Трепещущее пламя высвечивало полки, плотно уставленные старинными текстами, пыльными склянками и пузырьками.
Последняя работа королевы все еще была разложена на небольшом деревянном столике, и Луиза подошла посмотреть поближе. Рядом с маленькой жаровней, в которой оставался холодный пепел, лежали ступка и пестик. Тут же находилась подставка с пузырьками, содержавшими какую-то мутную жидкость, которую Луизе не было времени определить. Она не сомневалась, что это какой-нибудь яд.
Екатерина также оставила свиток старинного пергамента, очевидно, подробный рецепт адского зелья, которое стряпала. Луиза не была сильна в переводах некоторых более древних языков, поэтому с облегчением увидела, что пергамент был на французском.
Поднеся свиток ближе к свету, она жадно перечитала от начала до конца. Но чем дальше она читала, тем больше ей сводило живот от страха.
Она отшвырнула пергамент, будто ядовитую змею, уже готовая поверить, что Екатерина замышляла смерть Генриха Наваррского. Но то, что она задумала на самом деле, оказалось еще более страшным преступлением.
– Миазмы. Она вызывает к жизни миазмы, – охрипшим голосом произнесла Луиза. – Надо сообщить на остров Фэр.
Луиза повернулась, чтобы убежать из комнаты, и почти столкнулась со следившей за ней от дверей темной фигурой. Вскрикнув от испуга, Лаваль отпрянула назад.
Екатерина выглядела абсолютно невозмутимой и, чуть улыбаясь, промолвила:
– Вам мат, дорогая Луиза.
Глава двадцатая
День обещал быть жарким, июльское солнце палило уже с утра, воздух нагрелся, становилось душно. У Арианн, отправившейся из дома поискать Ренара, намокшее платье прилипало к телу, но она твердо решила поговорить с графом, прежде чем тот возобновит поиски ле Виза.
Когда девушка проснулась, в голове четко отдавался мягкий упрек матери.
«Этот человек спас вас, и вы, тем не менее, вынуждаете его спать в палатке? Моя дорогая, это не похоже на гостеприимство Хозяйки острова Фэр».
Как всегда, мать была права. Арианн направилась в лес, окаймлявший Бель-Хейвен. Когда над головой сомкнулась густая крона, стало легче, прохладнее. Она с наслаждением вдыхала бодрящие запахи леса.
Ренар не поставил, как он грозил, палатку у самых ворот. Вместо этого выбрал для лагеря место у пересекавшей имение Бель-Хейвен речушки. Приближаясь к месту, Арианн ускорила шаги, боясь, что опоздала.
Но в лагере кто-то определенно все еще находился. Она слышала глухой стук топора. Раздвинув ветки и выглянув на поляну, девушка увидела Геркулеса, привязанного в тени неподалеку от парусиновой палатки внушительных размеров в ярко-синюю и кремовую полоску вроде тех, что воздвигают на турнирах рыцари для отдыха между схватками.
Орудовавший топором мужчина был скорее похож на дровосека, нежели на рыцаря. Солнечные лучи высвечивали золотом каштановые волосы Ренара и блестели на потных руках. На нем были только короткие штаны и широкая полотняная рубаха с засученными по локти рукавами. Босые ноги чуть расставлены. Словно без всяких усилий, Ренар ритмично взмахивал топором, раскалывая на дрова толстую колоду.
Хотя его волосы уже взмокли от пота, на лице было написано удовлетворение плодами труда. Казалось, Ренар получал огромное удовольствие от таких незамысловатых занятий; возможно, из-за того, что поиски де Виза оказались бесплодными, Ренару надо было как-то убить время.
Еще утром шокированные слуги рассказывали ей, что в последнее время, пока она принимала роды или ликвидировала в местных семьях вспышку малярии, Ренар тоже был занят делами. Собирал с деревьев яблоки, чинил поломанные при налете ставни, даже помогал чистить конюшню.
– Я… я пытался удержать его, госпожа, – дрожащим голосом докладывал Фурш. – Это негоже джентльмену, особливо графу.
