– Мы можем сдать анализы позже, – заявил Эльтор. – Сейчас нам необходимо подписать контракт.
– Подождите! – воскликнула я.
События развивались с непредсказуемой быстротой.
– Вам не придется делать ничего такого, что кажется вам неприятным, – успокаивающим тоном произнес Стоунхедж.
Я попыталась угадать мысли Эльтора по его мимике, выражению глаз, цвету лица. Мне было непонятно, почему он так упорно настаивает на своем и что имел в виду Стоунхедж под словами «политические границы». Очередная попытка проникнуть в мысли моего спутника вновь не увенчалась успехом. Однако при этом чрезвычайную чувствительность приобрело мое собственное Принимающее Тело Кайла, вызвав у меня обостренное восприятие мыслей окружавших меня людей. Я словно видела происходящее глазами Стоунхеджа или Кабату. До этого момента мне и в голову не приходило, какой пигалицей я смотрюсь рядом с Эльтором. Мы с ним стояли рядом, и уже этого было достаточно, чтобы люди подумали, будто он пытается меня запугать.
– Все в порядке, – ответила я Стоунхеджу. – Я просто не привыкла к тому, что тут у вас происходит.
Директор станции внимательно посмотрел на меня. Затем поднес к губам руку с браслетом и проговорил:
– Нэнси, ответь!
– Слушаю! – откликнулся чей-то мелодичный голос, исходивший из загадочного браслета.
– Мы находимся возле дома. Можешь сейчас подойти сюда?
– Иду, – ответила невидимая женщина.
– Замечательно. Конец связи. – Стоунхедж с улыбкой посмотрел на меня. – Это капеллан Минь. Она охотно ответит на все ваши вопросы.
– Нет, – вступил в разговор Эльтор, крепко сжав мою руку. – Мы будем задавать интересующие нас вопросы вдвоем.
Я попыталась высвободить руку.
Эльтор, не жми так крепко, мне больно!
Эльтор выпустил мою руку.
Извини!
– Пусть будет так, как хочет мисс Пуливок, – заявил Стоунхедж.
За его спиной я увидела стройную женщину, она переходила перекинутый через речушку мостик. Длинные черные волосы схвачены в конский хвост, покачивающийся при ходьбе. Огромные миндалевидные глаза буквально освещают лицо. Высокий рост, стройная спортивная фигура. Возраст – на вид лет тридцать пять.
Сегодня, вспоминая те далекие дни, признаюсь, что тогда все люди, которых я встречала на родине Эльтора, казались мне одинакового возраста – тридцать – сорок лет. Теперь я понимаю почему. В 1987 году люди жили дольше, чем те, кто жил, скажем, в 1687 году. А три столетия спустя они научились существенно продлевать молодость и отодвигать старость.
Когда женщина приблизилась к нам, директор станции представил нам ее как капеллана Минь.
– Мы подумали, что мисс Пуливок захочет побеседовать с тобой, – сказал Стоунхедж. – Подготовь все для предстоящей церемонии.
Эльтор посмотрел на меня и еле заметно кивнул. Я испытывала нерешительность, поскольку чувствовала его тревогу: ему не хотелось, чтобы нас разлучали. Но я понимала, что это моя последняя возможность пообщаться наедине с человеком, кто говорит на том же языке, что и я.
Минь приветливо улыбнулась мне и заговорила приятным мелодичным голосом:
– Если вы не против, то давайте войдем в дом. Мысленно извинившись перед Эльтором, я ответила:
– Да, конечно, я не против.
Эльтор заметно напрягся, но возражать не стал.
Я последовала за моей новой знакомой в дом и оказалась в просторной гостиной с ширмами вместо стен. Столики, кресла, диваны – все было сделано из керамики светлых оттенков и блестящего металлического кружева. Никакого дерева или пластмассы в комнате я не заметила.
Мы присели на диван, и капеллан Минь начала:
– Мисс Пуливок...
– Тина.
– Тина, – повторила она своим приятным музыкальным голосом. – Почему вы так напуганы?
– С чего вы решили, что я напугана?
– Вы кажетесь неуверенной в себе. Вас что-то беспокоит. Вы чем-то сконфужены.
Предположения моей собеседницы явно преуменьшали серьезность ситуации, в которой я оказалась. Даже если бы Эльтор и не попросил меня держать в тайне наши приключения, я все равно ни за что не призналась бы, что перенеслась в другой мир на целых триста лет вперед. Скажи я правду, и меня обязательно сочтут за сумасшедшую.
– Я просто хотела бы задать вам пару вопросов.
