– Не ищите здесь каких-то личных причин, просто мы не очень-то расположены к разговорам. Между собой мы общаемся практически исключительно при помощи МозгоДрузей. Это быстрее, к тому же у нас нет привычки к разговору, как у вас. Мы рождаемся с МозгоДрузьями. Первое же обращение к каждому из нас делается через МозгоДруга. Поэтому мы, как правило, разговариваем именно так. Не обижайтесь на нас. Я отдал приказ, чтобы, если у наших солдат будет дело к вам, они обращались к вам словесно.
– В этом нет необходимости, сэр, – сказал я. – Для меня не составит сложности пользоваться МозгоДругом.
– Вы не сможете поддерживать связь, – объяснил майор Крик. – Ваш мозг настроен на связь с одной скоростью, а наш – с другой. Связываться с живорождённым – то же самое, что говорить на половинной скорости. Когда вы пообщаетесь с кем-нибудь из нас более или менее долго, мы покажемся вам резкими и изрядно грубоватыми. Это побочный эффект наших различий. Вероятно, примерно такие же ощущения вы испытываете, разговаривая с не совсем умственно полноценным ребёнком. Только прошу вас, не обижайтесь.
– Не беспокойтесь, сэр, – с готовностью отозвался я. – Но ведь мы с вами, по-моему, разговариваем вполне нормально.
– Дело в том, что мне, как командиру, приходится много общаться с представителями неспециальных сил, – объяснил Крик. – К тому же я постарше, чем большинство моих подчинённых, и успел поднатаскаться по части этикета.
– А сколько вам лет, сэр? – не удержался я от вопроса.
– На следующей неделе исполнится четырнадцать, – ответил он. – Завтра в шесть ноль-ноль у меня будет совещание со всеми офицерами. Пока что располагайтесь, поешьте и отдыхайте. Утром поговорим о делах. Можете идти.
Отсалютовав, я вышел.
В моей каюте сидела Джейн.
– Снова вы, – улыбнулся я.
– Снова я, – просто согласилась она. – Зашла узнать, как у вас дела.
– Прекрасно, – сказал я. – Учитывая, что я пробыл на корабле всего пятнадцать минут.
– Мы все говорим о вас.
– Наверно, я могу дать поводы для бесконечных обсуждений.
Джейн открыла было рот, чтобы возразить, но я остановил её жестом.
– Это шутка. Майор Крик рассказал мне о том, что нам будет трудно общаться через МозгоДруга.
– Поэтому мне и нравится говорить с вами голосом. Ни с кем другим я так не разговариваю.
– Мне кажется, что вы разговаривали вслух, когда спасли меня.
– Тогда мы опасались, что нас засекут по радиоизлучению. Говорить тогда было безопаснее. Мы также разговариваем вслух, когда бываем на людях. Зачем привлекать к себе лишнее внимание, если этого можно избежать.
– Зачем вы выхлопотали мне назначение на «Ястреб»?
– Вы полезны нам, – сказала Джейн. – У вас есть опыт, который может пригодиться на Коралле, а также и для некоторых других аспектов нашей подготовки.
– Что вы имеете в виду?
– Майор Крик будет говорить об этом завтра на совещании. Я тоже там буду. Я командую взводом и возглавляю разведку.
– Это единственная причина? Что я могу пригодиться?
– Нет, – сказала Джейн, – это причина, по которой вы находитесь на корабле. Знаете, я смогу проводить с вами очень немного времени. У меня прорва дел по подготовке к операции. Но есть ещё кое-что: я хочу знать о ней. О Кэти. Какой она была. Как она выглядела, как вела себя. Я хочу, чтобы вы рассказывали мне о ней.
– Я расскажу вам о ней, – согласился я. – Но при одном условии.
– Каком же?
– Вы должны рассказать мне о себе.
– Зачем?
– Потому что целых девять лет я жил, зная, что моя жена мертва. Теперь я встретил вас, и у меня внутри всё перевернулось. Чем больше я буду узнавать о вас, тем лучше буду привыкать к мысли, что вы – не она.