Габриэль заметила, что чем дольше Ренар остается на острове Фэр, тем проще выглядит, становясь похожим на деревенского мужика. Но Арианн думала, что, хотя и странным образом, Ренар все больше оказывается самим собой.
У девушки было ощущение, что перед ней на короткий момент возникал вольно бродивший по горам паренек по имени Ренар, с открытой душой, простой, полный энергии и любящий радости жизни.
Граф был настолько увлечен колкой дров, что даже не заметил Арианн, когда та вышла на поляну. Первым почувствовал ее присутствие Геркулес. Огромное животное напряглось, выгнуло шею и насторожило уши. Жеребец негромко заржал, словно предупреждая Ренара.
Уже замахнувшись, Ренар удержался и, раздув ноздри, как и буйный жеребец, стал принюхиваться к ветру. Но, увидев Арианн, расслабился и улыбнулся. Он опустил топор, воткнул в колоду и шагнул успокоить норовистого коня.
Похлопывая Геркулеса по шее, Ренар уговаривал:
– Спокойно, старина. Где твои глаза? Это же никакой не крадущийся к нам охотник на ведьм, а наша хозяйка.
К удивлению Арианн, Геркулес, фыркнув, стал тыкаться мордой в плечо Ренара. Тот сделал вид, что внимательно слушает, что «шепчет» ему по секрету конь.
– Что ты говоришь? Что встревожился, потому что слыхал, что в этих лесах водятся привидения? А теперь понял, что здесь бродят и феи.
Пересекавшей поляну Арианн было забавно и удивительно наблюдать такие дружеские излияния между Ренаром и его норовистым конем. Геркулес и вправду игриво щипал губами ухо Ренара.
– Кажется, вы с месье Геркулесом достигли понимания, – заметила она. – Не моя ли сестренка научила вас разговаривать с конями?
– Пробовала, – с улыбкой подтвердил Ренар. – Но, пожалуй, скорее потому, что я стал вспоминать старые приемы, которым научился мальчишкой, до того как оказался не в ладах с этим миром.
По лбу его потекла струйка пота, и он, сконфуженно взглянув на Арианн, смахнул ее рукой.
– Прошу прощения, мадемуазель, за э-э… неформальную внешность. Мы с Геркулесом не ожидали гостей.
Арианн начала было уверять, что в этом нет необходимости, но Ренар уже шагал к берегу. Она шла следом, спрашивая:
– Вы здесь сегодня совершенно один? Где же остальные ваши люди?
– Я послал Туссена и остальных на материк, разузнать, не видел ли кто, как де Виз переправлялся через пролив, но начинаю опасаться, что поиски бесполезны. – Поколебавшись, Ренар добавил: – Я вам еще не говорил, но вчера в одной отдаленной бухточке мы нашли выброшенные на берег обломки лодки. Похоже, что де Виз и парнишка пытались бежать, но перевернулись. Вполне возможно, что они утонули или разбились о скалы, хотя пока их тел мы не нашли.
Арианн не могла делать вид, что огорчена гибелью де Виза, но мальчик… В памяти промелькнуло полное недоумения и страдания лицо Симона в тот день, когда Мири приговорили к пытке водой.
– Будет очень трудно сказать об этом Мири. Кажется, она в какой-то мере симпатизирует юному Симону.
– Охотнику на ведьм, который хотел сжечь ее дом? Арианн попыталась взять Симона под защиту, но Ренар устало отмахнулся.
– Спокойно, мадемуазель. Сейчас слишком жарко, чтобы снова спорить об этом юном негодяе. Если его гибель огорчит Мири, мне жаль. Однако нет необходимости расстраивать ребенка, пока мы не узнаем точно.
Опустившись на колени на травянистом краю потока и наклонившись над водой, Ренар плеснул в лицо пригоршню серебристой воды. Затем, зачерпнув в ладони, напился.
