Король ждал подробностей. – Сквайр укрыл всех в своем доме, но бельцы подожгли его. – Овод был тогда в холмах, собирая скотину к вечерней дойке. Он видел зарево пожара… Налетчики явились за скотом и искали мальчишку-пастуха. Он спрятался от них в барсучьей норе, забравшись туда вперед ногами, – он боялся, что барсук может вцепиться ему в пятку, но еще больше боялся двуногих хищников, выслеживавших его на поверхности. К утру пираты-рейдеры уплыли, но от Хейбриджа ничего не осталось. Ни дома… – Мне некуда было податься, ни одной родной души. Я пришел сюда. Я солгал Великому Магистру, потому что не хотел помереть от голода в чистом поле.
Король пошевелил жирными губами, словно обдумывая ответ.
– А сегодня? Почему ты отказался от Уз?
– Я нужен моему другу.
– Зачем?
– Я… Я фехтую лучше, чем он.
– А зачем ему мечник?
– Э… Не знаю.
Вопросы разили его уколами шпаги. Ответы становились все более и более жалкими, пока Овод не начал повторять: «Он спас мне жизнь!» – снова и снова, пока король в досаде не махнул на него рукой.
– Великий Магистр расписал тебя в превосходных словах. Ты – идиот, Уилл из Хейбриджа! Безмозглый, тупоголовый, малолетний щенок!
У Овода не было сил злиться. Он надеялся только, что не расплачется. Что угодно, только не это!
– Да, сир!
– Ты выбросил все, не зная даже, что выберешь взамен. Как тебя зовут, белец?
Разговор сменился неожиданно, но Рейдер улыбнулся, словно ожидал этого. Он окинул взглядом зрителей – Монпурса, Жанвира, Овода – и пожал плечами.
– Вы уже догадались, кто я, дядя.
Овод разом забыл про свое бедственное положение и вгляделся в знакомое костлявое лицо с почти невидимыми на коже бровями и ярко-зелеными глазами. Тот же, что всегда. Дядя? Может, Рейдер просто сошел с ума? Или король? Может, вообще все это – сплошное безумие? Рейдер всегда отрицал, что он белец. И как он может приходиться королю племянником, если он и правда один из этих монстров? Ага! Погоди-ка! Овод смутно припомнил, как Магистр Этикета упоминал о какой-то неясной и даже бесчестной истории…
Король нахмурился.
– Почему ты отказался от Уз?
– Узы убили бы меня. На меня уже наложено заклятие.
Меч Монпурса блеснул в его руке, мгновенно выхваченный из ножен.
Рейдер посмотрел на него с опаской.
– Это заклятие не может навредить никому другому. Если его величеству будет угодно, я могу продемонстрировать его эффект.
– Сэр Жанвир? – прорычал король.
Жанвир казался скорее удивленным, нежели встревоженным.
– Мне кажется, я ощущаю угрозу вам, сир, но слабую.
Амброз презрительно фыркнул, отметая этот диагноз.
– Показывай.
– Хорошо, сир, – спокойно произнес Рейдер. – Коммандер, мне придется снять куртку.
Продолжая сжимать меч, Монпурс придвинулся к нем; на шаг; Жанвир тоже обнажил меч. Как два кота на мышь смотрели они на то, как арестант снимает кожаную куртку. Осторожными движениями он завернул правый рукав рубахи, оголив руку. Рука была как рука – немного хрупковата для мечника, но во всех прочих отношениях совершенно нормальная, бледнокожая, по-мальчишески лишенная волос рука.
– А теперь, коммандер, не передадите ли вы мне одну из тех свечей?
Король сам ухватил с каминной полки подсвечник и поставил его на стол. Рейдер сделал глубокий вдох, стиснул зубы и сунул руку в огонь.