– Во мне нет ничего интересного. И мне всего лишь шесть лет. Вряд ли за это время можно успеть сделать что-нибудь выдающееся.
– За минувший год я натворил больше, чем за предыдущие семьдесят пять, – возразил я. – Можете мне верить: шесть лет – это совсем не мало.
– Сэр, позволите составить вам компанию? – спросил красивый молодой (вероятно, не старше четырёх лет) солдат Специальных сил. Они впятером стояли передо мною, держа в руках подносы с едой.
– Стол свободен, – ответил я.
– Некоторые предпочитают есть в одиночестве.
– Я не из их числа. Прошу вас, присаживайтесь все.
– Спасибо, сэр. – Солдат опустил поднос на стол.
– Я – капрал Сэм Мендель. Это рядовые Джордж Линней, Вилл Гегель, Джим Бор и Жан Ферми.
– Лейтенант Джон Перри, – в свою очередь представился я.
– Что вы думаете о «Ястребе», сэр? – спросил Мендель.
– Здесь спокойно и тихо, – ответил я.
– Вы правы, сэр, – сказал Мендель. – Я только что говорил Линнею, что не думаю, чтобы я говорил больше десяти слов в месяц.
– В таком случае вы только что побили свой рекорд.
– Вы не разрешили бы наш спор, сэр? – обратился ко мне Мендель.
– Мне придётся сделать для этого что-нибудь сложное?
– Нет, сэр. Мы всего лишь хотим узнать ваш возраст. Видите ли, Гегель поспорил, что ваш возраст больше, чем удвоенная сумма возрастов всего нашего отделения.
– И какова же эта сумма?
– В отделении десять человек, считая меня, – принялся объяснять Мендель, – и я старше всех. Мне пять с половиной. Остальным – от двух до пяти. В сумме получается тридцать семь лет и примерно два месяца.
– Мне семьдесят шесть, – сказал я. – Так что Гегель прав. Хотя он выиграл бы, поспорив о любом новобранце. Землян вербуют лишь после того, как им исполняется семьдесят пять. И позвольте мне сознаться: быть вдвое старше, чем все ваше отделение, не очень-то приятно.
– Да, сэр, – согласился Мендель. – Но, с другой стороны, в этой жизни мы участвуем по крайней мере вдвое дольше вас. Так что то на то и выходит.
– Пожалуй, вы правы.
– Это, наверно, интересно, сэр, – вступил в беседу Бор, сидевший чуть поодаль от меня. – Перед этой вы уже прожили целую жизнь. На что это было похоже?
– Что вы имеете в виду? – переспросил я. – Моя жизнь или то, что я живу второй жизнью?
– И то и другое.
Внезапно я осознал, что ни один из пятерых моих сотрапезников даже не взял вилки, чтобы приступить к еде. И во всей просторной столовой, где только что слышалось обычное лязганье подносов и негромкий стук вилок, наступила едва ли не мёртвая тишина. На память мне пришли слова Джейн о том, что все очень интересуются мною. Несомненно, так оно и было.
– Мне нравилась моя жизнь, – сказал я. – Не знаю, могло ли в ней найтись что-нибудь захватывающее или даже просто интересное для любого, кто не прожил её. Но для меня эта жизнь была хорошей. Что касается мысли о том, что у меня перед этой жизнью была ещё одна, то, честно говоря, я пока что не думал об этом. И никогда не думал о том, какой будет новая жизнь, перед тем как её начать.
– В таком случае почему же вы так поступили? – спросил Бор. – Ведь должно же было у вас иметься хоть какое-то представление о том, как это будет.
– Нет, я этого совершенно не знал, – честно сознался я. – И не думаю, чтобы знал хоть кто-нибудь из нас. Большинство никогда не было на войне или даже на военной службе. Никто из нас не знал, что здесь заберут наше сознание и пересадят его в новое тело, которое лишь частично является тем, чем мы были прежде.