– Разумеется. Я вас слушаю.
– Почему вы все так натянуто держите себя с Эльтором?
Капеллан Минь неожиданно напряглась.
– Его зовут Эльтор?
– Почему вас это так насторожило?
– Я понимаю, имя Эльтор сейчас чрезвычайно популярно, особенно после последней войны. А вот имя Селей всегда было довольно редким. Так что такое сочетание, как Эльтор Селей... – Минь мрачновато улыбнулась. – Следует признать, что подобное сочетание способно повергнуть любого в индукционную петлю.
Я удивленно моргнула, смущенная ее непонятными выражениями. Секунду спустя моя собеседница сказала:
– Послушайте, Тина, что же все-таки произошло? Вы находитесь здесь с ним по вашей собственной воле?
Мое лицо, очевидно, приняло встревоженное выражение.
– Конечно. Почему вы спрашиваете об этом?
– Потому что у вас ужасно напуганный вид. Вы явно чем-то напуганы. И еще – вы так молоды.
– Не такая уж я юная. Через несколько месяцев мне исполнится восемнадцать.
Капеллан Минь удивленно посмотрела на меня.
– Всего лишь восемнадцать?
До смерти надоело, что меня постоянно принимают за неразумное дитя. Мне было невдомек, что увеличение продолжительности жизни автоматически предполагало и совершенно другие определения детства, зрелости и старости. В конце концов несколько тысячелетий назад люди вступали в брак и заводили детей в возрасте, который в 1987 году считался детским. Впрочем, дело было не только в исторической эпохе. Например, в Зинакантеко девушки выходили замуж в более юном возрасте, чем в Лос-Анджелесе. Представления, бытовавшие на родине Эльтора, не слишком отличались от земных. Одной лишь физической зрелости было недостаточно, чтобы считаться взрослым человеком, – жизнь, как в техническом, так и в общественном плане, очень сильно усложнилась. Впрочем, дело не только в моем возрасте. В 1987 году я была слишком мала ростом по сравнению с американками, но в других уголках моей родной планеты, включая и Зинакантеко, я ничем бы не выделялась среди прочих взрослых людей. Однако со временем стандарты человеческого роста и пропорций существенно изменились, как на Земле, так и на родине Эльтора. В его мире человек моего роста считался ребенком независимо от фактического возраста.
– В моих родных местах, в Мексике, – сказала я, – никто никогда не принял бы меня за ребенка.
Мои слова вызвали явное удивление Минь.
– Так вы с Земли?! – воскликнула она.
Я утвердительно кивнула.
– А мы подумали, что вы рейликанка, – произнесла моя собеседница.
– Нет, я принадлежу к народу майя.
– Сходство с рейликанками просто поразительное! – улыбнулась Минь. – Кто бы мог подумать, что представительница давно исчезнувшего с лица Земли народа удивительно похожа на представительниц вымирающего народа на другом краю галактики!
Я удивленно посмотрела на нее.
– Так народа майя на Земле уже больше не существует?!
– Видите ли, думаю, что да. А вам разве неизвестно об этом?
Я подалась вперед, внезапно почувствовав легкий озноб.
Минь продолжала что-то говорить, но я ее уже не слушала. Не существует. Моего народа больше не существует. Последняя ниточка, связывавшая меня с Землей, оборвалась. От волнения у меня даже перехватило дыхание. Я не могла слышать, не могла дышать...
– ...обморок! – ворвался в мои уши громкий голос доктора Кабату. – Всем отойти!
– Убирайтесь! – Передо мной возник разъяренный Эльтор. – Убирайтесь все!
Когда мои мысли прояснились, я увидела, что комната полна людей: Минь, Эльтор, Стоунхедж, Кабату, агенты службы безопасности. Эльтор сел рядом со мной, и на меня тут же стали накатывать волны озабоченности, излучаемые окружающими. Как известно, Джагернаутам неведомы такие чувства, как нежность и сострадание. Восприятие ими окружающего мира определяется их военным воспитанием и боевыми навыками. Как ни странно, одновременно они эмпаты, хотя их внешность абсолютно опровергает этот факт. Беспокойство, с которым присутствующие смотрели на нас, сменилось нескрываемым удивлением, когда Эльтор обнял меня и шепнул мне на ухо какие-то нежные, успокаивающие слова.
– Послушайте, Макс! – обратилась Минь к Стоунхеджу. – Мне нужно поговорить с вами!
Директор станции кивнул, и они исчезли в соседней комнате. Кабату и охранники остались. Последние не сводили с Эльтора глаз и не снимали рук с оружия.
