Это вполне обычное положение дел.
– Но, Голан, в каждом из этих случаев люди жили на обитаемых планетах. Их поверхность была пригодна для жизни, с атмосферой и океаном. Но разве можно жить под землей, если поверхность необитаема?
– Яков, подумайте хорошенько! Где мы с вами живем сейчас? «Далекая Звезда» – это крошечный мир с необитаемой поверхностью. Снаружи нет ни воды ни воздуха, и все же мы живем в полном достатке. Галактика полна космических станций и поселений, необитаемых за исключением своих внутренних помещений. Представьте эту Луну как гигантский космический корабль.
– С экипажем внутри?
– Да… Миллионы людей, растения, животные, развитая технология… Смотрите, Яков, разве это не имеет смысла? Если Земля в свои последние дни смогла отправить отряд колонистов на планету, вращающуюся вокруг Альфы Центавра, и – возможно с помощью Империи – сумела приспособить ее к жизни, населив ее океаны и создав остров там, где его не было, разве не могла она также послать отряд к своему спутнику и подготовить к жизни его внутренность?
Пилорат неохотно кивнул.
– Полагаю, могла.
– Она ДОЛЖНА была это сделать. Если Земля что-то скрывала, зачем отправлять это за парсек, если можно спрятать на мире, находящемся менее чем в одной стомиллионной расстояния до Альфы Центавра? С психологической точки зрения Луна должна быть даже более подходящим местом. Никто даже не подумает, что на спутнике могут быть созданы условия для жизни… как не подумал я. Видя Луну перед самым своим носом, я мысленно устремлялся к Альфе Центавра. Если бы не Фоллом… – Его губы сжались, и он покачал головой. – Думаю, нужно поблагодарить ее за это.
– Но послушайте, старина, – сказал Пилорат. – Если что-то спрятано под поверхностью Луны, как мы найдем это? Ее поверхность должна занимать миллионы квадратных километров…
– Примерно сорок миллионов.
– И вы хотите осмотреть все это? Но что мы будем искать? Отверстие? Что-то вроде воздушного шлюза?
– С таким подходом, – сказал Тревиз, – это действительно должно казаться неразрешимым, но мы будем искать не предметы, а жизнь, и прежде всего разумную жизнь. Разве с нами нет Блисс, которая может обнаруживать разум?
98
Блисс обвиняюще посмотрела на Тревиза.
– В конце концов я уложила ее спать. Это было не так то легко – она словно обезумела. К счастью, кажется, я ничего ей не повредила.
Тревиз холодно предложил:
– Попытайтесь убрать из ее разума навязчивую мысль о Джемби, поскольку я не собираюсь доставлять ее обратно на Солярию.
– Убрать навязчивую мысль? Да что вы знаете о таких вещах, Тревиз? Вы никогда не чувствовали разума и не имеете ни малейшего понятия о его сложности. Если вы ничего не знаете об этом, незачем говорить об удалении навязчивой мысли словно это вычерпывание варенья из банки.
– В таком случае хотя бы ослабьте ее.
– Я могу немного ослабить ее после месяца тщательного пронизывания.
– Что вы имеете в виду?
– То, чего вы не знаете, а я не могу объяснить.
– Но что вы собираетесь делать с ребенком?
– Пока не знаю. Это будет зависеть от многих соображений.
– В таком случае, – сказал Тревиз, – я скажу вам, что мы собираемся делать с кораблем.
– Я знаю это. Вернуться на Новую Землю к своей любимой Хироко, если на этот раз она пообещает не заражать вас.
Выражение лица Тревиза не изменилось, и он сказала:
– Нет, я изменил свое решение. Мы отправляемся на Луну… по словам Якова, так называется этот спутник.
– Этот спутник? Потому что это ближайший мир? Я не подумала о нем.
– Так же как и я. Вообще никто не подумал о нем. Нигде в Галактике нет спутника, о котором стоило бы думать, но этот – исключение. Более того, анонимность Земли распространяется и на него. Тот, кто не сможет найти Землю, не найдет и его.
