Евангелина грустно улыбнулась.
«Со временем ты должна осознать то, с чем приходится сталкиваться всем детям. Что даже мама не всеведуща и ей также свойственно ошибаться».
Арианн никогда не могла так думать о Евангелине.
– Так вот, кольцо Ренара определенно действует. – Она протянула руку так, чтобы на облегающем палец странном металлическом кружочке заиграл свет. – Все, что от меня требуется, это прижать кольцо к сердцу, мысленно обратиться к Ренару, и он явится. Я поступала так уже дважды. Еще один раз – и я должна буду выйти за него замуж. Я страшно боюсь использовать кольцо по той простой причине, что чувствую, что я хочу этого. Порой ночью желание быть в его объятиях настолько сильно, что я едва сдерживаюсь.
«И так ли это ужасно? Хотеть мужчину?» – спокойно спросила Евангелина.
– Именно так Габриэль утратила свое волшебство, доверившись непорядочному мужчине. Я боюсь, что Ренару удастся превозмочь мое благоразумие. Иногда он кажется таким скрытным, таким резким и циничным. А иногда… – Арианн умолкла. Грубые черты лица графа, его огромная фигура могли бы выглядеть пугающими, и все же в ее глазах он был более мягким и ласковым, чем любой из знакомых ей мужчин. – Чего я больше всего боюсь, мама, – тихо продолжала Арианн, – даже больше того, что Ренар завлечет меня в постель, – это что ему удастся тронуть мое сердце. Никогда не думала, что могу быть такой слабой.
«Ты считаешь любовь слабостью, дочка?»
– Да, потому что… Разве нет? Я не могу зависеть от любви к мужчине так, как ты…
Арианн запнулась в ужасе оттого, что чуть не сказала. Но мать слишком хорошо поняла ее.
«Как у меня было с твоим отцом».
– Да! – Арианн не могла сдержать горечи. – Ты отдала ему свое сердце, а он тебя предал.
«Мне больно слышать, с каким гневом ты говоришь о своем отце, дитя».
– А ты никогда не испытываешь гнева?
Евангелина печально улыбнулась.
«Какую бы боль и гнев я ни испытывала, все это давно прошло. Я поняла своего бедного милого Луи».
– Ты поняла, почему папа изменил тебе с другой женщиной, а потом оставил, когда умирала? – потребовала ответа Арианн.
«Твой отец обладал большим мужеством, когда имел дело со шпагами, сражениями, когда приходилось рисковать жизнью. Что он был не в состоянии вынести, так это видеть нас больными или умирающими. Такое часто бывает с самыми отважными солдатами, когда они оказываются перед лицом потери любимой женщины».
Арианн упрямо поджала губы.
– Если папа так сильно тебя любил, как он мог дать себя соблазнить этой твари, что подсунула Екатерина?
«Это отчасти моя вина. Меня никогда не прельщала жизнь при дворе. Все, что я хотела, – это покоя для моего острова, моих девочек. Я знала, что твоему папе недоставало более оживленной жизни. Мне следовало проводить с ним больше бремени в Париже, быть бдительнее. Луи никогда не был сильнее меня; я это знала и принимала как должное. Это никак не уменьшало мою любовь к нему. Потому я и могла ему простить.
Тебе, детка, надо тоже простить отцу его слабости. И не позволяй этому бросить тень на свою любовь».
– Боюсь, что никогда не стану такой же мудрой и чуткой, как ты, мама, – тихо промолвила Арианн.
«Мы во многом очень разные, доченька. Тот союз, который был у нас с твоим отцом, никогда тебе бы не подошел. Ты должна найти мужчину, равного тебе по силе».
– Ты имеешь в виду… Ренара? – нахмурилась Арианн. – Его бабушка была той самой колдуньей, крестьянкой с гор. Она утверждала, что у нее было видение Ренара и меня, что якобы мы в один прекрасный день будем вместе. Но ты всегда учила меня не придавать значения таким вещам.
«И все же я с большим уважением относилась к этим старым женщинам с гор. Их ученость идет не из книг, а от мудрости, такой же глубокой, как сама земля».
– Так ты считаешь, что старая Люси была права, и я связана судьбой с Ренаром?
Евангелина легко усмехнулась.
«Увы, моя милая, этого я тебе не могу сказать. Единственная знахарка, способная наметить твою судьбу, это ты сама. Но могу дать тебе совет».
– Пожалуйста, мама, – с нетерпением попросила Арианн.