Эльтор нежно убрал непокорную прядку волос с моего лица.
– Что случилось?
– Минь рассказала мне, что народа майя больше не существует!
Эльтор шумно выдохнул.
– Извини, Тина. По-моему, она сказала правду. Я просто не хотел расстраивать тебя. Прости.
Стоунхедж и Минь вернулись, сопровождаемые полупрозрачной – для меня – аурой тревоги. Минь осталась стоять в дверях, Стоунхедж сел на диван, устроившись так, чтобы находиться на одном уровне с Эльтором, хотя и на расстоянии, чтобы не посягать на его жизненное пространство. Я моментально поняла, что Эльтор воспринимает директора станции как человека, который не несет в себе угрозы для его безопасности.
Стоунхедж осторожно начал:
– Командир Селей, вы должны понимать, что никто из нас не имеет ни малейшего желания вмешиваться в вашу личную жизнь. Однако я призываю вас трезво взглянуть на сложившуюся ситуацию. Получивший ранения неизвестного происхождения Имперский Джагернаут на поврежденном корабле прибывает на одну из отдаленных орбитальных космических станций. Вместе с ним перепуганная до смерти безвестная юная особа. Он настаивает на немедленной регистрации брака – скорее всего вопреки ее желанию. Поймите нас правильно, нам хотелось бы знать, что же все-таки произошло, прежде чем мы приступим к выполнению официальной церемонии.
Все это время Эльтор не спускал с него глаз. Лицо его сохраняло непроницаемое, бесстрастное выражение и было похоже на отлитую из металла маску. Он напряженно думал, высчитывая возможные варианты дальнейшего развития событий. Необходимо срочно решить, в какой степени можно доверять словам директора космической станции.
Раздался сигнал зуммера, доносившийся со стороны браслета на запястье Минь. Та вопросительно посмотрела на Стоунхеджа.
– Что это? – спросил Эльтор.
– Я попросил моих сотрудников разыскать любую имеющуюся информацию о сколийце с вашей внешностью и носящем ваше имя, – пояснил Стоунхедж.
– И что же?
Было видно, что Эльтор весь напрягся.
Минь прикоснулась к какому-то квадратику на стене. Огромный, во всю стену, голоэкран ожил. На нем появилось изображение двух людей в натуральную величину. Женщина со стройной фигурой и красивыми зелеными глазами, живыми и яркими, как луч солнца, упавший на лист лесного дерева. У нее были черные длинные прямые волосы, которые при виде сверху казались роскошным каскадом, ниспадавшим ей на спину до самых бедер. Ее красота навевала сравнение одновременно со льдом и изумрудом. Превосходной лепки черты лица – совсем как у мраморной статуи, высеченной умелой рукой гениального скульптора.
При виде мужчины у меня резко перехватило дыхание. Цвет его длинных, до плеч, роскошных локонов был точно такой же, что и у волос Эльтора. Хотя кожа его лица и не имела металлического оттенка, черты были совершенно такими же, как у Эльтора. Больших пальцев на руках не было, все четыре пальца одинаковы по длине, с суставом на тыльной стороне руки.
Минь принялась озвучивать строчки сколийских иероглифов, берущих в нижней части голоэкрана:
– Голографическое изображение сделано два года назад. Они стоят на возвышении вместе с другими сановниками во время речи, произнесенной Голосом Имперской Ассамблеи. Имя женщины – Дайхьянна Селей. – Минь посмотрела на директора станции. – Это она, Макс. Ключ Ассамблеи.
Стоунхедж внимательно посмотрела на Эльтора:
– Кто этот мужчина?
В комнате повисло неловкое молчание. Эльтор, не произнося ни единого слова, смотрел на директора станции. Молчание нарушила Минь, прочитав ответ с экрана:
– Элдрин Джарак Валдория. Племянник Селей. – Она прикоснулась к панели, выводя на экран меню. Еще одно ее прикосновение, и возник поток новых иероглифов. – Он старший сын «космической» ветви этого знатного рода. В настоящее время Элдрин Валдория является самым вероятным кандидатом на роль одного из Ключей Триады. Теоретически он должен был стать Ключом Сети сразу же после смерти отца – но Третий Замок попал в руки купцов. Посмотрите сюда – он старший брат Эльтора Валдория, героя войны.
– Выключайте! – потребовал Эльтор.
Минь снова прикоснулась к панели, и голографическое изображение исчезло. Присутствующие не сводили глаз с Эльтора. Излучаемые ими эмоции струились настоящими океаническими течениями: удивление, недоверие, восхищение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58