Право же, Патрик, ты просто не знаешь, о чем говоришь.
Патрик быстро втянул воздух и сделал шаг к Роберту, еще больше уверившись в собственной правоте.
— Может быть, я и не знаю, Роберт, но ты-то знаешь. Роберт резко поднял голову, и Финлей снова встал между спорщиками.
— Патрик, я же тебе сказал: довольно. Поговорим о чем-нибудь другом.
— Почему ты его защищаешь?
— Потому что он мой брат, — со слабой улыбкой ответил Финлей. Когда он повернулся к Роберту, улыбка сбежала с его лица. — Тебя ждет совет. Они хотят с тобой поговорить.
— Вот и хорошо, — кивнул Роберт; глаза его внезапно прояснились. — Я тоже хочу с ними поговорить. Но сначала я выйду на прогулку. Можешь передать им, что я скоро буду.
Стояла ночь. Патрик ничего не сказал Роберту о том, что снаружи темно, поэтому величественная россыпь звезд на небе оказалась для того сюрпризом. Роберт остановился посреди лужайки и запрокинул голову, чтобы видеть все звезды разом. Вид был такой, что дух захватывало. Чистый и прохладный воздух делал мысли гораздо более ясными, чем в пещере.
Похоже, что все вращается вокруг Дженн. Похищения, способность разговаривать мысленно, то странное ощущение чьей-то силы, когда она была при дворе… Странная судьба для девушки, выросшей в глуши, ничего не знающей об окружающем мире.
А теперь еще и разглагольствования Патрика… Узы.
О боги, нет!
Не может же быть, чтобы они с Дженн… чтобы это случилось дважды. Ведь Береника… которую он убил… Значит, если их с Дженн соединяют Узы, он убьет и ее тоже? И все из-за того, что сказал когда-то Ключ.
Но Финлей говорил, что Роберт всего лишь вообразил, будто связан Узами с Береникой. Разве не предположил брат, что Ключ мог иметь в виду кого-то другого?
Проклятие! Ключ… Два сообщения, двойное проклятие. Но зачем? Чтобы он всю жизнь оставался одинок, пытаясь обуздать демона? Того демона, которого дал ему Ключ…
Почему Ключ так его ненавидит, почему пытается заставить его выполнять свою волю?
Милосердные боги, чего хочет от него Ключ?
Хватая ртом воздух, Роберт упал на колени и погрузил руки в покрытую росой траву. Она была мягкой и прохладной, словно мука тонкого помола. Роберту хотелось зарыться в нее, утонуть в даруемом ею покое, как раньше в приснившемся ему море.
Бесполезно спрашивать «почему». Все бесполезно… Он никогда не получит ответов, если только не спросит Ключ, а приближаться к нему когда-нибудь еще Роберт отказывался. Ключ только причинит ему еще больший вред, скажет ему вещи, которых он не желает знать, снова начнет им управлять, постарается поколебать его решимость ни в чем не участвовать.
Но в самом ли деле он ни в чем не участвует? Истина заключается в том, что Роберт, несмотря на все свои усилия, по-прежнему остается в центре событий. Что ж удивительного, что никто не желает ему верить, не желает оставить его в покое? А теперь еще и Дженн говорит о необходимости действовать…
Да, куда бы он ни повернулся, он возвращается к Дженн. Патрик так часто оказывался прав… Прав ли он и в этом?
Не имеет значения. Все начал Ключ, и так же как раньше, как всю свою жизнь, Роберт будет противиться ему до последнего дыхания. Будет противиться, как противится он демону. Это единственный путь, единственный способ отвратить будущее, которое предначертал ему Ключ. Он не должен ни в чем участвовать. Ему следует держаться подальше от Дженн. Что еще важнее, нужно держать Дженн подальше от Ключа, только так она сможет остаться в безопасности.
