После ночи с Эльтором я поняла, что имела в виду моя мать, когда говорила, что они с отцом были одинаковы. Помнится, мать тогда сказала мне, что душа его была сладкой, как маис, и нежной, как легкое дыхание совы. Она узнала его по этому нежному прикосновению, как только увидела. Она называла это chul ' el и chanul , то есть душа и ее спутник, дух какого-нибудь животного. Эльтор использовал такие слова, как «нейрология» и «квантовые волновые функции». Независимо от слов и моя мать, и Эльтор имели в виду одно и то же.
Но мой отец так никогда и не вернулся.
В Набенчауке люди живут большими семьями – старики, молодежь, супружеские пары и их дети, – все вместе, под одной крышей, в домах, сложенных из бревен и веток и крытых соломой. Наверное, точно такие же дома строили там и тысячу лет назад. Эти дома видели всё и всё выстояли – ураганы и засуху, горе и радость. Только вот наша семья по какой-то неведомой причине с каждым новым поколением становилась все меньше и меньше. Я была, по сути, последней представительницей угасшего рода. Обычно мне удавалось побороть ощущение одиночества, но после предыдущей ночи я знала, что мне будет совсем тяжко, если Эльтор оставит меня.
– Тина, я вернусь. – Он притянул меня к себе. – Просто мне надо выяснить, что же все-таки происходит.
Прильнув головой к его груди, я обхватила Эльтора за талию, пытаясь пробиться в глубины его сознания. Внутри него боролись самые разные эмоции – тревога, желание остаться со мной, воспоминания о прожитой жизни, жизни полной удовольствий, какие мне и не снились. На самом деле Эльтор был гораздо старше, чем выглядел. Ему уже шло к пятидесяти. Но чувство одиночества преследовало его, выжгло пустоты в его душе, словно русла пересохших рек в пустыне – такие сухие, что берега запеклись коркой и растрескались. Немало женщин домогались его, но он редко отвечал на их заигрывания, разве что из мимолетного интереса. И не потому, что ему не хотелось большего. Просто эти возлюбленные оставляли в его душе точно такую же пустоту, что и Джейк в моей. Эльтор же мечтал встретить кого-то, в ком мог бы обрести родственную душу. Кого-то вроде меня.
Он еще крепче прижал меня к себе и что-то прошептал на непонятном мне языке. Мы постояли с ним какое-то время, прижимаясь друг к другу.
Неожиданно он весь напрягся и застыл.
– Мой корабль!
– Что? – не поняла я.
– Мой корабль!
Эльтор смотрел в телевизор. На экране появилось размытое изображение чего-то похожего на самолет, хотя детали разобрать было невозможно.
Эльтор подошел к столику, опустился на колени и принялся наугад нажимать кнопки. Наконец нашел ту, что регулировала громкость. Комнату наполнил голос диктора:
– ...сегодня утром на околоземной орбите обнаружен летательный аппарат. Первоначально изображение было получено англо-австралийским телескопом, после того как наблюдатели обнаружили сбои в работе космического шаттла «Челленджер». Шаттл осуществил погрузку корабля в грузовой отсек и доставил его в Центр испытаний летательных аппаратов имени генерала Йейгера в Калифорнии. Согласно данным из неподтвержденного источника, обнаруженный на орбите корабль представляет собой сверхзвуковой самолет с возможностями орбитальных полетов, который по неизвестной причине вышел из строя.
– Какого дьявола!
Эльтор схватился за бок, вернее, за талию, и вытащил часть своего тела.
Я едва не закричала от ужаса. На какой-то миг мне почудилось, что он вырвал из себя кусок мяса. Но это оказался лишь кубик с закругленными гранями, и в следующее мгновение я узнала транском. На его правом боку, чуть выше бедра, над отверстием затягивалась мембрана.
– Господи! – вырвалось у меня.
Я была уже по горло сыта его чудесами.
Но Эльтор меня не слышал – он тыкал пальцем в транском, и тот мигал разноцветными огнями.
– У меня нет связи с Джагом!
– Ты уверен, что этот самолет, что сегодня нашли на орбите, – твой?
Эльтор посмотрел на меня.
– Они должна понимать, что никакой это не самолет. Более того, они уже наверняка догадались, что корабль имеет внеземное происхождение. – На лице его возникла гримаса. – Одному Богу известно, что они могут подумать! Мой Джаг несет на себе такой арсенал, что способен стереть Лос-Анджелес с лица Земли в считанные секунды.
– Зачем же тогда ты притащил его на орбиту и там бросил?
– Я же тебе говорил. Я приглашен на прием.
