Он лежал с Джиоти в гамаке во дворе особняка и сознавался ей:
Я никогда не смогу искупить зло, принесенное мною на Ирт.
Брось! — Она чувствительно толкнула его под ребра. -
Перестань себя пилить, Риис. Владеет ли поток своей водой? Что было — то прошло. Время движется дальше.
— Опять цитаты из «Висельных Свитков», — определил Риис. Его руки нежно сомкнулись вокруг нее. — Так ты одолела свое горе — по отцу, по своему роду?
Она повернулась в его объятиях и подняла голову, гладя его волосами по лицу.
— Я не одолела свое горе. Но «Висельные Свитки» не дали моему горю одолеть меня.
Он помрачнел:
— Ты хочешь сказать, что мое горе начинает мной владеть?
— Ясно как день. — Веснушчатое лицо озарилось улыбкой.
— Правда? — Бархатная кожа между его бровями наморщилась. — Я так стараюсь быть созидателем, восстановить, что было разрушено…
Джиоти положила голову ему на грудь, слушая древнюю музыку сердца.
— Вот так твое горе и использует тебя, Риис. Ты не можешь остановиться. С тех пор, как ты убил Властелина Тьмы, ты стараешься всего себя отдать исцелению нанесенных им ран. Неделями ты жил в джунглях, строя дорогу на Моодрун.
— Арвар Одолу нужна была связь с другими доминионами, хотя бы для снабжения. А использовать для всего этого магию было бы слишком долго…
— Глупый, я с этим не спорю. — Она потерлась лицом о его плечо. — Я лишь подумала, что ты отдохнешь после окончания дороги. Но ты сразу бросился превращать развалины моего города в наше видение павшего королевства.
— Я должен был отстроить его точь-в-точь таким, каким он был для тебя, Джиоти…
Она, не глядя, положила пальцы ему на губы, заставляя замолчать.
— И ты был достаточно внимателен, чтобы прислушаться к моим словам, что мы не должны возвращаться назад. Началась новая эра — совершенно новая. Ужас змеедемонов как никогда тесно объединил доминионы. А теперь, с твоим волшебством, может начаться эпоха мира и процветания.
Он поцеловал кончики ее пальцев.
— Мы такие глупые, что верим, будто это возможно?
— Если мы только для этого и живем — то да, мы глупцы. — Она подавила зевок. — Но наши пределы смертных удержат нас от попытки сделать больше, чем нам по силам. Вот что я и пытаюсь тебе сказать. Ты делаешь слишком много.
Риис хмыкнул, соглашаясь.
— Мы не боги. Я себе все время об этом напоминаю с тех пор, как мы завоевали себе свободу.
— И все-таки ты делаешь деревья из песка! — Джиоти оттолкнулась и села на него. Риис, в отличие от Властелина Тьмы, не пользовался волшебством, чтобы менять свою внешность, и его усталость была явно заметна: налитые сосуды суровых глаз, растрепанные песочные волосы, впадины худых щек. — Посмотри на себя, ты же совсем выдохся.
Он приподнялся на локтях:
— Я делаю лишь то, что надо сделать.
— Да, например, выращиваешь деревья в Казу, — сказала она, скептически наклонив голову набок.
— Тут нужно было добавить немного зелени к горизонту, — пожал он плечами. — А неподалеку есть отличный водоносный пласт.
— Нет, Риис, я знаю, зачем ты потратил все свои усилия, чтобы посадить здесь деревья. — Она смотрела мимо толстых деревьев, за укрытый синей черепицей дом с острыми свесами крыши и следила за сухим руслом ручья, вьющегося среди холмов. — На этом гранитном утесе мы с моим братом Почем поставили лагерь, когда начался этот ужас. Отсюда мы видели, как пал город.
Он мотнул головой, волосы упали ему на глаза.
— Джио, этого пейзажа больше нет, он ушел, как вода в потоке. Она движется дальше.
