— Нет, уж лучше уйду я. — возразила Эмер.
— Нет и нет, — возвысила голос Фанд, — уйти должна я и только я. Я ухожу, но сердце мое разрывается от скорби. Я куда больше хотела бы остаться с Кухулином, чем жить в солнечном дворце богов. О Эмер, он твой, и ты поистине достойна его. Но того, чего не вправе коснуться мои руки, будет вечно желать мое сердце. Поистине, самое горькое — это любовь без ответа Лучше уж вообще отречься от любви, чем не встретить взаимности. Как же тебе не стыдно, о прекраснокудрая Эмер, убивать несчастную Фанд…
И пока богиня и смертная женщина состязались друг с другом в готовности к самоотречению, Мананнан Мак Лир узнал о печальных похождениях Фанд и принялся горько сожалеть, что покинул ее. Затем он, невидимо для простых смертных, явился богине. Он попросил у нее прощения, но она не могла забыть, как еще недавно была счастлива с «всадником, скачущим по волнам» и вполне могла бы вновь обрести счастье с ним. Тогда бог попросил ее выбрать одного из двух, и, когда богиня направилась к герою, Мананнан взмахнул своим плащом между нею и Кухулином. Одно из волшебных свойств его плаща заключалось в том, что тем, между кем бог взмахнул им, было не суждено больше увидеться. Фанд поневоле вернулась к своему cyпругу-богу в страну бессмертных, а друиды Эмайн Махи напоили Кухулина и Эмер чудодейственным напитком забвения, так что герой тотчас забыл свою любовь, а Эмер — обиду и ревность.
Одна из сцен этой легенды перекликается с другой, не менее очаровательной любовной историей. Тот самый «старый тис на берегу Байлс» вырос на могиле Байле Медоточивая Речь, напоминая облик Эйлинн. возлюбленной Байле. Эти гэльские Ромео и Джульетта происходили из королевского рода Байле был наследником короны Ольстера, а Эйлинн — дочерью сына короля Лейнстера. Однако разлучила их не вражда между Монтекки и Капулетти, а чары злых духов. Влюбленные условились встретиться в Дундилгане, и Байле, прибывшего на место свидания первым, почтительно приветствовал некий странник.
— Ну, какие вести ты принес мне? — спросил Байле.
— Никаких, — ответил странник, — разве что Эйлинн из Лейнстера хотела было отправиться на свидание со своим возлюбленным, но мужи лейнстерские заставили ее вернуться, и тогда сердце ее разбилось от горя. — Услышав это, сам Байле пал бездыханным на бреге — и его сердце разбилось, гонец же тем временем улетел на крыльях ветра нa родину Эйлинн, которая еще не успела отправиться в путь. — Откуда ты? — спросила его девушка.
— Из Ольстера, с беретов Дунлилтана, где я видел, как люди воздвигают могильный камень над телом только что скончавшегося мужа, и на камне том я прочитал имя Байле. Он прибыл на свидание со своей возлюбленной, но им не суждено было встретиться вновь при жизни. От этой вести Эйлинн тоже пала замертво и вскоре была похоронена; далее мы узнаем, что на ее могиле выросла яблоня, а ее яблоки напоминают лик Байле. А на могиле Байле широко раскинул ветви старый тис, в очертаниях которого угадывается облик Эйлинн. Вероятно, эта легенда — часть общеарийского наследия — бытует в фольклоре народов, населяющих обширные территории от Ирландии до Индии. Гэльская версия, однако, содержит концовку, не встречающуюся в других вариантах легенды. Два дерева, с которыми она связана, были срублены, и друиды сделали из них волшебные палочки, на которых барды Ольстера и Лейнстера записали или, точнее говоря, вырезали старинным алфавитом огам песни о любовной трагедии, разыгравшейся встарь на землях этих двух провинций Эрина. И даже этим безмолвным свидетелям любви Байле Эйлинн не суждено было разлучиться друг с другом. Два века спустя Эйрт Одинокий, верховный король Ирландии повелел перенести их в свой дворец в Таре, и, как только обе волшебные палочки оказались рядом, они тотчас срослись друг с другом, так что не было ни силы, ни возможности разделить их вновь [52]. Тогда король приказал хранить их наравне с другими реликвиями в сокровищнице двор в Таре.
Однако ни одна из подобных историй не приобрел столь же широкой известности, как та, которую мы только что привели здесь. Она сохранилась в гэльском фольклоре во множестве вариантов, наиболее ранний из которых дошел до нас в составе Лейнстерской книги, тогда как самыми полными ее версиями следует признать тексты, входящие в состав двух манускриптов, находящихся ныне в Адвокатской библиотеке в Эдинбурге. Приводимая нами версия взята из одного из них, так называемого манускрипта Гленн Масайна.