Король выругался шепотом, но за этим исключением все смотрели, не веря своим глазам. По лицу Рейдера струился пот, а губы скривились в гримасе боли. Рука дрожала от усилия воли, с которым ее приходилось удерживать на месте, но кожа, которой полагалось идти волдырями, темнеть, дымиться, оставалась чистой.
– Довольно, – резко бросил король. Рейдер отдернул руку и утер пот со лба. Потом вытянул руку вперед, чтобы все желающие могли убедиться в том, что на коже не осталось ни отметины. Теперь, когда пытка была позади, он старался не улыбаться при виде очевидного потрясения короля. Монпурс осторожно поднес палец к свече, мгновенно отдернул его и поморщился. Рейдер опустил рукав.
Амброз продолжал хмуриться, но увиденное явно потрясло его.
– Славный фокус! И что это доказывает? Что все бельцы не боятся огня?
И снова Рейдер не опроверг откровенного оскорбления.
– Нет, сир. Однако сложное заклятие вроде моего отталкивает другие заклинания или по крайней мере искажает баланс стихий в них. Я уверен, именно поэтому Магистр Ритуалов не смог остановить мой рост. Если вы пронзите мне сердце мечом, я умру. И потом как будут реагировать на меня нюхачки при дворе? – Он невесело улыбнулся Оводу. – И еще я доказал, что верность моего друга нацелена не по адресу. Да, я вынес его из Западного Дома, но сам ничем не рисковал. Когда моя одежда загорелась, это не причинило мне ни малейшего вреда. Мне не стоило выставлять себя героем там, где геройством не пахло, дружище. Прости.
Вздор!
– Ты никем себя не выставлял! – возмутился Овод. – И что бы с тобой случилось, если бы ты задержался на полминуты? Если бы мы были еще внутри, когда рухнула крыша? Что бы ты делал тогда?
– Возможно, матерился бы как последний сапожник.
– Молчать! – взревел король. – Еще одна непочтительность, и я прикажу своим гвардейцам сделать из вас отбивные – из обоих! Ты умеешь делать фокусы со свечами, парень, но тебе еще предстоит убедить меня в том, что ты и есть пропавший ателинг.
Рейдер приподнял бровь в наигранном удивлении.
– Gea! Ic wille mine…* [Пер: Да! Я желаю, чтобы о моей благородной крови было известно, ибо я королевского рода…] – Свирепый взгляд, которым смерил его король, несколько поубавил его самоуверенности. – Я просто рассказал вам о своем благородном происхождении, дядя, ибо вы и в самом деле дарили мне свое гостеприимство на протяжении пяти лет, а долг гостя…
– Незваного гостя! Нахлебника, вора!
– А! Это как посмотреть.
Интересно, подумал Овод, что думают на этот счет двое Клинков. Он не осмеливался даже посмотреть. Он вообще не осмеливался смотреть ни на кого, кроме короля, который, казалось, готов был вот-вот взорваться. Никогда еще он не восхищался никем так, как восхищался сейчас Рейдером. В этом до несправедливости неравном поединке он отбил атаку короля и выходил вперед по очкам. Впрочем, поединок этот и не мог быть справедливым, ибо король мог в любой момент прервать его и вызвать инквизиторов. Да и его слова насчет порки вряд ли были пустой угрозой.
– Посмотреть на что?
– На то, какие приказы имел сэр Гесте и кто их ему отдавал.
Маленькие глазки короля угрожающе сощурились.
– Гесте? Это еще кто?
– Бывший Клинок, ваша честь. Это он привез меня в Айронхолл.
– Не припомню среди членов Ордена никакого Гесте. А ты, коммандер?
– Нет, сир, – отозвался Монпурс. – Послать за Магистром Архивов?
– Возможно, позже – когда мы получим наконец объяснение, которого ждем.
Рейдер поклонился.
– Я с радостью дам вам его, сир. Но нас с другом продержали на ногах никак не меньше трех часов. Мне настоятельно требуется облегчиться. А немного питья и еды были бы поистине благородным жестом.