Внимание Арианн вдруг привлекли очертания его губ. На нее вдруг нахлынули воспоминания о поцелуе, жарком, страстном. Нахмурившись, она тронула рукой свои губы. Она не помнила, каким образом и когда прошлой ночью поднялась по лестнице в свою комнату. Но в ней жило воспоминание, как ее нес на руках Ренар, бережно положил в постель и ответил самым восхитительным поцелуем на ее поцелуй, как она была огорчена, когда Ренар растворился в тени. Воспоминание вдруг стало таким ярким, что она едва подавила искушение спросить Ренара…
Ренар поднялся, приглаживая влажные волосы. Арианн заметила блеснувшее на его пальце кольцо и спрятала руки в складках юбки, скрывая отсутствие кольца у себя.
Помня о совете матери, она сняла кольцо и надежно заперла его в сундук у подножия кровати. Ее страшил момент, когда Ренар заметит отсутствие кольца и поймет, что она нарушила соглашение. Возможно, потребует немедленной компенсации, лишив ее права решать.
Но если он и заметил отсутствие кольца на пальце, то ничего не сказал. Возможно, подумал, что она снова надела кольцо на цепочку, висевшую на шее.
Ничуть не сердитый, а наоборот, одарив ее особенно нежной улыбкой, граф спросил:
– Итак, чему я обязан иметь честь принимать Хозяйку острова Фэр?
– Боюсь, угрызениям совести.
Ренар удивленно поднял брови, а она чопорно сложила руки. По пути Арианн репетировала свою речь, исполненную достоинства и любезности. Но, кажется, все, до последнего слова, забыла. Вместо этого услышала, как, заикаясь, лепечет:
– Я… я тут думала. Вы были к нам чрезвычайно добры… рисковали жизнью, сражались с охотниками на ведьм и… чистили конюшню…
– Это было не особенно опасно, милочка. В отличие от Геркулеса, пони Мири не склонен кусаться, хотя кролики смотрели на меня с неприязнью.
Она поспешила его перебить:
– Я хочу сказать, что вы были очень щедры и великодушны, а я… я нет. Вы остались охранять нас, а я, к большому стыду, допустила, что вы перебиваетесь в лесу.
– Это не ваша вина. Вы забыли, что именно я настаивал на том, чтобы остаться. Вы не хотели, чтобы я находился здесь.
– Тем не менее, после всего, что вы сделали для моей семьи, самое малое, что я могу сделать, это пригласить вас спать… – Арианн покраснела и спешно поправилась: – Хочу сказать, предложить вам постель… в комнате моего отца… в доме.
Она говорила все более сбивчиво, но обозлилась, увидев ухмылку Ренара.
– К черту, Ренар. Вы прекрасно понимаете, что я хочу сказать. Вы спасли нам жизнь, и нехорошо, если вы будете спать, свернувшись под жалким одеялом на холодной твердой земле.
Ренар, откинув голову, расхохотался.
– Ступайте со мной, – сказал он.
Она опасливо напряглась, когда поняла, что Ренар тянет ее к палатке. Но когда он откинул клапан и жестом пригласил заглянуть, она робко сунула голову внутрь и удивленно вытаращила глаза. Полом палатки служил изысканный турецкий ковер, с одного боку стояла деревянная раскладушка, с набросанными на нее подушками и меховыми полостями. Был даже покрытый скатертью небольшой столик с графином вина и вазой с фруктами.
– Как понимаете, это все фантазии Туссена, не мои. Как и у вашего доброго Фурша, у моего родственника свое представление о графском достоинстве. Иногда мне кажется, что он путает меня с королем. Что до меня, то я был бы больше доволен простым одеялом. В юности я частенько спал так, на свежем воздухе; засыпал, считая звезды.
– Здесь много звезд не увидишь. За этими деревьями.
– А-а, и деревья, как и небо, могут быть приятной крышей. В листве дышит ветерок, частенько раздвигая ветки, достаточно, чтобы тебя сверху одарила улыбкой госпожа луна. Ваш лес – удивительное место, милочка. Здесь, рядом с речкой, витает мирный, добрый дух.