– Мне это кажется глупостью, сэр, – заявил Бор, и я сразу вспомнил о том, что на Земле люди даже вдвое-втрое старше, чем он, считаются самыми бестактными. – Не пойму, почему кто-то может захотеть ввязаться в историю, о которой не имеет ни малейшего понятия.
– Вам ведь никогда не приходилось быть стариком, – вздохнул я. – Неизмененный человек семидесяти пяти лет может вести себя куда опрометчивее, чем вы.
– А в чём тут может быть разница? – продолжал допытываться Бор.
– Именно это и должен спросить двухлетний, который просто не знает, что может постареть.
– Мне три, – немного обиженно возразил Бор. Я поднял руку.
– Подождите, давайте попробуем по-другому. Мне семьдесят шесть, и, вступая в ССК, я действительно сделал, как это у нас называется, «прыжок веры». С другой стороны, это был мой выбор. Я не обязан был так поступать. Если вам трудно вообразить, что всё это должно было для меня значить, попытайтесь посмотреть с моей точки зрения. – Я указал на Менделя. – Когда мне было пять лет, я ещё толком не умел шнуровать свои ботинки. Если вы не можете представить себе, что такое дожить до моих лет и вступить в ССК, то подумайте, насколько трудно для меня представить себе полностью взрослого пятилетнего человека, не знающего ничего, кроме войны. Если даже отложить в сторону всё остальное, то я неплохо знаю, на что похожа жизнь за пределами ССК. А какой она кажется вам?
Мендель обвёл взглядом своих товарищей, которые ответили ему такими же немного напряжёнными взглядами.
– Мы мало об этом думаем, сэр, – начал капрал. – Во-первых, мы не видим в этом ничего необычного. Все, кого мы знаем, рождались совершенно одинаково. С нашей точки зрения, это вы необычные. Имели детство и прожили целую жизнь, прежде чем попасть сюда. По-моему, это довольно неэффективный подход.
– Вы когда-нибудь задумывались о том, что можно жить и не состоя в Специальных силах? – спросил я.
– Не могу представить себе такого, – сказал Бор, и все остальные закивали. – Мы все здесь – солдаты. Это наше единственное занятие. Это наша жизнь.
– Именно поэтому вы кажетесь нам таким интересным, – пояснил Мендель. – С идеей о том, что эта жизнь может быть результатом произвольного выбора. Мысль о том, что можно жить по-другому. Это чуждо для нас.
– Чем вы занимались, сэр? – спросил Бор. – В вашей другой жизни?
– Я был писателем.
Солдаты удивлённо переглянулись.
– В чём дело? – спросил я.
– Странный способ существования, сэр, – ответил за всех Мендель. – Зарабатывать деньги, составляя слова в строчки.
– Бывают профессии много хуже, – заметил я.
– Мы не хотим вас обидеть, сэр, – поспешно вставил Бор.
– Я нисколько не обижаюсь. Просто у нас с вами различные взгляды на очень многие предметы. Но это заставляет меня задуматься о том, почему вы это делаете.
– Что? – уточнил Бор.
– Сражаетесь. Вы же знаете, что большинство народу в ССК похоже на меня. А большинство народу в колониях отличается от вас ещё сильнее, чем я. Так почему же вы сражаетесь за них? И вместе с нами?
– Но ведь мы же люди, сэр, – с ударением проговорил Мендель. – Не в меньшей степени, чем вы.
– Учитывая нынешнее состояние моей ДНК, это не очень весомый аргумент, – возразил я.
– Вы же знаете, сэр, что вы человек, – сказал Мендель. – И мы тоже. Мы с вами ближе, чем вы думаете. Мы знаем, каким образом ССК набирает для себя новобранцев. Вы сражаетесь за колонистов, которых никогда в жизни не встречали, – за колонистов, многие из которых были когда-то врагами вашей родной страны. Почему вы сражаетесь за них?
