4
Подопечный с Клинком направились к двери. Удостоенные аудиенции фейны, продолжая спорить, выходили из зала.
– Ну, дружище, – заметил Радгар по-шивиальски, – теперь тебе ясно, почему я так долго мариновался в Старкмуре?
– Не мы выбираем себе семью…
– Одна неделя! – Голос Радгара продолжал звучать мягко но в зеленых глазах горел яростный огонь. – Всего неделя! Сможешь сохранить меня живым неделю?
– Я рассчитывал на более долгий срок.
– Мне вообще не стоило привозить тебя сюда, но если ты продержишься неделю, мы сможем уехать отсюда и жить в каком-нибудь менее безумном месте. Ох, ну и ублюдок! Лицемер! Ты его слышал? – Это был первый их разговор наедине с того утра, как они повстречали Эйлвина.
– Он собирается сделать тебя сквайром?
– Книхт ниже сквайра, ненамного выше какого-нибудь пажа. Впрочем, все равно! – Похоже, это все-таки было не совсем все равно, ибо смех его прозвучал горько. – Я им все веснушки с лиц посбриваю, как только дело дойдет до фехтования!
– А присяга?
– Нет, нет! Присяга не значит ничего. Это он должен клясться в том, что достоин моей службы. Он никогда не был и никогда не будет. Я имел в виду, заметил ли ты его реакцию?
– Ты ему наврал.
– А он знал, что я лгу! Он ожидал другого рассказа.
– Ты уверен?
– Да, я уверен.
– Ты знаешь его лучше, чем я.
Они проходили мимо очагов, когда к ним пристроился разъяренный Эйлвин.
– Гольдстан! Гольдстан? Он собирается отдать тебя этому нифингу, Гольдстану? Ты же человек с «Фарофхенгеста»! Ты же один из нас, из верода Леофрика!
– Это что, еще один дружок Вульфвера?
– Угу! – Моряк взмахнул массивным, как кузнечный молот, кулаком. – И доверия ему как к каменной лодке.
– Выходит, Радгар отправится на фейринг с Роферкрефтом и Гольдстаном, – сказал Овод. – И я, разумеется, со своим подопечным. Что, Бельмарк никогда больше о нас не услышит?
Эйлвин не обратил на его слова ни малейшего внимания.
– Ты узнал, зачем он созывал совет? – спросил Радгар.
– Он ожидает эрлов. Витенагемут собирается.
Эйлвин произнес это достаточно равнодушно, но Радгар возбужденно присвистнул.
– Духи случайности играют с нами!
– В хорошие или плохие игры? – поинтересовался Овод. Клинки вообще настороженно относятся к совпадениям.
– Не знаю. Если ты считаешь крутыми фейнов, друг мой Овод, погоди, пока ты не видел эрлов!
– Круче?
– Одолеют медведя голыми руками.
За дверью, на ослепительном после полумрачного зала солнечном свете их ждал Леофрик, а с ним несколько ноблей. Площадь была запружена народом: весть о возвращении Радгара облетела весь город.
– Кое-кто из витан хочет заявить тебе свое почтение, ателинг, – сказал Леофрик. – Ты, разумеется, помнишь эальдора…
– Нет, нет! Я всего лишь книхт, у которого был знаменитый отец. Представь меня им.
Капитан пожал плечами, хотя предложение явно пришлось ему по душе.
– Эальдор, помните ли вы ателинга Радгара?
Первый из представленных оказался не самым старшим по возрасту. Должно быть, когда-то он был высокого роста, но теперь горбился так, что с трудом смотрел куда-либо, кроме как под ноги. Он повернул голову и искоса улыбнулся Радгару.
– Добро пожаловать домой, о сын Эйледа!
Радгар упал на колени и взял его за руки.
– Сеольмунд Сеоллафинг! Разве могу я забыть советника и благородного предшественника моего отца? Позволь быть твоим слугой, эальдор.
– Брось, парень. Это я надеюсь скоро стать твоим!
– Опасные речи! – Радгар не делал попыток встать или отпустить руки пожилого эальдора. – Но если ты обещаешь больше не драть мне уши, как драл в былые годы, я пообещаю не драть твоих – несмотря на клятвы, что давал несколько сотен раз.
– Ох, парень, воистину это счастливый день, ибо улыбка твоего отца вновь ожила с тобой! Ты даже представить себе не можешь, как нам не хватает твоего отца! Или как рады мы твоему возвращению из мертвых. – Бывший эрл потянул Радгара за руки, поднимая с колен, потом понизил голос до шепота. – Но прошу тебя, будь осторожен, ателинг!
