— Тебе нравятся эти очки? — и Мэдлин надела свои большие очки в роговой оправе с прозрачными стеклами. — Да, — равнодушно сказала Донна своей подруге, — в них ты похожа на школьницу младших классов.
Лицо Мэдлин недовольно скривилось, а рот дрогнул. Она небрежно сняла очки, повертела их в руках и с хрустом разломила надвое. — А я их ненавижу и больше никогда в жизни не одену, — и Мэдлин бросила очки в пепельницу.
Но в это время Донна уже вытащила из сумочки пачку дорогих сигарет, запустила в нее два тонких пальца, вытащила сигарету, сунула в рот, щелкнула дорогой зажигалкой, прикурила и выпустила дым прямо в лицо Мэдлин.
Мэдлин чуть завистливо глянула на Донну. Она разогнала дым рукой, подалась вперед и спросила:— Донна, это правда? — Что? — шепотом спросила девушка. — Ну, про Джозефа? — Да, он провел всю ночь в участке.
Мэдлин опасливо огляделась по сторонам. Донна хоть и тоже была напугана, но напускала на себя бравый вид. Она вновь затянулась сигаретой и без надобности принялась щелкать зажигалкой. — Да брось ты эту штуку! — взяла ее за руку Мэдлин, — что же нам теперь делать? — А что ты, Мэдлин, так переживаешь за Джозефа? — Ну как же, ведь это, наверное, из-за того, что мы совершили ночью? — Из-за чего же еще! — Нет, ну конечно, из-за того, что мы сделали ночью.
Донна вновь затянулись сигаретой. — Мой отец говорит, что болезнь доктора Джакоби вызвана нападением, что это просто специально шериф распускает слухи в Твин Пиксе, что у доктора Джакоби больное сердце, а на самом деле на него напали ночью. — Но мы-то тут совсем ни при чем, — попробовала успокоить Донну Мэдлин. — Как это ни при чем? Ведь мы же послали ему пленку. И из-за этого он вышел из дому, — Донна опасливо покосилась на Хэнка, который сидел возле магнитофона.
Ей показалось, что парень прислушивается к их разговору. Тогда она, боясь, что тот сможет прочитать ее слова по губам, прикрыла их рукой и зашептала Мэдлин:— Самое главное, ничего не бойся. — Как это не бойся? — Ведь не пошли мы ему пленку — доктор Джакоби, может быть, был бы здоров. — Ну, знаешь что, Мэдлин, если так рассуждать можно дойти до того, что если ты сегодня помыла голову, то завтра из-за этого может не взойти солнце, да если еще не тем шампунем, что всегда.
И Донна потрепала рукой свои пышные волосы. — Конечно, — сказала Мэдлин, — если так думать, то можно и с ума сойти. — Да ладно, успокойся, — что сделано, то сделано.
Мэдлин упорно молчала. — Знаешь, подруга, если ты допустишь, чтобы такие мрачные мысли преследовали тебя с утра до вечера, то уж лучше сразу ползти на кладбище. — И что ты предлагаешь? — наконец сказала Мэдлин. — Нам нужно всем молчать. Буду молчать я, молчи ты, так же поступит Джозеф. — Да-а-а, — протяжно сказала Мэдлин, — перспектива очень интересная.
Донна вновь припала к сигарете, но, боясь, что закашляется, глубоко не затягивалась и почти сразу же выпустила дым.
Мэдлин заметила это и слегка улыбнулась. Но тут и Мэдлин припомнила кое-что, чем можно поразить Донну. — Знаешь, что дядя Лиланд абсолютно поседел? — Как? — изумилась Донна. — А вот так. За одну ночь стал абсолютно седым. — Нет, ты что, это правда? — Да, говорю тебе. Ложился — волосы были черными, а проснулся — седой как простыня.
Глаза Донны округлились:— Да нет. Ты что? Такого не бывает. — Бывает. Если бы я сама не видела, то тоже не поверила бы. А как он сегодня утром вошел в гостиную, так я даже сразу подумала, что у него на голове перья, пух какой-то.
Донна смотрела на Мэдлин и не знала — верить ей или нет. — Ужасно, — наконец покачала головой Донна и опять неглубоко затянулась.
Мэдлин довольная, что все-таки сумела вывести из равновесия Донну, невозмутимую Донну, откинулась на спинку дивана.
Так они и сидели одна против другой, довольные тем впечатлением, какое они производят друг на друга. Потому что никто из посетителей на них даже и взгляда не бросил. Все были заняты поглощением вишневого пирога, соками и крепким кофе.
Единственный человек, который обращал на девушек внимание — Норма. Она порылась в шуфлядке своего письменного стола, достала оттуда сложенную пополам карточку и заспешила к столику, за которым сидели девушки. — ЭЙ, Донна. — Привет, Норма.
Донна немного смутилась от того, что у нее в руках сигарета. — Да ладно, брось, Донна, я давно знаю, что ты куришь. Но твоему отцу не скажу. — Спасибо, Норма. — Так вот, Донна, — Норма Дженнингс протянула ей картонную карточку, — это оставили для тебя в моем кафе вчера.
