Она до последнего момента не знала, когда случится это чудесное событие, потому что дороги могут оказаться в плохом состоянии или астролог в Кингстеде высчитает фазы луны не так точно, как в Грендоне. Но два Клинка королевы Годелевы всегда знали, когда именно настанет этот день. Они говорили, что так действуют чары, которые связывают всех их, подобно клинку, пронизывающему сердца.
Сэр де Фейт кивнул и приложил палец к губам.
– Мама еще не проснулась? – громко спросила Малинда, зная, что ничего не произойдет, пока королева не встанет и не оденется.
Он нахмурился и покачал головой.
Малинда вернулась к себе, хлопнув дверью, и подошла к окну, откуда открывался вид на сине-зеленое море с белыми барашками и белыми птицами; прибрежные утесы прятались в туманной дали. Она не видела ни тюленей, ни китов, ни даже рыбачьих лодок.
Сколько еще ждать? Предугадать режим матери было невозможно. Та проводила дни и ночи напролет, погрузившись в божественные знания, изучая магические книги, переписываясь с волшебниками из Шивиаля и других земель, и непрестанно искала заклинание, которое вернуло бы ей любовь короля. Изредка она принималась рассуждать о своих несчастьях, и тогда Малинде приходилось обращаться к ней «ваша милость» или «ваше величество». После каждого материнского объятия девочку ожидала очередная тирада о злодеяниях Чудовища, и постепенно Малинда осознала, что такие условия ее не устраивают. Госпожа де Фейт и леди Арабель почти что удочерили ее: Клинки стали ее отцами, а их дети – ее братьями и сестрами. И девочка не могла представить себе жизни без них.
Решив полностью одеться потом, Малинда натянула вчерашнее платье и ботинки на толстой подошве и отправилась на поиски завтрака, предварительно громко потоптавшись у двери матери.
Впереди лежал долгий путь, но не потому, что Кингстед отличался большим размером, соответствующим королевским постройкам. Просто Малинда спала в верхней башне на утесе, а главный зал находился внизу, во впадине, между деревьев. И их соединяло множество ступеней. Как только Малинда вошла, навстречу ей бросилась Диана де Фейт, самая близкая ее подруга. Они разделяли любовь к лошадям и умопомрачительным путешествиям, и презрительное отношение к авторитетам. Хотя многое их различало: Диана имела склонность к полноте и страсть к объятиям и нежностям; Малинда росла долговязой и неуклюжей, и ей постоянно приходилось сохранять королевское достоинство. Диана не снимала руки с ее плеч по дороге к столу королевы, где уже мирно беседовали леди Арабель и госпожа де Фейт.
На расстоянии двух дам различить было так же сложно, как и их мужей, – обе пухлые, уютные и до крайности плодовитые. Только госпожа де Фейт была розовощекой блондинкой, и от нее всегда исходил запах свежего хлеба или пирожных; уроженка Фишпорта, что всего в нескольких милях ниже по берегу, она любила диковатую уединенность Королевского Мыса, крики чаек и немолчный рокот прибоя. А леди Арабель, с темными волосами и смуглой кожей, приносила с собой аромат цветов, и поскольку являлась графской дочерью, то сохранила титул даже после бракосочетания с простолюдином и теперь занимала должность старшей компаньонки королевы. Она тосковала по дворцовой суете и милым сплетням и до бесконечности рассказывала истории о головокружительных балах и маскарадах. Две дамы обучали позабытую принцессу изящным искусствам чтения, танцев и музыки, а их супруги – верховой езде и стрельбе из лука. Теперь они прервали разговор и встали, приветствуя девочку реверансами. Это что-то новое! Быть может, девять лет что-то значат. Теперь она стала леди.
Малинда кивнула в ответ и уселась на скамейку достаточно близко от дам, чтобы можно было незаметно подслушать.
– Доброе утро, леди. Вы не находите, что погода нас балует?
Такому обращению обучила ее леди Арабель, и дамы ответили… Хотя, похоже, что-то не так. Малинда не могла понять, что ее беспокоило, и обратилась за помощью к подруге. Диана, как всегда, сидела очень близко. Она прижималась к любому соседу, не обращая внимания, кто находился рядом с ней. Мать называла ее человеческой блохой.
– Твой отец говорил, что это произойдет сегодня! – бесцеремонно заявила принцесса.
– Ну, конечно. Причем, как и в прошлом году, приедет сэр Доминик. Он такой красивый!
– Откуда ты знаешь?