— Ты переделал эту землю, чтобы изгнать мучительные воспоминания. — Джиоти тыльной стороной руки тронула его щетинистые щеки. — Это приятная подробность, и не стану отрицать, что меня она лечит. Но ты же изматываешь себя. Если не будешь осторожен, тебе понадобятся амулеты, чтобы не уплыть с ночным приливом.
— Это новая эра, ты сама сказала, — серьезно ответил он. — Я хочу отдать будущему все, что могу.
— А сейчас помолчи. — Она осторожно отодвинула его, чтобы он смотрел на цветущие деревья на фоне плывущих облаков и парящих ястребов. — Не будем сейчас о волшебстве, отдохни. Отдохни здесь, в моих объятиях.
Бледные брови Рииса устало изогнулись.
— Столько еще работы надо сделать…
— Мы ее сделаем, — заверила его Джиоти и закрыла ему глаза ладонью.
— Мирдат… — бормотал он. — Город под водопадами был в пять раз больше Арвар Одола. Где мне взять столько магии, чтобы его отстроить? И Летающий Камень — и Дорзен…
— Полежи тихо.
Джиоти вынула целебный опал из кармана куртки с амулетами и приложила его ко лбу Рииса. Он вздохнул под прикосновением Чарма и провалился в сон.
Риис видел сны, и город его снов громоздился башнями из стали и стекла на восточных берегах естественной гавани. Это был Дарвин, тропический портовый город, где жил Риис на Темном Берегу. Там была родина его ближайших предков — они были среди тех, кто основал это поселение в прошлом столетии, авантюристов Пальмерстона, наживших огромные богатства на Северной Территории.
Во снах волхв снова проживал жизнь в Дарвине, где вырос, где впервые научился волшебству. Сначала самоучкой, в тишине библиотек, он прочел о разорванном свадебном покрывале творения — Большом Взрыве, как его называют в науке, или Сотворении, как называют его легенды, когда свет вонзился во тьму и сознание зашевелилось в материи. Если верить книгам, то ум и свет были одним и тем же — сознание напоминало наследство света бесконечности, его начало в компактности измерений неизмеримой энергии.
Риис рано стал работать со светом и сам научился запасаться светом в уголках своего тела. Начал он просто, с дыхательных упражнений и видений, которые заливали энергию в его кости, мышцы, внутренние органы. Он учился вместе с другими, запасшими столько света, что могли не только перемещать его внутри себя, но и делиться друг с другом.
Воспоминания о жизни на Темном Берегу заполняли его сны на Ирте. Он учился со многими мастерами, и всех их снова видел во снах — в древнем пространстве, где птичьи песни продаются лету, где души — драгоценности, которые надо полировать, чтобы они впитывали и держали свет, где ночь — это черное перо, а ты — белое.
Из мастеров, посещавших его в снах, он более всего боялся, конечно, Кавала — волшебника с Ирта, который заманил его в папоротниковые леса Снежного Хребта — девственные леса к северо-востоку от Дарвина. Он путешествовал там как этнограф, но его призвало туда существо из более светлой реальности.
Во снах, где был Кавал, Риис чаще всего переживал заново смерть их ведьмы, Лары. Он возвращался к склизким водам реки, где растворилась ее душа — так он в то время думал. Кавал нашел ее ниже по течению и отнес обратно через Бездну в Светлые Миры, в светозарную реальность Извечной Звезды…
Спящему в гамаке Риису снилось, что он стоит в той реке и не может шевельнуться. Его удерживали пустоты души Лары — пустоты, заполненные темной музыкой, говорящей о ней. Поток плескался у ног, увлекая за собой, но он не мог шелохнуться. Он хотел остаться и слушать раскаты эха ее последних криков.
Потом перед ним на берегу встала она — Лара. Вопреки всем снам, что он видел на Ирте, снам-воспоминаниям, этот сон действительно был сном.
Лицо Лары было изорвано, как в жизни. Но стояла она так, как бывает лишь в кошмаре — протягивая к нему руки в запекшейся крови, с зияющими ранами, где блестела кость, с кровавыми пузырями из дыры на месте носа…
Риис проснулся, вздрогнув.
— Это был сон, — успокоила его Джиоти, слезая с гамака.
