И не со вчерашнего дня.
Шанс очень маленький, да. Вот что нужно сделать…
— Дэвид, не надо, все хорошо.
— Нет, послушай, что я…
— Нет, я хочу, чтобы ты меня послушал. Твой шанс — это значит, что мы убежим, да?
— Не только мы, все. Твои родители, лошади, даже собака.
— Послушай, Дэвид. Ты сумасшедший. Никто из нас не сможет ехать верхом или идти дни и ночи напролет. И за нами следят. Если мой дядюшка позволяет нам заметить двух человек, значит, еще шестеро прячутся где-то поблизости. Он, без сомнения, договорился с Бритлингами, и если они заметят странное, то получат бронь на пять лет только за то, что вызовут патруль.
Они дают мне только иллюзию выбора. Мама так не сказала, но я думаю, что на одной стороне монеты — обещание брони, но на другой — материнский инстинкт. Если епископ говорит «гоп», мой дядюшка прыгает. Он не позволит никому, даже семье, встать у него на пути.
Валентайн хотел было что-то сказать, но девушка шагнула к нему и положила палец на его губы.
— Дэвид, мне нравится, что ты думал о том, как вытащить нас. До всей этой истории с Тушем это могло получиться, точно. Никто бы не ожидал, что мы вот так снимемся с места и исчезнем. Ты мог бы показать нам дорогу. Знаешь, здесь у нас нет больше карт. И на дорогах не стоят указатели. Я не нашла бы путь в Мадисон, даже если бы захотела, и никуда дальше, чем на двадцать миль от дома.
Она отняла руку от его губ и прижалась к нему всем телом. Валентайн тоже обнял ее, почему-то совсем этому не радуясь.
— Ты добрый и храбрый, — сказала она, — но давай смотреть в лицо фактам. Я не принцесса в высокой башне, и драконов слишком много. Этот Туш — большая шишка. Он в любом случае получит то, что хочет. Я увижу пару другую новых ферм и мелких городишек. Я побываю в Мадисоне. Может, ему просто нравится ходить с девушкой под руку, чтобы производить впечатление на людей, кто знает. Ну да, я пересплю с ним. Единственное, чего я не хочу, — ребенка. Мама сказала, что есть способ…
— Молли, не говори так. Я не хочу, чтобы ты это делала, — сказал Валентайн, его губы изогнулись в усмешке отвращения.
— Что, беременность? Ну, ты же мужчина. Тебе нечего об этом думать, только если захочешь. Мне кажется, ты не настолько молод, чтобы не знать таких вещей. Но нам, женщинам, нужно иметь в виду, что такое возможно.
— Да нет, я просто слышал о женщинах, которые умирали от этого.
Молли посмотрела вдоль прохода между стойлами и почесала Люси по носу. Валентайн смотрел на девушку, одетую в старые отцовские штаны, обрезанные у колена, ее грудь была четко очерчена под футболкой. Расстроенная, она выглядела младше своих восемнадцати лет и слишком молодой для того, чтобы хладнокровно обсуждать аборт.
— Ну, если повезет, у него еще и не получится, — сказала она, давая понять, что это конец дискуссии. Она прошла по ряду между стойлами. — Отлично, ясли пусты. Мэри любит только кататься, ну разве что вычистит лошадь, а всю грязную работу оставляет Фрету и мне. Бедняжки! Ну простите, мы не можем вывести вас на луг, пока не поставим забор! Эти две новые лошадки съели всю вашу травку на поле. Помоги мне, пожалуйста, Дэвид. Можешь взять те две кипы сена с чердака? Я пока дам им воды.
Валентайн дошел до амбара и залез на сеновал. Ему нравился сладкий аромат сена, скрывающий запах навоза. Несколько воробьев прыгали и играли в воздухе, а паутина блестела в лучах солнца серебряным отливом.
Он услышал, как скрипят перекладины лестницы. Молли появилась на сеновале. Она улыбалась, но эта улыбка показалась Валентайну наигранной. Девушка умылась у поилки, и возле ворота осталось мокрое пятно.
— Подумала, что надо тебе помочь с этим сеном. Они разваливаются, эти кипы. Иногда в руки не возьмешь. Но если стянуть сено туже, оно сгниет. Мы не можем нести такие потери.
Валентайн понюхал сено.
— Да, ты права. Я и не знал. Все сено, что я видел раньше, очень плотно увязывали. А я думал, почему так хорошо пахнет?
— Это клевер. Он на другой стороне дороги растет.
Вдруг она разрезала веревку и рассыпала сено на полу чердака.
— Очень смешно, — сказал Валентайн, — и как ты его теперь понесешь? Или хочешь пугало слепить?
— Конечно, Дэвид, — сказала она. Ее глаза странно блестели. — Можем одеть его в твою одежду. Почему бы тебе не раздеться и не отдать мне все.