– И что, на приемы ходят вместе с боевыми кораблями?
– Но он часть меня. Я не могу его оставить.
– Мне почему-то казалось, что он замаскирован.
– Да, вернее, был. – Эльтор выпрямился. – Судя по всему, он поврежден еще сильнее, чем я предполагал. Иначе он легко ушел бы от столь примитивного преследования. Но почему моя диагностическая система не засекла ничего серьезного? Такое возможно лишь при условии, что кто-то нарочно... – Он задумался. – Представляю, как перепугались ваши военные. Ведь для них я шпион, представитель враждебных сил.
– Но ты ведь не предпринял никаких враждебных действий.
– Я оставил на орбите корабль-шпион, – покачал головой Эльтор. – Но они даже не догадываются, с чем имеют дело.
– Что ты хочешь сказать?
– Ты представляешь, что может произойти в худшем случае? Стоит им попробовать залезть в его системы, и корабль моментально взорвется. Учитывая запас оружия и антивещества на его борту, он разнесет на мелкие куски большую часть Калифорнии.
– Неужели нельзя ничего сделать?
Я в ужасе уставилась на Эльтора. Тот шагами мерил комнату.
– Я так надеялся, что он сможет замаскировать себя. Что его примут разве что за орбитальный шаттл, а не за межпланетный корабль. Ваши военные вряд ли смогут понять, с какой передовой техникой имеют дело.
– А что, если тебе связаться с базой? Попытаться убедить их, что у тебя нет враждебных намерений.
Эльтор перестал расхаживать по комнате.
– Они только тогда подпустят меня к Джагу, если я соглашусь сотрудничать, делиться с ними всеми секретами.
– А этого ты сделать не можешь?
– Я ни с кем добровольно не стану делиться информацией, ни с военными, ни с кем-либо еще. Кроме того, они меня в любом случае не отпустят. Они не станут мне доверять. С какой стати?
Я наблюдала за Эльтором с тревогой в душе.
– И что, по-твоему, они предпримут?
– Перевезут его на хорошо охраняемую секретную базу. Но это привлечет к нему еще большее внимание. – Эльтор задумался. – Сейчас они, по всей видимости, заняты поисками корабля-носителя. И чем дольше у них уйдет времени, чтобы понять, что такового просто не существует, тем лучше для меня. – Он пробежал пальцами по волосам. – На месте начальника этой базы я бы выведал все, что только мог, об этом корабле, и чем быстрее, тем лучше. И главное, первым делом постарался бы поймать пилота.
Эльтор сел на кровать, уперся локтями в колени, опустил голову на руки и закрыл глаза. Я ощущала, как напряженно работает его мозг. Вернее, видела это в форме полупрозрачного образа, словно лужа на асфальте. Рядом с нами вода была глубже, но чем дальше от нас, тем мельче она становилась, пока не испарялась вовсе.
– Не срабатывает, – с досадой в голосе произнес Эльтор.
– А что ты пытаешься сделать? Он поднял на меня глаза.
– Я летаю на Джаге уже долгие годы. Я могу установить с ним ограниченную связь даже без непосредственного физического контакта. Но чем больше расстояние между нами, тем труднее это сделать. А сейчас он слишком удален от меня, и я не могу установить с ним связь.
– А что с твоим английским?
– Моим английским?
– У тебя вновь появился акцент.
Я буквально глазами видела его внутреннее напряжение.
– Я никогда не отделялся. Я оставил свой мозг работать как подуровень его РИ.
– А это еще что такое? – удивилась я.
– РИ? Расширенный Интеллект. У нас с Джагом один мозг на двоих. Мы мыслим вместе. Я предоставляю «человеческий» компонент. Творчество, изобретательность, воображение.
Я видела, как по его виску градом катится пот.
– Когда я оставляю корабль, то могу временно переместить мою программу в свой собственный мозг, как бы вернуть в себя свое «я». Это и есть «отделение» от Джага.
– Но сейчас ты этого не сделал. Да, потому что не ожидал встретить меня.
Эльтор кивнул.
– Верно, значительная часть моего мозга все еще на корабле.
– Но ведь до этого момента с тобой все было в порядке. Ты отлично говорил по-английски.
– Подозреваю, что мое сознание находилось в состоянии критического равновесия.
– А это еще что?
– Ты представляешь, что такое сверхохлажденная жидкость?
Я покачала головой, и Эльтор продолжал:
– Если охладить жидкость ниже температуры замерзания, то она не превратится в твердое тело, а останется жидкостью, только сверхохлажденной. Но стоит только потревожить систему, как она мгновенно замерзнет. Если я вдруг отделюсь от Джага, моя биомеханическая система срабатывает точно так же. Малейшее вмешательство, и она тотчас обрушивается.
