Мне нужно время, чтобы изучить мирный способ взаимодействия.
Она шагнула назад и пристально уставилась на робота.
– Это оружие, – сказал он.
– Нет, – ответил Тревиз.
– Да, – сказала Блисс, – но сейчас оно бесполезно. В нем нет энергии.
– Это действительно так? Зачем же вы носите оружие, в котором нет энергии? А может, оно заряжено? – Робот внимательно осмотрел один из предметов, затем аккуратно приложил к нему палец. – Так оно активируется?
– Да, – сказала Блисс. – Если вы усилите нажим, оно будет активировано, но поскольку энергии нет – ничего не произойдет.
– Правда? – Робот направил оружие на Тревиза. – Вы по-прежнему говорите, что если я активирую его, оно не сработает?
– Оно не сработает, – сказала Блисс.
Тревиз замер на месте, не в силах вымолвить ни слова. Он проверял бластер после того, как Бэндер разрядил его, и тот был абсолютно мертв, но сейчас робот держал нейронный хлыст, а его Тревиз не проверял.
Если хлыст содержит хотя бы малую толику энергии, этого будет достаточно для стимуляции нервных окончаний, и ощущения будут таковы, что недавняя хватка руки робота покажется ему ласковым пожатием.
Во время учебы в Академии Военного Флота Тревиза заставили испытать слабый удар хлыстом, как заставляли всех кадетов, чтобы они знали, что это такое. Сейчас ему вовсе не хотелось испытывать это вторично.
Робот активировал оружие, и на мгновение Тревиз болезненно сжался, а затем медленно расслабился. Хлыст тоже был совершенно разряжен.
Робот посмотрел на Тревиза, а затем отбросил оружие в сторону.
– Как они были разряжены? – требовательно спросил он. – И почему вы носите их, если их нельзя использовать?
– Я привык к этому весу, – сказал Тревиз, – и ношу их даже разряженными.
– Это не имеет смысла, – заметил робот. – Вы все арестованы и будете подвергнуты дальнейшему допросу. Затем, если Правители решат, вы будете деактивированы… Как открывается этот корабль? Мы должны изучить его.
– Это ничего не даст вам, – сказал Тревиз. – Вы его не поймете.
– Если не я, то Правители поймут.
– Они не поймут тоже.
– Тогда вы объясните им, чтобы они поняли.
– Этого я не сделаю.
– Значит, вы будете деактивированы.
– Моя деактивация ничего не объяснит вам. Кроме того, я думаю, что буду деактивирован, даже если все объясню.
– Поддерживайте разговор, – пробормотала Блисс. – Я начинаю понимать работу его мозга.
Робот не обратил на нее внимания. (Видит ли она это? – подумал Тревиз, и надежда вернулась в его сердце).
Сосредоточившись только на Тревизе, робот сказал:
– Если возникнут трудности, мы будем деактивировать вас постепенно. Мы будем причинять вам боль, и вы расскажите нам все, что мы хотим знать.
И тут раздался полузадушенный крик Пилората:
– Подождите, вы не можете сделать этого… Охранник, вы не можете сделать этого!
– У меня детальные инструкции, – спокойно ответил робот. – Я могу сделать это. Разумеется, чем больше информации я получу, тем меньше будет боли.
– Но это невозможно! Я здесь чужой, так же как и два моих спутника. Но этот ребенок, – Пилорат взглянул на Фоллома, который продолжал дрожать, – солярианин. Он может приказать вам, что делать, и вы должны повиноваться ему.
Фоллом смотрел на Пилората широко открытыми, но как бы пустыми глазами.
Блисс резко покачала головой, но Пилорат взглянул на нее без малейшего понимания.
Взгляд робота остановился на Фолломе, и он сказал:
– Этот ребенок не имеет значения. У него нет преобразовательных долей.
– У него нет полностью развитых преобразовательных долей, – тяжело дыша, уточнил Пилорат, – но со временем он будет их иметь. Это солярианин.
– Это ребенок, но без полностью развитых преобразовательных долей он не солярианин. Я не буду выполнять его приказы или оберегать его от повреждений.
– Но это отпрыск Правителя Бэндера.