Пара королевских фейнов подошла поближе, прислушиваясь. Почти никто из окруживших Радгара людей не обратил на них внимания. Овода мало волновало то, что верхушка знати Каттерстоу не скрывает своих опасных пристрастий, но слишком уж вольные речи, будучи подслушанными, могли усилить риск, которому подвергался Радгар. Когда его подопечный повернулся к следующему в очереди, он тронул его за плечо.
– Королева ждет тебя, ателинг, – громко произнес он.
Леофрик с одного взгляда оценил ситуацию.
– Он прав. Любящая мать прежде всего. Но ты встретишься с нами после того, как она отпустит тебя?
– Если бы я мог покинуть вас на некоторое время, эальдры, я с радостью поприветствую вас позже с надлежащим почтением, – произнес Радгар, обращаясь к собравшимся, и наскоро обошел всех, обменявшись с ними рукопожатиями и обратившись к каждому по имени. Для первой встречи после столь долгого перерыва он выказал весьма неплохую память.
Вслед за этим он повернулся к книхту, которому король поручил проводить его – долговязому парню с карими глазами и пробивающейся каштановой бородкой. В Шивиале на такого не обратили бы особого внимания, так что на Овода он произвел впечатление нормального человека, хотя сам себе, возможно, казался ущербным.
– Редвальд, не так ли? – сказал Радгар, одарив его широкой улыбкой. – В прошлый раз, когда я надрал тебе задницу, ты был вполовину меньше нынешнего, роста. Будь добр, веди. – Напутствуемый добрыми пожеланиями витан, он следом за книхтом зашагал за угол здания. Овод поспешил за ним.
– Ты все еще собираешься уезжать? Они все исполнены решимости сделать тебя королем.
– Да, я уезжаю!
– Ты говоришь так только потому, что считаешь, что подвергаешь меня опасности! Так вот, для того Клинки и существуют, и я не дам тебе сбежать от своего долга и судьбы ради меня. Может, именно это и имел в виду Амброз, когда…
Радгар рассмеялся и хлопнул его по плечу.
– Нет, нет! Вовсе не так! Я никогда не буду бросаться твоей жизнью, дружище, но и не буду оскорблять тебя отказом подвергать тебя какому-либо риску. Это было бы пустой тратой той жертвы, которую ты принес, став Клинком. Стать королем невозможно – старики просто не поняли еще этого. Все даже еще хуже, чем мне казалось. Сначала мне надо сделаться фейном, и Сюневульф приложит все силы к тому, чтобы меня угробили в процессе обучения. Если я все же останусь жив, мне нужен будет собственный корабль и верод, чтобы справляться с ним. Для этого требуется уйма денег, а все мое наследство – в его руках. Но даже если предположить, что я вернусь живым из фейринга и завоюю себе сказочную репутацию, мне все равно придется бросать вызов Вульфверу. Ты слышал, что случилось с теми, кто хотя бы подумал о том, чтобы сделать это.
Юный Редвальд, объяснив часовым, кого он ведет во дворец, повел их по лабиринту мощеных дорожек, газонов, кустов, деревьев и отдельно стоящих домов: кухонных построек, кладовых и жилых. Стайки мальчишек и женщин, нагруженных снедью и прочим добром, сторонились, пропуская мечников, и кланялись им, насколько позволяла им это их ноша. Овод видел столько возможностей для засады, что с трудом следил за словами Радгара.
– Одни только земли запросто убьют меня.
– Какие еще земли?
– Ты ведь не слышал, чтобы мой милый дядюшка предлагал вернуть мне причитающуюся долю наследства, нет? И вряд ли услышишь! Даже если он не сумеет больше удерживать трон, это вовсе не означает, что он собирается умирать. Все, что от него требуется, – это отказаться от ответа на вызов, удалиться на покой и жить в свое удовольствие. Короли в Бельмарке богатеют, а война обогатила отца сверх меры. Так что ты уж постарайся, мой верный Клинок, сохрани меня живым день или два, пока я не выясню, кто убил его. Потом я свяжу тебя, чтобы ты не мешал мне спустить с него живого шкуру, а потом мы уплывем восвояси.
– Вот уж кукиш с маслом! – не выдержал Овод. Надо же: свяжет его! – Ты хочешь стать королем, и ты готов умереть ради этого. Ты что, собираешься оттолкнуть Леофрика? Всех тех людей, что несли тебя на плечах, кто до сих пор ждет тебя в зале? Ты хочешь бросить их на милость Сюневульфа? Не думаю, чтобы твой отец поступил так…
– Мой отец никогда не принимал поспешных решений. «Охотясь на волка, не забывай о волчице» – вот какой был у него девиз. Если я попытаюсь пойти по его стопам, друг мой, на меня накинется не просто волчица, а вся стая. Я всего лишь мальчишка, ничего не понимающий в науке править. Фейны стыдятся своего эрла, вот они и надеются использовать меня, чтобы свергнуть его. Леофрик, Сеольмунд и их друзья обладали при отце немалой властью, а Сюневульф лишил их ее. Они полагают, что могут получить ее обратно. Никому из них сам я не нужен, Овод. Они просто рассчитывают использовать меня, а я отказываюсь быть простым орудием!