— В этом и проблема. — Он сел, покрытый испариной. — Я на Ирте не вижу сны. Никогда. Я — я вспоминаю, и это все.
— И что из этого? — Джиоти отвела мокрые волосы с его наморщенного лба. — Наверное, это значит, что ты истощен. Ты столько израсходовал волшебства, что теперь спишь глубоко и видишь сны.
Риис согласился и обещал ближайшие дни магии не использовать. Джиоти надо было уже уходить — ее ждало заседание городского совета, а потом еще несколько совещаний, но она обещала в тот же день вернуться. Еще раз назидательно пожурив его за то, что он так выматывается ради города, Джиоти поцеловала Рииса на прощание и улетела в своем личном флаере. Оставшись в доме один, Риис вернулся к гамаку и уперся в него взглядом.
— Сон или не сон? — подумал он вслух.
Пришла мысль, что он не видит сны на Ирте, что случилось что-то другое. «Может быть, она зовет меня — изнутри Извечной Звезды».
Волхв сел на плетеный стул во дворе и закрыл глаза, пытаясь снова погрузиться в сон до той глубины, когда ему явился изуродованный призрак Лары.
— Риис — берегись!
Услышав этот голос, Риис подпрыгнул, перевернув стул.
— Лара!
В тишине стук сердца звучал грохотом. Риис задышал ровно, успокаиваясь, и сел неподвижно, широко открыв серые глаза. Сквозь массивные деревья уходил дневной свет, красный нож вечера отрезал день от ночи, и снова, далеко, очень далеко, тихо-тихо прозвучал ее голос:
— Риис, берегись Пожирателя Теней!
Как безмолвный вопль взошли огненные созвездия Ирта, а Риис сидел, надеясь еще что-нибудь услышать. Но больше ничего не было. Лара, иллюзия, телепатия — что бы это ни было, оно молчало.
Риис широкими шагами заходил по двору. Пройдет не один день, пока вернутся достаточные силы для магии, чтобы услышать глубже. «Возможно ли, что она покинула Извечную Звезду? — спросил себя Риис. — Неужели это может быть?»
— И зачем? — спросил он уже вслух, одуревший от усталости и жалея, что израсходовал все свое волшебство, не оставив на усиленный глаз, который мог бы увидеть, откуда зовет Лара — если она зовет.
Пожиратель Теней. Это имя заставило вспомнить Извечную Звезду, первое солнце, поглотитель всех теней — и в то же время создатель теней.
Риис сел в гамак и стал думать об этом, пока снова его не сморил сон. На берегу, в сновидении, ждала Лара. Лицо ее исцелилось, на ней была ряса с капюшоном, откинутым назад, и черные волосы раскинулись по плечам, туземные черты лица застыли в тревоге.
— Беги от Пожирателя Теней!
— От кого? — переспросил Риис, стоя среди атласной реки, чуть слышно плескавшейся у ног. — Кто такой Пожиратель Теней?
Но ее уже не было, и там, где она стояла, на поросшей бурьяном полянке под луной, звучала темная музыка ее души.
4. К ЭФИРНОМУ КОРАБЛЮ
Азофель тащился по мрачным тропам болотного леса. Дрожа, как осиновый лист, он не осмеливался остановиться, боясь, что стряхнет с себя свою физическую форму — а что потом случится, он не знал. Азофель думал, не проснется ли он тогда из сна своей госпожи и не окажется ли снова на посту у врат над Краем Мира, или, наверное, просто умрет и обратится в ничто. Эта участь пугала более всего, и он заставлял себя идти через коричневатую зелень болот, а тело все ныло — с ног до головы.
— Мне нужен свет, — бурчал он неразборчиво.
Рик Старый, идущий рядом, легкий как перо и не чувствительный к боли в коконе Чарма из Ожерелья Душ, показал мимо висящих лиан на очередной коридор среди огромных древесных стволов.
— Мы идем туда.
Азофель подчинился, сменив направление. Тяжелые шаги его глубоко впечатывались в мягкую землю — темный слой сгнивших листьев, от которых исходил густой и горький запах.
