Ах вот оно что. Раз надо – значит надо.
Мы отлетели от Сатурна. Эльтор включил голоэкран, и я с любопытством наблюдала за нашим перемещением в пространстве. Правда, мы не могли видеть свой корабль, поэтому Джаг создал изображение, основанное на данных о самом себе. Надо сказать, оно получилось таким убедительным, что я не почувствовала особой разницы.
Затем я обратила внимание на одну весьма странную вещь. Очертания Джага почему-то сделались не такими обтекаемыми, как раньше.
– Какие-то мы сплюснутые.
Эльтор сосредоточился на панели управления и поэтому ответил на родном языке. Но Джаг перевел для меня:
Так удобнее для инверсии.
Мне хотелось расспросить его поподробнее, но, с другой стороны, я не хотела отвлекать его в такие важные минуты.
– Можешь спрашивать, – отозвался Эльтор. – Сейчас происходит обмен информацией.
Нет, я, конечно, чувствовала, как его мозг ведет интенсивный диалог с различными узлами в сети Джага, но тогда мне еще было неведомо, что и я сама превратилась в такой узел, и он подключался ко мне, когда иссякали его собственные пси-берресурсы. Эльтор объяснил мне, что, если бы кто-то мог наблюдать наш полет на скорости, приближенной к световой, им бы казалось, что по мере приближения к скорости света Джаг словно становился короче. После инверсии он снова вытянется, а при движении со скоростью в 1,41 световой его длина станет для внешних наблюдателей такой же, как и в состоянии покоя. При скорости, превосходящей 1,41 световой, его длина вновь возрастет.
– Во время прыжка, – объяснил Эльтор, – она, возможно, достигнет нескольких тысяч километров.
– Ого, – я даже присвистнула, – ты хочешь сказать, что я увижу Эльтора длиною в тысячи километров?
В ответ Эльтор лишь улыбнулся. За него ответил Джаг:
– По отношению ко мне ты находишься в состоянии покоя. Поэтому ты не заметишь никаких изменений. Я для того и меняю свою форму, чтобы минимизировать искажения, возникающие в других референциальных рамках.
Интересно, удивилась я, с какой стати Джаг заговорил вместо того, чтобы воспользоваться псиберсвязью. Теперь мне известно, что до полного выздоровления Эльтор не мог участвовать в наших с Джагом мысленных беседах. Но тогда мне и в голову не могло прийти, что компьютер запрограммирован – кем-то или самим собой – принимать во внимание чувства и настроения своего основного владельца.
Я показала на голоэкран.
– Такое впечатление, будто созвездия сдвинулись с места.
– Это мы увеличили скорость, – пояснил Эльтор.
– Сорок две секунды назад, – добавил Джаг, – наше ускорение на период в тридцать секунд в сто раз превысило силу тяжести. В данный момент мы перемещаемся в пространстве со скоростью, составляющей 10 % от скорости света.
– Брось шутить, – рассмеялась я.
– Почему я должен шутить? – удивился Джаг.
– Но разве перегрузки не раздавили бы нас?
– Мы перешли в режим квазисостояния.
– Во что?
Джаг пустился в пространные объяснения, что корабль и все, что в нем находится, можно представить в виде скопления элементарных частиц, описанных с точки зрения их квантовых состояний, или волновой функции. Даже если одна-единственная частица изменит свои характеристики – положение в пространстве, момент движения, спин, и так далее, – это значит, что она изменила свое состояние. Режим квазисостояния предотвращает любые из таких изменений. Нет, Джаг не застыл на месте, и в тот самый момент, когда начал действовать этот режим, все элементарные частицы, его составляющие, продолжали вибрировать, вращаться вокруг своей оси и вообще двигаться каким-либо иным способом. Но они не могли осуществить переход. Теоретически в этом режиме система становится бесконечно жесткой на макроскопическом уровне. На практике же процесс никогда не достигает ста процентов. Мощные или быстродействующие силы способны его ослабить.
Мы потому и избежали обширных повреждений во время столкновения с ракетой, потому что Джаг перевел нас в режим квазисостояния. Ракета способна в таких случаях пройти сквозь объект в буквальном смысле, не причинив ему никакого вреда. И все потому, что она преодолевает сложное пространство. Правда, может случиться и такое, что ракета взорвется, и тогда момент ее движения переходит в электромагнитную энергию, сложное пространство или же свои собственные осколки, которые могут либо пройти сквозь объект в режиме квазисостояния, либо не пройти. Иными словами, режим этот имеет свои слабьте места. Например, элементарные частицы объекта могут поглотить момент, что приведет к повреждениям.