– Он пригоден для жизни?
– Поверхность нет, но там нет радиоактивности и, значит, он не совершенно непригоден. На нем может быть жизнь – возможно, она буквально кишит там – под его поверхностью. И, разумеется, вы будете в состоянии сказать так ли это, когда подойдем достаточно близко.
Блисс пожала плечами.
– Я попытаюсь. Однако, что заставило вас подумать о спутнике?
Тревиз тихо ответил:
– Кое-что из сделанного Фоллом, пока она сидела за управлением.
Блисс помолчала, как будто ожидая продолжения, затем снова пожала плечами.
– Что бы это ни было, вы бы ничего не узнали, поддавшись своему импульсу и убив ее.
– Я не собирался убивать ее, Блисс.
Девушка махнула рукой.
– Ну, хорошо, пусть будет так. Значит, сейчас мы направляемся к Луне?
– Да. По соображениям безопасности я не собираюсь спешить, но если все пойдет нормально, мы будем рядом с ней через тридцать часов.
99
Луна была пустыней. Тревиз смотрел на ярко освещенные солнцем участки, проплывавшие внизу. Это была монотонная панорама кратерных колец и горных пиков, черноты теней, чередующейся с солнечными лучами. Цветовые оттенки почвы иногда слегка изменялись и изредка попадались значительных размеров равнины с мелкими кратерами.
По мере приближения к ночной стороне, тени становились все больше и, наконец, слились воедино. Еще какое-то время вершины гор ярко сияли на солнце, как звезды, немного походя на своих небесных братьев, но потом они исчезли, и поверхность освещалась только слабым светом Земли, голубовато-белая сфера которой висела в небе. Затем корабль обогнал и Землю, которая скрылась за горизонтом, так что внизу осталась только однообразная чернота, а вверху слабая пыль звезд, которые для Тревиза, воспитанного на беззвездном Терминусе, всегда были чудом.
А потом новые яркие звезды появились впереди, сначала одна или две, затем другие, становясь все шире и шире, пока не слились. Сразу после этого они пересекли терминатор и оказались на дневной стороне. Солнце поднялось в своем адском великолепии, и экран тут же переместился в сторону от него, включив поляризацию.
Тревиз прекрасно понимал, что бесполезно искать какой-то путь в обитаемые внутренности (если он вообще существовал), просто разглядывая этот огромный мир.
Он повернулся к Блисс, сидевшей рядом с ним. Она не смотрела на экран – глаза ее были закрыты. Сомневаясь, не спит ли она, Тревиз тихо спросил:
– Вы что-нибудь чувствуете?
Блисс слабо покачала головой и прошептала:
– Нет. Хотя был какой-то очень слабый намек. Лучше всего доставить меня туда еще раз. Вы знаете, где был этот район?
– Компьютер знает.
Это было похоже на стрельбу в мишень, которая постоянно изменялась, а потом поиски ее. Подозрительный район был еще в пределах ночной стороны и, за исключением слабого сияния Земли, висевшей низко над горизонтом, и заливавшей поверхность призрачным пепельным светом, ничего не было заметно, хотя свет в пилотской рубке выключили, чтобы лучше видеть.
Вошедший Пилорат остановился в дверях.
– Что-нибудь нашли? – спросил он хриплым шепотом.
Тревиз поднял руку, требуя тишины. Он смотрел на Блисс. Он знал, что должны пройти дни, прежде чем Солнце осветит это место Луны, но знал также, что для того, что пытается почувствовать Блисс, свет не играет роли.
– Здесь, – сказала она.
– Вы уверены?
– Да.
– Это единственная точка?
– Это единственная точка, которую я обнаружила. Мы побывали над каждой частью поверхности Луны?
– Над значительной ее частью.
– В таком случае в этой значительной части я обнаружила всего одну точку. Сейчас она сильнее, будто ОНА обнаружила НАС, и не кажется опасной. Наоборот, я чувствую, что нас приглашают.