– Потому что они люди и потому что я обещал это делать. По крайней мере, именно поэтому я воевал вначале. Теперь я не сражаюсь за колонистов. В смысле, я, конечно, сражаюсь и за них, но, когда доходит до дела, я дерусь, или дрался, за мой взвод и моё отделение. Я заботился о них, а они заботились обо мне. Если бы я сплоховал, то подвёл бы их.
Мендель кивнул:
– И мы тоже сражаемся именно поэтому, сэр. Так значит, вот что делает всех нас людьми… Приятно это знать.
– Верно, – подтвердил я.
Мендель улыбнулся, взял вилку и принялся за еду, и следом за ним во всём зале загремели вилки. Я поднял голову и увидел, что из дальнего угла на меня смотрит Джейн.
На утреннем совещании майор Крик сразу приступил к сути дела.
– Разведка ССК уверена в том, что рраей стараются задурить нам головы, – заявил он. – И первая часть нашей миссии состоит в том, чтобы выяснить, права разведка или нет. Мы собираемся нанести краткий визит консу.
Меня подбросило на стуле. И очевидно, изумился не только я.
– Какое, чёрт возьми, отношение могут иметь консу ко всей этой истории? – спросил лейтенант Тагор, сидевший по левую руку от меня.
Крик кивнул находящейся рядом с ним Джейн.
– По приказу майора Крика, поддержанному более высоким начальством, я провела определённое исследование истории других столкновений ССК с рраей, чтобы выяснить, насколько быстро продвигается их технологическое развитие. За последнюю сотню лет мы имели двенадцать крупномасштабных военных столкновений с рраей и несколько десятков сравнительно мелких стычек, включая одно сражение и шесть локальных конфликтов, случившихся за последние пять лет. На протяжении всего этого периода кривая, характеризующая технологический уровень рраей, находилась заметно ниже нашего показателя. Причиной тому множество факторов, включая особенности их культуры, отрицающей систематический прогресс технологии, и недостаток позитивного общения с более технологически развитыми расами.
– Проще выражаясь, они тупые, необщительные фанатики, – вставил майор Крик.
– В случае с технологией скачкового двигателя это особенно заметно, – продолжила Джейн. – Вплоть до сражения за Коралл скачковая технология рраей очень сильно отставала от нашей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
– В этом нет необходимости, сэр, – сказал я. – Для меня не составит сложности пользоваться МозгоДругом.
– Вы не сможете поддерживать связь, – объяснил майор Крик. – Ваш мозг настроен на связь с одной скоростью, а наш – с другой. Связываться с живорождённым – то же самое, что говорить на половинной скорости. Когда вы пообщаетесь с кем-нибудь из нас более или менее долго, мы покажемся вам резкими и изрядно грубоватыми. Это побочный эффект наших различий. Вероятно, примерно такие же ощущения вы испытываете, разговаривая с не совсем умственно полноценным ребёнком. Только прошу вас, не обижайтесь.
– Не беспокойтесь, сэр, – с готовностью отозвался я. – Но ведь мы с вами, по-моему, разговариваем вполне нормально.
– Дело в том, что мне, как командиру, приходится много общаться с представителями неспециальных сил, – объяснил Крик. – К тому же я постарше, чем большинство моих подчинённых, и успел поднатаскаться по части этикета.
– А сколько вам лет, сэр? – не удержался я от вопроса.
– На следующей неделе исполнится четырнадцать, – ответил он. – Завтра в шесть ноль-ноль у меня будет совещание со всеми офицерами. Пока что располагайтесь, поешьте и отдыхайте. Утром поговорим о делах. Можете идти.
Отсалютовав, я вышел.
В моей каюте сидела Джейн.
– Снова вы, – улыбнулся я.
– Снова я, – просто согласилась она. – Зашла узнать, как у вас дела.
– Прекрасно, – сказал я. – Учитывая, что я пробыл на корабле всего пятнадцать минут.
– Мы все говорим о вас.
– Наверно, я могу дать поводы для бесконечных обсуждений.
