Итак, пусть к своим мы уйти не сможем — у нас на это не хватит времени, и следовательно, противник настигнет нас. Оторваться от него мы сможем только там, где никто не думает об этом, то есть там, где очень опасно. В двойной звездной системе, находящейся в режиме обмена массой, вроде пульсара или барстера — опасно, но в целом эти опасности какие-то легко прогнозируемые, а значит, их также легко можно избежать, однако сама суть моей новой идеи заключается в том, что сложность или же опасность должны быть для наших преследователей, но отнюдь не для нас!
Это хорошая мысль — рассуждаем дальше: у нас должно быть то, чего нет у преследователей, чтобы с помощью этого мы могли бы преодолевать трудности, которые будут непреодолимы для них. Принимаем, что для любого объекта физические условия и для нас, и для наших противников будут одинаковы; знания о природе звезд мы все черпаем из одних и тех же наук: физики, астрономии, химии и так далее, то есть мы знаем то же, что знают и они. Далее, в целом техника у нас всех примерно одинакова — корабли враждующих сторон по своим характеристикам похожи друг на друга довольно сильно. Итого: мы равны своему противнику по знаниям и техническим возможностям. Вывод: в такой ситуации нам долго не продержаться — как бы мы не старались скрыться от погони около двойных звезд, нас рано или поздно настигнут, а раз сейчас я рассчитываю худший вариант, то значит, настигнут обязательно и притом очень быстро — нас ждет героическая смерть, но это очень слабое утешение; правда, мы выполним свой долг до конца, но хотелось бы еще и пожить.
И тут я подумал: «НАС ждет?!»
В принципе, какое мне дело до этих «нас»?
Меня, именно меня ждет смерть, а это лично для меня очень важно! Но есть ли у меня выбор? — возможно, поэтому надо надеяться на удачу, и рассуждать дальше спокойно и сосредоточенно.
Я продолжал напряженно думать дальше. Неожиданно меня заинтересовал рентгеновский пульсар, — вернее не он сам, а пучки его излучения: глупо самому попасть под излучение этого галактического исполина — хорошо бы, чтобы в поток рентгеновских лучей попал не наш корабль, а вражеский!
Нейтронная звезда вращается равномерно, и из-за чего оба ее пучка излучения образуют плоскость, в которой присутствуют рентгеновские лучи пульсара. Если путь корабля, к примеру, перпендикулярен плоскости излучения, то большую часть времени перед звездолетом будет свободное пространство, и лишь изредка перед ним будет мелькать конус рентгеновских волн, поэтому с очень высокой вероятностью корабль благополучно преодолеет плоскость излучения. (Однако, по закону подлости, наш корабль попадет под излучение, а вражеские — нет!)
Но если все же какое-нибудь тело будет постоянно находиться в плоскости излучения пульсара, то через определенное время оно обязательно попадет в пучок жесткого излучения звезды, то есть вероятность его попадания в этот пучок равняется стопроцентной; таким образом, если корабль движется в плоскости излучения, то он гибнет, а если же движется под прямым углом к этой плоскости, то, скорее всего, остается цел. Получается, что если крейсер будет проходить плоскость излучения под каким-либо углом, то тогда вероятность попасть в конус рентгеновских волн изменяется от единицы (когда корабль будет пересекать плоскость с практически нулевым углом атаки, то есть двигаться в плоскости), до минимальной (когда корабль будет пересекать эту плоскость под прямым углом).