– Я знаю. Габриэль и Мири, когда были поменьше, часто приходили сюда играть.
Ренар вопросительно улыбнулся.
– Только Габриэль и Мири? И никогда Арианн?
– Даже тогда я была слишком занята, стараясь как можно больше взять от материнского искусства. Правда, иногда приходила сюда с отцом в те редкие дни, когда его можно было выманить из Парижа. Отец старался научить дочерей вещам, которые большинство мужчин сочли бы очень странными. Может, потому, что не было сыновей. Это он научил Мири так хорошо ездить верхом и познакомил Габриэль с фехтованием на шпагах.
– А вас?
– О-о, он приобщил меня к занятию еще более скандальному и недостойному женщины: научил меня плавать.
– Воистину скандальному, – беспечно заметил Ренар.
– Думаю, из-за того, что я всегда заходила с матерью в речку, собирая водоросли для целебных снадобий. Папа боялся, что я могу поскользнуться и утонуть, если не научусь как следует плавать.
Об этом воспоминании, связанном с отцом, она почти забыла. Окинув взглядом ручей, с удивлением отметила, что кольнуло сердце.
– Ваш отец уплыл очень давно, – тихо сказал Ре-нар. – Вы, должно быть, сильно скучаете?
– Да, я… – начала Арианн, но осеклась, удивившись, что чуть не согласилась. Она до этого была слишком зла на отца, чтобы позволить себе скучать о нем.
Девушка подошла к краю полого изгибающегося потока. Показалось, что в воде мелькнул образ красивого золотоволосого улыбчивого мужчины, у глаз которого при смехе лучились морщинки, а смеялся он много.
Его сильные руки поддерживали маленькую девочку с копной каштановых волос, не знавшую, что делать с руками и ногами. Когда он оставил ее на воде, она напряглась, глаза от ужаса потемнели.
«Не бойся, Арианн, – отдавался в ушах голос отца. – Ты как твоя мама, самая способная. Можешь научиться и этому. Просто расслабься и закрой глаза. Положись на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Последняя работа королевы все еще была разложена на небольшом деревянном столике, и Луиза подошла посмотреть поближе. Рядом с маленькой жаровней, в которой оставался холодный пепел, лежали ступка и пестик. Тут же находилась подставка с пузырьками, содержавшими какую-то мутную жидкость, которую Луизе не было времени определить. Она не сомневалась, что это какой-нибудь яд.
Екатерина также оставила свиток старинного пергамента, очевидно, подробный рецепт адского зелья, которое стряпала. Луиза не была сильна в переводах некоторых более древних языков, поэтому с облегчением увидела, что пергамент был на французском.
Поднеся свиток ближе к свету, она жадно перечитала от начала до конца. Но чем дальше она читала, тем больше ей сводило живот от страха.
Она отшвырнула пергамент, будто ядовитую змею, уже готовая поверить, что Екатерина замышляла смерть Генриха Наваррского. Но то, что она задумала на самом деле, оказалось еще более страшным преступлением.
– Миазмы. Она вызывает к жизни миазмы, – охрипшим голосом произнесла Луиза. – Надо сообщить на остров Фэр.
Луиза повернулась, чтобы убежать из комнаты, и почти столкнулась со следившей за ней от дверей темной фигурой. Вскрикнув от испуга, Лаваль отпрянула назад.
Екатерина выглядела абсолютно невозмутимой и, чуть улыбаясь, промолвила:
– Вам мат, дорогая Луиза.
Глава двадцатая
День обещал быть жарким, июльское солнце палило уже с утра, воздух нагрелся, становилось душно. У Арианн, отправившейся из дома поискать Ренара, намокшее платье прилипало к телу, но она твердо решила поговорить с графом, прежде чем тот возобновит поиски ле Виза.
Когда девушка проснулась, в голове четко отдавался мягкий упрек матери.
«Этот человек спас вас, и вы, тем не менее, вынуждаете его спать в палатке? Моя дорогая, это не похоже на гостеприимство Хозяйки острова Фэр».