Король хмуро повернулся к Монпурсу.
– Пошли кого-нибудь, пусть принесет немного воды и ночной горшок. – Коммандер передал поручение кому-то за дверью, а король тем временем опустился в большое кожаное кресло и махнул рукой в сторону дубовой скамьи напротив.
– Сядь и объясни, как ты оказался здесь.
Вообще-то приказ напрямую не касался Овода, но на скамье хватало места на двоих, и никто не высказал возражений, когда Овод осторожно пристроился к Рейдеру.
– Как я сюда попал? – задумчиво повторил Рейдер. – Полагаю, основная вина в этом ложится на Джерарда из Уэйгарта. Весьма симпатичный молодой человек, насколько я понял, но сбившийся с пути истинного. Сам по себе он мало что значил, но тогда, в триста тридцать седьмом, в правление вашего батюшки…
– К черту его! Тебе не обязательно лезть так далеко в историю.
Оводу казалось, будто он подглядывает в замочную скважину. Почему король не позволяет Рейдеру рассказать все по порядку? Что такого могло произойти двадцать лет назад, чтобы король до сих пор желал сохранить это в тайне?
Часть II
Эйлед
История, поведать которую хотел Рейдер, звучала бы примерно так…
1
Эмблпорт был городком с населением примерно в тысячу душ на юго-западном побережье Шивиаля. Жители его промышляли торговлей, рыболовством, немного – китобойным промыслом по весне, а также – в изрядной степени – контрабандой. Днем жители собирались в его маленьком, но оживленном порту, а ночью безмятежно спали за стенами из медово-желтого камня.
На рассвете туманного дня весны 337 года в устье Эмбл-ривер вошли четыре драккара. Они продвигались бесшумно, как форель в пруду, серые, как зола в погасшем костре; уключины были обмотаны тряпками, чтобы весла не стучали. Продрогшие часовые в будке на краю мола не били в колокол, поскольку за несколько минут до этого трое нагих мокрых мужчин, вскарабкавшись по каменной стене с кинжалами в зубах, перерезали им глотки. Охотники беспрепятственно вошли в порт и пришвартовались рядом с рыбацкими суденышками. Две сотни хорошо вышколенных пиратов бесшумно сошли на берег.
Мускулистые руки раскрутили и зашвырнули стальные кошки, и острые когти заскрежетали по медово-желтым камням городской стены, но недостаточно громко, чтобы разбудить городскую стражу. Первый, перебравшийся через стену, отворил ворота для остальных.
Бельцы известны всем. Все слышали про беспорядочные налеты – про женщин, которых насилуют на улицах, и про визжащих нагих берсеркеров, безжалостно убивающих все, что шевелится. То, что случилось в Эмблпорте, сильно отличалось от всего этого – это было хорошо скоординированное нападение хорошо вышколенного отряда, подчинявшегося стальной дисциплине. Отряд вламывался в дверь и прочесывал дом в поисках возможного сопротивления. Многие из налетчиков свободно говорили по-шивиальски, а остальные изъяснялись на ломаном. «Не сопротивляйтесь, и останетесь целы». В случае, если жильцы поспешно отдавали им какие-нибудь украшения, несколько золотых монет или, например, серебряный подсвечник, налетчики вежливо улыбались и покидали дом, прихватив с собой то, что приглянулось им по той или иной причине: оружие, хорошие ткани, кастрюли… Только в тех случаях, когда они встречали сопротивление или не находили ничего ценного, они прибегали к насилию – и тогда могли быть именно такими ужасными, как описывали легенды.
Впрочем, они вели себя менее цивилизованно и в том случае, если в доме имелась молодежь. Подростков и детей постарше выводили из домов и сгоняли в порту для дальнейшей оценки. Менее чем за час Эмблпорт был очищен от всего ценного, а молодежь испуганно толпилась на причале. Сопротивления почти не оказывали.
Почти.