– Вы уверены?
– Такое у меня чувство.
– А разве его нельзя подделать? – спросил Пилорат.
Блисс ответила почти надменно:
– Уверяю тебя, я могу обнаружить подделку.
Тревиз буркнул что-то об излишней самоуверенности, затем сказал:
– Надеюсь, то, что вы обнаружили, разумно.
– Весьма разумно. Вот только… – в голосе ее появилась какая-то странная нота.
– Что «только»?
– Тссс… Не мешайте мне. Дайте сосредоточиться. – Последнее слово было всего лишь движением губ.
А потом она сказала с легким удивлением:
– Это не человек.
– Не человек? – Удивление Тревиза было гораздо большим. – Снова роботы? Как на Солярии?
– Нет. – Блисс улыбнулась. – Это не совсем похоже на робота.
– Это может быть либо то, либо другое.
– Ни то, ни другое. – Она хихикнула. – Это не человек и вместе с тем это не похоже на роботов, которых я чувствовала прежде.
– Хотел бы я взглянуть на это, – сказал Пилорат, энергично кивая головой. Глаза его расширились от удовольствия. – Это может быть любопытно. Что-то новое.
– Что-то новое… – повторил Тревиз, ощутив прилив бодрости, и неожиданно его осенило.
100
Они начали спуск к поверхности Луны испытывая почти ликование. Даже Фоллом присоединилась к ним и, со свойственной юности забывчивостью, радовалась, словно они действительно возвращались на Солярию.
Что касается Тревиза, то здравый смысл говорил ему, что довольно странно, когда Земля – или что-то с Земли, оказавшееся на Луне – так старавшееся отогнать их, теперь буквально притягивает к себе. Может, они решили достичь цели другим путем? «Если нельзя избавиться от них, притянем их к себе и уничтожим»? Не все ли равно, каким образом тайна Земли останется нетронутой?
Однако эта мысль потерялась в радости, углублявшейся по мере того, как они приближались к поверхности Луны.
Казалось, он не испытывает сомнений в том, куда направляется корабль. Сейчас они были над вершинами округлых холмов и Тревиз, соединенный с компьютером, чувствовал, что ничего делать не нужно. Это было так, словно его и компьютер что-то вело, и он испытывал наслаждение, избавившись от тяжкого груза ответственности.
Они скользили параллельно почве, направляясь к скальной стенке, барьером поднимавшейся перед ними на угрожающую высоту. Этот барьер слабо сверкал в сиянии Земли, и в луче «Далекой Звезды». Близость неизбежного столкновения, казалось, ничего не значила для Тревиза, и он не удивился, когда секция скалы прямо перед ними опустилась вниз, открыв коридор, освещенный искусственным светом.
Корабль притормозил и скользнул в отверстие. Оно закрылось за ним, а впереди появилось другое, пройдя через которое, корабль оказался в огромном зале, заполнявшем, казалось, всю внутренность горы.
Корабль остановился, и все на борту с нетерпением бросились к воздушному шлюзу. Никому, даже Тревизу, не пришло в голову проверить, есть ли снаружи пригодная для дыхания атмосфера и есть ли там атмосфера вообще.
Однако, там был воздух, пригодный для дыхания. Они огляделись вокруг с удовольствием людей, наконец-то вернувшихся домой, и только после этого заметили мужчину, который ждал их прибытия.
Он был высок, и лицо его было серьезно. Волосы были бронзового цвета и коротко острижены, скулы широкие, глаза живые, а одежда была того фасона, который они видели в старых исторических фильмах. Хотя он казался крепким и несомненно был таким, в нем чувствовалась какая-то усталость, что-то, чего нельзя было увидеть, а только почувствовать.
Первой опомнилась Фоллом. С громким, ликующим воплем она бросилась к мужчине, размахивая руками и крича:
– Джемби! Джемби!