Джейн открыла было рот, чтобы возразить, но я остановил её жестом.
– Это шутка. Майор Крик рассказал мне о том, что нам будет трудно общаться через МозгоДруга.
– Поэтому мне и нравится говорить с вами голосом. Ни с кем другим я так не разговариваю.
– Мне кажется, что вы разговаривали вслух, когда спасли меня.
– Тогда мы опасались, что нас засекут по радиоизлучению. Говорить тогда было безопаснее. Мы также разговариваем вслух, когда бываем на людях. Зачем привлекать к себе лишнее внимание, если этого можно избежать.
– Зачем вы выхлопотали мне назначение на «Ястреб»?
– Вы полезны нам, – сказала Джейн. – У вас есть опыт, который может пригодиться на Коралле, а также и для некоторых других аспектов нашей подготовки.
– Что вы имеете в виду?
– Майор Крик будет говорить об этом завтра на совещании. Я тоже там буду. Я командую взводом и возглавляю разведку.
– Это единственная причина? Что я могу пригодиться?
– Нет, – сказала Джейн, – это причина, по которой вы находитесь на корабле. Знаете, я смогу проводить с вами очень немного времени. У меня прорва дел по подготовке к операции. Но есть ещё кое-что: я хочу знать о ней. О Кэти. Какой она была. Как она выглядела, как вела себя. Я хочу, чтобы вы рассказывали мне о ней.
– Я расскажу вам о ней, – согласился я. – Но при одном условии.
– Каком же?
– Вы должны рассказать мне о себе.
– Зачем?
– Потому что целых девять лет я жил, зная, что моя жена мертва. Теперь я встретил вас, и у меня внутри всё перевернулось. Чем больше я буду узнавать о вас, тем лучше буду привыкать к мысли, что вы – не она.
– Во мне нет ничего интересного. И мне всего лишь шесть лет. Вряд ли за это время можно успеть сделать что-нибудь выдающееся.
– За минувший год я натворил больше, чем за предыдущие семьдесят пять, – возразил я. – Можете мне верить: шесть лет – это совсем не мало.
– Сэр, позволите составить вам компанию? – спросил красивый молодой (вероятно, не старше четырёх лет) солдат Специальных сил. Они впятером стояли передо мною, держа в руках подносы с едой.
– Стол свободен, – ответил я.
– Некоторые предпочитают есть в одиночестве.
– Я не из их числа. Прошу вас, присаживайтесь все.
– Спасибо, сэр. – Солдат опустил поднос на стол.
– Я – капрал Сэм Мендель. Это рядовые Джордж Линней, Вилл Гегель, Джим Бор и Жан Ферми.
– Лейтенант Джон Перри, – в свою очередь представился я.
– Что вы думаете о «Ястребе», сэр? – спросил Мендель.
– Здесь спокойно и тихо, – ответил я.
– Вы правы, сэр, – сказал Мендель. – Я только что говорил Линнею, что не думаю, чтобы я говорил больше десяти слов в месяц.
– В таком случае вы только что побили свой рекорд.
– Вы не разрешили бы наш спор, сэр? – обратился ко мне Мендель.
– Мне придётся сделать для этого что-нибудь сложное?
– Нет, сэр. Мы всего лишь хотим узнать ваш возраст. Видите ли, Гегель поспорил, что ваш возраст больше, чем удвоенная сумма возрастов всего нашего отделения.
– И какова же эта сумма?
– В отделении десять человек, считая меня, – принялся объяснять Мендель, – и я старше всех. Мне пять с половиной. Остальным – от двух до пяти. В сумме получается тридцать семь лет и примерно два месяца.
– Мне семьдесят шесть, – сказал я. – Так что Гегель прав. Хотя он выиграл бы, поспорив о любом новобранце. Землян вербуют лишь после того, как им исполняется семьдесят пять. И позвольте мне сознаться: быть вдвое старше, чем все ваше отделение, не очень-то приятно.