Джерард спал в «Зеленом Человеке», и снилась ему Шарлотта. Он проснулся от громкого стука в соседнюю дверь и успел вскочить с кровати и схватить свою шпагу. Когда его дверь распахнулась от удара ноги рыжебородого пирата, он нанес удар первым.
Он не дрался никогда в жизни и не ожидал, что ему придется это делать. Однако он был джентльменом, а Джентльмену положено носить шпагу или короткий меч. Таскать оружие, которым не умеешь пользоваться, глупо, поэтому он брал уроки в одной весьма уважаемой школе в Грендоне – не слишком долго, поскольку был стеснен в средствах, но учеником он был старательным. Увы, в данном случае также и безрассудным. Единственным голым берсеркером в Эмблпорте в то утро был Джерард из Уэйгарта. Жертва его казалась скорее удивленной, когда острие шпаги прошло сквозь рыжую бороду и ударило в мозг, но все же рухнула сначала на колени, а потом и ничком, прямо на щит и боевой топор, как и положено уважающему себя убитому.
В дверном проеме возник второй белец – моложе, ниже ростом и коренастее. С визгом, от которого кровь стыла в жилах, он перепрыгнул через своего убитого товарища. Его щит, как былинку, отшвырнул в сторону шпагу Джерарда, а потом ударил ее владельца в грудь и отбросил к стене с силой, достаточной, чтобы оглушить. Бой закончился еще прежде, чем пират двинул его коленом ниже пояса. В школах фехтования для джентльменов таким приемам не учили.
Когда приступ рвоты отпустил Джерарда настолько, что он снова смог вздохнуть, белец уже успел раздеть своего павшего товарища, сложив на кровати всю его амуницию: топор, щит, кинжал, шлем и даже башмаки. Кроме того, он обыскал комнату и нашел кошелек с золотом лорда Кэндльфрена.
– И все? – недоверчиво спросил он. – Ты убил человека из-за четырех крон? Вергильд за фейна равен двенадцати тысячам!
Все, на что был способен Джерард, – это стонать и надеяться на быструю смерть. Монстр представлялся его затуманенному взгляду невнятным сочетанием двуручного меча, бриджей, башмаков, стального шлема, коротко остриженной рыжей бороды и воистину убийственного взгляда ярко-зеленых глаз. И еще голоса.
– Одевайся теплее. Ты пойдешь со мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Король пошевелил жирными губами, словно обдумывая ответ.
– А сегодня? Почему ты отказался от Уз?
– Я нужен моему другу.
– Зачем?
– Я… Я фехтую лучше, чем он.
– А зачем ему мечник?
– Э… Не знаю.
Вопросы разили его уколами шпаги. Ответы становились все более и более жалкими, пока Овод не начал повторять: «Он спас мне жизнь!» – снова и снова, пока король в досаде не махнул на него рукой.
– Великий Магистр расписал тебя в превосходных словах. Ты – идиот, Уилл из Хейбриджа! Безмозглый, тупоголовый, малолетний щенок!
У Овода не было сил злиться. Он надеялся только, что не расплачется. Что угодно, только не это!
– Да, сир!
– Ты выбросил все, не зная даже, что выберешь взамен. Как тебя зовут, белец?
Разговор сменился неожиданно, но Рейдер улыбнулся, словно ожидал этого. Он окинул взглядом зрителей – Монпурса, Жанвира, Овода – и пожал плечами.
– Вы уже догадались, кто я, дядя.
Овод разом забыл про свое бедственное положение и вгляделся в знакомое костлявое лицо с почти невидимыми на коже бровями и ярко-зелеными глазами. Тот же, что всегда. Дядя? Может, Рейдер просто сошел с ума? Или король? Может, вообще все это – сплошное безумие? Рейдер всегда отрицал, что он белец. И как он может приходиться королю племянником, если он и правда один из этих монстров? Ага! Погоди-ка! Овод смутно припомнил, как Магистр Этикета упоминал о какой-то неясной и даже бесчестной истории…
Король нахмурился.