Роберт зажмурил глаза, чтобы не видеть звездного великолепия неба, сделал глубокий вдох, потом еще. Он поднялся на ноги, но желания возвращаться в пещеру и встречаться с членами совета у него не было. Совершенно очевидно, чего они хотят, и еще более очевидно, что предпримут. Нужно взять себя в руки, снова надеть маску, стать тем человеком, которого они привыкли видеть. Роберту ужасно не хотелось этого делать, но дальнейшее пребывание здесь, на холодном ночном воздухе, ничему не поможет.
Он повернулся ко входу в туннель, но помедлил. Может быть, сейчас самое время попытаться… Сейчас никто его не прервет, никто не увидит…
Роберт ясно и точно настроил свой разум, сосредоточился. Чувствуя, как новая энергия наполняет его тело, он послал в ночь единственное безмолвное слово:
«Дженни!»
Ничего. Она слишком далеко. Ему не удастся… Но он должен! Должен удостовериться, что все испробовано.
Роберт снова сосредоточился и затаил дыхание. Теперь его мысль была узким лучом, который преодолевал лигу за лигой расстояние, разделяющее их. Он снова беззвучно выкрикнул ее имя. Опять ничего… потом внезапно…
«Роберт? О боги, где ты? Я думала, ты собираешься в Анклав!»
«В настоящий момент я стою на Голете. У меня выдался спокойный момент, и я решил попробовать. Такое расстояние нелегко преодолеть, но все же можно. Я просто хотел тебе сообщить, что мы благополучно добрались. Сейчас я должен идти разговаривать с советом, но они в основном уже знают о том, что случилось с Финлеем».
«Как твои раны?»
«Все зажило. У тебя не было неприятностей? Поверил отец твоему рассказу?»
«Да. Он рассердился на меня за то, что я с тобой отправилась, но такого я и ожидала. Однако должна тебя предупредить: сюда явился гильдиец и стал задавать вопросы. В Килфедир для расследования прислали Осберта…»
«Что?»
«И они ищут паренька, которого видели около тюрьмы».
«Проклятие!»
«Они не знают, что это была я, но, Роберт, тебе нужно быть очень осторожным! Как только закончится расследование в деревне, они отправятся в Данлорн допрашивать тебя. Ты должен поспешить домой. Если они узнают, что ты еще не вернулся, быть беде».
«Я отправлюсь утром».
«Я написала твоей матери и Мике, но, надеюсь, ты им обоим, когда вернешься, скажешь правду».
«Мике я все расскажу как есть, но матушке смогу только сообщить, что Шинлей жив. Слишком опасно ей знать больше. Послушай…»
«Что?»
«Боюсь, что я долго с тобой не увижусь. Может быть, никогда».
Ответом было молчание.
«Дженни!»
«Да. Но почему?»
«Этого я тебе не могу объяснить. Мне очень жаль».
Снова молчание.
«Дженни! Что случилось?»
«Ничего. Делай то, что должен, и не беспокойся обо мне. Я выживу — мне это всегда удавалось. Береги себя, Роберт».
На этом разговор кончился.
Но если их с Дженн не связывают Узы, почему он внезапно ощутил такую пустоту?
Капля воска побежала по свече, потом застыла на оловянном подсвечнике, присоединившись к другим, покрывшим узорчатый металл, свидетельницам долгих часов обсуждения. Финлей как зачарованный смотрел на свечу, отмечая легчайшие колебания пламени от дуновений воздуха. Он смутно слышал рокот голосов вокруг, но после двух часов ожидания Роберта внимание его рассеивалось.
В зале совета было теперь мало народа: многие отправились спать. Остались только Айн, Уилф, Генри, Арли Болдуин, Патрик и Аселин — они готовы были ждать столько, сколько потребуется. Финлей терпеливо отвечал на их вопросы, даже те, ответ на которые был ему известен лишь приблизительно. Да, Роберт скоро придет; он обсудит случившееся с советом и потом вернется в Данлорн. Это было счастье, в котором самому Финлею было теперь отказано.