Когда она оказалась рядом с ним, мужчина нагнулся и поднял ее высоко в воздух. Она обхватила его руками за шею, плача и продолжая повторять:
– Джемби!
Остальные подошли более спокойно и Тревиз медленно и отчетливо сказал (на случай, если мужчина понимал Галактический):
– Простите нас, сэр. Этот ребенок потерял своего опекуна и отчаянно искал его. Не знаю, почему она бросилась к вам, ведь ее опекун был роботом – механическим…
И тут мужчина заговорил. Голос его был скорее утилитарен, чем музыкален, и звучал несколько архаично, но он говорил на Галактическом и понимать его было просто.
– Я приветствую всех вас, – сказал он, несомненно, дружелюбно, хотя лицо его продолжало оставаться серьезным. – Что касается этого ребенка, она выказала большую восприимчивость, чем вы думаете, потому что я – робот. Меня зовут Дэниел Оливо.
XXI. Поиски заканчиваются
101
Состояние Тревиза можно было описать одним словом – недоверие. Он пришел в себя от странной эйфории, охватившей его до и после спуска на Луну, эйфории, которая как он теперь подозревал, была навязана ему роботом, стоявшим сейчас перед ним.
Тревиз продолжал смотреть на него, и в его совершенно здравом и неприкосновенном мозгу не осталось даже удивления. Он говорил, почти не понимая того, что говорит и слышит, пытаясь обнаружить во внешнем виде этого якобы мужчины, в его поведении и манере говорить признаки того, что он робот.
Ничего удивительного, подумал Тревиз, что Блисс обнаружила нечто, не бывшее ни человеком, ни роботом, а Пилорат назвал это «чем-то новым». Именно это повернуло мысли Тревиза на новый, более перспективный путь, но даже это было погребено сейчас в его памяти.
Блисс и Фоллом бродили где-то, осматривая окрестности. Это было предложением Блисс, но Тревизу показалось, что она сделала его после молниеносного обмена взглядами с Дэниелем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
– Но, Голан, в каждом из этих случаев люди жили на обитаемых планетах. Их поверхность была пригодна для жизни, с атмосферой и океаном. Но разве можно жить под землей, если поверхность необитаема?
– Яков, подумайте хорошенько! Где мы с вами живем сейчас? «Далекая Звезда» – это крошечный мир с необитаемой поверхностью. Снаружи нет ни воды ни воздуха, и все же мы живем в полном достатке. Галактика полна космических станций и поселений, необитаемых за исключением своих внутренних помещений. Представьте эту Луну как гигантский космический корабль.
– С экипажем внутри?
– Да… Миллионы людей, растения, животные, развитая технология… Смотрите, Яков, разве это не имеет смысла? Если Земля в свои последние дни смогла отправить отряд колонистов на планету, вращающуюся вокруг Альфы Центавра, и – возможно с помощью Империи – сумела приспособить ее к жизни, населив ее океаны и создав остров там, где его не было, разве не могла она также послать отряд к своему спутнику и подготовить к жизни его внутренность?
Пилорат неохотно кивнул.
– Полагаю, могла.
– Она ДОЛЖНА была это сделать. Если Земля что-то скрывала, зачем отправлять это за парсек, если можно спрятать на мире, находящемся менее чем в одной стомиллионной расстояния до Альфы Центавра? С психологической точки зрения Луна должна быть даже более подходящим местом. Никто даже не подумает, что на спутнике могут быть созданы условия для жизни… как не подумал я. Видя Луну перед самым своим носом, я мысленно устремлялся к Альфе Центавра. Если бы не Фоллом… – Его губы сжались, и он покачал головой. – Думаю, нужно поблагодарить ее за это.
– Но послушайте, старина, – сказал Пилорат. – Если что-то спрятано под поверхностью Луны, как мы найдем это? Ее поверхность должна занимать миллионы квадратных километров…
– Примерно сорок миллионов.