– Почему ты отказался от Уз?
– Узы убили бы меня. На меня уже наложено заклятие.
Меч Монпурса блеснул в его руке, мгновенно выхваченный из ножен.
Рейдер посмотрел на него с опаской.
– Это заклятие не может навредить никому другому. Если его величеству будет угодно, я могу продемонстрировать его эффект.
– Сэр Жанвир? – прорычал король.
Жанвир казался скорее удивленным, нежели встревоженным.
– Мне кажется, я ощущаю угрозу вам, сир, но слабую.
Амброз презрительно фыркнул, отметая этот диагноз.
– Показывай.
– Хорошо, сир, – спокойно произнес Рейдер. – Коммандер, мне придется снять куртку.
Продолжая сжимать меч, Монпурс придвинулся к нем; на шаг; Жанвир тоже обнажил меч. Как два кота на мышь смотрели они на то, как арестант снимает кожаную куртку. Осторожными движениями он завернул правый рукав рубахи, оголив руку. Рука была как рука – немного хрупковата для мечника, но во всех прочих отношениях совершенно нормальная, бледнокожая, по-мальчишески лишенная волос рука.
– А теперь, коммандер, не передадите ли вы мне одну из тех свечей?
Король сам ухватил с каминной полки подсвечник и поставил его на стол. Рейдер сделал глубокий вдох, стиснул зубы и сунул руку в огонь.
Король выругался шепотом, но за этим исключением все смотрели, не веря своим глазам. По лицу Рейдера струился пот, а губы скривились в гримасе боли. Рука дрожала от усилия воли, с которым ее приходилось удерживать на месте, но кожа, которой полагалось идти волдырями, темнеть, дымиться, оставалась чистой.
– Довольно, – резко бросил король. Рейдер отдернул руку и утер пот со лба. Потом вытянул руку вперед, чтобы все желающие могли убедиться в том, что на коже не осталось ни отметины. Теперь, когда пытка была позади, он старался не улыбаться при виде очевидного потрясения короля. Монпурс осторожно поднес палец к свече, мгновенно отдернул его и поморщился. Рейдер опустил рукав.
Амброз продолжал хмуриться, но увиденное явно потрясло его.
– Славный фокус! И что это доказывает? Что все бельцы не боятся огня?
И снова Рейдер не опроверг откровенного оскорбления.
– Нет, сир. Однако сложное заклятие вроде моего отталкивает другие заклинания или по крайней мере искажает баланс стихий в них. Я уверен, именно поэтому Магистр Ритуалов не смог остановить мой рост. Если вы пронзите мне сердце мечом, я умру. И потом как будут реагировать на меня нюхачки при дворе? – Он невесело улыбнулся Оводу. – И еще я доказал, что верность моего друга нацелена не по адресу. Да, я вынес его из Западного Дома, но сам ничем не рисковал. Когда моя одежда загорелась, это не причинило мне ни малейшего вреда. Мне не стоило выставлять себя героем там, где геройством не пахло, дружище. Прости.
Вздор!
– Ты никем себя не выставлял! – возмутился Овод. – И что бы с тобой случилось, если бы ты задержался на полминуты? Если бы мы были еще внутри, когда рухнула крыша? Что бы ты делал тогда?
– Возможно, матерился бы как последний сапожник.
– Молчать! – взревел король. – Еще одна непочтительность, и я прикажу своим гвардейцам сделать из вас отбивные – из обоих! Ты умеешь делать фокусы со свечами, парень, но тебе еще предстоит убедить меня в том, что ты и есть пропавший ателинг.
Рейдер приподнял бровь в наигранном удивлении.
– Gea! Ic wille mine…* [Пер: Да! Я желаю, чтобы о моей благородной крови было известно, ибо я королевского рода…] – Свирепый взгляд, которым смерил его король, несколько поубавил его самоуверенности. – Я просто рассказал вам о своем благородном происхождении, дядя, ибо вы и в самом деле дарили мне свое гостеприимство на протяжении пяти лет, а долг гостя…
– Незваного гостя! Нахлебника, вора!