Как всегда, мать была права. Арианн направилась в лес, окаймлявший Бель-Хейвен. Когда над головой сомкнулась густая крона, стало легче, прохладнее. Она с наслаждением вдыхала бодрящие запахи леса.
Ренар не поставил, как он грозил, палатку у самых ворот. Вместо этого выбрал для лагеря место у пересекавшей имение Бель-Хейвен речушки. Приближаясь к месту, Арианн ускорила шаги, боясь, что опоздала.
Но в лагере кто-то определенно все еще находился. Она слышала глухой стук топора. Раздвинув ветки и выглянув на поляну, девушка увидела Геркулеса, привязанного в тени неподалеку от парусиновой палатки внушительных размеров в ярко-синюю и кремовую полоску вроде тех, что воздвигают на турнирах рыцари для отдыха между схватками.
Орудовавший топором мужчина был скорее похож на дровосека, нежели на рыцаря. Солнечные лучи высвечивали золотом каштановые волосы Ренара и блестели на потных руках. На нем были только короткие штаны и широкая полотняная рубаха с засученными по локти рукавами. Босые ноги чуть расставлены. Словно без всяких усилий, Ренар ритмично взмахивал топором, раскалывая на дрова толстую колоду.
Хотя его волосы уже взмокли от пота, на лице было написано удовлетворение плодами труда. Казалось, Ренар получал огромное удовольствие от таких незамысловатых занятий; возможно, из-за того, что поиски де Виза оказались бесплодными, Ренару надо было как-то убить время.
Еще утром шокированные слуги рассказывали ей, что в последнее время, пока она принимала роды или ликвидировала в местных семьях вспышку малярии, Ренар тоже был занят делами. Собирал с деревьев яблоки, чинил поломанные при налете ставни, даже помогал чистить конюшню.
– Я… я пытался удержать его, госпожа, – дрожащим голосом докладывал Фурш. – Это негоже джентльмену, особливо графу.
Габриэль заметила, что чем дольше Ренар остается на острове Фэр, тем проще выглядит, становясь похожим на деревенского мужика. Но Арианн думала, что, хотя и странным образом, Ренар все больше оказывается самим собой.
У девушки было ощущение, что перед ней на короткий момент возникал вольно бродивший по горам паренек по имени Ренар, с открытой душой, простой, полный энергии и любящий радости жизни.
Граф был настолько увлечен колкой дров, что даже не заметил Арианн, когда та вышла на поляну. Первым почувствовал ее присутствие Геркулес. Огромное животное напряглось, выгнуло шею и насторожило уши. Жеребец негромко заржал, словно предупреждая Ренара.
Уже замахнувшись, Ренар удержался и, раздув ноздри, как и буйный жеребец, стал принюхиваться к ветру. Но, увидев Арианн, расслабился и улыбнулся. Он опустил топор, воткнул в колоду и шагнул успокоить норовистого коня.
Похлопывая Геркулеса по шее, Ренар уговаривал:
– Спокойно, старина. Где твои глаза? Это же никакой не крадущийся к нам охотник на ведьм, а наша хозяйка.
К удивлению Арианн, Геркулес, фыркнув, стал тыкаться мордой в плечо Ренара. Тот сделал вид, что внимательно слушает, что «шепчет» ему по секрету конь.
– Что ты говоришь? Что встревожился, потому что слыхал, что в этих лесах водятся привидения? А теперь понял, что здесь бродят и феи.
Пересекавшей поляну Арианн было забавно и удивительно наблюдать такие дружеские излияния между Ренаром и его норовистым конем. Геркулес и вправду игриво щипал губами ухо Ренара.
– Кажется, вы с месье Геркулесом достигли понимания, – заметила она. – Не моя ли сестренка научила вас разговаривать с конями?
– Пробовала, – с улыбкой подтвердил Ренар. – Но, пожалуй, скорее потому, что я стал вспоминать старые приемы, которым научился мальчишкой, до того как оказался не в ладах с этим миром.