Эльтор указал на красную звезду на голоэкране. Вокруг нее возникло золотистое свечение. Это значит, что звезда «прыгнула». Собственно говоря, все звезды поменяли свое местоположение, как бы сдвинувшись к точке точно впереди корабля. Звезда, на которую указал Эльтор, сменила цвет с красного на зеленый.
Эльтор посмотрел на меня.
– Мы только что вышли из квазирежима. Сейчас мы перемещаемся в пространстве со скоростью в 40 % световой.
– Но я ничего не почувствовала.
– В этом состоянии наши нейроны не способны к изменениям на молекулярном уровне. Поэтому, пока мы пребывали в режиме квазисостояния, ты была не в состоянии даже подумать о чем-либо.
Звезды совершили еще один прыжок, и снова по направлению к точке впереди нас. Выделенная Эльтором звезда теперь светилась иссиня-багровым светом. Она стала какой-то темной, почти невидимой. Дисплей показывал 60 % от скорости света.
– На сколько мы должны приблизиться к скорости света, чтобы произвести инверсию? – поинтересовалась я.
– Это своего рода баланс, – начал Эльтор. – Когда попадаешь в сложное пространство, это все равно что поехать в объезд бесконечно высокого дерева. Причем для этого надо съехать с дороги и углубиться в незнакомый дремучий лес. Чем меньше времени мы проведем в лесу, тем лучше. Желательно, прежде чем съехать с дороги, подъехать к дереву как можно ближе. Иными словами, нам нужно максимально приблизиться к скорости света. Но лишь приблизиться, иначе наша увеличившаяся масса начнет потреблять слишком много топлива. Это все равно как если бы мы пытались въехать вверх по стволу. Вот почему нам надо вовремя остановиться.
Звезды совершили очередной прыжок. Указанная Эльтором звезда теперь была вообще невидна – ее цвет сдвинулся за пределы оптического диапазона.
И тогда Джаг вывернулся наизнанку.
По крайней мере у меня возникло такое чувство. Нет, мы по-прежнему оставались внутри корабля, потому что вместе с нами наизнанку вывернулась и все вселенная. На голоэкране звезды прыгнули снова, но теперь уже прочь друг от друга, и вернули себе свой первоначальный цвет. Сначала я не смогла узнать ни одного созвездия. Лишь через несколько мгновений мне стало понятно, что они там же, где и были, только перевернуты.
– Эй, – воскликнула я. – Теперь мне понятно, почему вы называете это инверсией! Из-за звезд!
– Термин этот берет свое начало в так называемом конформальном картографировании, – пояснил Джаг. – Последнее было предложено в середине двадцатого столетия исследователями Миньяни и Реками для обобщенных трансформаций Лоренца в четырехмерном пространстве.
– Да, это действительно означает инверсию, – подтвердил Эльтор.
– И с какой скоростью мы летим? – спросила я.
– Всего в сто тысяч раз превышающей скорость света, – ответил Эльтор.
Всего лишь?
– Знаешь, для меня жуть как быстро.
– Стоит превысить скорость света, как верхнего порога уже не существует, – пояснил Эльтор. – Есть только нижний – она сама.
– А мы действительно можем попасть в прошлое? На этот вопрос ответил Джаг:
– Согласно Джеймсовой теории, невозможно достичь точки назначения, предварительно не покинув исходную точку. Однако во время инверсии можно путешествовать как в прошлое, так и в будущее. Теоретически я могу оптимизировать нашу траекторию так, чтобы в пространстве, где действуют скорости ниже световой, время остановилось, при условии, конечно, что некоторое время прошло, причем с одинаковой скоростью, как в исходной точке, так и в точке назначения. Однако я не могу избежать погрешностей, которые, накапливаясь, приведут к тому, что в действительности пройдет десять часов и пятьдесят минут.
Мне показалось, что Джаг слегка раздражен тем, что не способен привести реальное положение вещей в гармонию с теорией.
– И куда мы держим путь? – спросила я.
– На эпсилон Эридана, – ответил Эльтор.
– Ты там живешь?
Эльтор отрицательно покачал головой.
– Нет, до него лишь примерно одиннадцать световых лет пути от Земли, то есть фактически всего один прыжок. Это все, что я могу позволить себе при поврежденных двигателях. Там у Союза Миров Земли опорная база. – Эльтор на минуту задумался. – Должен Заранее предупредить тебя. Мы вполне можем оказаться во вселенной, чужой как для тебя, так и для меня. Или же при попытке обратной инверсии наш корабль может взорваться.