– Тогда я предложил бы…
Неожиданно перед ними возникла исполинская фигура. Овод отшвырнул Радгара в сторону и выхватил «Ничто» из ножен…
Ложная тревога. То, что померещилось ему огромным чудищем, на деле оказалось четверкой здоровых мужиков, согнувшихся под весом освежеванной бычьей туши. Грязные и косматые, одетые лишь в набедренные повязки из грубой мешковины, они проковыляли мимо, даже не покосившись на них. От бездонной пустоты в их глазах по коже у Овода забегали мурашки. Найди рейдеры, спалившие Хейбридж, ту барсучью нору, он тоже стал бы безмозглым уродом вроде этих. Впрочем, никто не сказал, что подобная участь ему еще не уготована. Возможно ли, кстати, офраллить Клинка? Два этих заклятия взаимно несовместимы, так что одно из них должно одержать верх над другим, вот только какое именно, он не узнает, не попробовав.
Злясь на себя, он убрал шпагу в ножны и повернулся посмотреть, что с его подопечным. К счастью, тот приземлился на траву, где и лежал до сих пор, глядя на него не без любопытства.
– Знаешь, до Уз ты бы ни за что не бросил меня так. Надо же, какой у меня решительный Клинок! Что-то не так?
– Фралли.
Радгар поднялся на ноги и пожал плечами.
– Они мертвы, Овод. Никто не в силах обратить заклятие – как невозможно обратить смерть. Тело продолжает жить. Оно стареет и в конце концов умирает, но душа покинула его уже давно. – Как белец он не видел в офралливании ничего дурного. Неужели Айронхолл не научил его ничему хорошему?
Редвальд привел их к богато украшенному домику – таких больших и украшенных Овод еще не видел. Когда их провожатый постучал и отворил дверь, Овод отодвинул своего провожатого в сторону и вошел первым проверить, все ли безопасно. Сидевшие на кушетках женщины с тревожными криками вскочили.
Три молодые горничные поспешно вышли, не удостоив Овода взглядом. Он поблагодарил книхта кивком, потом закрыл дверь и огляделся по сторонам. Его подопечный обнимался с матерью. Поначалу он охватил ее руками, но очень скоро они бессильно упали, а сам он принимал ее поцелуи, смех и слезы с неуверенным, даже удивленным видом.
Большой, заполненный ароматом духов салон был больше любого из всех, виденных Оводом в жизни. Покрытая замысловатой резьбой с позолотой спиральная лестница вела на верхний этаж, на котором, судя по всему, размещались опочивальни. Весь первый этаж занимало одно большое помещение, сплошь уставленное мягкими креслами, кушетками с шелковой обивкой, стоявшими на мягких коврах мраморными, ониксовыми и алебастровыми столиками, статуэтками, резными шкафчиками и цветами в хрустальных вазах. Обшитые полированными панелями стены были увешаны картинами в золоченых рамах. На мгновение обилие роскоши потрясло его, напомнив волшебные дома из сказок, что рассказывала ему когда-то мать… и полчища драконов. Кто бы ни обставлял эту комнату, он выказал отменный вкус, но все это было добыто грабежом, ценой крови и слез невинных людей.
Радгар никогда не описывал ему свою мать. Она была высокой, но ничего другого, определенного про нее Овод сказать не мог. В своем свободном платье из темно-синего шелка она могла быть худой или полной, стройной или сутулой. Волосы и шея ее прятались под белым платком и светло-зеленым чепцом. Лицо с узким подбородком было так сильно накрашено, что совершенно скрывало собственный его характер. Ему показалось даже странным, что женщина может так скрывать себя. По крайней мере горничные ее не напоминали творог в сырной скорлупе.
Королева Шарлотта отступила наконец от сына и промокнула глаза кружевным платочком.
– Так вырос, так возмужал! Выше, чем отец.
– Мои поздравления, тетя. – Вид у Радгара оставался озадаченным.
Она либо не услышала издевки, либо не обратила на нее внимания.
– Подбородок у тебя от Кэндльфренов, но все остальное – отцовское. Чудесно, чудесно… Но почему, милый? Почему ты скрывался где-то все эти годы? Как жестоко! Почему ты не известил меня, что жив? Даже если тебя держали пленником, неужели ты не мог передать весточку, хоть слово, чтобы я… Кто это?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67