Донна недоуменно повертела карточку в руках. — Ну вот, в общем-то и все, — сказала Норма и вновь удалилась в конторку.
Донна развернула карточку и, не показывая ее Мэдлин, принялась читать. — Странно, странно, — приговаривала она.
Заинтригованная Мэдлин взяла подругу за руку:— Что странно, Домна? — Подожди, сейчас дочитаю. — Давай почитаем вместе. — Нет, подожди. Я никак не могу понять, в чем дело. — Ну так, может, я тебе помогу?
Наконец, Донна смилостивилась и отдала карточку Мэдлин. Та с недоумением смотрела на большие печатные, но написанные от руки буквы:— Поинтересуйся обедами на колесах, — медленно вслух прочитала Мэдлин. — Что это такое?
Донна склонила голову набок. — Не знаю. Нужно подумать.
Мэдлин наморщила лоб:— И ни подписи, ничего нет. Кто бы это мог прислать? — Это нам и предстоит выяснить, — сказала Донна, — и вообще, Мэдлин, не морщила бы ты лоб. А то кожу себе испортить, и станешь похожа на одноглазую Надин.
Но тут девушки насторожились и смолкли. Прямо у них за спиной послышалось громкое явственное чавканье. Они обе привстали и заглянули за широко разросшийся вазон. Там в обнимку с чуркой сидела Леди-С-Поленом.
Она запихивала одной рукой в рот вишневый пирог, причмокивала губами и в упор смотрела на девушек. Те смущенно опустились на свои места. — Донна, послушай. А может, это Леди-С-Поленом прислала эту записку? — Да ты что, Мэдлин. Я даже не знаю, умеет ли она писать.
В это время Леди-С-Поленом с шумом выплюнула вишневую косточку. Та пролетела над головами девушек и упала на чисто убранный столик за их спинами. — Ну и ну, — сказала Донна. — Хорошо, что не в глаз, — сказала Мэдлин, — а то, точно стала бы как одноглазая Надин.
Вновь за зарослями вазона подала признаки жизни Леди-С-Поленом. Она зашуршала оберткой жевательной резинки и принялась ее жевать. — Послушай, Полено, — сказала женщина, — что-то эта жвачка мне не нравится.
Она вытащила резинку изо рта и приклеила ее к панели стены. — Тут тебе и место. Правда, Полено? Да ты, смотрю, спишь, — и Леди-С-Поленом постучала косточками пальцев по отполированному сучку.
Глава 42
Доктор Альберт Розенфельд сообщает о своих выводах специальному агенту ФБР во время медицинского осмотра. — «Голодная лошадь» и Лео Джонсон. — Записка офицера Брендона, вытащенная из кобуры. — Убийство Тэрезы Бэнкс в 1988 году. — Вишневый лак на ногтях Люси. — Однорукий гость с огромным чемоданом. — Кассета из кокосового ореха. — «Мальчик, а ты не хочешь поиграть с Боббом?» — Визит Донны к Джозефу. — Поцелуй сквозь стальные прутья. — Изумление парня.
В полицейском участке шла своя обычная жизнь: с чашечками кофе, с бутербродами, с телефонными звонками. Но кабинет шерифа был заперт на ключ. Там сидел обнаженный до пояса Дэйл Купер. Возле него опустился на корточки доктор Альберт Розенфельд и постукивал двумя пальцами по тугой повязке на животе Купера. — Ты какого черта снова появился в Твин Пиксе? Тебе мало неприятностей? — спрашивал Дэйл. — Знаешь, что? — на минутку отрываясь от своего занятия, говорил доктор Розенфельд. — Если стреляют в специального агента ФБР, то это должен расследовать только другой агент ФБР. А я как раз оказался тут неподалеку, и мне поручили это дело. К тому же я знаком с обстановкой. — А я-то думал… — разочарованно протянул Дэйл, — что ты одумался и приехал сюда извиниться перед шерифом, или просто поесть вишневого пирога. — Ничего, Дэйл, я еще попорчу им тут всем нервы, — сказал Альберт Розенфельд, пригнулся и постучал по повязке.
Дэйл Купер болезненно поморщился: постукивание отозвалось легкой болью. — Что-то я не верю тебе, — сказал Дэйв Купер, — и к тому же успеха тут тебе не видать. — Как это не видать? — изумился доктор. — Ну, знаешь, ни в одном из конкурсов на популярность в Твин Пиксе ты не выиграешь. — Ладно, придется тебе признаться, — сказал доктор Альберт Розенфельд, вставляя в уши трубки стетоскопа, — мне приказало начальство, а то бы ты меня здесь больше никогда не увидел.
Альберт Розенфельд вновь присел на корточки перед Дэйлом Купером, приложил к его груди холодный диск стетоскопа и уже приказал: — Дыши.