Несомненно, для многих всю совокупность старинных гэльских любовных историй можно обозначить одним словом — Дейрдр. Это — легенда о гэльской Елене Прекрасной, легенда, которую так любили варьировать на все лады поэты современной кельтской школы, а сказители веками рассказывали ее у торфяных костров Ирландии и Хайленда. И ученых, и крестьян можно в равной мере считать хранителями этого предания, возраст которого не поддается точному определению, поскольку оно было записано в Лейнстерской книге (ХII в.) и считается одной из «самых ранних историй», которую каждый уважающий себя бард мог цитировать по памяти. Наряду с «Судьбой сынов Туиреанна» и «Судьбой детей Лира» она является одной из «Трех печальных преданий Эрина».
Столь популярная и любимая легенда, естественно, не могла не претерпеть изменений на протяжении многих поколений, но ее основное содержание сводится к следующему.
Король Ольстера Конхобар устроил пышный праздник в доме одного из бардов, по имени Федлимид. Жена Федлимида только что родила дочь, и по тому случаю друид Катбад произнес пророчество. Он предсказал, что новорожденное дитя со временем станет самой прекрасной девушкой на свете, равных которой еще не бывало, но красота ее станет причиной смерти многих героев и принесет Ольстеру много горя и бед. Услышав это, воины Красной Ветви потребовали немедленно предать ее смерти, но Конхобар отказался поступить так и вверил ребенка попечению верной служанки, поселив их в тайном месте до тех пор, пока малышка не достигнет возраста, когда ее придется отдавать замуж.
И служанка унесла Дейрдр (это имя дал девочке сам король) в уединенный приют, о местонахождении которого не знал никто в Ирландии, за исключением самого Конхобара. Здесь она оказалась под присмотром няни, воспитателя и наставницы и не видела вокруг себя никого, если не считать лесных зверей и птиц, порхающих с холма на холм.
Как— то раз воспитатель зарезал теленка, чтобы приготовить пишу для девочки, и на алую кровь бедного детеныша, обагрившую снег, тотчас прилетел черный ворон.
— Вот если бы на свете был юноша, — проговорила Дейрдр, — чьи волосы были бы черны, как вороново крыло, а щеки алели, словно кровь этого теленка, то за такого я согласилась бы выйти замуж.
— Такой юноша есть, — задумчиво отвечал воспитатель. — Это Наоиз, один из сынов Усны, героя из того же королевского рода, что и сам король Конхобар.
Любопытная Дейрдр тотчас стала умолять привести Наоиза, чтобы она могла поговорить с ним. И как только дева увидела юношу, она, не теряя времени, предложила ему свою любовь и попросила увезти ее из владений короля Конхобара.
Очарованный красотой Дейрдр, Наоиз послушался ее. В сопровождении двух своих братьев, Артана и Эйнле, и их приближенных он увез Дейрдр на Альбу, где заключили союз с одним из тамошних королей и принялись странствовать по его владениям, охотясь на оленей и сражаясь на стороне короля в многочисленных битвах.
Оскорбленный Конхобар воспылал жаждой мести. Однажды, когда герои Красной Ветви собрались в Ольстере на какой-то праздник, король спросил их, доводилось ли им слышать о более славном и благородном воинстве, чем они сами. Герои тотчас отвечали,что в мире нет другой такой армии.
— Увы, — заметил король, — наши ряды не совсем полны. Трое сынов Усны способны защищать Ольстер против любой другой провинции Ирландии, и очень жаль, что из-за какой-то женщины их сегодня нет среди нас. Как бы я был рад повидать их!
— Мы сами, — отвечали богатыри Ольстера. — давно собирались вернуть их, но не смели сделать этого без твоего приказа, король!
— В таком случае я пошлю за ними одного из моих лучших богатырей, — проговорил Конхобар. — Я имею в виду Коналла Кирнаха, Кухулина, сына Суадтама, и Фергуса Мак Рота. Хотел бы я посмотреть, кто из них троих больше любит меня.
Первым он тайным знаком вызвал Коналла.
— Ну, Коналл, что бы ты сделал, — спросил его король, — если бы тебя послали за сынами Усны и если бы они, несмотря на твою охрану, на обратном пути были убиты?
— Поистине, во всем Ольстере не найдется человека, — отвечал Коналл, — который дерзнул бы совершить и избежал смерти от моей руки.
— Итак, я вижу, что ты не считаешь меня самым дорогим человеком на всем свете, — проговорил Конхобар.
Отпустив Коналла, он позвал Кухулина и задал ему тот самый вопрос.