— Мне нужен свет сна.
Бройдо, отставший на несколько шагов, подтянулся услышать, что бормочет Азофель.
— Он слишком слаб, чтобы спуститься по Стене Мира, — заметил эльф.
Как ни был возмущен Бройдо жестоким существом, сожравшим целый клан эльфов, он понимал, что только Азофель может спасти все миры. Костлявое тело Лучезарного выглядело так, будто вот-вот свалится, и Бройдо подумывал, не дать ли ему меч змея вместо костыля. Но при виде крадущихся теней сверху передумал. Хотя и был день, он боялся гномов. Они — он точно знал — прятались сейчас в болотах и спали, ожидая ночи.
— Будь сильным, Азофель! — ободрил его Рик Старый. — Наша госпожа благословила меня ощущением нашей цели. Я чувствую путь к созданию тьмы.
— Мне нужен свет… — чуть слышно бормотал Азофель, шагая в механическом ритме.
— Отъема жизней больше не будет! — сурово сказал Рик.
— Мне нужен свет этого сна…
Лучезарный не смотрел ни направо, ни налево, а только пристально вглядывался в дорогу.
— Кобольд, ему нужна пища. — Бройдо наклонился и заглянул в птичье лицо Лучезарного с его странными углами. — Он страдает.
Рик Старый бросил на эльфа колкий взгляд:
— Ты хочешь предложить себя ему в пищу?
— Я? — вздрогнул Бройдо. — Нет, только не я. Мой клан велел мне сопровождать тебя.
— Так чьи жизни должны мы пожертвовать Лучезарному, эльф-советник? — спросил Рик с досадой. — Поискать другой клан эльфов?
— Почему он не может есть животных и растения, как мы? Рик недоверчиво поглядел на своего спутника:
— Он не такой, как мы.
— А если он умрет? — продолжал эльф. — Ты можешь учуять эту тварь из тьмы, но разве у тебя есть силы прогнать ее назад на Темный Берег?
— Я не стану убивать невинных, — сурово сдвинул брови Рик Старый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Я никогда не смогу искупить зло, принесенное мною на Ирт.
Брось! — Она чувствительно толкнула его под ребра. -
Перестань себя пилить, Риис. Владеет ли поток своей водой? Что было — то прошло. Время движется дальше.
— Опять цитаты из «Висельных Свитков», — определил Риис. Его руки нежно сомкнулись вокруг нее. — Так ты одолела свое горе — по отцу, по своему роду?
Она повернулась в его объятиях и подняла голову, гладя его волосами по лицу.
— Я не одолела свое горе. Но «Висельные Свитки» не дали моему горю одолеть меня.
Он помрачнел:
— Ты хочешь сказать, что мое горе начинает мной владеть?
— Ясно как день. — Веснушчатое лицо озарилось улыбкой.
— Правда? — Бархатная кожа между его бровями наморщилась. — Я так стараюсь быть созидателем, восстановить, что было разрушено…
Джиоти положила голову ему на грудь, слушая древнюю музыку сердца.
— Вот так твое горе и использует тебя, Риис. Ты не можешь остановиться. С тех пор, как ты убил Властелина Тьмы, ты стараешься всего себя отдать исцелению нанесенных им ран. Неделями ты жил в джунглях, строя дорогу на Моодрун.
— Арвар Одолу нужна была связь с другими доминионами, хотя бы для снабжения. А использовать для всего этого магию было бы слишком долго…
— Глупый, я с этим не спорю. — Она потерлась лицом о его плечо. — Я лишь подумала, что ты отдохнешь после окончания дороги. Но ты сразу бросился превращать развалины моего города в наше видение павшего королевства.
— Я должен был отстроить его точь-в-точь таким, каким он был для тебя, Джиоти…
Она, не глядя, положила пальцы ему на губы, заставляя замолчать.
— И ты был достаточно внимателен, чтобы прислушаться к моим словам, что мы не должны возвращаться назад. Началась новая эра — совершенно новая. Ужас змеедемонов как никогда тесно объединил доминионы. А теперь, с твоим волшебством, может начаться эпоха мира и процветания.
