Лос-Анджелес теперь казался мне далеким и нереальным. Он остался в той, другой жизни.
Никакого окна я так и не увидела. В конце концов мы оказались в тупике. Женщина что-то произнесла, и перед нами появилось уже ставшее привычным сияние – на этот раз в проеме восьмиугольной формы. Сиделка провела меня сквозь него в какое-то небольшое помещение, а оттуда к еще одной двери. Мы оказались в огромном зале, настолько огромном, что я даже задалась вопросом, к чему такая расточительность. Хотя, по правде говоря, бассейн тоже был шикарным, ведь меня вполне могли помыть более незамысловатым образом, при по-моши тех же нанороботов. Подобно мылу они удалили бы с моего тела частички грязи, собрав их липидными мицелиями.
В комнате, в которой я оказалась, абсолютно все – пол, стены, потолок – было украшено орнаментом из блестящих восьмиугольных пластинок, бронзовых, медных и янтарных. В центре стоял диван, а перед ним столик. Позади него вверх к потолку уходили колонны, задрапированные бронзового цвета занавесями. Полупрозрачная ткань трепетала под невидимыми потоками воздуха.
На диване восседал Крикс Икуар.
Он не удостоил вниманием мою спутницу, которая поклонилась ему и вышла. Когда мы остались одни, Икуар по-английски обратился ко мне:
– Садись!
Я собралась было опуститься в кресло, стоявшее возле столика, но Икуар отрицательно покачал головой. Я растерялась, не зная, как мне быть. Однако в следующее мгновение поняла, чего он хочет. Стиснув зубы, я обошла столик и села рядом с ним на диван. Полупрозрачная занавесь коснулась моего лица, а затем отлетела в сторону.
Икуар взял меня за подбородок и приподнял вверх лицо.
– Хороша! – прокомментировал он.
– Где мой муж? – потребовала я у него ответ.
Икуар взял меня за плечи и повернул сначала вправо, а затем влево.
– Твои голографические портреты не слишком хороши, в жизни ты гораздо красивее! Ты действительно похожа на рейликанку! Разве что нос у тебя поменьше! Это твоя настоящая внешность?
– Настоящая? – переспросила я.
– Ты не меняла свою внешность, чтобы выглядеть так, как выглядишь сейчас?
– Нет, – ответила я.
В ту минуту мне больше всего на свете хотелось, чтобы он прекратил прикасаться ко мне.
Однако Икуар и не думал прекращать. Вместо этого он опустил руку ниже и провел по моей груди, нащупывая сквозь ткань сосок.
– Не смейте! – воскликнула я и отбросила его руку. Бить его было просто глупо. Как можно ударить одну из самых могущественных личностей трех межзвездных цивилизаций? В ответ Икуар лишь рассмеялся. Откинувшись на спинку дивана, он обхватил меня за талию и резко увлек за собой. Я упала на него, распластавшись на животе. Мои волосы разметались черным шелковым покрывалом по поверхности дивана, вернее, кровати, как я это только сейчас поняла. Кое-как поднявшись на коленки, я попыталась соскочить на пол. Икуар, смеясь, снова притянул меня к себе, опрокинув на этот раз на спину.
– Тебе ведь не удалось завершить свою первую брачную ночь! – прошипел он. – Может, сейчас самое время сделать это?
– Нет! – крикнула я, отчаянно отбиваясь от него. Он занес надо мной руку.
– Не двигайся!
Я словно окаменела, глядя на его руку.
– Дариус, приготовься! – выкрикнул Икуар, обращаясь к невидимому собеседнику.
– Готов! – отозвался незримый голос.
Он напомнил мне голос Джага, только звучал более резко.
– Начать стимулирующий цикл, лабораторный отсек номер пять!
– Начат! – ответил все тот же голос.
Ничего не произошло. Ничего, за исключением того, что Икуар закрыл глаза и приоткрыл рот, словно сосредоточившись на чем-то слышимом и видимом только ему. Он еле слышно выдохнул, и звук этот показался мне до боли знаком.
Да он наркоман! Какие могут быть сомнения! Вылитый торчок в кокаиновом раю. Теплый лучик надежды затеплился в моем сердце. Сейчас Икуар погрузится в свой наркотический кайф и забудет обо мне. И тогда у меня появится шанс ускользнуть от него.
Увы, надежды мои оказались напрасны.