Глаза Дианы блеснули торжествующей уверенностью.
– Оттуда! Он вчера приехал и провел ночь в домике вдовы Нэн.
Малинда разинула рот, и мечтания ее рассыпались в прах. Так вот откуда Клинки узнавали каждый год о приезде гонца? Они все время смеялись над ней!
– Диана, не разноси сплетни! – одернула госпожа де Фейт. – У вдовы Нэн есть свободная комната, которую она сдает приезжим.
Ну да, есть, только если сама вдова спит со свиньей!.. Впрочем, на вдову Нэн Малинде было глубоко наплевать. Все равно история неправдоподобна, потому что Клинки никогда не спят, и кровати им не нужны.
– Он в самом деле вчера приехал?
– Поздно ночью, – призналась мать Дианы. – Ему нужно привести себя в порядок после долгой скачки. Ведь вам бы не хотелось, чтобы он ввалился сюда, воняя лошадью и весь в грязи?
– Нет, – согласилась Малинда, все равно чувствуя, что ее предали.
Сколько людей объединились, чтобы всем вместе обманывать ее? Девочка потянулась за яблоком – урожай этого года подходил к концу, и следующие появятся, только когда ей будет уже почти десять. Как приятно осознавать, что начался десятый год жизни!
– Радуйся, что это не королевский гонец, – сказала Диана. – Он бы вытащил тебя из постели в любое время дня и ночи. И вообще, камергер не передает письма через гонцов, их доставляют только Клинки, потому что только так они могут узнать, как поживают мой отец и сэр…
– Диана! – рявкнула ее мать.
– Это же правда! Папа говорит, что Клинки связаны друг с другом, как рыбьи чешуйки!
Вмешалась леди Арабель:
– Возможно, в этом есть малая толика правды, почему именно Клинки доставляют подарок короля, но истина в том, что на самом деле они хотят видеть принцессу. Помните, что большинство Клинков охраняют только одного подопечного, однако Клинки из Гвардии приносят клятву защищать короля и его наследников и потомков. Так что принцесса Малинда тоже в некотором роде подопечная Клинков из Гвардии, потому что она – наследница.
Малинда поразмыслила над этим объяснением и признала его удовлетворительным.
– Главное, Чудовище помнит…
Госпожа де Фейт ахнула: «Принцесса!» ровно в тот момент, когда леди Арабель воскликнула: «Ваше высочество!»
Леди Арабель умела говорить громче.
– Вы не должны употреблять это слово, моя дорогая. Вам следует говорить о вашем венценосном отце «его величество», или «его милость», или…
– Королева говорит…
– Ваша дорогая мама очень много страдала в жизни, и…
– Восемь выкидышей, шесть мертворожденных и двенадцать лет тирании.
– И этого вы тоже не должны повторять!
Леди Арабель посмотрела круглыми глазами на госпожу де Фейт.
Они редко вели себя столь странным образом. Малинда сделала еще одну попытку.
– Он думал, что Белокурая Сучка принесет ему сыновей, но за семь лет у нее даже выкидышей не было!
– О духи! – пробормотала госпожа де Фейт. – Сколько нам еще предстоит?
– Не слишком долго, не сомневайтесь.
Что-то действительно было не так, и леди Арабель заговорила о приметах теплой зимы явно, чтобы переменить тему.
Малинда потянулась за куском хлеба и горшочком с медом. Что ж, сэр Доминик вполне ее устраивал. Обладатель меча «Костолом» походил на молодую копию Клинков ее матери, только у него были золотые брови, а ресницы отсутствовали. Он умел заставлять лошадь пятиться задом, а еще подбрасывал яблоко в воздух и разрубал его на четыре части – впрочем, Малинда подозревала, что первый надрез он делал заранее.
* * *
Казалось, прошли годы, пока все собрались в зале: королева восседала на своем троне, принцесса – на маленьком стульчике, Диана находилась рядом, в качестве ее фрейлины, леди Арабель как главная компаньонка стояла сбоку от ее величества, сэр Арундель нес стражу, а вся прислуга выстроилась вдоль стен, изображая придворных.
На голове королевы Годелевы возвышалась тиара из драгоценных камней, но платье повседневного красного цвета уже изрядно обтрепалось, а нарядная тесьма испачкалась и вытерлась. Королева отличалась крайней худобой, в волосах виднелись белые пряди, и даже ребенок понял бы, что ее прическа оставляет желать лучшего. Забрызганные чернилами пальцы сжимали толстую пачку писем; несколько раз королева роняла свои послания, и Диана или леди Арабель поднимали их и возвращали ей. С каждым годом пачка становилась все толще, и Клинок всякий раз забирал ее и обещал доставить его величеству.