А теперь подытоживаем: мой звездолет должен проходить плоскость излучения пульсара под минимально возможным углом, и к тому же мы должны проходить эту плоскость на максимально близком расстоянии от нейтронной звезды, таким образом мы в наибольшей степени увеличиваем вероятность столкновения космолета с плотным потоком излучения; далее, желательно двигаться именно на пульсар, а не от него для того, чтобы корабли противника, если кто-нибудь из них замешкается, попали бы в магнитное поле звезды и погибли бы там. А теперь основное: нам самим нужно не угодить в свою собственную ловушку, и для этого наши программисты должны сделать такую программу для моего крейсера, чтобы мы могли всегда безопасно проходить сквозь плоскость излучения пульсара, короче говоря, пройти по самому лезвию клинка и не оступиться. Также обязательно нужно, чтобы мы смогли это делать в автоматическом режиме, причем находясь как можно ближе к нейтронной звезде. Получить необходимые данные для расчета этой задачи несложно — противник наверняка успеет собрать их за несколько минут, однако получить данные и провести по этим данным корабль — это две совершенно разные вещи, потому что малейшее отклонение от правильного курса будет являться гибельным для звездолета, а во-первых, найти верный курс будет очень трудно, и во-вторых, не отклониться от него, летя в ручном или же полуавтоматическом режиме, будет столь же тяжело! Написать и отладить такую программу несложно, но для этого нужно иметь достаточное количество времени, а в бою на это времени не хватит, поэтому без такой программы корабль может идти только в полуавтоматическом или же в ручном режиме, то есть у экипажа корабля будет надежда на благополучный исход, и они могут молиться (притом, что если у них будет эта специальная программа, то автоматика четко сделает свое дело и обращаться за помощью к сверхъестественным силам в принципе не будет надобности!).
Стрелять вблизи пульсара основным оружием бесполезно — вращающиеся пучки его излучения собьют настройку любого несущего луча, а стрелять без него сразу же основным лучом, означит стрелять по мишени с закрытыми глазами, стоя к ней спиной, однако даже в таких условиях антиматерией вполне можно будет сражаться; но я надеюсь, что на такое близкое расстояние их не подпущу. Когда мы будем преодолевать плоскость излучения пульсара на глазах у противника в первый раз, то у него, скорее всего, пока еще не будет под руками такой же программы, как у нас, поэтому им это дорого будет стоить! Но это сработает всего лишь однажды: имея эту программу, я только на один раз получу неоспоримое преимущество перед противником (и это прекрасно, ибо знания и техника у нас одинаковые). Двойные звезды я буду использовать для отхода, а на крайний случай я оставлю рентгеновский пульсар и программу, написанную специально для него.
Однако, нужно не забывать, что самое главное, к чему надо стремиться — это не умение уходить от погони, а умение успешно атаковать планетарную систему, умение точно попасть одним-единственным выстрелом прямо в астероид — на второй выстрел времени не будет, а в случае успеха наш народ понесет меньшие потери, чем они могли бы быть, не погибни население планетарной системы противника. Необходимо попадать — а если ты не попал, то какая разница, сколько раз ты стрелял!
Мы так и сделали — наметили объекты отхода, написали и отладили программу; в то же время я тщательно проанализировал записи моих выстрелов по астероидам: меня интересовали основные свойства пространства-времени в этой ситуации — я старался нащупать принципы, по которым вероятность попадания в цель возрастает, — и кое-что мне удалось найти, но я не был уверен в том, что это было действительно то, что мне нужно, однако ничего другого я тогда найти не смог. На подготовку ушло больше недели времени, и когда все было сделано, я решил отправляться в поход.
…И мы пошли, и я стрелял, и никто из нас не знал, попали ли мы хоть раз — мы путали свои следы, и снова стреляли, и опять уходили, и бархатная ночь укрывала нас, и теплые звезды светили нам каким-то домашним светом; и был страх в наших сердцах, и боялись мы, и они боялись нас; и не было в нас милосердия, и не было в нас жестокости — мы просто не могли постигнуть в полной мере размер того, что делали, ибо цели наши были слишком далеко от нас, слишком далеко… Прыжок, выстрел, отход с запутыванием следов — и опять сначала… — и ни разу мы не увидели результата рук своих, но знали мы, что страх и смерть оставляли мы за собой на планетах, — и они ненавидели нас, весь наш экипаж, целиком, за то, что он есть, — и жаждали они нашей смерти; но не знали мы, что радуются пославшие нас, что радуются наши миры и, морально поддерживая нас, желают нам удачи… — и шли мы дальше, и выполняли мы свой долг, и знали мы, что это правильно.
Безжизненные миры — черные дыры, нейтронные звезды, белые карлики, тесные пары звезд, туманности и плотные облака пыли — все эти неприглядные места оставляли мы за собой и вновь с оружием в руках возвращались к жилым мирам. Боль в сердце, страх в душе, сосредоточенное спокойствие разума и воля в глазах — а над всем этим — долг, — так и шел я по миру, давя на него своей силой, сея ужас перед собой и оставляя кровь позади себя.