По лбу его потекла струйка пота, и он, сконфуженно взглянув на Арианн, смахнул ее рукой.
– Прошу прощения, мадемуазель, за э-э… неформальную внешность. Мы с Геркулесом не ожидали гостей.
Арианн начала было уверять, что в этом нет необходимости, но Ренар уже шагал к берегу. Она шла следом, спрашивая:
– Вы здесь сегодня совершенно один? Где же остальные ваши люди?
– Я послал Туссена и остальных на материк, разузнать, не видел ли кто, как де Виз переправлялся через пролив, но начинаю опасаться, что поиски бесполезны. – Поколебавшись, Ренар добавил: – Я вам еще не говорил, но вчера в одной отдаленной бухточке мы нашли выброшенные на берег обломки лодки. Похоже, что де Виз и парнишка пытались бежать, но перевернулись. Вполне возможно, что они утонули или разбились о скалы, хотя пока их тел мы не нашли.
Арианн не могла делать вид, что огорчена гибелью де Виза, но мальчик… В памяти промелькнуло полное недоумения и страдания лицо Симона в тот день, когда Мири приговорили к пытке водой.
– Будет очень трудно сказать об этом Мири. Кажется, она в какой-то мере симпатизирует юному Симону.
– Охотнику на ведьм, который хотел сжечь ее дом? Арианн попыталась взять Симона под защиту, но Ренар устало отмахнулся.
– Спокойно, мадемуазель. Сейчас слишком жарко, чтобы снова спорить об этом юном негодяе. Если его гибель огорчит Мири, мне жаль. Однако нет необходимости расстраивать ребенка, пока мы не узнаем точно.
Опустившись на колени на травянистом краю потока и наклонившись над водой, Ренар плеснул в лицо пригоршню серебристой воды. Затем, зачерпнув в ладони, напился.
Внимание Арианн вдруг привлекли очертания его губ. На нее вдруг нахлынули воспоминания о поцелуе, жарком, страстном. Нахмурившись, она тронула рукой свои губы. Она не помнила, каким образом и когда прошлой ночью поднялась по лестнице в свою комнату. Но в ней жило воспоминание, как ее нес на руках Ренар, бережно положил в постель и ответил самым восхитительным поцелуем на ее поцелуй, как она была огорчена, когда Ренар растворился в тени. Воспоминание вдруг стало таким ярким, что она едва подавила искушение спросить Ренара…
Ренар поднялся, приглаживая влажные волосы. Арианн заметила блеснувшее на его пальце кольцо и спрятала руки в складках юбки, скрывая отсутствие кольца у себя.
Помня о совете матери, она сняла кольцо и надежно заперла его в сундук у подножия кровати. Ее страшил момент, когда Ренар заметит отсутствие кольца и поймет, что она нарушила соглашение. Возможно, потребует немедленной компенсации, лишив ее права решать.
Но если он и заметил отсутствие кольца на пальце, то ничего не сказал. Возможно, подумал, что она снова надела кольцо на цепочку, висевшую на шее.
Ничуть не сердитый, а наоборот, одарив ее особенно нежной улыбкой, граф спросил:
– Итак, чему я обязан иметь честь принимать Хозяйку острова Фэр?
– Боюсь, угрызениям совести.
Ренар удивленно поднял брови, а она чопорно сложила руки. По пути Арианн репетировала свою речь, исполненную достоинства и любезности. Но, кажется, все, до последнего слова, забыла. Вместо этого услышала, как, заикаясь, лепечет:
– Я… я тут думала. Вы были к нам чрезвычайно добры… рисковали жизнью, сражались с охотниками на ведьм и… чистили конюшню…
– Это было не особенно опасно, милочка. В отличие от Геркулеса, пони Мири не склонен кусаться, хотя кролики смотрели на меня с неприязнью.
Она поспешила его перебить:
– Я хочу сказать, что вы были очень щедры и великодушны, а я… я нет. Вы остались охранять нас, а я, к большому стыду, допустила, что вы перебиваетесь в лесу.