Малинду неизменно удивляло, зачем ее мать пишет Чудовищу.
Но королеву Годелеву никогда не беспокоило то, что волновало других. В качестве перемены вида деятельности после продолжительного и воодушевленного раскачивания на стуле Малинда решилась на эксперимент.
– Очень мило со стороны Чудовища помнить о моей неделе рождения, правда?
Мать в ответ грозно фыркнула.
– Он даже не помнит о твоем существовании! Выслав тебя со мной, он, вероятно, велел лорду-камергеру присылать что-нибудь каждый год. Это будет продолжаться, даже когда тебе стукнет сто лет.
Такой ответ потряс Малинду, однако она продолжала:
– Тем не менее он пишет, и таким красивым почерком…
– Это рука писца. У него самого отвратительный почерк, а таких слов он вообще не знает. Камергер велел клерку написать что-нибудь соответствующее.
– Ох.
Малинда умолкла и больше не смотрела на Диану. Она уперлась взглядом в пол; в глазах защипало. Придет ли конец сегодняшним разочарованиям?
Дверные петли заскрипели. Наконец-то! Сэр де Фейт исчез за широкими створками в дальнем конце зала, оставив за собой узкую щель. Сердце Малинды бешено заколотилось.
– Ваша милость! – закричал он. – Приближается посланец.
– Откройте дверь и впустите посланца! – приказала королева.
В прошлом году в зал ворвался настоящий снеговой вихрь, но на этот раз на пол легли солнечные лучи. По дороге бешеным галопом скакал всадник. Приблизившись к лестнице, он натянул поводья, и конь свечкой взвился в воздух, со свистом рассекая воздух передними копытами. Всадник спрыгнул с седла и бросил конюху поводья. О да, он был облачен в синий с серебром камзол Королевской Гвардии! И да, это был сэр Доминик. Он взбежал по ступеням и быстрыми шагами пересек зал, держа в одной руке сверток и салютуя мечом над головой.
– Принцесса Малинда! Проведите меня к ее милости, ибо у меня срочное послание для наследной принцессы Шивиаля! Где прекрасная девица? Горе тому, кто рискнет встать у меня на пути!
– Стой! – выступил сэр Арундель, обнажая меч. – Кто осмелился преступить порог сего чертога со столь воинственными намерениями?
Несколько лет назад, будучи еще совсем ребенком, Малинда приходила в восторг от этого розыгрыша, который совершался всякий раз. Да и теперь церемония казалась вполне правдоподобной и льстила самолюбию девочки. Но самый радостный момент наступил, когда мечи вернулись в ножны, и сэр Доминик преклонил перед ней колено, протягивая свиток и завернутую в шелк коробку. Сверток был слишком большим для ожерелья, а для плаща слишком маленьким. Дрожащими руками Малинда поставила подарок себе на колени, а неразвернутое письмо передала Диане. Послание неизвестного клерка можно прочитать попозже.
Она сломала печать, ощупывая упаковку со всех сторон.
– Это корзинка! И она тяжелая, там внутри что-то есть.
– Надеюсь, что так, черт подери! – пробормотал сэр Доминик.
Он невинно заморгал, когда Малинда посмотрела на него, едва удержавшись от хихиканья.
Она неторопливо разворачивала сверток. В конце концов это же главная радость в году! Девочка вытащила квадратную коробочку, красиво украшенную и позолоченную. На крышке виднелся покрытый эмалью герб с ее монограммой пурпурного и серебряного цветов. Малинда раскрыла замочек и откинула крышку: внутри оказалась мягкая овечья шерсть.
– Сэр Доминик! – нетерпеливо воскликнула королева.
С незаметнейшим вздохом он встал и склонился перед ней.
– Ваша милость.
– В прошлом году я передала вам письма…
– Я доставил их, как и обещал, моя леди.
Осторожные пальцы Малинды нащупывали аккуратно упакованные стеклянные флакончики. Она развернула шерсть и достала одну бутылочку.
– Я привез послание для вашей милости, – тихо проговорил сэр Доминик, вытаскивая конверт с внушительного размера печатью.
Пальцы Малинды замерли, так и не успев вытащить пробку из ароматного пузырька. Никто на нее не смотрел. В этом зале происходило нечто неправильное. Даже шесть хрустальных флакончиков с редчайшими и нежнейшими ароматами были не так важны, как письмо.
