахнули тяжелую дверь. Султан-валиде решительно шагнула внутрь – и замерла, не в силах вымолвить ни слова: со стены прямо на нее смотрел… ее портрет!
– Ой! – тоненько пискнула султан-валиде, хватаясь за сердце. – Ой!
– Что, самозванец повесился? – встревожился визирь, делая попытку протиснуться следом за ней. – Не стоит волноваться, мы сейчас уберем тело… – Он таки сумел вытянуть шею поверх плеча обомлевшей повелительницы – и тоже замер в немом потрясении.
– Рот закрой! И глаза заодно, – рявкнула султан-валиде, приходя в себя. – Всем покинуть помещение! Запереть и никого не впускать.
Она мощным пинком вытолкнула наружу загородившего дверной проем визиря и обрушилась на него со всей энергией своей неординарной личности:
– Где пленник?
– Помилуй, несравненная, подобная…
– Ближе к делу.
– Э… – затряс головой визирь, мысленно проглатывая налипшие на языке славословия. – Осмелюсь предположить, что это может быть известно светлейшему султану.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Великий султан, превосходящий своей мудростью…
– Короче.
– …беседовал с этим смердящим…
– Смердящим?!
– В смысле, недостойным.
– Ага. И что он сказал?
– Не могу знать. Светлейший султан повелел мне удалиться и заткнул «недремлющий глаз» под потолком.
– И ты удалился? И оставил своего повелителя один на один с этим неизвестным типом, без всякой защиты и поддержки?!
– Мы все как один стояли за дверью! – Вытянулся по струнке перепуганный Осман-Ого. – Но сиятельный султан категорично велел не попадаться ему на глаза, поэтому, когда повелитель изволил закончить беседу и выйти, мы разбежались в разные стороны и попрятались по углам.
– Молодцы, – фыркнула султан-валиде.
– Рады стараться! – просиял визирь.
Разъяренная женщина едва удержалась, чтобы не плюнуть в его преданную физиономию. В голове проносились варианты достойной «награды»: всыпать глупцу сотню палок по пяткам? Вырвать ногти на ногах? Вырезать на спине: «Я – дурак»? Ладно, отложим это на потом, сейчас нужно срочно переговорить с султаном.
Одарив Османа-Ого испепеляющим взглядом, султан-валиде поспешила к своему сыну.
У дверей Абдул-Надула ее поджидал сюрприз. Вооруженный ятаганом евнух службы селямлика, трепеща и содрогаясь, сообщил, что сиятельный господин изволил приболеть и велел никому его не беспокоить. Отшвырнув стража ударом загнутой кверху сандалии, султан-валиде ворвалась в комнату. Абдул-Надул поднялся ей навстречу и растерянно заморгал черными ресницами.
– Сынок, что у тебя болит? – кинулась к нему взволнованная султанша, по-матерински щупая лоб.
– Охрип, – прогнусавил султан и старательно закашлялся. – Сквозняки…
Султан-валиде вздрогнула и пристально уставилась ему в глаза.
– Да ты не мой сын! Проклятый самозванец, куда ты дел Абдулушу?! Сейчас я позову стражу…
– Подожди, – поспешно перебил ее лжесултан, мигом перестав кашлять. – Ты права, я не твой сын. Я… нет, я лучше тебе все покажу.
Он быстро скинул с головы пышную чалму, выпустив на волю рыжие вихры. Отчаянным рывком оторвал собственную бороду и поковырялся в глазах, вытаскивая линзы, что разом изменило их цвет.
– Я не твой сын, – повторил он звонко. – Я его отец. Здравствуй, родная!
– А-а… – простонала султан-валиде и лишилась чувств.
Глава 15
С выкупом несчастного ашджи-баши – главного повара кухонь султана – из долговой ямы проблем не возникло: выручки за три-нуль-персператор хватило с лихвой. Однако тут же выяснилось, что пребывание в зиндане не прошло для почтенного Алишера бесследно – горемыку скрутил жесточайший приступ ревматизма, и теперь его жалобными стонами могла насладиться вся округа. Ивану пришлось оставить мысль о том, чтобы проникнуть во дворец с его помощью. Связавшись с друзьями, он обрисовал сложившуюся ситуацию и признался, что решил побродить у стен сераля в надежде на творческое озарение.
Варвара приняла проблемы повара близко к сердцу – после излечения детей Саадат девушка чувствовала себя ответственной за здоровье едва ли не всех жителей Истанбула. Она долго терзалась сомнениями: можно ли оставить Егора в засаде без присмотра, чтобы быстренько оказать медицинскую помощь страдальцу? Наконец Гвидонов не выдержал и буквально силком выпроводил жену из кладовки, поклявшись мысленно быть с нею. Поддерживая непрерывную телепатическую связь с супругом, Варвара достигла дома Алишера и сообщила его расстроенной жене, что может быстро поставить почтенного повара на ноги. Благодарная Зульфия сдержала закономерное любопытство и не стала расспрашивать гостью, куда она исчезла посреди ночи и почему не вернулась на рассвете вместе со своим братом. Мало ли какие причуды могут быть у столь выдающейся особы? Может, она спешила собирать прихваченные инеем целебные травки, пока в Истанбуле снова не потеплело.
Меж тем мэтр Птенчиков благополучно достиг дворца, миновал так называемые Ворота Империи и оказался на территории первого двора. Пройти туда днем мог каждый – здесь принимали многочисленных торговцев, снабжающих султанские кухни всем необходимым, иностранных послов и доносчиков, военачальников и челобитчиков, и даже обманутых мужей, жаждущих справедливости. Сегодня в первом дворе было особенно многолюдно – через несколько минут должен был начаться султанский суд. Вот неслышно распахнули свои огромные створки Ворота Приветствия, ведущие во второй двор, и появился главный глашатай. Толпа благоговейно притихла.
– Светлейший султан Абдул-Надул Великолепный, да продлит Аллах его дни, да затмит он своей справедливостью саму справедливость, да украсит он… – Дальнейший поток славословий превратился в бурный ручей, привычно изливающийся из уст глашатая. Некоторые уже начали клевать носами, убаюканные его журчанием, но лишь прозвучали заветные слова «властью, данной ему Аллахом, повелевает», собравшиеся вновь оживились: – … повелевает: высший султанский суд отменить, ибо светлейший… – прожурчал еще один ручеек славословий, – изволил заболеть и лишиться голоса.
Ворота захлопнулись, толпа охнула в едином порыве. Многие, желая выказать особую преданность султану, бросились на землю и принялись отчаянно дергать себя за бороды. Впрочем, ни одного вырванного волоска на площадь так и не упало.
Иван нахмурился и задумчиво сдвинул тюбетейку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44