— Чего? — спросил он.
Молли присела на колени в сено.
— Стесняешься? Ну ладно, я начну.
Быстрым, изящным движением она стянула футболку через голову, и ее упругие молодые груди подпрыгнули, когда она отклонилась назад. Валентайн стоял с открытым ртом, чувствуя, как напрягается его член. Соображать он был не в состоянии.
— Дэвид, мне сказать тебе прямым текстом? Давай займемся любовью. Я хочу, чтобы ты сделал это для меня.
— Молли… мы… мы даже не целовались ни разу, это как-то…
— Неожиданно? — завершила за него она. — Ну да, думаю, ты прав. На самом деле я всего пару раз в жизни целовалась. А один раз с патрульным, и я вовсе не хотела, чтобы он меня целовал. Но он это сделал и положил мне руку на грудь. Я закричала, оттолкнула его, и он убежал. Вот и весь мой сексуальный опыт. Дэвид, я девственница. Я буду с этим типом, и что меня беспокоит больше всего… ну, кроме того, что меня вообще к этому принуждают… меня больше всего беспокоит то, что это будет мой первый раз. Я не хотела бы помнить об этом до конца своих дней. Тебя я знаю, ты мне нравишься, и мне кажется, я тоже нравлюсь тебе. Ты хороший. Ты красивее многих и умнее. Ты офицер. И джентльмен, иначе ты был бы уже на мне.
— Я уже думал об этом, Молли.
— Только не спеши, хорошо, Дэвид? — сказала она, приподнимаясь на полу так, чтобы стянуть большие, не по размеру, штаны. Движением ноги она отбросила одежду в сторону.
Валентайн опустился на колени рядом с девушкой и поцеловал ее.
Он был тоже неопытен. В самую пору первых поцелуев и ласк он был слишком застенчив. Но Молли Карлсон, возможно, самая красивая девушка, какую он знал, была сейчас в его объятиях и хотела отдаться ему. На помощь пришли животные инстинкты. Его молодая, требовательная плоть была готова к тому, чего пока боялся разум. Валентайн почувствовал, как ее ищущая рука нащупала его твердый член. Молли взялась за пряжку его пояса. Он хотел снять рубашку, но губы Молли, мягкие, сдающиеся его ласкам, были так хороши, что он не мог оторваться. Девушка расстегнула ремень его штанов и дрожащими пальцами начала расстегивать ширинку, старые нитки не выдержали напора, и пуговицы разлетелись по полу. Ему удалось оторваться от ее губ, чтобы покрыть нежными поцелуями ее лицо и шею. Молли засмеялась и выгнулась, прижавшись грудью к его груди. Валентайн стянул рубашку через голову и сбросил штаны.
Девушка дотянулась до его губ и поцеловала так крепко, что он прочувствовал этот поцелуй до глубины души, потерял равновесие и упал на спину, увлекая за собой Молли. Медно-светлые волосы щекотали лицо и шею. Ладонь скользнула по его животу, нашла, сначала легонько погладила, а потом плотно сжала находку.
Дэвид провел рукой по ее спине, нежно сжал ее мягкие ягодицы. Она ответила на нежность, одной рукой играя с его черными волосами, а другой лаская внизу.
— Господи, Молли, как хорошо, — простонал молодой Волк охрипшим от возбуждения голосом. Он осторожно просунул ладонь между ее бедер, к нежной плоти. Их поцелуи превратились в быстрое стаккато, и он почувствовал, как девушка стала влажной.
— Дэвид, пожалуйста, медленно! Хорошо? — прошептала она ему в ухо.
Молли перевернулась на спину, и он последовал за ней, как в ритме вальса. Она смотрела на своего любимого снизу вверх, ее зрачки в сумраке были расширены. Внезапно он захотел, чтобы этот миг длился вечно.
Молли в его руках, терпкий запах женщины и клевера с намеком на сладкий аромат лаванды. Он прижался к ней, целуя медленно и нежно, в то время как она направляла его внутрь. И они стали одним существом. Валентайн взял ее несколькими медленными движениями, с каждым проникая чуть глубже. Гримаса боли промелькнула на ее красивом лице, но затем исчезла и, как отлив сменяется приливом, превратилась в румянец страсти. Руки девушки то царапали, то ласкали его спину, в то время как он входил в нее все глубже.
Любовники словно забыли обо всем на свете, пока он не кончил, выплеснув себя в нее. Спазм за спазмом сотрясал его тело, рот был открыт для крика, но производил только низкий стон.
Потом Молли лежала в его объятиях, они дремали почти весь день. Валентайн не понимал, то ли он безудержно счастлив, то ли безумно устал.
— Ты как? — спросил он ее.
— Отлично, — ответила Молли, растягивая слова.
Она потянулась и провела пальцем между бедер. Пальцы были в крови.
