– И что же это за «да»? – спросил Тревиз.
– Я поймала человеческую мысль. Ясную и безошибочную.

44
Шел дождь, и трава была влажной. По небу неслись облака с редкими просветами.
«Далекая Звезда» совершила посадку у небольшой рощи деревьев. («На случай встречи с собаками», – полусерьезно сказал Тревиз). Окружающая местность походила на пастбище и, спускаясь вниз с высоты, откуда открывалась широкая панорама, Тревизу показалось, что он видит сады и – на этот раз без ошибки – пасущихся животных.
Однако никаких строений не было. Вообще ничего искусственного, за исключением правильности посадки деревьев в саду и резких границ, разделявших поля.
Однако, могла ли эта искусственность быть создана роботами? Без участия людей?
Тревиз спокойно надел свои кобуры. На этот раз он знал, что бластер и нейрохлыст действуют и полностью заряжены. На мгновение он поймал взгляд Блисс и замешкался.
– Продолжайте, – сказала она. – Не думаю, чтобы вам пришлось воспользоваться ими, но я уже однажды думала так, верно?
– Хотите вооружиться, Янов? – спросил Тревиз.
Пилорат пожал плечами.
– Нет, спасибо. Находясь между вами с вашей физической защитой и Блисс с ее ментальной защитой, я чувствую себя вне опасности. Конечно, это малодушие – скрываться в вашей тени, но я не испытываю стыда, поскольку переполнен чувством благодарности за то, что мне не нужно будет использовать силу.
– Понимаю, – сказал Тревиз. – Только не ходите никуда в одиночку. Если мы с Блисс разделимся, вы останетесь с одним из нас, и не будете никуда лезть, понуждаемый своим любопытством.
– Не тревожьтесь, Тревиз, – сказала Блисс. – Я присмотрю за этим.
Тревиз вышел из корабля первым. Ветер был свежим и слегка прохладным из-за дождя, но Тревиз нашел это отличным. Перед дождем, вероятно, было неприятно жарко и сухо.
Первый же вздох заставил его удивиться: планета пахла восхитительно. Он знал, что каждая планета имеет свой собственный запах, всегда странный и обычно неприятный, возможно, именно из-за своей странности. Может, эта нестранность и делала его приятным? Или это просто случай, что они попали на планету после дождя и в определенное время года? Но что бы это ни было…
– Выходите, – сказал он. – Здесь довольно приятно.
– «Приятное» – вполне подходящее слово для этого, – сказал Пилорат. – Полагаете, здесь всегда пахнет так?
– Это неважно. В течение часа мы привыкнем к этому аромату, наши рецепторы полностью насытятся, и мы не будем чувствовать ничего.
– К сожалению, – сказал Пилорат.
– Трава сырая, – неодобрительно заметила Блисс.
– А почему бы и нет? В конце концов на Гее тоже бывают дожди, – сказал Тревиз и, пока он говорил, яркий солнечный луч выглянул на мгновение через разрыв в облаках. Похоже, скоро их станет больше.
– Да, – сказала Блисс, – но мы знаем, когда он пойдет и бываем готовы к нему.
– Это плохо, – сказал Тревиз. – Вы утратили трепет перед неожиданным.
– Вы правы, – согласилась Блисс. – Я постараюсь не выглядеть провинциалкой.
Пилорат огляделся и разочарованно произнес:
– Похоже, вокруг ничего нет.
– Это только кажется, – откликнулась Блисс. – Они появятся из-за этого подъема. – Она взглянула на Тревиза. – Вы считаете, что мы должны идти им навстречу?
Тревиз покачал головой.
– Нет. Мы прошли для встречи с ними много парсек. Позволим им пройти остаток пути. Мы подождем их здесь.
Только Блисс могла почувствовать приближение гостей до того, как оттуда, куда указывал ее палец, появилась одна фигура, затем другая и третья.
– Похоже, это все, – сказала Блисс.
Тревиз с любопытством смотрел. Хотя он никогда не видел роботов, у него не было ни малейшего сомнения, что это именно они. Внешне они имели грубо человеческую форму, причем вовсе не казались металлическими. Их корпуса были тусклыми и производили впечатление мягкости, как будто покрытые плюшем.
Впрочем, он знал, что эта мягкость – только иллюзия. Тревиз вдруг почувствовал желание коснуться этих фигур, которые приближались так флегматично. Если это действительно был Запрещенный Мир, и космические корабли никогда не появлялись здесь – а так и должно было быть, поскольку это солнце не было нанесено на карту Галактики – то «Далекая Звезда» и люди, прилетевшие на ней, должны были представлять собой нечто такое, чего роботы никогда не видели. Тем не менее, они реагировали со спокойной уверенностью, как будто это было для них самым обычным делом.