Финлей боролся с чувством отчаяния и безнадежности, грозившим поглотить его. Если бы только Роберт не упал со скалы… если бы стражник не увидел его перстня… если бы, в конце концов, он никогда не находил того проклятого пергамента за переплетом книги…
Его аярн… Аярна он тоже лишился. Что ж, всегда можно сделать новый, хотя сейчас для этого Финлею не хватало сил. Однако перстень, его фамильный перстень! Его он лишился навсегда. Невосполнимая потеря. К тому же теперь он, должно быть, в руках Гильдии. Это единственное реальное свидетельство, которое они имеют против него.
Можно было вспоминать о все новых и новых потерях, но что толку? Он ведь всегда знал об опасности, сопряженной с колдовством, всегда представлял себе, что случится, если его разоблачат. Однако Финлей почему-то всегда был уверен, что, если про кого и узнают, это окажется Роберт, а не он сам. Странно, как жизнь опровергает все предположения…
Пламя свечи вдруг затрепетало: дверь позади Финлея распахнулась. Он обернулся и увидел стоящего у входа Роберта; рукава его белой рубашки развевались на сквозняке. Сидящие во главе стола Айн и Уилф поднялись при его неожиданном появлении, но Роберт остановил их движением руки.
— Мне очень жаль, что пришлось заставить вас ждать. У меня было дело, которым я должен был заняться немедленно.
Финлей выпрямился и стал смотреть, как Роберт усаживается за стол, поближе к огню очага. Роберт выглядел бодрее, чем раньше, но Финлей слишком хорошо знал брата, чтобы на этом основании надеяться: все теперь будет в порядке. Роберт слишком хорошо умел скрывать свои истинные чувства.
— Как твои раны? — спросил Генри, пересаживаясь поближе к Роберту.
— Заживают. Как дела, Уилф? Ты еще не жалеешь, что вставал в Круг?
— А ты не жалеешь, что этого не сделал? — последовал саркастический ответ.
Роберт рассмеялся и положил руки на стол.
— Что? Запереться здесь и лишиться всех развлечений? Никогда! Ну так расскажите мне, к каким выводам вы пришли.
— Почему ты вечно устраиваешь из всего балаган? Твой брат оказался на краю гибели и теперь вынужден провести всю жизнь здесь — фактически пленником, и есть вероятие, что проктор Гильдии наделен колдовской силой. К тому же впервые за столетие один из нас оказался разоблачен — не считая подтверждения того факта, что при дворе короля есть малахи. Мы должны принять решение о том, что теперь делать, — решение, которое может подвергнуть опасности само существование Анклава. Мне не кажется, что во всем этом есть хоть что-нибудь забавное.
Роберт только улыбнулся в ответ.
— Может быть, дело в том, что ты лишен чувства юмора. Не вижу необходимости принимать какие-то другие меры, кроме предупреждения всем: нужно на какое-то время затаиться.
Уилф ударил кулаком по столу.
— Проклятие, Роберт, я говорю серьезно! Улыбка Роберта растаяла.
— Я тоже. Очень серьезно. — Он помолчал, пока Генри наливал ему вина и снова усаживался на место. Взяв кубок, Роберт наклонился вперед и оперся локтями о стол. Подняв кубок в шутливом приветствии, он снова улыбнулся. — Вы не можете принимать решения о том, чего не знаете. Это было бы глупо. И не думайте, что я отношусь к сложившемуся положению легко — мой брат становится теперь постоянным обитателем Анклава, и я заинтересован в том, чтобы не подвергать его безопасность угрозе. В конце концов, Финлей — мой единственный наследник, и если я когда-то не приму иного решения, таковым и останется. Не имеет значения, что он считается мертвым. Вам, ведущим отшельническое существование, оторванным от реальной жизни, легко забыть, что в расчет приходится принимать и другие обстоятельства.
Генри откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди.
— Не понимаю, какое все это имеет отношение к вопросу, который мы обсуждаем. Какая разница, является Финлей твоим наследником или нет?
