– Что тут решать? Я должна ехать в Париж.
– Не надо торопиться. Возможно, все это обман.
– У меня есть другие причины считать, что это правда.
Арианн вкратце рассказала Мари Клэр о пропавшем кольце.
Но у аббатисы по-прежнему оставались сомнения.
– Но сможет ли Екатерина воспользоваться кольцом, чтобы вызвать его от твоего имени? Можно ли так легко обмануть Ренара?
– Не знаю, – тихо ответила Арианн. – Если даже не поверит, увидев, что кольцом воспользовался кто-то другой, он сочтет, что я в опасности.
– И бросится тебя выручать, даже рискуя попасть в ловушку?
– Да, поступит именно так. Поверьте мне, Мари, я хорошо знаю этого человека… – Арианн запнулась, поняв, что говорит. Она действительно знала Ренара. Знала его силу, отвагу, готовность умереть за нее и знала, как сильно он ее любит.
Какую глупость она совершила, отослав его прочь! Даст Бог, будет еще время все это поправить. Но теперь нужно ехать в Париж и немедленно. Нельзя терять ни минуты.
Мари Клэр пошла следом за ней.
– Так ты тоже попадешь в ловушку.
– Если буду должна спасти его. Единственный путь положить этому конец, Мари, – это встретиться лицом к лицу с Екатериной. Пожалуй, так было всегда.
– Тогда я еду с тобой.
– Нет, Мари. Если что-то пойдет не так, вы будете нужны здесь, на острове Фэр.
– Но ты не можешь и думать ехать одна.
– Она не поедет одна, Я еду с ней, – зазвенел голос Габриэль.
– И я!
Арианн подняла глаза на галерею, где сидели музыканты, и, к своему смятению, обнаружила, что ее сестры стоят там, слушая их. Габриэль зашагала вниз по лестнице, следом решительно двинулась Мири.
Арианн поспешила к подножию лестницы, чтобы их остановить.
– Нет, Габриэль. Знаю, что ты скажешь, но это полностью исключено. Я никак не могу позволить…
– На этот раз решаешь не ты, – жестко одернула ее Габриэль. – Не ты ли после случая с перчатками обещала, что перестанешь обращаться с Мири и со мной как с детьми? Мы твои сестры, Арианн, и я уверена, что мама хотела, чтобы мы сообща заботились друг о друге.
– И если ты не позволишь, мы просто последуем за тобой, – прозвенел голосок Мири.
Арианн переводила взгляд с одной сестры на другую. Привлекательные аристократические черты лица Габриэль сильно отличались от неземной красоты Мири. Но никогда еще между ними не было такого поразительного сходства. Обе, упрямо вздернув подбородки, уставились на Арианн исполненными стальной решимости глазами.
Арианн снова попыталась было протестовать, но Габриэль взяла ее за плечи.
– Слушай меня, Арианн Шене. Из нас троих ты, кажется, единственная, кто имеет какую-то возможность обрести счастье с человеком, которого любишь. Я даже готова признать, что граф тебя заслуживает. – И с еле заметной улыбкой добавила: – Ну, почти. А теперь, собираешься ли ты терять время на споры с нами или же мы едем выручать твое чудовище?
У Арианн перехватило горло. Тронутая до слез, девушка была не в состоянии говорить и лишь кивнула и крепко обняла сначала Мири, потом Габриэль.
Несколько секунд сестра терпела, но потом, как всегда, быстро выскользнула из рук.
– Меня тебе благодарить не надо. Мои побуждения к поездке в Париж не совсем бескорыстны.
Арианн посмотрела на сестру с чувством разочарования и тревоги. Не может же Габриэль в такое время думать о собственных честолюбивых замыслах?
После заметной внутренней борьбы Габриэль выпалила:
– Я о Реми. С тех пор как он покинул остров Фэр, о нем не слышно ни слова, и я… я… К черту! Я не успокоюсь, пока не узнаю, что стало с этим благородным глупцом.
Габриэль с вызовом посмотрела на Арианн. Было очевидно, что ее чувство к Николя Реми много глубже, чем она когда-нибудь признает.
– Я, конечно, понимаю, что говорю глупости, – угрюмо продолжала Габриэль. – Париж – большой город, а этот человек в розыске. – У нее задрожала нижняя губа. – Наверное, мы ни за что не сможем его найти.
Арианн ласково поправила упавшую на лоб сестре золотистую прядь волос.
– Найдем его, моя хорошая, – пообещала она. – И убедимся, что он в безопасности.
Над Лувром мерцал лунный свет, на фоне ночного неба дворец вырисовывался, как сказочный замок. Из окон главной гостиной лились свет и музыка. Там все еще продолжался прием в честь царственной пары молодоженов.