Понизив голос, Тревиз сказал:
– Здесь мы можем получить информацию, которую не могут дать больше нигде в Галактике. Мы можем спросить их о местонахождении Земли, и если они знают это, то должны сказать нам. Кто знает, как долго эти штуковины функционируют и сохраняются? Они могут дать ответ из личной памяти.
– С другой стороны, – заметила Блисс, – они могут оказаться недавно сделанными и не знать ничего.
– Или, – добавил Пилорат, – могут знать, но отказаться сказать нам.
– Полагаю, – заметил Тревиз, – они не могут отказаться, если только им не приказали ничего не говорить нам. А для чего нужен такой приказ, когда никто на этой планете явно не ожидал нашего появления?
Метрах в трех роботы остановились. Они ничего не говорили и не двигались.
Тревиз, держа руку на бластере, обратился к Блисс, не отрывая взгляда от роботов:
– Можете вы сказать, враждебны ли они?
– Вообще-то, Тревиз, я не знакома с их ментальной деятельностью, но не чувствую ничего, что можно назвать враждебностью.
Тревиз снял руку с приклада оружия, хотя и продолжал держать ее рядом с ним. Он поднял левую руку, ладонью к роботам, и сказал, говоря очень медленно:
– Приветствую вас. Мы пришли в этот мир как друзья.
Центральный робот наклонил голову, как будто неуклюже наклонился – движение, которое оптимист мог принять за жест мира – и ответил.
У Тревиза челюсть отвисла от изумления. В мире галактического общения никто не думал, что оно может оказаться невозможным. Однако, робот не говорил на Стандартном Галактическом или каком-либо подобии его. Фактически, Тревиз не смог понять ни слова.

45
Пилорат был удивлен не меньше Тревиз, но вместе с тем и явно доволен.
– Разве это не странно? – сказал он.
Тревиз повернулся к нему и резко сказал:
– Это не странно. Это просто невнятная речь.
– Ничего подобного, – ответил Пилорат. – Это Галактический язык, но очень древний. Я уловил несколько слов. Вероятно, я понял бы больше, будь они написаны. Вот произношение действительно загадка.
– И что же он сказал?
– Я думаю, он сказал, что не понимает ваши слова.
– Я не могу сказать, что поняла сказанное, но почувствовала удивление. Если можно верить моему анализу, это эмоции робота, если, конечно, такое понятие существует.
Говоря очень медленно и раздельно, Пилорат что-то произнес, и три робота в унисон закивали головами.
– Что это было? – спросил Тревиз.
– Я сказал, что говорю не очень хорошо, но все же попытаюсь, и попросил у них немного времени. Дорогая, и вы, старина, это ужасно интересно.
– Ужасно разочаровывающе, – буркнул Тревиз.
– Понимаете, – сказал Пилорат, – каждая обитаемая планета Галактики вырабатывает свой вариант Галактического языка, так что имеется миллион диалектов, причем некоторые едва понятны, но все они получились в результате развития Стандартного Галактического языка. Если предположить, что этот мир был изолирован двадцать тысяч лет, его язык должен был измениться настолько, что для остальной части Галактики стал совершенно непонятен. Однако, это не могло случиться, поскольку здешняя социальная система зависит от роботов, которые могут понимать только тот язык, на который запрограммированы. Чем перепрограммировать их, лучше уж оставить язык неизменным, и то, с чем мы сейчас имеем дело, является просто очень древней формой Галактического.
– Это пример того, – сказал Тревиз, – как роботизированное общество сохраняет статичность и деградирует.
– Но, мой дорогой друг, – запротестовал Пилорат, – сохранение языка относительно неизменным, не обязательно признак деградации. В этом есть и свои достоинства. Документы, хранящиеся века и тысячелетия, сохраняют свое содержание, и дольше влияют на исторические записи. В остальной части Галактики язык Имперских эдиктов времен Хари Сэлдона уже начинает звучать странно.
– И вы знаете этот архаический Галактический язык?
– Нельзя сказать, что знаю, Голан. Просто изучая древние мифы и легенды, я многого нахватался. Запас слов довольно близок, но изменился по-другому, есть идиоматические выражения, которыми мы давно не пользуемся и, как я говорил, произношение изменилось совершенно. Я могу быть переводчиком, но не очень хорошим.