– Да, сэр, – согласился Мендель. – Но, с другой стороны, в этой жизни мы участвуем по крайней мере вдвое дольше вас. Так что то на то и выходит.
– Пожалуй, вы правы.
– Это, наверно, интересно, сэр, – вступил в беседу Бор, сидевший чуть поодаль от меня. – Перед этой вы уже прожили целую жизнь. На что это было похоже?
– Что вы имеете в виду? – переспросил я. – Моя жизнь или то, что я живу второй жизнью?
– И то и другое.
Внезапно я осознал, что ни один из пятерых моих сотрапезников даже не взял вилки, чтобы приступить к еде. И во всей просторной столовой, где только что слышалось обычное лязганье подносов и негромкий стук вилок, наступила едва ли не мёртвая тишина. На память мне пришли слова Джейн о том, что все очень интересуются мною. Несомненно, так оно и было.
– Мне нравилась моя жизнь, – сказал я. – Не знаю, могло ли в ней найтись что-нибудь захватывающее или даже просто интересное для любого, кто не прожил её. Но для меня эта жизнь была хорошей. Что касается мысли о том, что у меня перед этой жизнью была ещё одна, то, честно говоря, я пока что не думал об этом. И никогда не думал о том, какой будет новая жизнь, перед тем как её начать.
– В таком случае почему же вы так поступили? – спросил Бор. – Ведь должно же было у вас иметься хоть какое-то представление о том, как это будет.
– Нет, я этого совершенно не знал, – честно сознался я. – И не думаю, чтобы знал хоть кто-нибудь из нас. Большинство никогда не было на войне или даже на военной службе. Никто из нас не знал, что здесь заберут наше сознание и пересадят его в новое тело, которое лишь частично является тем, чем мы были прежде.
– Мне это кажется глупостью, сэр, – заявил Бор, и я сразу вспомнил о том, что на Земле люди даже вдвое-втрое старше, чем он, считаются самыми бестактными. – Не пойму, почему кто-то может захотеть ввязаться в историю, о которой не имеет ни малейшего понятия.
– Вам ведь никогда не приходилось быть стариком, – вздохнул я. – Неизмененный человек семидесяти пяти лет может вести себя куда опрометчивее, чем вы.
– А в чём тут может быть разница? – продолжал допытываться Бор.
– Именно это и должен спросить двухлетний, который просто не знает, что может постареть.
– Мне три, – немного обиженно возразил Бор. Я поднял руку.
– Подождите, давайте попробуем по-другому. Мне семьдесят шесть, и, вступая в ССК, я действительно сделал, как это у нас называется, «прыжок веры». С другой стороны, это был мой выбор. Я не обязан был так поступать. Если вам трудно вообразить, что всё это должно было для меня значить, попытайтесь посмотреть с моей точки зрения. – Я указал на Менделя. – Когда мне было пять лет, я ещё толком не умел шнуровать свои ботинки. Если вы не можете представить себе, что такое дожить до моих лет и вступить в ССК, то подумайте, насколько трудно для меня представить себе полностью взрослого пятилетнего человека, не знающего ничего, кроме войны. Если даже отложить в сторону всё остальное, то я неплохо знаю, на что похожа жизнь за пределами ССК. А какой она кажется вам?
Мендель обвёл взглядом своих товарищей, которые ответили ему такими же немного напряжёнными взглядами.
– Мы мало об этом думаем, сэр, – начал капрал. – Во-первых, мы не видим в этом ничего необычного. Все, кого мы знаем, рождались совершенно одинаково. С нашей точки зрения, это вы необычные. Имели детство и прожили целую жизнь, прежде чем попасть сюда. По-моему, это довольно неэффективный подход.
– Вы когда-нибудь задумывались о том, что можно жить и не состоя в Специальных силах? – спросил я.
– Не могу представить себе такого, – сказал Бор, и все остальные закивали. – Мы все здесь – солдаты. Это наше единственное занятие. Это наша жизнь.