Он поцеловал кончики ее пальцев.
— Мы такие глупые, что верим, будто это возможно?
— Если мы только для этого и живем — то да, мы глупцы. — Она подавила зевок. — Но наши пределы смертных удержат нас от попытки сделать больше, чем нам по силам. Вот что я и пытаюсь тебе сказать. Ты делаешь слишком много.
Риис хмыкнул, соглашаясь.
— Мы не боги. Я себе все время об этом напоминаю с тех пор, как мы завоевали себе свободу.
— И все-таки ты делаешь деревья из песка! — Джиоти оттолкнулась и села на него. Риис, в отличие от Властелина Тьмы, не пользовался волшебством, чтобы менять свою внешность, и его усталость была явно заметна: налитые сосуды суровых глаз, растрепанные песочные волосы, впадины худых щек. — Посмотри на себя, ты же совсем выдохся.
Он приподнялся на локтях:
— Я делаю лишь то, что надо сделать.
— Да, например, выращиваешь деревья в Казу, — сказала она, скептически наклонив голову набок.
— Тут нужно было добавить немного зелени к горизонту, — пожал он плечами. — А неподалеку есть отличный водоносный пласт.
— Нет, Риис, я знаю, зачем ты потратил все свои усилия, чтобы посадить здесь деревья. — Она смотрела мимо толстых деревьев, за укрытый синей черепицей дом с острыми свесами крыши и следила за сухим руслом ручья, вьющегося среди холмов. — На этом гранитном утесе мы с моим братом Почем поставили лагерь, когда начался этот ужас. Отсюда мы видели, как пал город.
Он мотнул головой, волосы упали ему на глаза.
— Джио, этого пейзажа больше нет, он ушел, как вода в потоке. Она движется дальше.
— Ты переделал эту землю, чтобы изгнать мучительные воспоминания. — Джиоти тыльной стороной руки тронула его щетинистые щеки. — Это приятная подробность, и не стану отрицать, что меня она лечит. Но ты же изматываешь себя. Если не будешь осторожен, тебе понадобятся амулеты, чтобы не уплыть с ночным приливом.
— Это новая эра, ты сама сказала, — серьезно ответил он. — Я хочу отдать будущему все, что могу.
— А сейчас помолчи. — Она осторожно отодвинула его, чтобы он смотрел на цветущие деревья на фоне плывущих облаков и парящих ястребов. — Не будем сейчас о волшебстве, отдохни. Отдохни здесь, в моих объятиях.
Бледные брови Рииса устало изогнулись.
— Столько еще работы надо сделать…
— Мы ее сделаем, — заверила его Джиоти и закрыла ему глаза ладонью.
— Мирдат… — бормотал он. — Город под водопадами был в пять раз больше Арвар Одола. Где мне взять столько магии, чтобы его отстроить? И Летающий Камень — и Дорзен…
— Полежи тихо.
Джиоти вынула целебный опал из кармана куртки с амулетами и приложила его ко лбу Рииса. Он вздохнул под прикосновением Чарма и провалился в сон.
Риис видел сны, и город его снов громоздился башнями из стали и стекла на восточных берегах естественной гавани. Это был Дарвин, тропический портовый город, где жил Риис на Темном Берегу. Там была родина его ближайших предков — они были среди тех, кто основал это поселение в прошлом столетии, авантюристов Пальмерстона, наживших огромные богатства на Северной Территории.
Во снах волхв снова проживал жизнь в Дарвине, где вырос, где впервые научился волшебству. Сначала самоучкой, в тишине библиотек, он прочел о разорванном свадебном покрывале творения — Большом Взрыве, как его называют в науке, или Сотворении, как называют его легенды, когда свет вонзился во тьму и сознание зашевелилось в материи. Если верить книгам, то ум и свет были одним и тем же — сознание напоминало наследство света бесконечности, его начало в компактности измерений неизмеримой энергии.