Несколько мгновений Годелева сидела неподвижно, словно окаменев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Сэр де Фейт кивнул и приложил палец к губам.
– Мама еще не проснулась? – громко спросила Малинда, зная, что ничего не произойдет, пока королева не встанет и не оденется.
Он нахмурился и покачал головой.
Малинда вернулась к себе, хлопнув дверью, и подошла к окну, откуда открывался вид на сине-зеленое море с белыми барашками и белыми птицами; прибрежные утесы прятались в туманной дали. Она не видела ни тюленей, ни китов, ни даже рыбачьих лодок.
Сколько еще ждать? Предугадать режим матери было невозможно. Та проводила дни и ночи напролет, погрузившись в божественные знания, изучая магические книги, переписываясь с волшебниками из Шивиаля и других земель, и непрестанно искала заклинание, которое вернуло бы ей любовь короля. Изредка она принималась рассуждать о своих несчастьях, и тогда Малинде приходилось обращаться к ней «ваша милость» или «ваше величество». После каждого материнского объятия девочку ожидала очередная тирада о злодеяниях Чудовища, и постепенно Малинда осознала, что такие условия ее не устраивают. Госпожа де Фейт и леди Арабель почти что удочерили ее: Клинки стали ее отцами, а их дети – ее братьями и сестрами. И девочка не могла представить себе жизни без них.
Решив полностью одеться потом, Малинда натянула вчерашнее платье и ботинки на толстой подошве и отправилась на поиски завтрака, предварительно громко потоптавшись у двери матери.
Впереди лежал долгий путь, но не потому, что Кингстед отличался большим размером, соответствующим королевским постройкам. Просто Малинда спала в верхней башне на утесе, а главный зал находился внизу, во впадине, между деревьев. И их соединяло множество ступеней. Как только Малинда вошла, навстречу ей бросилась Диана де Фейт, самая близкая ее подруга. Они разделяли любовь к лошадям и умопомрачительным путешествиям, и презрительное отношение к авторитетам. Хотя многое их различало: Диана имела склонность к полноте и страсть к объятиям и нежностям; Малинда росла долговязой и неуклюжей, и ей постоянно приходилось сохранять королевское достоинство. Диана не снимала руки с ее плеч по дороге к столу королевы, где уже мирно беседовали леди Арабель и госпожа де Фейт.
На расстоянии двух дам различить было так же сложно, как и их мужей, – обе пухлые, уютные и до крайности плодовитые. Только госпожа де Фейт была розовощекой блондинкой, и от нее всегда исходил запах свежего хлеба или пирожных; уроженка Фишпорта, что всего в нескольких милях ниже по берегу, она любила диковатую уединенность Королевского Мыса, крики чаек и немолчный рокот прибоя. А леди Арабель, с темными волосами и смуглой кожей, приносила с собой аромат цветов, и поскольку являлась графской дочерью, то сохранила титул даже после бракосочетания с простолюдином и теперь занимала должность старшей компаньонки королевы. Она тосковала по дворцовой суете и милым сплетням и до бесконечности рассказывала истории о головокружительных балах и маскарадах. Две дамы обучали позабытую принцессу изящным искусствам чтения, танцев и музыки, а их супруги – верховой езде и стрельбе из лука. Теперь они прервали разговор и встали, приветствуя девочку реверансами. Это что-то новое! Быть может, девять лет что-то значат. Теперь она стала леди.
Малинда кивнула в ответ и уселась на скамейку достаточно близко от дам, чтобы можно было незаметно подслушать.
– Доброе утро, леди. Вы не находите, что погода нас балует?
Такому обращению обучила ее леди Арабель, и дамы ответили… Хотя, похоже, что-то не так. Малинда не могла понять, что ее беспокоило, и обратилась за помощью к подруге. Диана, как всегда, сидела очень близко. Она прижималась к любому соседу, не обращая внимания, кто находился рядом с ней. Мать называла ее человеческой блохой.
– Твой отец говорил, что это произойдет сегодня! – бесцеремонно заявила принцесса.
– Ну, конечно. Причем, как и в прошлом году, приедет сэр Доминик. Он такой красивый!
– Откуда ты знаешь?
Глаза Дианы блеснули торжествующей уверенностью.
– Оттуда! Он вчера приехал и провел ночь в домике вдовы Нэн.