— Даю слово чести, — отвечал Кухулин, — что если бы такое произошло с твоего ведома, о Конхобар, то я не удовлетворился бы никаким воздаянием, кроме твоей собственной головы!
— Все ясно, — отвечал король, — Значит, и тебя нельзя посылать за ними.
Наконец Конхобар обратился к Фергусу, и тот ответил, что если бы сыны Усны находились под его покровительством и погибли, то он отомстил бы любому, за исключением одного только короля.
— В таком случае тебя-то я и пошлю за ними, — решил Конхобар. — Отправляйся сегодня же и не мешкай в пути, и, когда ты вернешься в Ирландию в Дун Борраха, что бы с тобой ни случилось, тотчас отправь сынов Усны вперед.
На следующее утро Фергус со своими сыновьями, Илланном Прекрасным и Бунине Рыжим, отправился на собственной галере на Альбу и вскоре достиг Лох Этайв, на берегу которого поселились сыновья Усны. Наоиз, Эйнле и Ардан сидели за шахматами, как вдруг до их ушей донесся крик Фергуса. — Это кричит кто-то из мужей Эрина, — заметил Наоиз.
— Да нет, — отозвалась Дейрдр, сразу почуявшая недоброе. — Не обращай внимания: это всего лишь голос жителя Альбы. — Но сыны Усны думали иначе и послали Ардана на берег, где он и увидел Фергуса и его сыновей, приветствовал их, узнал, ради чего они прибыли на Альбу, и повел их к братьям.
В тот же вечер Фергус уговорил сынов Усны возвратиться в Эмайн Маху. Дейрдр же, которой интуиция подсказывала обратное, убеждала их остаться на Альбе, но беглецы страшно соскучились по родным местам и не разделяли ее опасений. И когда они вышли в море, Дейдр запела свою знаменитую песню «Прощание с Альбой», страной, которую ей не суждено было больше увидеть.
Любимая восточная земля,
О Альба, ты — волшебная страна!
Я б никогда тебя не увидала,
Когда б не Наоиз, избранник мой!
Любимые Ду-Фолга и Дун-Финн
И крепости и замки вокруг них!
Как задушевен Инис-Драйгенде
И сказочно прекрасен Дун-Суибни!
О Кайл Куан,
В котором Эйнле навсегда исчез!
Как быстро время пронеслось на Альбе
Для нас с любимым Наоизом!
Гленн Лайд!
Как часто я спала там под утесом;
Барсучий жир, форель и оленина -
Вот моя доля там, в Гленн Лайд.
О Гленн Этайв!
Там высится мой первый дом.
Прекрасны там леса, и даже стадо
Восход встречает в Гленн Этайв…
Гленн Да-Руад!
Отдать готова сердце,
Тому из смертных, кто тобой владеет!
Как сладок ранний крик кукушки,
Звучащий над холмами Гленн-Руад.
Прекрасен Драйген
И белые пески в его волнах;
Я ни за что бы не ушла с Востока,
Когда б не дорогой избранник мой.
Наконец они переправились через море и прибыли дун Борраха, жители которого приветствовали их возвращение в Ирландию. Однако король Конхобар тайно послал Борраху приказ устроить пир в честь Фергуса по случаю возвращения с Альбы. Здесь надо отметить, что в старинных ирландских легендах на разных героев и персонажей часто налагались самые странные табу, или гейсы . Одним из гейсов Фергуса было запрещение посещать пиры.
Получив приглашение на пир, Фергус, как гласит предание, «рассвирепел от макушки до пят». Однако он не мог уклониться от пира и обратился к Наоизу с вопросом как же ему поступить. И тогда Дейрдр бросила: «Значит, ты хочешь спросить, не бросить ли тебе сынов Усны на произвол судьбы ради этого пира? Что ж, если ты и впрямь покинешь их, это вполне хорошая цена за гейс».
Однако Фергусу удалось найти компромиссное решение. Хотя сам он не мог отклонить приглашение, чтобы не оскорбить гостеприимного хозяина, Борраха, он решил без промедления отослать сынов Усны в Эмайн Маху под охраной своих собственных сыновей, Илланна Прекрасного и Бунине Рыжего. Так он и поступил, несмотря на возражения самих сынов Усны и ужас, объявший Дейрдр. Ей были посланы грозные видения. Так, она видела трех сынов Усны и Илланна, сына самого Фергуса, обезглавленными. Кроме того, она видела, как их окутало облако крови. Дейрдр умоляла их переждать в каком-нибудь безопасном месте, пока Фергус не вернется с пира. Но Наоиз, Эйнле и Ардан только посмеялись над ее страхами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81