Риис рано стал работать со светом и сам научился запасаться светом в уголках своего тела. Начал он просто, с дыхательных упражнений и видений, которые заливали энергию в его кости, мышцы, внутренние органы. Он учился вместе с другими, запасшими столько света, что могли не только перемещать его внутри себя, но и делиться друг с другом.
Воспоминания о жизни на Темном Берегу заполняли его сны на Ирте. Он учился со многими мастерами, и всех их снова видел во снах — в древнем пространстве, где птичьи песни продаются лету, где души — драгоценности, которые надо полировать, чтобы они впитывали и держали свет, где ночь — это черное перо, а ты — белое.
Из мастеров, посещавших его в снах, он более всего боялся, конечно, Кавала — волшебника с Ирта, который заманил его в папоротниковые леса Снежного Хребта — девственные леса к северо-востоку от Дарвина. Он путешествовал там как этнограф, но его призвало туда существо из более светлой реальности.
Во снах, где был Кавал, Риис чаще всего переживал заново смерть их ведьмы, Лары. Он возвращался к склизким водам реки, где растворилась ее душа — так он в то время думал. Кавал нашел ее ниже по течению и отнес обратно через Бездну в Светлые Миры, в светозарную реальность Извечной Звезды…
Спящему в гамаке Риису снилось, что он стоит в той реке и не может шевельнуться. Его удерживали пустоты души Лары — пустоты, заполненные темной музыкой, говорящей о ней. Поток плескался у ног, увлекая за собой, но он не мог шелохнуться. Он хотел остаться и слушать раскаты эха ее последних криков.
Потом перед ним на берегу встала она — Лара. Вопреки всем снам, что он видел на Ирте, снам-воспоминаниям, этот сон действительно был сном.
Лицо Лары было изорвано, как в жизни. Но стояла она так, как бывает лишь в кошмаре — протягивая к нему руки в запекшейся крови, с зияющими ранами, где блестела кость, с кровавыми пузырями из дыры на месте носа…
Риис проснулся, вздрогнув.
— Это был сон, — успокоила его Джиоти, слезая с гамака.
— В этом и проблема. — Он сел, покрытый испариной. — Я на Ирте не вижу сны. Никогда. Я — я вспоминаю, и это все.
— И что из этого? — Джиоти отвела мокрые волосы с его наморщенного лба. — Наверное, это значит, что ты истощен. Ты столько израсходовал волшебства, что теперь спишь глубоко и видишь сны.
Риис согласился и обещал ближайшие дни магии не использовать. Джиоти надо было уже уходить — ее ждало заседание городского совета, а потом еще несколько совещаний, но она обещала в тот же день вернуться. Еще раз назидательно пожурив его за то, что он так выматывается ради города, Джиоти поцеловала Рииса на прощание и улетела в своем личном флаере. Оставшись в доме один, Риис вернулся к гамаку и уперся в него взглядом.
— Сон или не сон? — подумал он вслух.
Пришла мысль, что он не видит сны на Ирте, что случилось что-то другое. «Может быть, она зовет меня — изнутри Извечной Звезды».
Волхв сел на плетеный стул во дворе и закрыл глаза, пытаясь снова погрузиться в сон до той глубины, когда ему явился изуродованный призрак Лары.
— Риис — берегись!
Услышав этот голос, Риис подпрыгнул, перевернув стул.
— Лара!
В тишине стук сердца звучал грохотом. Риис задышал ровно, успокаиваясь, и сел неподвижно, широко открыв серые глаза. Сквозь массивные деревья уходил дневной свет, красный нож вечера отрезал день от ночи, и снова, далеко, очень далеко, тихо-тихо прозвучал ее голос:
— Риис, берегись Пожирателя Теней!
Как безмолвный вопль взошли огненные созвездия Ирта, а Риис сидел, надеясь еще что-нибудь услышать. Но больше ничего не было. Лара, иллюзия, телепатия — что бы это ни было, оно молчало.
Риис широкими шагами заходил по двору. Пройдет не один день, пока вернутся достаточные силы для магии, чтобы услышать глубже. «Возможно ли, что она покинула Извечную Звезду? — спросил себя Риис. — Неужели это может быть?»