Дэйл тяжело и немного хрипло вздохнул. — Еще дыши, — доктор Альберт Розенфельд морщил лоб.
Дэйл вдыхал, выдыхал и вновь набирал воздух. Казалось, конца этому не будет. Розенфельд прислушивался ко всяким хрипам, посторонним звукам. Но, наконец, он вытащил трубку стетоскопа из ушей и удовлетворенно хмыкнул:— Знаешь, что, Дэйл? — Я в порядке? — спросил специальный агент ФБР. — Так, слушай меня. Человек, стрелявший в тебя с одного метра, был не левша и рост его примерно сто семьдесят пять сантиметров. — Может быть, — вяло проговорил Дэйл. — А ничего нового ты не вспомнил? — спросил Альберт Розенфельд. — Нет. — Тогда скажи мне одну вещь, зачем ты приподнял бронежилет. — Искал клеща, — просто и невинно ответил Дэйл Купер.
Доктор Альберт Розенфельд зло нахмурил брови. — Вот видишь, Дэйл, что происходит, если начинаешь хоть на пару секунд нарушать инструкции. За то время, пока ты провалялся на полу в номере, одного подозреваемого убили, второго подстрелили в собственной гостиной, две женщины бесследно исчезли, сгорела лесопилка. Тебе этого мало, Дэйл?
Дэйл виновато развел руками. А доктор Альберт Розенфельд продолжал:— И вот, Дэйл, как ты думаешь, что это — самосуд? Или норма местной провинциальной жизни? — Послушай, Альберт, когда ты, наконец, избавишься от ненависти к людям? — Об этом мы поговорим отдельно, — очень официальным голосом сказал доктор Альберт Розенфельд. — Альберт, если ты не хочешь ходить с синяком под глазом, то я думаю, тебе стоит примириться с нормами местной жизни. — Тебе не нравится моя строгость? — спросил доктор Альберт Розенфельд.
Дэйл отрицательно покачал головой. — Ну конечно, по твоему мнению, нужно устроить танцы на главной площади городка?
В дверь постучали. Доктор неохотно пошел открывать. В дверях он нос к носу столкнулся с офицером Брендоном.
Дэйл в приветствии вскинул руку. — Как ваш нос, офицер Брендон? — Вы же сами видели, специальный агент. Только кровь брызнула, — заулыбался Брендон. — Нужно всегда иметь при себе холодную воду, — сухо проговорил доктор.
Энди так и не понял, шутка ли это доктора из ФБР, или один из параграфов инструкции. Поэтому он на всякий случай на эту реплику не ответил, а обратился к Дэйлу Куперу:— Послушайте, специальный агент, я разгадал вашу загадку про голодную лошадь. — Так что, что ты узнал? — переспросил Дэйл Купер. — Я все узнал, — офицер Брендон был очень доволен собой и говорил заговорщицки, шепотом, — я позвонил в Монтану и все выяснил.
Брендон молчал. Дэйл недоуменно смотрел на Энди. — Так что ты выяснил в Монтане? — Ну, как же, — сказал Брендон, — Лео в свое время сидел в тюрьме, Монтане, и тюрьма эта называется «Голодная лошадь».
Брови Дэйла Купера удивленно приподнялись. Он уже сам начинал верить в правдивость слов ночного гостя. Его предсказания начинали сбываться одно за другим. — Когда это было, офицер Брендон? — спросил Дэйл, уже заранее зная ответ.
Доктор Альберт Розенфельд удивленно смотрел на разговаривающих мужчин. Он, казалось, еще не понимал, о чем идет речь. Брендон опустил руку в один карман, но рука оттуда появилась пустой. Энди виновато заулыбался и принялся шарить во втором кармане. Наконец, обшарив почти все карманы в своей форме, он вытащил из кобуры скомканную бумажку, развернул и принялся читать: — Это было 9 февраля 1988 года. — Тэреза Бэнкс, — наконец-то догадался, в чем дело Альберт Розенфельд, вспомнив аналогичное убийство в Монтане, — Да, Тэреза Бэнкс, — проговорил Дэйл Купер, — она была убита точно так же, как Лора Палмер, но только у Лео, как я понимаю, есть алиби. На момент убийства он находился в тюрьме, а тюрьма называется «Голодная лошадь».
Брендон стоял, явно ожидая похвалы. — Ты молодец, Энди, как можно более сердечно сказал Дэйл, ты настоящий полицейский.
Энди Брендон расцвел в лучезарной улыбке. — Да, настоящий полицейский, но только иногда, — ехидно уточнил доктор Альберт Розенфельд.
Улыбка мгновенно исчезла с лица офицера Брендона. Дэйл подмигнул ему: дескать, не расстраивайся, не унывай, ты заработал похвалу от такого строгого критика как Альберт Розенфельд, а это стоит многого.
Энди Брендон вновь заулыбался, решительно развернулся на каблуках, но чуть было не запутался в своих длинных ногах, и только схватившись за дверной косяк, не потерял равновесие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73