«Сними с пальца кольцо и запри его подальше от соблазна воспользоваться им. Какое бы решение ты ни приняла в отношении Ренара, оно не должно быть сделано под влиянием магии кольца или старого пророчества. Решить должно только твое сердце».
До Арианн дошла мудрость материнского совета. Но не успела она пообещать учесть слова матери, как воду зарябило. Ее чересчур короткое время общения с матерью и на этот раз закончилось. Девушка только могла с грустью следить, как туманится вода в сосуде и в этом тумане исчезает лицо Евангелины Шене.
Арианн подняла руку в отчаянной попытке дотронуться до матери, но рука, отяжелев, упала. Отяжелели и глаза. Покачнувшись, Арианн тяжело опустилась грудью на стол. Когда голова коснулась твердых досок стола, зелье сделало свое дело, и она погрузилась в глубокий сон.
Даже несколько часов спустя она была в глубоком забытьи и не слышала шагов на лестнице, не видела тени высившейся над ней человеческой фигуры.
– Арианн? – тихо позвал Ренар, заволновавшись, когда рассмотрел ее недвижимую фигуру. Поставив на стол свою свечу, убрал с бледного лица шелковистые каштановые волосы. – Арианн! – Встревоженный тем, что не разбудил, слегка потряс девушку за плечо. Двумя пальцами нащупал сонную артерию и с облегчением обнаружил ровный сильный пульс. Она была всего лишь в очень глубоком сне. Пробежав взглядом по лежавшим на столе предметам, он нашел и объяснение.
Черные свечи, медный тазик, курильница – предметы, ему знакомые. Он много раз наблюдал колдовские сеансы старой Люси и был достаточно осведомлен, чтобы догадаться, чем занималась Арианн. Наклонившись над девушкой, нежно поцеловал в лоб.
– Милая моя бедняжка, – прошептал он, думая о тяжком грузе тревог и страхов, толкнувших ее на такой крайний шаг.
Он не мог не понимать, что и сам является частью ее забот, а что до веры ему… Ренар вздохнул. Вот он бродит тайком по ее дому, без приглашения проникает в святая святых.
За исключением Габриэль, все обитатели Бель-Хейвен относились к нему с благоговейным трепетом. Преисполненные благодарности, они считали естественным его присутствие здесь, никто даже не спрашивал, куда и зачем он идет.
В этот поздний час все остальные давно спали. Но Ренару не составило труда вычислить, где находится Арианн, и даже пустить в ход скрытую пружину, открывавшую потайной люк. За прошедшую неделю глаза хозяйки стали для него открытой книгой. С того момента, как она стала считать его таким же… «безрассудным и доблестным глупцом, как капитан Реми», Арианн стала к нему куда доверчивее.
Задумчиво нахмурившись, Ренар поглаживал пальцами щеку Арианн, размышляя, что он совсем не такой идеалист, как капитан Реми. Николя Реми такой человек, что прискачет на помощь даме и не потребует даже поцелуя. Ренар знал, что никогда не сможет быть таким же бескорыстным, особенно с Арианн.
Ренар не был бы внуком Люси, если бы его не заинтриговало таинственное содержимое полок в этой комнате, пергаментов и старинных текстов, хранящих познания и могущественные рецепты, превосходящие самые необузданные человеческие помыслы.
Книга, которую Арианн оставила открытой на столе, представляла собой величайший соблазн. Но он и без того уже поступил плохо, проникнув без разрешения в рабочую комнату Арианн, пока та, не ведая о его любопытстве, крепко спала.
Он удержался от соблазна и взял девушку на руки. Она чуть пошевелилась, затем положила голову ему на плечо и сонно вздохнула, вызвав нежную улыбку Ренара.
Он перенес ее наверх, в ее комнату, и бережно, будто очень хрупкое сокровище, опустил на кровать.
Как только голова Арианн коснулась подушки, она широко раскрыла глаза.
– Ренар? – сонно пробормотала она.
– Э-э… а-а… да. – Ренар пытался придумать правдоподобное оправдание своего присутствия, но такой случай ему не представился.
К его изумлению, Арианн обвила руками его шею, привлекла к себе и прильнула губами к его губам. Ренар удивленно распахнул глаза. По сравнению с женщиной, не знавшей поцелуя, когда он впервые увидел ее, познания Арианн в этой области шагнули далеко вперед.
С легким вздохом она раскрыла рот, и ее язычок затрепетал у него во рту, соблазняя к бурному соитию. Он короткий миг удерживался, но потом со стоном ответил жадным поцелуем, чуть было не забывшись, что перед ним одурманенная сильным снадобьем женщина, все еще находящаяся в глубоком забытьи.