— Очень большая — для меня, — пожал плечами Роберт. — Я просто привожу доводы против того решения, которое вы собираетесь принять.
— Вот как? — Лицо Уилфа исказил гнев. — И ты, конечно, знаешь, каково будет наше решение?
— Безусловно. Вам очень любопытно, кто тот колдун, силу которого Дженн ощутила в Марсэе. Вы собираетесь послать кого-нибудь в столицу, чтобы выведать, кто это и каковы его намерения, и если, как вы предполагаете, им окажется сам Вогн, предложить ему присоединиться к вам. Вы также хотите узнать, пользуется ли малахи, Валена, влиянием на короля и не приведет ли раскол церкви к смягчению официального взгляда на колдовство. Поправьте меня, если я не прав.
Никто не промолвил ни слова. Собравшиеся стали переглядываться, стараясь не встречаться глазами с Робертом. Отвечать ему никто не спешил. Финлей попытался проникнуть в мысли членов совета, но это оказалось невозможным. К счастью, Патрик промолчал тоже.
Генри оперся на локоть и заговорил, мягко и искренне:
— Мне не хотелось бы возвращаться к старым нашим спорам, Роберт, но ты должен понять, в каком положении мы находимся. Почти пять столетий Анклав выдерживает все потрясения — иногда случающиеся внутри него, но чаще приходящие извне. Бывали случаи, когда мы оказывались на пороге разоблачения, и те меры, которые мы сейчас обсуждаем, — следствие этой постоянно существующей опасности. На протяжении столетий мы напряженно трудились, чтобы преодолеть пропасть незнания, которую получили в наследство от наших предшественников, но до сих пор безуспешно. Мы всегда надеялись, что однажды появится колдун, наделенный достаточным могуществом, чтобы проникнуть в секреты Ключа и, может быть, дать нам те знания, которые нужны, чтобы освободиться из этой тюрьмы. Только эта надежда и соединяет нас всех — надежда, могу добавить, осуществление которой дарует свободу твоему брату вместе со всеми остальными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Патрик быстро втянул воздух и сделал шаг к Роберту, еще больше уверившись в собственной правоте.
— Может быть, я и не знаю, Роберт, но ты-то знаешь. Роберт резко поднял голову, и Финлей снова встал между спорщиками.
— Патрик, я же тебе сказал: довольно. Поговорим о чем-нибудь другом.
— Почему ты его защищаешь?
— Потому что он мой брат, — со слабой улыбкой ответил Финлей. Когда он повернулся к Роберту, улыбка сбежала с его лица. — Тебя ждет совет. Они хотят с тобой поговорить.
— Вот и хорошо, — кивнул Роберт; глаза его внезапно прояснились. — Я тоже хочу с ними поговорить. Но сначала я выйду на прогулку. Можешь передать им, что я скоро буду.
Стояла ночь. Патрик ничего не сказал Роберту о том, что снаружи темно, поэтому величественная россыпь звезд на небе оказалась для того сюрпризом. Роберт остановился посреди лужайки и запрокинул голову, чтобы видеть все звезды разом. Вид был такой, что дух захватывало. Чистый и прохладный воздух делал мысли гораздо более ясными, чем в пещере.
Похоже, что все вращается вокруг Дженн. Похищения, способность разговаривать мысленно, то странное ощущение чьей-то силы, когда она была при дворе… Странная судьба для девушки, выросшей в глуши, ничего не знающей об окружающем мире.
А теперь еще и разглагольствования Патрика… Узы.
О боги, нет!
Не может же быть, чтобы они с Дженн… чтобы это случилось дважды. Ведь Береника… которую он убил… Значит, если их с Дженн соединяют Узы, он убьет и ее тоже? И все из-за того, что сказал когда-то Ключ.
Но Финлей говорил, что Роберт всего лишь вообразил, будто связан Узами с Береникой. Разве не предположил брат, что Ключ мог иметь в виду кого-то другого?