Малинда разинула рот, и мечтания ее рассыпались в прах. Так вот откуда Клинки узнавали каждый год о приезде гонца? Они все время смеялись над ней!
– Диана, не разноси сплетни! – одернула госпожа де Фейт. – У вдовы Нэн есть свободная комната, которую она сдает приезжим.
Ну да, есть, только если сама вдова спит со свиньей!.. Впрочем, на вдову Нэн Малинде было глубоко наплевать. Все равно история неправдоподобна, потому что Клинки никогда не спят, и кровати им не нужны.
– Он в самом деле вчера приехал?
– Поздно ночью, – призналась мать Дианы. – Ему нужно привести себя в порядок после долгой скачки. Ведь вам бы не хотелось, чтобы он ввалился сюда, воняя лошадью и весь в грязи?
– Нет, – согласилась Малинда, все равно чувствуя, что ее предали.
Сколько людей объединились, чтобы всем вместе обманывать ее? Девочка потянулась за яблоком – урожай этого года подходил к концу, и следующие появятся, только когда ей будет уже почти десять. Как приятно осознавать, что начался десятый год жизни!
– Радуйся, что это не королевский гонец, – сказала Диана. – Он бы вытащил тебя из постели в любое время дня и ночи. И вообще, камергер не передает письма через гонцов, их доставляют только Клинки, потому что только так они могут узнать, как поживают мой отец и сэр…
– Диана! – рявкнула ее мать.
– Это же правда! Папа говорит, что Клинки связаны друг с другом, как рыбьи чешуйки!
Вмешалась леди Арабель:
– Возможно, в этом есть малая толика правды, почему именно Клинки доставляют подарок короля, но истина в том, что на самом деле они хотят видеть принцессу. Помните, что большинство Клинков охраняют только одного подопечного, однако Клинки из Гвардии приносят клятву защищать короля и его наследников и потомков. Так что принцесса Малинда тоже в некотором роде подопечная Клинков из Гвардии, потому что она – наследница.
Малинда поразмыслила над этим объяснением и признала его удовлетворительным.
– Главное, Чудовище помнит…
Госпожа де Фейт ахнула: «Принцесса!» ровно в тот момент, когда леди Арабель воскликнула: «Ваше высочество!»
Леди Арабель умела говорить громче.
– Вы не должны употреблять это слово, моя дорогая. Вам следует говорить о вашем венценосном отце «его величество», или «его милость», или…
– Королева говорит…
– Ваша дорогая мама очень много страдала в жизни, и…
– Восемь выкидышей, шесть мертворожденных и двенадцать лет тирании.
– И этого вы тоже не должны повторять!
Леди Арабель посмотрела круглыми глазами на госпожу де Фейт.
Они редко вели себя столь странным образом. Малинда сделала еще одну попытку.
– Он думал, что Белокурая Сучка принесет ему сыновей, но за семь лет у нее даже выкидышей не было!
– О духи! – пробормотала госпожа де Фейт. – Сколько нам еще предстоит?
– Не слишком долго, не сомневайтесь.
Что-то действительно было не так, и леди Арабель заговорила о приметах теплой зимы явно, чтобы переменить тему.
Малинда потянулась за куском хлеба и горшочком с медом. Что ж, сэр Доминик вполне ее устраивал. Обладатель меча «Костолом» походил на молодую копию Клинков ее матери, только у него были золотые брови, а ресницы отсутствовали. Он умел заставлять лошадь пятиться задом, а еще подбрасывал яблоко в воздух и разрубал его на четыре части – впрочем, Малинда подозревала, что первый надрез он делал заранее.
* * *
Казалось, прошли годы, пока все собрались в зале: королева восседала на своем троне, принцесса – на маленьком стульчике, Диана находилась рядом, в качестве ее фрейлины, леди Арабель как главная компаньонка стояла сбоку от ее величества, сэр Арундель нес стражу, а вся прислуга выстроилась вдоль стен, изображая придворных.
На голове королевы Годелевы возвышалась тиара из драгоценных камней, но платье повседневного красного цвета уже изрядно обтрепалось, а нарядная тесьма испачкалась и вытерлась. Королева отличалась крайней худобой, в волосах виднелись белые пряди, и даже ребенок понял бы, что ее прическа оставляет желать лучшего. Забрызганные чернилами пальцы сжимали толстую пачку писем; несколько раз королева роняла свои послания, и Диана или леди Арабель поднимали их и возвращали ей. С каждым годом пачка становилась все толще, и Клинок всякий раз забирал ее и обещал доставить его величеству.