Так продолжалось около двух месяцев — мы сделали больше тридцати выстрелов, а наш противник по нам не успел выстрелить ни разу, но пришло время, и враги наши приспособились к моей манере ведения боя, и поймали они нас на отходе: мы выпрыгнули возле двойной звездной системы, намереваясь, как обычно, замести за собой следы, но здесь нас уже ждали — группа вражеских кораблей располагалась слишком далеко от нас для того, чтобы стрелять, однако они записали исходные данные нашего прыжка и организовали погоню.
Я совершил новый прыжок. Противник не отстал от нас — нам следовало или попытаться еще раз запутать следы, или же отходить к своим, но мы не успели выбрать ни один из этих вариантов, потому что несколько вражеских кораблей почти настигли нас. Пока они были слишком далеко, чтобы помешать нам прыгать, но, в то же время, они были достаточно близко к нам — и мы не могли запутать свои следы в бездне космоса: неприятель был неподалеку и вскоре настигнет нас — нам нужно уходить к своим, и уходить побыстрее.
Штурман сообщил, что нам необходимо сделать еще несколько прыжков прежде, чем мы достигнем ближайшей группировки наших войск. И мой разум, и мое сердце согласились друг с другом, что дело — плохо. Мы вновь прыгнули. Успеем ли мы достичь своих? Я думаю, что, скорее всего, — нет: у нас нет времени на эти несколько прыжков.
Пора спасаться у рентгеновского пульсара — ситуация обострялась так, как я и предполагал. До ближайшего пульсара был всего один прыжок — в этом нам повезло, и звездолет, не теряя ни секунды, скользнул туда. Мы прыгнули, у меня на корабле был хороший штурман — он все рассчитал верно, и крейсер вышел в пространство не слишком близко, но и не слишком далеко от звезды. Корабль шел курсом примерно перпендикулярным к плоскости излучения. Вокруг нас не было кораблей противника — здесь нас не ждали!
А вот и они! Крейсера противника появлялись один за другим позади и по бокам от нас — преследователи настигли нас. Сердцем чувствую, что они удивились и испугались, поняв, что мы идем к пульсару, но побороли свой страх и продолжали двигаться за нами. Я видел на экране, как несущие лучи с их кораблей протянулись ко мне, и как они исчезли, рассыпавшись в прах, — в столь быстропеременном распределении массы и энергии стрелять нельзя! Они ускорялись, стараясь приблизиться к моему кораблю на расстояние выстрела антиматерией, но я тоже увеличивал скорость, не давая им возможности настигнуть меня, одновременно с этим начав изгибать траекторию полета, устремляя свой корабль к нейтронной звезде.
Я глянул на нее — какая красота была вокруг меня! Огненный шар нормальной звезды был похож на грушу, ее вытянутый носик смотрел прямо на нейтронную звезду, а та лежала такая маленькая и такая хрупкая… Что маленькая — это верно: ее радиус составлял около десяти километров, но вот что хрупкая… При плотности в сто триллионов раз большей, чем плотность воды, звезда представляет собой одно гигантское атомное ядро, состоящее из нейтронов — к тому же у «хрупкой» малышки столь чудовищное поле тяготения, которое лишь немногим уступает гравитационному полю самой черной дыры!
Струя плазмы стекала с носика гигантской груши и кольцами навивалась на магнитное поле нейтронной звезды, образуя диск. По нему ходили волны, настоящие волны с брызгами из плазмы, которая как с горы стекала по силовым линиям магнитного поля на магнитные полюса, и уже оттуда, с полюсов, в противоположные стороны били пучки рентгеновского излучения, такие плотные, что казались твердыми. В целом нейтронная звезда излучала энергии почти столько же, сколько излучают девяносто тысяч Солнц вместе взятые, и как гигантская мельница крутила она своими «прожекторами» по Вселенной с периодом более тринадцати секунд! Какая величественная картина!
…Теперь наш корабль летел уже под очень небольшим углом к плоскости излучения, постепенно приближаясь к пульсару все ближе и ближе. Наша броня пока еще спасала нас и от рассеянного жесткого излучения, и от магнитного поля звезды. Я запустил специально написанную для этого случая программу, и перевел корабль в автоматический режим полета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87