Тревиз глубоко вздохнул.
– Маленький подарок фортуны – это лучше, чем ничего. Продолжайте, Янов.
Пилорат повернулся к роботам, помолчал немного, затем снова взглянул на Тревиза.
– Что я должен сказать?
– Спросите их, где находится Земля.
Пилорат произносил слова по отдельности, размахивая при этом руками.
Роботы переглянулись и издали несколько звуков. Потом средний что-то сказал Пилорату, который повторил свои слова, разводя руки, как будто растягивая резину. Робот ответил, произнося слова так же тщательно, как это делал Пилорат.
– Я не уверен, – обратился Пилорат к Тревизу, – что сумел объяснить им, что значит «Земля». Мне кажется, они думают, что я упоминаю какой-то район их планеты, и они говорят, что не знают такого.
– Янов, они как-то называют свою планету?
– По-моему, они пользуются для этого словом «Солярия».
– Вы встречали это название в своих легендах?
– Нет… так же как не слышал слова «Аврора».
– Хорошо. Спросите у них, есть ли на небе место с названием Земля… среди звезд. И покажите вверх.
Вновь последовал обмен фразами, и наконец Пилорат повернулся.
– Все, что я добился от них, Голан, это то, что в небе нет никаких мест.
– Спросите у них, сколько им лет, – предложила Блисс. – Нет, лучше, как давно они функционируют.
– Я не знаю, как сказать «функционируют», – сказал Пилорат, качая головой. – Честно говоря, я не уверен, что смогу сказать «сколько лет». Я не слишком хороший переводчик.
– Пил, дорогой, давай, как можешь, – сказала Блисс.
После нескольких обменов фразами, Пилорат сообщил:
– Они функционируют двадцать шесть лет.
– Двадцать шесть лет, – с отвращением буркнул Тревиз. – Они гораздо старше вас, Блисс.
С внезапной гордостью Блисс заявила:
– Так получилось…
– Знаю. Вы – Гея, и вам тысячи лет… В любом случае эти роботы не могут говорить о Земле по собственному опыту, а их банки памяти явно не содержат ничего, кроме сведений, необходимых для функционирования. К примеру, они ничего не знают об астрономии.
– Но на этой планете, возможно, есть и другие роботы, – сказал Пилорат. – Те, что остались с самого начала.
– Сомневаюсь, – произнес Тревиз, – но спросите их, Янов, если найдете слова для этого.
На этот раз последовал довольно долгий разговор и, закончив его, Пилорат повернулся с пылающим лицом и явно недовольный.
– Голан, – сказал он, – я не понял части того, что они пытались сказать, но уловил, что древние роботы используются для физического труда и не знают ничего. Если бы этот робот был человеком, я бы сказал, что он говорит о древних роботах с презрением. Эти трое – домашние роботы, по их словам, и им не дают сильно состариться, прежде чем заменить. Они – единственные, кто действительно что-то знает. Это их слова, а не мои.
– Они знают немногое, – буркнул Тревиз. – И это не то, что хотим знать мы.
– Теперь я жалею, что мы покинули Аврору так поспешно, – сказал Пилорат. – Если бы мы нашли там уцелевшего робота – а мы могли это сделать, поскольку в первом, на которого я наткнулся, еще тлела искра жизни – он мог бы знать о Земле по личным воспоминаниям.
– При условии, что его память оказалась бы целой, Янов, – сказал Тревиз. – Мы всегда можем вернуться назад и, если захотим, сделаем это, невзирая на собак… Однако, если этим роботам всего по два десятилетия, должны быть другие, которые производят их, а производителями, я думаю, должны быть люди. – Он повернулся к Блисс. – Вы уверены, что чувствовали…
Она подняла руку, останавливая его, и лицо ее приняло странное выражение.
– Идет сюда, – сказала она, понизив голос.
Тревиз повернулся к подъему и увидел, как из-за него появляется, а затем начинает спускаться несомненно человек. Его лицо было бледным, волосы светлыми и длинными. Лицо было серьезно, но довольно молодо, голые руки и ноги не особенно мускулисты.
Роботы расступились перед ним, и он занял место между ними.
Потом он заговорил чистым, приятным голосом, и слова его, хоть и архаичные, были Стандартным Галактическим языком, легко понятным.
– Приветствую вас, бродяги из космоса, – сказал он. – Что вы хотите от моих роботов?

46
Тревиз оказался не на высоте и глупо спросил:
– Вы говорите на Галактическом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60