– И ты обрушил ее, пытаясь установить связь с Джагом?
– Да.
Я развела руками.
– Даже не знаю, что тебе посоветовать.
– Мне нужна информация. Прежде всего об этой базе.
– Знаешь, я позвоню на работу и скажу, что заболела. А мы с тобой пойдем в библиотеку. Может, что-нибудь и отыщем.
– Надеюсь, – печально вздохнул Эльтор.
Филиал лос-анджелесской публичной библиотеки на бульваре Сан-Карлос располагался в небольшом торговом центре по соседству с химчисткой слева и боулингом справа. Мы с Эльтором пересекли площадь, ощущая, как от плиток у нас под ногами поднимается жар. Солнечный свет утратил утреннюю яркость красок, он скорее угнетал, чем бодрил.
Я еще в окно заметила библиотекаря Мартинелли, немолодого седеющего мужчину в очках. Он протирал прилавок, где посетители брали домой книги. За исключением пожилой четы за соседним столом, в библиотеке было пусто. Когда мы вошли, немолодая пара как раз принялась за чтение газет.
– Привет, Тина, – произнес Мартинелли с улыбкой.
Но стоило ему взглянуть куда-то мимо меня, улыбки его как не бывало – она потухла, как погашенный в пепельнице окурок. А пожилая чета в срочном порядке засобиралась домой. Я посмотрела в сторону, куда были направлены их взгляды, и увидела Эльтора. Он стоял в дверном проеме – настоящая гора мускулов, с головы до ног в черном, на руках черные кожаные напульсники, фиолетовые волосы взлохмачены. Вид у него был как у заправского уличного громилы, по которому плачет федеральная тюрьма.
Я подошла к нему и шепнула на ухо:
– Постарайся принять более дружелюбный вид.
– А как? Это мой обычный вид. Я всегда так выгляжу.
Ну что на это скажешь? Мы шагнули к прилавку. Мартинелли подошел к нам, одарив меня какой-то странной улыбкой.
– Подозреваю, у тебя сегодня поздняя смена в банке, Тина? – спросил он.
Я не поняла, что он имел в виду. Ведь ему прекрасно известно, что я работаю в ресторане. И вообще, с чего это вдруг у него появилась эта дурацкая улыбка? Казалось, лицо его парализовано, но он изо всех сил старался придать ему веселое выражение.
Но потом до меня дошло. Мартинелли испугался за меня. И пытался каким-то образом дать мне понять, что если я попала в беду, а сказать открыто боюсь, то могу каким-то образом сообщить ему об этом. В ответ я одарила его своей самой радостной улыбкой.
– Я сегодня не работаю. А это мой друг Эльтор. Он из… м-м-м... из Фресно.
Мартинелли кивнул Эльтору, тот кивнул ему в ответ. Затем Мартинелли снова обернулся ко мне:
– Чем могу быть полезен?
– У вас есть книги о Центре испытаний летательных аппаратов имени Йейгера? – спросила я.
Мартинелли махнул в сторону каталога.
– Сначала попробуйте поискать там. Если не найдете, что вам надо, я проверю по компьютеру.
– Спасибо.
Я подвела Эльтора к каталогу. Вытащила ящик, поставила его на стол. Эльтор взял стул и сел рядом со мной. Но тотчас обернулся на Мартинелли, который работал за компьютером.
– Почему этот человек отнесся ко мне с подозрением?
– Он принял тебя за одного из дружков Нага, – ответила я и села за стол. – Они приходят сюда и мешают ему работать.
– Нага?
– Нага Кугельмана, – ответила я и добавила: – Того, что убил моего двоюродного брата Мануэля.
– Извини, я не знал.
Эльтор пристально посмотрел на меня.
Всякий раз, когда мне казалось, что я могу спокойно думать о смерти Мануэля, выходило, что это не так. С того момента прошло много лет, и мне помнится лишь то хорошее, чему брат учил меня. Он был строг со мной, как отец: никаких крепких выражений, никаких поздних гулянок, никакого спиртного, никаких сигарет, никаких наркотиков и никаких парней, если те ему не нравились. Он был немногословен и не любил говорить «за жизнь». Но в том, как Мануэль относился ко мне, я читала такие слова, как «уважение» и «долг». Точно так же держал он себя и после того, как умерла мать, хотя это и отдалило его от меня.
– Тина? – произнес Эльтор.
– Все нормально, – отозвалась я.
– Ты постоянно повторяешь эти слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58