Я кивнула, понимая всю безвыходность нашего положения. Мы сбросили скорость, и созвездия снова сгрудились вокруг одной точки. Затем вселенная вновь вывернулась, но на сей раз обратно, и мы полетели на скорости ниже световой. У меня вырвался вздох облегчения – звезды не только вернули себе нормальные цвета, но и заняли на небе прежнее положение. Впереди нас висело оранжевое светило. На голоэкране оно казалось чуть более тусклым, чем на самом деле.
– Имперский Джаг! – чуть потрескивая, донесся голос. – Говорит станция «Эпсилани». Просим вас представить опознавательные знаки.
Я моментально почувствовала, как у Эльтора словно гора с плеч свалилась. Значит, он действительно не на шутку опасался, что мы никогда не попадем в его вселенную. Он даже не сразу нашелся с ответом, а просто сидел, вцепившись руками в панель перед собой.
– Имперский Джаг, отвечайте! – повторил голос. – С вами говорит гражданская станция. Повторяю, это гражданская станция. Пожалуйста, назовите цель вашего прилета.
Эльтор набрал полную грудь воздуха.
– «Эпсилани», с вами говорит командир Селей, пилот-Джагернаут шестнадцатой эскадры ИКС. Мой корабль поврежден, и я прошу вашего разрешения произвести посадку.
– Командир Селей, у нас имеются необходимые для этого условия. Вам требуется место для проживания?
– Да, проживания и ремонта.
– Мы сделаем все, что в наших силах, – произнес голос. – Хотя это всего лишь научно-исследовательская станция. Мы никогда еще не принимали у себя Джагернаут.
– Понимаю.
– Вам нужно что-то еще? Эльтор потрогал раненое плечо.
– Врач.
– Врач встретит вас тотчас по завершении стыковки.
– И еще одна вещь.
– Слушаем вас.
Эльтор посмотрел на меня.
– Может кто-нибудь из вас совершить церемонию бракосочетания?
В ответ послышалась тишина.
– Не могли бы вы повторить вопрос? – наконец произнес все тот же голос. – Мы не уверены, что правильно вас поняли.
– Я сказал «бракосочетание». Кто-нибудь из вас может совершить церемонию?
– Да-да, конечно же. Уверен, мы что-нибудь придумаем.
– Отлично, – ответил Эльтор, наблюдая, как на приборной доске вспыхивают и гаснут огни. – «Эпсилани», принимаю ваш сигнал. Идем на стыковку.

Часть II
Вселенная II
Глава 11
ЭПСИЛАНИ
На голографическом экране стремительно увеличивалась в размерах планета Афина – газовый гигант, опоясанный голубыми и красными полосами. У Афины было не менее семи лун, а также кольца цвета ириски-тянучки и черничного мороженого. С той стороны, с которой мы подлетали к Афине, космическая станция «Эпсилон Эридана», или для краткости – «Эпсилани», – смотрелась крошечной полоской станиоля, повисшей над огромным шаром Афины.
По мере того как мы приближались к планете, эта лента постепенно превращалась в колесо. Его малый размер поначалу разочаровал меня – я надеялась увидеть нечто более грандиозное и впечатляющее.
Над станцией парит ослепительно белый, даже скорее серебристый – совсем как зеркало – диск. Он отбрасывал солнечный свет прямо на ее поверхность, где бесчисленные зеркала поглощали лучи, ярко светясь в чернильной темноте бескрайнего космоса. Колесо вращалось с величавой медлительностью, от которой веяло безмятежностью и покоем. Состояло оно из втулки и шести спиц. Из втулки вниз уходил массивный «стебель», от которого, словно из чашелистика цветка, росли лепестки. Колесо стремительно продолжало увеличиваться в размерах, и вскоре «стебель» уже являл собой цепочку плотно прижатых друг к другу сфер, напоминавших исполинские бусины или сросшиеся маковые головки с маленьким бутоном на конце. Со стороны космическая станция напоминала гигантское вращающееся соцветие.
– Она великолепна, – произнесла я. – А что это там у нее внизу?
– Эта решетка служит в качестве отражателя, – ответил Эльтор. – Она отбрасывает в пространство излишки тепла. Втулка колеса – это то самое место, где мы осуществим стыковку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58