За воротами дворца улицы были заполнены парижанами, праздновавшими свадьбу очаровательной принцессы Марго и Генриха Наваррского. Большинство простолюдинов были рады любому поводу для шумного веселья, однако в рядах празднующих заметно чувствовалась напряженность. Несмотря на все великолепие, свадьба популярностью не пользовалась, союз между католиками и гугенотами был ненадежным.
А возможно, смутное предчувствие беды было внутри него самого, думал Реми, в отчаянии глядя на стены дворца. Возвращаясь в Париж, он довел себя практически до полного изнеможения и ожидал любой беды. Чего он совсем не ожидал, так это того, что прибудет в самый разгар свадебных празднеств.
Он был убежден, что Темная Королева никогда не думала об этом браке, что она намеревается убить его короля. Узнав, что Генрих жив и здоров, к тому же ходит в женихах, Реми был потрясен, однако все это вызвало еще большие подозрения и страхи.
Он смело прошел во дворец, полный решимости пусть даже ценой собственной жизни предупредить Генриха. Реми вполне ожидал, что его арестуют или убьют на месте, но Темная Королева оказалась умнее.
Она приветствовала его так сердечно, что его чуть не стошнило, пожурив за долгое отсутствие. Где пропадал храбрый Бич Божий? Все, включая ее, очень беспокоились.
Где он был? Спасал свою шкуру от ее солдат, напрямик ответил Реми в присутствии всего двора. Но реакция Екатерины полностью его обезоружила.
Она тяжело охнула, побледнела, стала говорить, что все произошедшее было ужасной ошибкой, что все нападавшие на него солдаты понесут строгое наказание. Что было ему делать? Он вряд ли мог обвинить вдовствующую королеву Франции во лжи, тем более что у него не было никаких доказательств.
Реми мог лишь поймать ее хитрый взгляд, предупреждавший, что с ним далеко не закончено. Он также понимал, что, несмотря на расточаемые Наварре ласковые улыбки, на адресованное ему обращение «дорогой сынок», вся эта затея с бракосочетанием была не чем иным, как чистой воды фарсом.
У Реми не было возможности поговорить с Генрихом наедине. Он отвел в сторону адмирала Колиньи и некоторых других высокопоставленных министров короля, пытаясь убедить их, что король в большой опасности. Но вышло так, как и боялся Реми: никто ему не верил.
Когда он теперь, страдая от бессилия и крушения планов, глазел на дворец, один из его товарищей офицеров, хлопнув по плечу, стал убеждать бросить дворец и вернуться к себе в город.
– Но не можем же мы оставить своего короля в окружении врагов, – возразил Реми, предпринимая последнюю отчаянную попытку убедить своих соотечественников. – Надо вытащить его оттуда.
– Вытащить? – удивленно подняв соломенные брови, воскликнул юный Тавер. – Его величество только вчера женился. Вряд ли у него было время получить удовольствие на брачном ложе.
– Брачное ложе! Скорее оно станет его смертным ложем, да и для остальных нас тоже, – горячился Реми.
– А-а, будь добр, парень, – вздохнул старый адмирал Колиньи. – Довольно этой чепухи о том, что Екатерина – ведьма, задумавшая всех нас поубивать.
– Это не чепуха, сир. Если бы вы стали свидетелем того, что я видел на острове Фэр…
– Было бы куда лучше, чтобы твоей ноги вообще там не было, – на этот раз, качая лохматой головой, вмешался друг Реми, дюжий капитан Деверо. – Говорят, довольно странное место, этот остров Фэр.
– Не сомневаюсь, что наш славный Реми спал там с феями, – вставил Тавер.
– Или был околдован какой-нибудь голубоглазой Цирцеей, – подмигнул старый адмирал.
Реми с досадой почувствовал, что краснеет. Слова адмирала были близки к истине.
– Скажу вам, в чем загвоздка, – заметил Тавер, грозя пальцем Реми. – Он не может перенести мысль о перемирии с католиками. Некоторые люди просто не созданы для мира.
– Не волнуйся, Реми, – хлопнул Деверо своей ручищей по плечу Реми. – Найдем тебе другую войну, парень.
– К черту, Дев. Я, как и ты, сыт войной по горло, но…
– Думаю, нам надо одомашнить нашего Бича. Подыскать ему жену, – заявил адмирал.
Остальные двое согласились, и скоро все стали в шутку называть возможных невест. Глубину опасений и расстройства Реми, кажется, осознавал один Деверо. Успокаивая друга, сказал:
– Пойдем-ка отсюда. Тебе просто требуется бутыль вина и хорошая жратва. Там, во дворце, ты почти не ел. Можно подумать, что боялся, что тебя отравят.