– Это не ваша вина. Вы забыли, что именно я настаивал на том, чтобы остаться. Вы не хотели, чтобы я находился здесь.
– Тем не менее, после всего, что вы сделали для моей семьи, самое малое, что я могу сделать, это пригласить вас спать… – Арианн покраснела и спешно поправилась: – Хочу сказать, предложить вам постель… в комнате моего отца… в доме.
Она говорила все более сбивчиво, но обозлилась, увидев ухмылку Ренара.
– К черту, Ренар. Вы прекрасно понимаете, что я хочу сказать. Вы спасли нам жизнь, и нехорошо, если вы будете спать, свернувшись под жалким одеялом на холодной твердой земле.
Ренар, откинув голову, расхохотался.
– Ступайте со мной, – сказал он.
Она опасливо напряглась, когда поняла, что Ренар тянет ее к палатке. Но когда он откинул клапан и жестом пригласил заглянуть, она робко сунула голову внутрь и удивленно вытаращила глаза. Полом палатки служил изысканный турецкий ковер, с одного боку стояла деревянная раскладушка, с набросанными на нее подушками и меховыми полостями. Был даже покрытый скатертью небольшой столик с графином вина и вазой с фруктами.
– Как понимаете, это все фантазии Туссена, не мои. Как и у вашего доброго Фурша, у моего родственника свое представление о графском достоинстве. Иногда мне кажется, что он путает меня с королем. Что до меня, то я был бы больше доволен простым одеялом. В юности я частенько спал так, на свежем воздухе; засыпал, считая звезды.
– Здесь много звезд не увидишь. За этими деревьями.
– А-а, и деревья, как и небо, могут быть приятной крышей. В листве дышит ветерок, частенько раздвигая ветки, достаточно, чтобы тебя сверху одарила улыбкой госпожа луна. Ваш лес – удивительное место, милочка. Здесь, рядом с речкой, витает мирный, добрый дух.
– Я знаю. Габриэль и Мири, когда были поменьше, часто приходили сюда играть.
Ренар вопросительно улыбнулся.
– Только Габриэль и Мири? И никогда Арианн?
– Даже тогда я была слишком занята, стараясь как можно больше взять от материнского искусства. Правда, иногда приходила сюда с отцом в те редкие дни, когда его можно было выманить из Парижа. Отец старался научить дочерей вещам, которые большинство мужчин сочли бы очень странными. Может, потому, что не было сыновей. Это он научил Мири так хорошо ездить верхом и познакомил Габриэль с фехтованием на шпагах.
– А вас?
– О-о, он приобщил меня к занятию еще более скандальному и недостойному женщины: научил меня плавать.
– Воистину скандальному, – беспечно заметил Ренар.
– Думаю, из-за того, что я всегда заходила с матерью в речку, собирая водоросли для целебных снадобий. Папа боялся, что я могу поскользнуться и утонуть, если не научусь как следует плавать.
Об этом воспоминании, связанном с отцом, она почти забыла. Окинув взглядом ручей, с удивлением отметила, что кольнуло сердце.
– Ваш отец уплыл очень давно, – тихо сказал Ре-нар. – Вы, должно быть, сильно скучаете?
– Да, я… – начала Арианн, но осеклась, удивившись, что чуть не согласилась. Она до этого была слишком зла на отца, чтобы позволить себе скучать о нем.
Девушка подошла к краю полого изгибающегося потока. Показалось, что в воде мелькнул образ красивого золотоволосого улыбчивого мужчины, у глаз которого при смехе лучились морщинки, а смеялся он много.
Его сильные руки поддерживали маленькую девочку с копной каштановых волос, не знавшую, что делать с руками и ногами. Когда он оставил ее на воде, она напряглась, глаза от ужаса потемнели.
«Не бойся, Арианн, – отдавался в ушах голос отца. – Ты как твоя мама, самая способная. Можешь научиться и этому. Просто расслабься и закрой глаза. Положись на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65