– И вы хотите осмотреть все это? Но что мы будем искать? Отверстие? Что-то вроде воздушного шлюза?
– С таким подходом, – сказал Тревиз, – это действительно должно казаться неразрешимым, но мы будем искать не предметы, а жизнь, и прежде всего разумную жизнь. Разве с нами нет Блисс, которая может обнаруживать разум?
98
Блисс обвиняюще посмотрела на Тревиза.
– В конце концов я уложила ее спать. Это было не так то легко – она словно обезумела. К счастью, кажется, я ничего ей не повредила.
Тревиз холодно предложил:
– Попытайтесь убрать из ее разума навязчивую мысль о Джемби, поскольку я не собираюсь доставлять ее обратно на Солярию.
– Убрать навязчивую мысль? Да что вы знаете о таких вещах, Тревиз? Вы никогда не чувствовали разума и не имеете ни малейшего понятия о его сложности. Если вы ничего не знаете об этом, незачем говорить об удалении навязчивой мысли словно это вычерпывание варенья из банки.
– В таком случае хотя бы ослабьте ее.
– Я могу немного ослабить ее после месяца тщательного пронизывания.
– Что вы имеете в виду?
– То, чего вы не знаете, а я не могу объяснить.
– Но что вы собираетесь делать с ребенком?
– Пока не знаю. Это будет зависеть от многих соображений.
– В таком случае, – сказал Тревиз, – я скажу вам, что мы собираемся делать с кораблем.
– Я знаю это. Вернуться на Новую Землю к своей любимой Хироко, если на этот раз она пообещает не заражать вас.
Выражение лица Тревиза не изменилось, и он сказала:
– Нет, я изменил свое решение. Мы отправляемся на Луну… по словам Якова, так называется этот спутник.
– Этот спутник? Потому что это ближайший мир? Я не подумала о нем.
– Так же как и я. Вообще никто не подумал о нем. Нигде в Галактике нет спутника, о котором стоило бы думать, но этот – исключение. Более того, анонимность Земли распространяется и на него. Тот, кто не сможет найти Землю, не найдет и его.
– Он пригоден для жизни?
– Поверхность нет, но там нет радиоактивности и, значит, он не совершенно непригоден. На нем может быть жизнь – возможно, она буквально кишит там – под его поверхностью. И, разумеется, вы будете в состоянии сказать так ли это, когда подойдем достаточно близко.
Блисс пожала плечами.
– Я попытаюсь. Однако, что заставило вас подумать о спутнике?
Тревиз тихо ответил:
– Кое-что из сделанного Фоллом, пока она сидела за управлением.
Блисс помолчала, как будто ожидая продолжения, затем снова пожала плечами.
– Что бы это ни было, вы бы ничего не узнали, поддавшись своему импульсу и убив ее.
– Я не собирался убивать ее, Блисс.
Девушка махнула рукой.
– Ну, хорошо, пусть будет так. Значит, сейчас мы направляемся к Луне?
– Да. По соображениям безопасности я не собираюсь спешить, но если все пойдет нормально, мы будем рядом с ней через тридцать часов.
99
Луна была пустыней. Тревиз смотрел на ярко освещенные солнцем участки, проплывавшие внизу. Это была монотонная панорама кратерных колец и горных пиков, черноты теней, чередующейся с солнечными лучами. Цветовые оттенки почвы иногда слегка изменялись и изредка попадались значительных размеров равнины с мелкими кратерами.
По мере приближения к ночной стороне, тени становились все больше и, наконец, слились воедино. Еще какое-то время вершины гор ярко сияли на солнце, как звезды, немного походя на своих небесных братьев, но потом они исчезли, и поверхность освещалась только слабым светом Земли, голубовато-белая сфера которой висела в небе. Затем корабль обогнал и Землю, которая скрылась за горизонтом, так что внизу осталась только однообразная чернота, а вверху слабая пыль звезд, которые для Тревиза, воспитанного на беззвездном Терминусе, всегда были чудом.