– Откуда ты взял?
– Пошли ко мне. Клэр не видала тебя целую вечность, к тому же ты еще не видел нашего самого последнего отпрыска, твоего тезку. Знаешь, у парня такой голосище, что он не дает спать всему дому. Мы уж привыкли звать его маленьким Бичом.
Реми постарался улыбнуться. Возможно, они правы и у него разыгралось воображение, выдумывая несуществующие опасности. Может, он был околдован, и все произошедшее на острове Фэр было не более чем странным сном?
Разве что те быстро промелькнувшие часы, что он провел с Габриэль, казались ему более реальными, чем вся его остальная жизнь. А возвращение в Париж, бракосочетание короля, вера друзей в то, что оно возвестило новую эру мира и терпимости к гугенотам, – все это было сном.
И таким, от которого, как опасался Реми, им предстоит насильно проснуться.
Глава двадцать третья
Арианн устало глядела из окна гостиничного номера на тусклую ленту дороги, словно каким-то чудом могла свести на нет остающиеся до Парижа мили. Она бы двинулась и дальше, если бы ее не отговорил Туссен. Наступала ночь, убеждал старик, а все они почти валятся с седел. Кони за день тоже были порядком загнаны, и, захромай хоть одно из бедных животных, они вообще не доберутся до Парижа.
Все доводы казались разумными, но задержка ее раздражала. Она молилась, чтобы перехватить Ренара, прежде чем тот доберется до Парижа, но надежды на это не было никакой. Арианн всегда дивилась выносливости Ренара, а судя по доходившим до нее рассказам, в поездках он скакал как одержимый, почти не останавливаясь на еду или сон, нанимая для скорости свежих коней.
Арианн и ее сестры вряд ли смогли бы гнать с такой убийственной скоростью. Из них троих только Мири была искусной наездницей. Но и по ней было видно, что она в крайнем изнеможении. Вечером она и Габриэль с трудом высидели ужин и уснули как убитые.
Хотя она валилась с ног от усталости, сон бежал от Арианн. Неспокоен был и Туссен. Она видела, что старик бродит внизу по конюшне, хотя делать ему там уже нечего.
Туссен настоял на том, чтобы в поездке в Париж сестер Шене сопровождали он и несколько вассалов Ренара, и Арианн почти не возражала. Дорога считалась опасной. Девушка была рада сопровождению Туссена, хотя большую часть пути ей пришлось выслушивать его ворчание об упрямстве Ренара, о безрассудстве парня, всегда поступающего по-своему.
За всеми этими сердитыми словами всего лишь скрывались собственные страхи старика за судьбу кузена. Если Темной Королеве удалось заманить его в ловушку, Туссен утешался тем, что Жюстис больше не жалкий крестьянин, а граф, могущественный аристократ. Королева не посмеет просто расправиться с ним, словно он какая-то незначительная фигура.
Арианн ничего не сказала по поводу этого рассуждения Туссена. Ей хотелось бы верить его словам. Но если Екатерина безжалостно разделалась с королевой, вряд ли у нее будут сомнения относительно уничтожения Ренара. В самые мрачные моменты этой бесконечной поездки Арианн впадала в отчаяние, считая, что Екатерина, возможно, это уже сделала.
– А-а-а-а!
Арианн повернулась на крик и обеспокоенно поспешила к большой кровати с четырьмя столбиками. Габриэль крепко спала, а Мири беспокойно ворочалась.
Арианн поплотнее укрыла ее одеялом. С тех пор как они покинули дом, Мири выглядела очень измученной, ее кошмары мучили ее все сильнее. Девушка поправила упавшие на лицо светлые волосы сестренки. Та выглядела совсем ребенком. Арианн, посчитав на пальцах, вспомнила, что через пять дней Мири исполнится тринадцать лет. Потому что было 23 августа, канун Дня святого Варфоломея.
В королевских покоях ощущался тяжелый воздух из-за наплывавшего с Сены тумана, звезды и луна были закрыты облаками. Канун праздника святого Варфоломея… хорошая ночь для создания еще нескольких мучеников, скривив губы в циничной ухмылке подумала Екатерина.
Она всегда находила странным чтить человека просто потому, что тот был настолько глуп, что позволил ради своего Бога живьем содрать с себя кожу. Не очень умно со стороны старины Варфоломея, но королева была невысокого мнения о святых и мучениках.
Этим глупцам не хватало ума понять, что религия – это скорее вопрос политики, нежели чего-либо еще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65