– Именно поэтому вы кажетесь нам таким интересным, – пояснил Мендель. – С идеей о том, что эта жизнь может быть результатом произвольного выбора. Мысль о том, что можно жить по-другому. Это чуждо для нас.
– Чем вы занимались, сэр? – спросил Бор. – В вашей другой жизни?
– Я был писателем.
Солдаты удивлённо переглянулись.
– В чём дело? – спросил я.
– Странный способ существования, сэр, – ответил за всех Мендель. – Зарабатывать деньги, составляя слова в строчки.
– Бывают профессии много хуже, – заметил я.
– Мы не хотим вас обидеть, сэр, – поспешно вставил Бор.
– Я нисколько не обижаюсь. Просто у нас с вами различные взгляды на очень многие предметы. Но это заставляет меня задуматься о том, почему вы это делаете.
– Что? – уточнил Бор.
– Сражаетесь. Вы же знаете, что большинство народу в ССК похоже на меня. А большинство народу в колониях отличается от вас ещё сильнее, чем я. Так почему же вы сражаетесь за них? И вместе с нами?
– Но ведь мы же люди, сэр, – с ударением проговорил Мендель. – Не в меньшей степени, чем вы.
– Учитывая нынешнее состояние моей ДНК, это не очень весомый аргумент, – возразил я.
– Вы же знаете, сэр, что вы человек, – сказал Мендель. – И мы тоже. Мы с вами ближе, чем вы думаете. Мы знаем, каким образом ССК набирает для себя новобранцев. Вы сражаетесь за колонистов, которых никогда в жизни не встречали, – за колонистов, многие из которых были когда-то врагами вашей родной страны. Почему вы сражаетесь за них?
– Потому что они люди и потому что я обещал это делать. По крайней мере, именно поэтому я воевал вначале. Теперь я не сражаюсь за колонистов. В смысле, я, конечно, сражаюсь и за них, но, когда доходит до дела, я дерусь, или дрался, за мой взвод и моё отделение. Я заботился о них, а они заботились обо мне. Если бы я сплоховал, то подвёл бы их.
Мендель кивнул:
– И мы тоже сражаемся именно поэтому, сэр. Так значит, вот что делает всех нас людьми… Приятно это знать.
– Верно, – подтвердил я.
Мендель улыбнулся, взял вилку и принялся за еду, и следом за ним во всём зале загремели вилки. Я поднял голову и увидел, что из дальнего угла на меня смотрит Джейн.
На утреннем совещании майор Крик сразу приступил к сути дела.
– Разведка ССК уверена в том, что рраей стараются задурить нам головы, – заявил он. – И первая часть нашей миссии состоит в том, чтобы выяснить, права разведка или нет. Мы собираемся нанести краткий визит консу.
Меня подбросило на стуле. И очевидно, изумился не только я.
– Какое, чёрт возьми, отношение могут иметь консу ко всей этой истории? – спросил лейтенант Тагор, сидевший по левую руку от меня.
Крик кивнул находящейся рядом с ним Джейн.
– По приказу майора Крика, поддержанному более высоким начальством, я провела определённое исследование истории других столкновений ССК с рраей, чтобы выяснить, насколько быстро продвигается их технологическое развитие. За последнюю сотню лет мы имели двенадцать крупномасштабных военных столкновений с рраей и несколько десятков сравнительно мелких стычек, включая одно сражение и шесть локальных конфликтов, случившихся за последние пять лет. На протяжении всего этого периода кривая, характеризующая технологический уровень рраей, находилась заметно ниже нашего показателя. Причиной тому множество факторов, включая особенности их культуры, отрицающей систематический прогресс технологии, и недостаток позитивного общения с более технологически развитыми расами.
– Проще выражаясь, они тупые, необщительные фанатики, – вставил майор Крик.
– В случае с технологией скачкового двигателя это особенно заметно, – продолжила Джейн. – Вплоть до сражения за Коралл скачковая технология рраей очень сильно отставала от нашей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48