Проклятие! Ключ… Два сообщения, двойное проклятие. Но зачем? Чтобы он всю жизнь оставался одинок, пытаясь обуздать демона? Того демона, которого дал ему Ключ…
Почему Ключ так его ненавидит, почему пытается заставить его выполнять свою волю?
Милосердные боги, чего хочет от него Ключ?
Хватая ртом воздух, Роберт упал на колени и погрузил руки в покрытую росой траву. Она была мягкой и прохладной, словно мука тонкого помола. Роберту хотелось зарыться в нее, утонуть в даруемом ею покое, как раньше в приснившемся ему море.
Бесполезно спрашивать «почему». Все бесполезно… Он никогда не получит ответов, если только не спросит Ключ, а приближаться к нему когда-нибудь еще Роберт отказывался. Ключ только причинит ему еще больший вред, скажет ему вещи, которых он не желает знать, снова начнет им управлять, постарается поколебать его решимость ни в чем не участвовать.
Но в самом ли деле он ни в чем не участвует? Истина заключается в том, что Роберт, несмотря на все свои усилия, по-прежнему остается в центре событий. Что ж удивительного, что никто не желает ему верить, не желает оставить его в покое? А теперь еще и Дженн говорит о необходимости действовать…
Да, куда бы он ни повернулся, он возвращается к Дженн. Патрик так часто оказывался прав… Прав ли он и в этом?
Не имеет значения. Все начал Ключ, и так же как раньше, как всю свою жизнь, Роберт будет противиться ему до последнего дыхания. Будет противиться, как противится он демону. Это единственный путь, единственный способ отвратить будущее, которое предначертал ему Ключ. Он не должен ни в чем участвовать. Ему следует держаться подальше от Дженн. Что еще важнее, нужно держать Дженн подальше от Ключа, только так она сможет остаться в безопасности.
Роберт зажмурил глаза, чтобы не видеть звездного великолепия неба, сделал глубокий вдох, потом еще. Он поднялся на ноги, но желания возвращаться в пещеру и встречаться с членами совета у него не было. Совершенно очевидно, чего они хотят, и еще более очевидно, что предпримут. Нужно взять себя в руки, снова надеть маску, стать тем человеком, которого они привыкли видеть. Роберту ужасно не хотелось этого делать, но дальнейшее пребывание здесь, на холодном ночном воздухе, ничему не поможет.
Он повернулся ко входу в туннель, но помедлил. Может быть, сейчас самое время попытаться… Сейчас никто его не прервет, никто не увидит…
Роберт ясно и точно настроил свой разум, сосредоточился. Чувствуя, как новая энергия наполняет его тело, он послал в ночь единственное безмолвное слово:
«Дженни!»
Ничего. Она слишком далеко. Ему не удастся… Но он должен! Должен удостовериться, что все испробовано.
Роберт снова сосредоточился и затаил дыхание. Теперь его мысль была узким лучом, который преодолевал лигу за лигой расстояние, разделяющее их. Он снова беззвучно выкрикнул ее имя. Опять ничего… потом внезапно…
«Роберт? О боги, где ты? Я думала, ты собираешься в Анклав!»
«В настоящий момент я стою на Голете. У меня выдался спокойный момент, и я решил попробовать. Такое расстояние нелегко преодолеть, но все же можно. Я просто хотел тебе сообщить, что мы благополучно добрались. Сейчас я должен идти разговаривать с советом, но они в основном уже знают о том, что случилось с Финлеем».
«Как твои раны?»
«Все зажило. У тебя не было неприятностей? Поверил отец твоему рассказу?»
«Да. Он рассердился на меня за то, что я с тобой отправилась, но такого я и ожидала. Однако должна тебя предупредить: сюда явился гильдиец и стал задавать вопросы. В Килфедир для расследования прислали Осберта…»
«Что?»
«И они ищут паренька, которого видели около тюрьмы».
«Проклятие!»