Малинду неизменно удивляло, зачем ее мать пишет Чудовищу.
Но королеву Годелеву никогда не беспокоило то, что волновало других. В качестве перемены вида деятельности после продолжительного и воодушевленного раскачивания на стуле Малинда решилась на эксперимент.
– Очень мило со стороны Чудовища помнить о моей неделе рождения, правда?
Мать в ответ грозно фыркнула.
– Он даже не помнит о твоем существовании! Выслав тебя со мной, он, вероятно, велел лорду-камергеру присылать что-нибудь каждый год. Это будет продолжаться, даже когда тебе стукнет сто лет.
Такой ответ потряс Малинду, однако она продолжала:
– Тем не менее он пишет, и таким красивым почерком…
– Это рука писца. У него самого отвратительный почерк, а таких слов он вообще не знает. Камергер велел клерку написать что-нибудь соответствующее.
– Ох.
Малинда умолкла и больше не смотрела на Диану. Она уперлась взглядом в пол; в глазах защипало. Придет ли конец сегодняшним разочарованиям?
Дверные петли заскрипели. Наконец-то! Сэр де Фейт исчез за широкими створками в дальнем конце зала, оставив за собой узкую щель. Сердце Малинды бешено заколотилось.
– Ваша милость! – закричал он. – Приближается посланец.
– Откройте дверь и впустите посланца! – приказала королева.
В прошлом году в зал ворвался настоящий снеговой вихрь, но на этот раз на пол легли солнечные лучи. По дороге бешеным галопом скакал всадник. Приблизившись к лестнице, он натянул поводья, и конь свечкой взвился в воздух, со свистом рассекая воздух передними копытами. Всадник спрыгнул с седла и бросил конюху поводья. О да, он был облачен в синий с серебром камзол Королевской Гвардии! И да, это был сэр Доминик. Он взбежал по ступеням и быстрыми шагами пересек зал, держа в одной руке сверток и салютуя мечом над головой.
– Принцесса Малинда! Проведите меня к ее милости, ибо у меня срочное послание для наследной принцессы Шивиаля! Где прекрасная девица? Горе тому, кто рискнет встать у меня на пути!
– Стой! – выступил сэр Арундель, обнажая меч. – Кто осмелился преступить порог сего чертога со столь воинственными намерениями?
Несколько лет назад, будучи еще совсем ребенком, Малинда приходила в восторг от этого розыгрыша, который совершался всякий раз. Да и теперь церемония казалась вполне правдоподобной и льстила самолюбию девочки. Но самый радостный момент наступил, когда мечи вернулись в ножны, и сэр Доминик преклонил перед ней колено, протягивая свиток и завернутую в шелк коробку. Сверток был слишком большим для ожерелья, а для плаща слишком маленьким. Дрожащими руками Малинда поставила подарок себе на колени, а неразвернутое письмо передала Диане. Послание неизвестного клерка можно прочитать попозже.
Она сломала печать, ощупывая упаковку со всех сторон.
– Это корзинка! И она тяжелая, там внутри что-то есть.
– Надеюсь, что так, черт подери! – пробормотал сэр Доминик.
Он невинно заморгал, когда Малинда посмотрела на него, едва удержавшись от хихиканья.
Она неторопливо разворачивала сверток. В конце концов это же главная радость в году! Девочка вытащила квадратную коробочку, красиво украшенную и позолоченную. На крышке виднелся покрытый эмалью герб с ее монограммой пурпурного и серебряного цветов. Малинда раскрыла замочек и откинула крышку: внутри оказалась мягкая овечья шерсть.
– Сэр Доминик! – нетерпеливо воскликнула королева.
С незаметнейшим вздохом он встал и склонился перед ней.
– Ваша милость.
– В прошлом году я передала вам письма…
– Я доставил их, как и обещал, моя леди.
Осторожные пальцы Малинды нащупывали аккуратно упакованные стеклянные флакончики. Она развернула шерсть и достала одну бутылочку.
– Я привез послание для вашей милости, – тихо проговорил сэр Доминик, вытаскивая конверт с внушительного размера печатью.
Пальцы Малинды замерли, так и не успев вытащить пробку из ароматного пузырька. Никто на нее не смотрел. В этом зале происходило нечто неправильное. Даже шесть хрустальных флакончиков с редчайшими и нежнейшими ароматами были не так важны, как письмо.
Несколько мгновений Годелева сидела неподвижно, словно окаменев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64