Годы спустя я пыталась понять, почему так долго не исцелялись душевные травмы той далекой, драматической ночи. Причиной могло быть все что угодно – страх, стыд, боль. А может быть, даже то, как, достигнув пика физического блаженства, Икуар долго лежал на диване в каком-то забытьи, издавая протяжные звуки, словно занимался сексом где-то в другой реальности. Он продолжал крепко сжимать меня, словно хотел убедиться, что я здесь, в этом физическом мире, пока сам он пребывал где-то еще, занимаясь тем, о чем я не имела ни малейшего представления.
Чуть позже Икуар произнес:
– Дариус, приготовься!
– Готов!
– Прекратить стимулирующий цикл в лабораторном отсеке номер пять!
– Прекратил! – отрапортовал незримый Дариус.
Икуар вздохнул и закрыл глаза. Через считанные мгновения он уже спал. Когда я попыталась устроиться на диване поудобнее, он проснулся и снова занес надо мной руку.
– Не шевелись!
Я замерла. Он какое-то время смотрел на меня, видимо, удовлетворенный моей покорностью. Затем лег и вновь погрузился в сон.
Устремив взгляд на полупрозрачную занавесь над кроватью, я тревожно вслушивалась в дыхание Икуара и, пока он спал, старалась не шевелиться, боясь разбудить его. Я открыла для себя еще одну сторону психологического состояния, когда ты находишься в полной власти другого человека. Помимо страха, гнева и одиночества, оно означает еще и смертельную скуку.
Проснувшись, я обнаружила, что нахожусь у себя в комнате в обществе седовласой сиделки. Мне плохо запомнилось мое пробуждение, видимо, меня снова напичкали наркотиками. Смутно помню, что билась в истерике, плакала и звала Эльтора. Сиделка обработала мои синяки, бормоча что-то успокаивающее, и я в конце концов уснула. А когда проснулась, женщина дала мне какие-то таблетки и стакан воды, после чего я снова погрузилась в сон...
Очнувшись в следующий раз, я почувствовала себя почти нормально. Последние несколько дней показались мне бредом помутненного сознания. Седовласая эйюбианка сидела в кресле и смотрела на голоэкран. Там показывали что-то вроде приключенческого фильма. Люди в нем скакали на каких-то странных животных и говорили на резком эйюбианском языке.
Я села в постели, и сиделка выключила голопроектор. Затем задала мне какой-то вопрос. Я в ответ непонимающе развела руками. Склонившись над консолью, она куда-то позвонила и поговорила с незримым собеседником. После этого женщина помогла мне одеться, и мы вышли из комнаты, снова зашагав по тому же самому восьмиугольному коридору.
На этот раз мы пришли в центр управления станцией. Помещение было гигантских размеров. Сотни людей работали за консолями, торопливо сновали туда-сюда или, затянутые в экзоскелеты, сидели за пультами управления. В зале стоял гул голосов, как человеческих, так и машинных. Повсюду высились горы аппаратуры непонятного назначения, вращались голографические изображения – самого Цилиндра, космических кораблей на подлете к нему, далеких и близких звезд. В глубине комнаты я увидела возвышение с креслами. Два из них оставались пустыми.
На третьем восседал Икуар.
Сиделка подвела меня к нему, поклонилась и вышла из зала. Икуар жестом указал мне на место рядом с собой.
– Сегодня ты выглядишь гораздо более оптимизированной!
Я села в кресло. Оптимизированной? Теперь мне понятен смысл этого слова. Во вселенной, где компьютерные сети играют первостепенную роль, люди не в состоянии представить себе, каким образом «примитивный человек» мог выжить без них. Однако тогда подобный комментарий меня ошарашил. Я даже не нашлась, что на это ответить.
Икуар улыбнулся и, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза. На его лице снова появилось выражение наркотического «улета».
– Эльтор просит о встрече с тобой.
От удивления я чуть не подскочила на месте.
– Что с ним? – торопливо поинтересовалась я.
– Мы забираем его на нашу базу в секторе Зет. Там уже находится Замок.
– Я смогу увидеться с ним?
Икуар не ответил. Осознав, что он намеренно не обращает на меня внимания, я стиснула зубы и, откинувшись в кресле, принялась наблюдать за тем, что происходит вокруг.
– Мне сообщили, что ваш брак заключен в дополнительном договоре, – наконец нарушил молчание Икуар.
– Совершенно верно, – ответила я.
– Прекрасно.