«Они не знают, что это была я, но, Роберт, тебе нужно быть очень осторожным! Как только закончится расследование в деревне, они отправятся в Данлорн допрашивать тебя. Ты должен поспешить домой. Если они узнают, что ты еще не вернулся, быть беде».
«Я отправлюсь утром».
«Я написала твоей матери и Мике, но, надеюсь, ты им обоим, когда вернешься, скажешь правду».
«Мике я все расскажу как есть, но матушке смогу только сообщить, что Шинлей жив. Слишком опасно ей знать больше. Послушай…»
«Что?»
«Боюсь, что я долго с тобой не увижусь. Может быть, никогда».
Ответом было молчание.
«Дженни!»
«Да. Но почему?»
«Этого я тебе не могу объяснить. Мне очень жаль».
Снова молчание.
«Дженни! Что случилось?»
«Ничего. Делай то, что должен, и не беспокойся обо мне. Я выживу — мне это всегда удавалось. Береги себя, Роберт».
На этом разговор кончился.
Но если их с Дженн не связывают Узы, почему он внезапно ощутил такую пустоту?
Капля воска побежала по свече, потом застыла на оловянном подсвечнике, присоединившись к другим, покрывшим узорчатый металл, свидетельницам долгих часов обсуждения. Финлей как зачарованный смотрел на свечу, отмечая легчайшие колебания пламени от дуновений воздуха. Он смутно слышал рокот голосов вокруг, но после двух часов ожидания Роберта внимание его рассеивалось.
В зале совета было теперь мало народа: многие отправились спать. Остались только Айн, Уилф, Генри, Арли Болдуин, Патрик и Аселин — они готовы были ждать столько, сколько потребуется. Финлей терпеливо отвечал на их вопросы, даже те, ответ на которые был ему известен лишь приблизительно. Да, Роберт скоро придет; он обсудит случившееся с советом и потом вернется в Данлорн. Это было счастье, в котором самому Финлею было теперь отказано.
Финлей боролся с чувством отчаяния и безнадежности, грозившим поглотить его. Если бы только Роберт не упал со скалы… если бы стражник не увидел его перстня… если бы, в конце концов, он никогда не находил того проклятого пергамента за переплетом книги…
Его аярн… Аярна он тоже лишился. Что ж, всегда можно сделать новый, хотя сейчас для этого Финлею не хватало сил. Однако перстень, его фамильный перстень! Его он лишился навсегда. Невосполнимая потеря. К тому же теперь он, должно быть, в руках Гильдии. Это единственное реальное свидетельство, которое они имеют против него.
Можно было вспоминать о все новых и новых потерях, но что толку? Он ведь всегда знал об опасности, сопряженной с колдовством, всегда представлял себе, что случится, если его разоблачат. Однако Финлей почему-то всегда был уверен, что, если про кого и узнают, это окажется Роберт, а не он сам. Странно, как жизнь опровергает все предположения…
Пламя свечи вдруг затрепетало: дверь позади Финлея распахнулась. Он обернулся и увидел стоящего у входа Роберта; рукава его белой рубашки развевались на сквозняке. Сидящие во главе стола Айн и Уилф поднялись при его неожиданном появлении, но Роберт остановил их движением руки.
— Мне очень жаль, что пришлось заставить вас ждать. У меня было дело, которым я должен был заняться немедленно.
Финлей выпрямился и стал смотреть, как Роберт усаживается за стол, поближе к огню очага. Роберт выглядел бодрее, чем раньше, но Финлей слишком хорошо знал брата, чтобы на этом основании надеяться: все теперь будет в порядке. Роберт слишком хорошо умел скрывать свои истинные чувства.
— Как твои раны? — спросил Генри, пересаживаясь поближе к Роберту.
— Заживают. Как дела, Уилф? Ты еще не жалеешь, что вставал в Круг?
— А ты не жалеешь, что этого не сделал? — последовал саркастический ответ.
Роберт рассмеялся и положил руки на стол.
— Что? Запереться здесь и лишиться всех развлечений? Никогда! Ну так расскажите мне, к каким выводам вы пришли.