Арианн не представляла, что творит, скорее всего, к утру она забыла бы, что он был у нее… если только он не позволит делам зайти так далеко. Однако ее губы сладострастно поглощали его, распаляя все сильнее.
Ему пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы вырваться из ее объятий. Освободившись от ее рук, он отошел в тень. Арианн на ощупь поискала его, потом, разочарованно хмыкнув, стихла, уткнувшись в подушку.
Ренар глубоко вздохнул, когда она снова погрузилась в глубокий сон, правда, на губах оставалась томная улыбка, приводившая в смятение его взыгравшие чувства. Он подумал было освободить ее от одежды, но опасался, что не выдержит такого испытания.
Возможно, существовала надежда, что, в конечном счете, Хозяйка острова Фэр создаст из него героя, но из него никогда бы не получился святой. Он осторожно накрыл Арианн одеялом и поспешно отступил.
– Доброго сна, лю… – начал он. Вовремя спохватившись, быстро поправился: – Моя госпожа.
Бросив последний долгий взгляд, на цыпочках вышел из комнаты.
До поздней ночи окна Лувра сверкали огнями, Сену оглашали звуки музыки и шумного веселья. Король Наварры недавно прибыл в Париж, и было вполне естественно отметить его приезд, предшествующий свадьбе.
Но наряду с весельем и смехом в залах дворца царила напряженность. Составлявшие свиту короля наваррские гугеноты встречали лицемерные улыбки парижских придворных полными подозрения хмурыми взглядами. Принцесса Марго смотрела на своего жениха с плохо скрываемой неприязнью, а Генрих Наваррский уже бегал глазами по очаровательным фрейлинам. Король Карл пребывал в возбужденном состоянии, часто предшествовавшем приступам безумия, и вдовствующая королева внимательно следила за изменчивым настроением сына.
Одна из особ, которой действительно нравились празднества, была вынуждена удалиться пораньше. Однако Луиза Лаваль сомневалась, что вряд ли снова появится такой шанс, как сегодня, когда внимание всего двора, включая саму Екатерину, поглощено празднествами.
Прикрывая рукой свечу от сквозняков, Луиза незамеченной прокралась в личные покои Екатерины. Луиза была больше чем довольна собой. Она ни капли не сомневалась, что была одной из самых очаровательных и соблазнительных женщин, присутствовавших на этом праздновании. Даже король Наварры ее заметил.
Но что еще лучше – после многодневной мысленной шахматной партии с Екатериной Луиза чувствовала, что выигрывает. Она пожертвовала несколько «пешек» ложной информации, убедив Екатерину, что капитан Реми и перчатки ушли в Англию. Только сегодня днем она подслушала, что Темная Королева направляет через пролив небольшой отряд личных гвардейцев, которые должны продолжить поиски капитана. Луизе, чтобы удержаться от смеха, пришлось прикусить зубами носовой платок.
И теперь, спустя несколько часов, она все еще улыбалась про себя, ибо кое в чем ей повезло еще больше. Наконец-то удалось преодолеть препоны бдительности Екатерины и читать глаза Темной Королевы. Оглянувшись последний раз украдкой, Лаваль проскользнула в личные покои королевы. При виде алтаря она насмешливо скривила губы, зная, что Екатерина скрывает свои колдовские дела под видимостью святости и молитв.
Луиза принялась шарить руками по обшивке алтаря, нащупывая позади распятия какой-нибудь рычажок, который должен привести в движение скрытую дверцу. С каждым мгновением она все больше понимала, что время быстро уходит.
Но это лишь подстегивало возбуждение, ощущение опасности, заставляло учащенно биться сердце. Вся эта затея была куда более захватывающей, чем охота за новым любовником. «Почти», – поправилась Луиза, вспомнив интерес, мелькнувший в глазах Генриха Наваррского.
Наварр, по слухам, был довольно соблазнительным и страстным любовником, и Луиза подумала, что была бы не прочь покачаться с ним под простынями. Ей никогда не приходилось спать с королем. Но прежде, подумала она, лучше позаботиться о том, чтобы его уберечь.
Сдвинув наконец подсвечник, приводивший в действие пружину, Луиза торжествующе ухмыльнулась. Она зашла за алтарь, который повернулся, открывая находящееся позади темное таинственное помещение.
– О, Екатерина, думаю, это тебе шах, – фыркнула Луиза. – Ферзь под угрозой, а у тебя для спасения не осталось пешек.
Схватив свечу, она с бешено бьющимся сердцем, подавляя страх, протиснулась в тесную комнатушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65