А потом новые яркие звезды появились впереди, сначала одна или две, затем другие, становясь все шире и шире, пока не слились. Сразу после этого они пересекли терминатор и оказались на дневной стороне. Солнце поднялось в своем адском великолепии, и экран тут же переместился в сторону от него, включив поляризацию.
Тревиз прекрасно понимал, что бесполезно искать какой-то путь в обитаемые внутренности (если он вообще существовал), просто разглядывая этот огромный мир.
Он повернулся к Блисс, сидевшей рядом с ним. Она не смотрела на экран – глаза ее были закрыты. Сомневаясь, не спит ли она, Тревиз тихо спросил:
– Вы что-нибудь чувствуете?
Блисс слабо покачала головой и прошептала:
– Нет. Хотя был какой-то очень слабый намек. Лучше всего доставить меня туда еще раз. Вы знаете, где был этот район?
– Компьютер знает.
Это было похоже на стрельбу в мишень, которая постоянно изменялась, а потом поиски ее. Подозрительный район был еще в пределах ночной стороны и, за исключением слабого сияния Земли, висевшей низко над горизонтом, и заливавшей поверхность призрачным пепельным светом, ничего не было заметно, хотя свет в пилотской рубке выключили, чтобы лучше видеть.
Вошедший Пилорат остановился в дверях.
– Что-нибудь нашли? – спросил он хриплым шепотом.
Тревиз поднял руку, требуя тишины. Он смотрел на Блисс. Он знал, что должны пройти дни, прежде чем Солнце осветит это место Луны, но знал также, что для того, что пытается почувствовать Блисс, свет не играет роли.
– Здесь, – сказала она.
– Вы уверены?
– Да.
– Это единственная точка?
– Это единственная точка, которую я обнаружила. Мы побывали над каждой частью поверхности Луны?
– Над значительной ее частью.
– В таком случае в этой значительной части я обнаружила всего одну точку. Сейчас она сильнее, будто ОНА обнаружила НАС, и не кажется опасной. Наоборот, я чувствую, что нас приглашают.
– Вы уверены?
– Такое у меня чувство.
– А разве его нельзя подделать? – спросил Пилорат.
Блисс ответила почти надменно:
– Уверяю тебя, я могу обнаружить подделку.
Тревиз буркнул что-то об излишней самоуверенности, затем сказал:
– Надеюсь, то, что вы обнаружили, разумно.
– Весьма разумно. Вот только… – в голосе ее появилась какая-то странная нота.
– Что «только»?
– Тссс… Не мешайте мне. Дайте сосредоточиться. – Последнее слово было всего лишь движением губ.
А потом она сказала с легким удивлением:
– Это не человек.
– Не человек? – Удивление Тревиза было гораздо большим. – Снова роботы? Как на Солярии?
– Нет. – Блисс улыбнулась. – Это не совсем похоже на робота.
– Это может быть либо то, либо другое.
– Ни то, ни другое. – Она хихикнула. – Это не человек и вместе с тем это не похоже на роботов, которых я чувствовала прежде.
– Хотел бы я взглянуть на это, – сказал Пилорат, энергично кивая головой. Глаза его расширились от удовольствия. – Это может быть любопытно. Что-то новое.
– Что-то новое… – повторил Тревиз, ощутив прилив бодрости, и неожиданно его осенило.
100
Они начали спуск к поверхности Луны испытывая почти ликование. Даже Фоллом присоединилась к ним и, со свойственной юности забывчивостью, радовалась, словно они действительно возвращались на Солярию.
Что касается Тревиза, то здравый смысл говорил ему, что довольно странно, когда Земля – или что-то с Земли, оказавшееся на Луне – так старавшееся отогнать их, теперь буквально притягивает к себе. Может, они решили достичь цели другим путем? «Если нельзя избавиться от них, притянем их к себе и уничтожим»? Не все ли равно, каким образом тайна Земли останется нетронутой?