— Надо же. Я думала, после всей этой верховой езды ничего не останется…
Валентайн поцеловал ее руку, слизнув кровь. Девушку по имени Молли, которая вошла этим утром в сарай, подобное ужаснуло бы, но женщина, отдыхающая в объятиях любимого, нашла это трогательным.
— Ха, поверил. У меня месячные, — сказала она.
Он посмотрел на нее, приподняв бровь.
— Шутка, — сказала она, сморщив нос и закатив глаза.
— Ну, если с этой работой закончили, мне, пожалуй, пора заняться седельным мешком для коня, — сказал Валентайн.
Она сжала ладошки на его шее.
— Работа! Когда я сняла рубашку, ты чуть в обморок не грохнулся!
— Да уж, кровь от головы отлила, — согласился он.
— Я знаю куда. Я думаю, буду ходить на кривых ногах какое-то время…
Они поцеловались, смеясь.
— Ну теперь серьезно, Дэвид. На самом деле тебе это все тоже на пользу. Если вы с Гонзо соберетесь и уйдете сразу после меня, это будет выглядеть очень логично. Я думаю, все будут ожидать, что вы обиделись. Можете придерживаться истории о том, что ищете место для фермы на западе отсюда. Ваши рабочие карточки законны. Даже если они обратятся в Монро, ваша история вполне выдержит проверку.
Валентайн вздохнул и перевернулся на спину в сено. Он не хотел, чтобы этот полдень кончался.
— Когда ты едешь в Монро?
— Завтра днем. Туш уезжает в Ричланд послезавтра. Утром во вторник. Так дядя Майк сказал папе вчера по телефону. Неужели этот тип такая важная птица, что для него стоит похищать бывших девственниц?
Валентайн пожал плечами:
— Узнаешь. Но если он умудряется поднять производительность труда на фермах, я думаю, он довольно важен. Их армии тоже нужно есть. Кстати говоря, я вот думаю, нашел ли Фрет хоть одного кролика? Твоя мама готовит восхитительный мясной пирог. О Господи! Твои родители… трудно будет притворяться перед ними, что все нормально…
— И мне… Но с какой радости нам чувствовать себя виноватыми? Ты мой жених, забыл?
Он усмехнулся, уткнувшись в ее волосы подбородком. Его застенчивость растворилась, а может быть, была изгнана куда более древней магией.
— Молли Валентайн, — задумчиво произнесла она. — Фу!
— Эй! — возмутился он.
— Нет, мне Молли не нравится. Валентайн — отлично. Мелисса Валентайн? Так лучше. Меня никто никогда не называл Мелиссой. Молли. Так удобнее кричать.
— Надевай штаны, Мелисса. Иначе мы здесь ночевать останемся, — сказал он, смотря на садящееся солнце.
— Ну, не так уж и плохо. Я вот думаю, патрульный, который за нами следит, получил свою долю зрелища?
Ужин прошел напряженно, но Валентайн понял, что может говорить с ее родителями, не краснея. Они думали о другом. Все, на что Валентайн был способен, это смотреть на красные, припухшие губы Молли.
Как они могут этого не замечать?
От Гонсалеса, впрочем, ничего не ускользнуло. Когда они спустились в подвал, чтобы ложиться спать, он спросил:
— Эй, Вал, чем это ты сегодня занимался?
— Дрова колол.
Гонсалес фыркнул.
— Это точно, кое-куда ты свой колун вогнал, будь здоров.
Валентайн повернулся к нему:
— Это еще что значит?
— У тебя ширинка весь вечер была расстегнута, а спина выглядит так, словно по ней пара диких кошек раз пятнадцать прогулялась. Если только ты не валялся в колючей проволоке… Я бы сказал, что кто-то постанывал тебе на ушко.
— Давай-ка спать, шутник. Я делал кое-какую работу для семьи, вот и все. Молли нужно было одну вещь починить, и я помог ей.
Гонсалес покачал головой и отвернулся, осторожно укладывая свою больную руку.
— Ну да, вам, офицерам, всегда самая лучшая работа достается.
Валентайн проснулся посреди ночи и заметил на ступеньке лучик света. В тусклом свете, сочащемся из кухни, он увидел Молли, осторожно спускающуюся в подвал.
— Дэвид? — прошептала она.
— Я здесь, — едва слышно ответил Волк.
— Нет, здесь, — ответил Гонсалес.
— Заткнись, ты! — сказал Валентайн, бросая в своего разведчика подушкой.
— Я хотела поговорить с тобой, прости, Гонзо, — сказала она.
Гонсалес со стоном опустил ноги с кровати и натянул штаны здоровой рукой.
— Я как раз вспомнил, что давно не встречал рассвет. Не очень-то шумите, пока разговаривать будете.
— Спасибо, Виктор, — серьезно сказал Валентайн.
— Ты мне должен. Увидимся за завтраком.
Молли свернулась клубочком рядом с Валентайном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48