До этого момента я пребывала как во сне, плохо осознавая ситуацию. Однако мало-помалу до меня стало доходить истинное значение происходящего. В самое ближайшее время должна была разразиться война между Империей и Эйюбой. В распоряжении купцов имелись и Ключ, и Замок. Образно говоря, Голиаф постепенно набирал скорость. Хуже того, как только станет известно о похищении Эльтора, непрочный союз между Империей и Союзными Мирами неизбежно распадется. Это уже второе предательство в дополнение к первому, и ущерб на этот раз может оказаться невосполним.
Однако не следует кое о чем забывать. Договор существует. Спрятанный в сети «Эпсилани» наш брачный контракт станет тем самым цементом, который позволит надежно скрепить бреши в треснувшей крепости.
В ту пору я еще не понимала символической мощи нашего брака. Я принесла свежую кровь в семейство рона и тем самым в кровь всего народа, к которому принадлежал Эльтор. Это было чем-то вроде дара Земли, он как бы компенсировал Империи предыдущую «измену» землян. Еще большую пикантность этому символическому акту придавала моя молодость.
Рейликане – старая раса. Раса, уставшая бороться за свое существование. Раса вымирающая. Для них, а также и для всех сколийцев символ жизненной силы означал больше, чем любая политика. Наш брачный контракт шел дальше, чем любой договор, – он мог способствовать улучшению отношений между двумя цивилизациями. Но только при том условии, если Стоунхедж передал его в надежные руки.
– Тина, тебе известно, что такое сухая розетка? – произнес Икуар.
– Нет, – удивленно ответила я.
– Представь, что тебе удалили коренной зуб. Сухая розетка – это что-то вроде дырки в десне, в которой торчит обнаженный нерв.
– Это должно быть очень больно!
– Верно. – Икуар какое-то время помолчал. – А теперь представь себе, что при этом чувствует тело, а не только ротовая полость. Все тело покрыто сетью датчиков, которые соединены с нервной системой. Их включают, и возникает эффект сухой розетки.
Я уставилась на него, ни жива ни мертва от страха. Неужели, если я рассержу его, он способен обречь меня на мучения? Немного помолчав, он добавил:
– Тебе известно, над каким количеством людей я властвую?
– Нет.
– Попробуй угадать.
Этот разговор начинал раздражать меня.
– Сто.
Икуар расхохотался.
– Сто! Забавно!
– Десять тысяч?
– Нет.
– Тогда не знаю.
– Около ста миллиардов!
Не представляю, как можно властвовать над ста миллиардами человеческих душ? Что же он с ними такое делает, что они ему подчиняются?
– Дариусу придется заглянуть в архивы, чтобы назвать точное количество, – произнес Икуар. – Одно могу сказать точно–я владею ста тремя планетами. Население каждой из них в среднем около миллиарда человек, так что общее число моих подданных – сто миллиардов! В большинстве своем они живут самой обычной жизнью. Пожалуй, это – самое главное. Люди редко устраивают восстания, если им хорошо живется.
– А что же произойдет, если они все-таки восстанут?
– Я избавлюсь от них!
– А почему вы мне обо всем этом рассказываете?
– Взгляни на народ твоего мужа! Сколийская Империя! – язвительно произнес Икуар. – Она даже названа в честь его семьи, Рубиновой Династии. Он этого тебе не говорил? Его полное имя Эльтор Виан Селей Кья Сколия. Но мы гораздо сильнее их, Тина! – Голос Икуара внезапно окреп. – Когда время уравновесит чаши власти, именно мы станем владыками всего космоса! Хорошенько запомни это!
У меня не нашлось никакого ответа на его слова. Икуар еще какое-то время пристально смотрел на меня, после чего откинулся в кресле и закрыл глаза. Лицо его приняло все то же дремотное выражение. Я сидела молча, чувствуя, что мое тело натянуто как струна.
Немного позже я переключила внимание на людей за пультами управления. Время от времени они бросали на меня быстрые взгляды, но тотчас спешили отвернуться. Было несложно прочитать выражения их лиц. Я бы не удивилась, если бы все они вдруг вскочили за своими консолями и закричали во весь голос:
– Слава Богу, что там сидишь именно ты, а не я!
Их работа в большинстве своем состояла в обслуживании Цилиндра. Тот ускорялся, готовясь к инверсии. Но то, что Джаг выполнял в считанные секунды, на Цилиндре занимало недели. Инженеры за другими консолями моделировали конструкции космических станций – новых миров, над которыми предстояло властвовать Икуару. Большинство моделей оказывалось нестабильными. У меня на глазах одна такая модель, длинная труба с глухими концами, сначала вела себя согласно расчетам, однако вскоре ее вращение сбилось с нужного ритма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58