— И зачем? — спросил он уже вслух, одуревший от усталости и жалея, что израсходовал все свое волшебство, не оставив на усиленный глаз, который мог бы увидеть, откуда зовет Лара — если она зовет.
Пожиратель Теней. Это имя заставило вспомнить Извечную Звезду, первое солнце, поглотитель всех теней — и в то же время создатель теней.
Риис сел в гамак и стал думать об этом, пока снова его не сморил сон. На берегу, в сновидении, ждала Лара. Лицо ее исцелилось, на ней была ряса с капюшоном, откинутым назад, и черные волосы раскинулись по плечам, туземные черты лица застыли в тревоге.
— Беги от Пожирателя Теней!
— От кого? — переспросил Риис, стоя среди атласной реки, чуть слышно плескавшейся у ног. — Кто такой Пожиратель Теней?
Но ее уже не было, и там, где она стояла, на поросшей бурьяном полянке под луной, звучала темная музыка ее души.
4. К ЭФИРНОМУ КОРАБЛЮ
Азофель тащился по мрачным тропам болотного леса. Дрожа, как осиновый лист, он не осмеливался остановиться, боясь, что стряхнет с себя свою физическую форму — а что потом случится, он не знал. Азофель думал, не проснется ли он тогда из сна своей госпожи и не окажется ли снова на посту у врат над Краем Мира, или, наверное, просто умрет и обратится в ничто. Эта участь пугала более всего, и он заставлял себя идти через коричневатую зелень болот, а тело все ныло — с ног до головы.
— Мне нужен свет, — бурчал он неразборчиво.
Рик Старый, идущий рядом, легкий как перо и не чувствительный к боли в коконе Чарма из Ожерелья Душ, показал мимо висящих лиан на очередной коридор среди огромных древесных стволов.
— Мы идем туда.
Азофель подчинился, сменив направление. Тяжелые шаги его глубоко впечатывались в мягкую землю — темный слой сгнивших листьев, от которых исходил густой и горький запах.
— Мне нужен свет сна.
Бройдо, отставший на несколько шагов, подтянулся услышать, что бормочет Азофель.
— Он слишком слаб, чтобы спуститься по Стене Мира, — заметил эльф.
Как ни был возмущен Бройдо жестоким существом, сожравшим целый клан эльфов, он понимал, что только Азофель может спасти все миры. Костлявое тело Лучезарного выглядело так, будто вот-вот свалится, и Бройдо подумывал, не дать ли ему меч змея вместо костыля. Но при виде крадущихся теней сверху передумал. Хотя и был день, он боялся гномов. Они — он точно знал — прятались сейчас в болотах и спали, ожидая ночи.
— Будь сильным, Азофель! — ободрил его Рик Старый. — Наша госпожа благословила меня ощущением нашей цели. Я чувствую путь к созданию тьмы.
— Мне нужен свет… — чуть слышно бормотал Азофель, шагая в механическом ритме.
— Отъема жизней больше не будет! — сурово сказал Рик.
— Мне нужен свет этого сна…
Лучезарный не смотрел ни направо, ни налево, а только пристально вглядывался в дорогу.
— Кобольд, ему нужна пища. — Бройдо наклонился и заглянул в птичье лицо Лучезарного с его странными углами. — Он страдает.
Рик Старый бросил на эльфа колкий взгляд:
— Ты хочешь предложить себя ему в пищу?
— Я? — вздрогнул Бройдо. — Нет, только не я. Мой клан велел мне сопровождать тебя.
— Так чьи жизни должны мы пожертвовать Лучезарному, эльф-советник? — спросил Рик с досадой. — Поискать другой клан эльфов?
— Почему он не может есть животных и растения, как мы? Рик недоверчиво поглядел на своего спутника:
— Он не такой, как мы.
— А если он умрет? — продолжал эльф. — Ты можешь учуять эту тварь из тьмы, но разве у тебя есть силы прогнать ее назад на Темный Берег?
— Я не стану убивать невинных, — сурово сдвинул брови Рик Старый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48