– А! Это как посмотреть.
Интересно, подумал Овод, что думают на этот счет двое Клинков. Он не осмеливался даже посмотреть. Он вообще не осмеливался смотреть ни на кого, кроме короля, который, казалось, готов был вот-вот взорваться. Никогда еще он не восхищался никем так, как восхищался сейчас Рейдером. В этом до несправедливости неравном поединке он отбил атаку короля и выходил вперед по очкам. Впрочем, поединок этот и не мог быть справедливым, ибо король мог в любой момент прервать его и вызвать инквизиторов. Да и его слова насчет порки вряд ли были пустой угрозой.
– Посмотреть на что?
– На то, какие приказы имел сэр Гесте и кто их ему отдавал.
Маленькие глазки короля угрожающе сощурились.
– Гесте? Это еще кто?
– Бывший Клинок, ваша честь. Это он привез меня в Айронхолл.
– Не припомню среди членов Ордена никакого Гесте. А ты, коммандер?
– Нет, сир, – отозвался Монпурс. – Послать за Магистром Архивов?
– Возможно, позже – когда мы получим наконец объяснение, которого ждем.
Рейдер поклонился.
– Я с радостью дам вам его, сир. Но нас с другом продержали на ногах никак не меньше трех часов. Мне настоятельно требуется облегчиться. А немного питья и еды были бы поистине благородным жестом.
Король хмуро повернулся к Монпурсу.
– Пошли кого-нибудь, пусть принесет немного воды и ночной горшок. – Коммандер передал поручение кому-то за дверью, а король тем временем опустился в большое кожаное кресло и махнул рукой в сторону дубовой скамьи напротив.
– Сядь и объясни, как ты оказался здесь.
Вообще-то приказ напрямую не касался Овода, но на скамье хватало места на двоих, и никто не высказал возражений, когда Овод осторожно пристроился к Рейдеру.
– Как я сюда попал? – задумчиво повторил Рейдер. – Полагаю, основная вина в этом ложится на Джерарда из Уэйгарта. Весьма симпатичный молодой человек, насколько я понял, но сбившийся с пути истинного. Сам по себе он мало что значил, но тогда, в триста тридцать седьмом, в правление вашего батюшки…
– К черту его! Тебе не обязательно лезть так далеко в историю.
Оводу казалось, будто он подглядывает в замочную скважину. Почему король не позволяет Рейдеру рассказать все по порядку? Что такого могло произойти двадцать лет назад, чтобы король до сих пор желал сохранить это в тайне?
Часть II
Эйлед
История, поведать которую хотел Рейдер, звучала бы примерно так…
1
Эмблпорт был городком с населением примерно в тысячу душ на юго-западном побережье Шивиаля. Жители его промышляли торговлей, рыболовством, немного – китобойным промыслом по весне, а также – в изрядной степени – контрабандой. Днем жители собирались в его маленьком, но оживленном порту, а ночью безмятежно спали за стенами из медово-желтого камня.
На рассвете туманного дня весны 337 года в устье Эмбл-ривер вошли четыре драккара. Они продвигались бесшумно, как форель в пруду, серые, как зола в погасшем костре; уключины были обмотаны тряпками, чтобы весла не стучали. Продрогшие часовые в будке на краю мола не били в колокол, поскольку за несколько минут до этого трое нагих мокрых мужчин, вскарабкавшись по каменной стене с кинжалами в зубах, перерезали им глотки. Охотники беспрепятственно вошли в порт и пришвартовались рядом с рыбацкими суденышками. Две сотни хорошо вышколенных пиратов бесшумно сошли на берег.