— Почему ты вечно устраиваешь из всего балаган? Твой брат оказался на краю гибели и теперь вынужден провести всю жизнь здесь — фактически пленником, и есть вероятие, что проктор Гильдии наделен колдовской силой. К тому же впервые за столетие один из нас оказался разоблачен — не считая подтверждения того факта, что при дворе короля есть малахи. Мы должны принять решение о том, что теперь делать, — решение, которое может подвергнуть опасности само существование Анклава. Мне не кажется, что во всем этом есть хоть что-нибудь забавное.
Роберт только улыбнулся в ответ.
— Может быть, дело в том, что ты лишен чувства юмора. Не вижу необходимости принимать какие-то другие меры, кроме предупреждения всем: нужно на какое-то время затаиться.
Уилф ударил кулаком по столу.
— Проклятие, Роберт, я говорю серьезно! Улыбка Роберта растаяла.
— Я тоже. Очень серьезно. — Он помолчал, пока Генри наливал ему вина и снова усаживался на место. Взяв кубок, Роберт наклонился вперед и оперся локтями о стол. Подняв кубок в шутливом приветствии, он снова улыбнулся. — Вы не можете принимать решения о том, чего не знаете. Это было бы глупо. И не думайте, что я отношусь к сложившемуся положению легко — мой брат становится теперь постоянным обитателем Анклава, и я заинтересован в том, чтобы не подвергать его безопасность угрозе. В конце концов, Финлей — мой единственный наследник, и если я когда-то не приму иного решения, таковым и останется. Не имеет значения, что он считается мертвым. Вам, ведущим отшельническое существование, оторванным от реальной жизни, легко забыть, что в расчет приходится принимать и другие обстоятельства.
Генри откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди.
— Не понимаю, какое все это имеет отношение к вопросу, который мы обсуждаем. Какая разница, является Финлей твоим наследником или нет?
— Очень большая — для меня, — пожал плечами Роберт. — Я просто привожу доводы против того решения, которое вы собираетесь принять.
— Вот как? — Лицо Уилфа исказил гнев. — И ты, конечно, знаешь, каково будет наше решение?
— Безусловно. Вам очень любопытно, кто тот колдун, силу которого Дженн ощутила в Марсэе. Вы собираетесь послать кого-нибудь в столицу, чтобы выведать, кто это и каковы его намерения, и если, как вы предполагаете, им окажется сам Вогн, предложить ему присоединиться к вам. Вы также хотите узнать, пользуется ли малахи, Валена, влиянием на короля и не приведет ли раскол церкви к смягчению официального взгляда на колдовство. Поправьте меня, если я не прав.
Никто не промолвил ни слова. Собравшиеся стали переглядываться, стараясь не встречаться глазами с Робертом. Отвечать ему никто не спешил. Финлей попытался проникнуть в мысли членов совета, но это оказалось невозможным. К счастью, Патрик промолчал тоже.
Генри оперся на локоть и заговорил, мягко и искренне:
— Мне не хотелось бы возвращаться к старым нашим спорам, Роберт, но ты должен понять, в каком положении мы находимся. Почти пять столетий Анклав выдерживает все потрясения — иногда случающиеся внутри него, но чаще приходящие извне. Бывали случаи, когда мы оказывались на пороге разоблачения, и те меры, которые мы сейчас обсуждаем, — следствие этой постоянно существующей опасности. На протяжении столетий мы напряженно трудились, чтобы преодолеть пропасть незнания, которую получили в наследство от наших предшественников, но до сих пор безуспешно. Мы всегда надеялись, что однажды появится колдун, наделенный достаточным могуществом, чтобы проникнуть в секреты Ключа и, может быть, дать нам те знания, которые нужны, чтобы освободиться из этой тюрьмы. Только эта надежда и соединяет нас всех — надежда, могу добавить, осуществление которой дарует свободу твоему брату вместе со всеми остальными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65