Однако эта мысль потерялась в радости, углублявшейся по мере того, как они приближались к поверхности Луны.
Казалось, он не испытывает сомнений в том, куда направляется корабль. Сейчас они были над вершинами округлых холмов и Тревиз, соединенный с компьютером, чувствовал, что ничего делать не нужно. Это было так, словно его и компьютер что-то вело, и он испытывал наслаждение, избавившись от тяжкого груза ответственности.
Они скользили параллельно почве, направляясь к скальной стенке, барьером поднимавшейся перед ними на угрожающую высоту. Этот барьер слабо сверкал в сиянии Земли, и в луче «Далекой Звезды». Близость неизбежного столкновения, казалось, ничего не значила для Тревиза, и он не удивился, когда секция скалы прямо перед ними опустилась вниз, открыв коридор, освещенный искусственным светом.
Корабль притормозил и скользнул в отверстие. Оно закрылось за ним, а впереди появилось другое, пройдя через которое, корабль оказался в огромном зале, заполнявшем, казалось, всю внутренность горы.
Корабль остановился, и все на борту с нетерпением бросились к воздушному шлюзу. Никому, даже Тревизу, не пришло в голову проверить, есть ли снаружи пригодная для дыхания атмосфера и есть ли там атмосфера вообще.
Однако, там был воздух, пригодный для дыхания. Они огляделись вокруг с удовольствием людей, наконец-то вернувшихся домой, и только после этого заметили мужчину, который ждал их прибытия.
Он был высок, и лицо его было серьезно. Волосы были бронзового цвета и коротко острижены, скулы широкие, глаза живые, а одежда была того фасона, который они видели в старых исторических фильмах. Хотя он казался крепким и несомненно был таким, в нем чувствовалась какая-то усталость, что-то, чего нельзя было увидеть, а только почувствовать.
Первой опомнилась Фоллом. С громким, ликующим воплем она бросилась к мужчине, размахивая руками и крича:
– Джемби! Джемби!
Когда она оказалась рядом с ним, мужчина нагнулся и поднял ее высоко в воздух. Она обхватила его руками за шею, плача и продолжая повторять:
– Джемби!
Остальные подошли более спокойно и Тревиз медленно и отчетливо сказал (на случай, если мужчина понимал Галактический):
– Простите нас, сэр. Этот ребенок потерял своего опекуна и отчаянно искал его. Не знаю, почему она бросилась к вам, ведь ее опекун был роботом – механическим…
И тут мужчина заговорил. Голос его был скорее утилитарен, чем музыкален, и звучал несколько архаично, но он говорил на Галактическом и понимать его было просто.
– Я приветствую всех вас, – сказал он, несомненно, дружелюбно, хотя лицо его продолжало оставаться серьезным. – Что касается этого ребенка, она выказала большую восприимчивость, чем вы думаете, потому что я – робот. Меня зовут Дэниел Оливо.
XXI. Поиски заканчиваются
101
Состояние Тревиза можно было описать одним словом – недоверие. Он пришел в себя от странной эйфории, охватившей его до и после спуска на Луну, эйфории, которая как он теперь подозревал, была навязана ему роботом, стоявшим сейчас перед ним.
Тревиз продолжал смотреть на него, и в его совершенно здравом и неприкосновенном мозгу не осталось даже удивления. Он говорил, почти не понимая того, что говорит и слышит, пытаясь обнаружить во внешнем виде этого якобы мужчины, в его поведении и манере говорить признаки того, что он робот.
Ничего удивительного, подумал Тревиз, что Блисс обнаружила нечто, не бывшее ни человеком, ни роботом, а Пилорат назвал это «чем-то новым». Именно это повернуло мысли Тревиза на новый, более перспективный путь, но даже это было погребено сейчас в его памяти.
Блисс и Фоллом бродили где-то, осматривая окрестности. Это было предложением Блисс, но Тревизу показалось, что она сделала его после молниеносного обмена взглядами с Дэниелем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60