Мускулистые руки раскрутили и зашвырнули стальные кошки, и острые когти заскрежетали по медово-желтым камням городской стены, но недостаточно громко, чтобы разбудить городскую стражу. Первый, перебравшийся через стену, отворил ворота для остальных.
Бельцы известны всем. Все слышали про беспорядочные налеты – про женщин, которых насилуют на улицах, и про визжащих нагих берсеркеров, безжалостно убивающих все, что шевелится. То, что случилось в Эмблпорте, сильно отличалось от всего этого – это было хорошо скоординированное нападение хорошо вышколенного отряда, подчинявшегося стальной дисциплине. Отряд вламывался в дверь и прочесывал дом в поисках возможного сопротивления. Многие из налетчиков свободно говорили по-шивиальски, а остальные изъяснялись на ломаном. «Не сопротивляйтесь, и останетесь целы». В случае, если жильцы поспешно отдавали им какие-нибудь украшения, несколько золотых монет или, например, серебряный подсвечник, налетчики вежливо улыбались и покидали дом, прихватив с собой то, что приглянулось им по той или иной причине: оружие, хорошие ткани, кастрюли… Только в тех случаях, когда они встречали сопротивление или не находили ничего ценного, они прибегали к насилию – и тогда могли быть именно такими ужасными, как описывали легенды.
Впрочем, они вели себя менее цивилизованно и в том случае, если в доме имелась молодежь. Подростков и детей постарше выводили из домов и сгоняли в порту для дальнейшей оценки. Менее чем за час Эмблпорт был очищен от всего ценного, а молодежь испуганно толпилась на причале. Сопротивления почти не оказывали.
Почти.
Джерард спал в «Зеленом Человеке», и снилась ему Шарлотта. Он проснулся от громкого стука в соседнюю дверь и успел вскочить с кровати и схватить свою шпагу. Когда его дверь распахнулась от удара ноги рыжебородого пирата, он нанес удар первым.
Он не дрался никогда в жизни и не ожидал, что ему придется это делать. Однако он был джентльменом, а Джентльмену положено носить шпагу или короткий меч. Таскать оружие, которым не умеешь пользоваться, глупо, поэтому он брал уроки в одной весьма уважаемой школе в Грендоне – не слишком долго, поскольку был стеснен в средствах, но учеником он был старательным. Увы, в данном случае также и безрассудным. Единственным голым берсеркером в Эмблпорте в то утро был Джерард из Уэйгарта. Жертва его казалась скорее удивленной, когда острие шпаги прошло сквозь рыжую бороду и ударило в мозг, но все же рухнула сначала на колени, а потом и ничком, прямо на щит и боевой топор, как и положено уважающему себя убитому.
В дверном проеме возник второй белец – моложе, ниже ростом и коренастее. С визгом, от которого кровь стыла в жилах, он перепрыгнул через своего убитого товарища. Его щит, как былинку, отшвырнул в сторону шпагу Джерарда, а потом ударил ее владельца в грудь и отбросил к стене с силой, достаточной, чтобы оглушить. Бой закончился еще прежде, чем пират двинул его коленом ниже пояса. В школах фехтования для джентльменов таким приемам не учили.
Когда приступ рвоты отпустил Джерарда настолько, что он снова смог вздохнуть, белец уже успел раздеть своего павшего товарища, сложив на кровати всю его амуницию: топор, щит, кинжал, шлем и даже башмаки. Кроме того, он обыскал комнату и нашел кошелек с золотом лорда Кэндльфрена.
– И все? – недоверчиво спросил он. – Ты убил человека из-за четырех крон? Вергильд за фейна равен двенадцати тысячам!
Все, на что был способен Джерард, – это стонать и надеяться на быструю смерть. Монстр представлялся его затуманенному взгляду невнятным сочетанием двуручного меча, бриджей, башмаков, стального шлема, коротко остриженной рыжей бороды и воистину убийственного взгляда ярко-зеленых глаз. И еще голоса.
– Одевайся теплее. Ты пойдешь со мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67