– Да? А откуда вы знаете это?
Пилорат начал заикаться, как бывало, когда он испытывал сильнейшее нетерпение.
– К-какой д-другой р-ребенок м-может б-быть в эт-том поместье?
– Откуда вы знаете, что их там не дюжина?
– А вы видели каких-то других?
– Здесь я задаю вопросы.
В этот момент внимание робота переключилось на своего спутника, который тронул его за руку. Два робота, посланные в поместье, бегом возвращались.
Тишина продолжалась, пока они не приблизились, а затем один из них заговорил на солярианском языке, и все четверо как будто утратили свою эластичность. За одно мгновение они как бы усохли.
– Они нашли Бэндера, – сказал Пилорат, прежде чем Тревиз успел приказать ему молчать.
Робот медленно повернулся и сказал, глотая слоги:
– Правитель Бэндер мертв. Судя по вашему замечанию, вы знали об этом факте. Как это произошло?
– Откуда мне знать? – вызывающе произнес Тревиз.
– Вы знали, что он мертв. Вы знали, что можно там найти. Откуда вы знали это, если не были там… если не сами оборвали его жизнь? – Речь робота постепенно улучшалась, хотя он еще не оправился от шока.
– Как мы могли убить Бэндера? – сказал Тревиз. – Со своими преобразовательными долями он уничтожил бы нас за секунду.
– Откуда вы знаете, что могут делать преобразовательные доли, а что нет?
– Вы только что упоминали о них.
– Это было просто упоминание. Я не описывал их возможностей и свойств.
– Это знание пришло к нам во сне.
– Это невозможно.
– Предположение, что мы явились причиной смерти Бэндера, тоже невозможно, – сказал Тревиз, а Пилорат добавил:
– В любом случае, если Правитель Бэндер мертв, поместье контролирует Правитель Фоллом. Этот Правитель здесь, и вы должны повиноваться ему.
– Я уже объяснил, – сказал робот, – что отпрыск с неразвитыми преобразовательными долями не является солярианином. Он не может быть Преемником, следовательно другой Преемник подходящего возраста будет доставлен сюда как только мы сообщим печальную новость.
– А что с Правителем Фоллом?
– Это не Правитель Фоллом. Это просто ребенок, а мы имеем избыток детей. Он будет уничтожен.
– Вы не посмеете! – с нажимом сказала Блисс. – Это ребенок!
– Это придется делать не мне, – сказал робот, – да и решение буду принимать не я. На это есть консенсус Правителей. Однако, я хорошо знаю, какое решение принимается в случае с лишним ребенком.
– А я говорю – нет.
– Это будет безболезненно… Однако, второй корабль уже на подходе. Мы должны войти в то, что было особняком Бэндера, и вызвать Совет, который определит Преемника и решит, что делать с вами… Дайте мне ребенка.
Блисс вырвала замершего Фоллома у Пилората и, крепко держа его, сказала:
– Не трогайте его.
И вновь рука робота метнулась вперед, а сам он шагнул, стараясь достать Фоллома. Блисс быстро отступила в сторону, начав это движение задолго до того, как робот начал свое. Однако он продолжал двигаться вперед, как будто Блисс осталась стоять на прежнем месте, и ничком рухнул на землю. Остальные трое стояли неподвижно, глаза их были пусты.
Блисс разрыдалась от бессильного гнева.
– Я почти нащупала способ контроля, но мне не хватило времени. У меня не было выхода, кроме удара, и сейчас все четверо деактивированы… Идемте на корабль, пока не село второе судно. Я слишком больна, чтобы встречать новых роботов.
Часть пятая.
Мельпомения
XIII. Прочь с Солярии
56
Отступление было как в тумане. Тревиз собрал свое бесполезное оружие, открыл воздушный шлюз, и они ввалились вовнутрь. Пока они не оторвались от поверхности, Тревиз не знал, что Фоллом тоже оказался на корабле.
Вероятно, они не успели бы вовремя, не будь солярианские корабли такими примитивными, требующими много времени для снижения и посадки. Компьютеру же «Далекой Звезды», чтобы поднять корабль вертикально вверх, времени почти не требовалось.
И хотя независимость от гравитационного взаимодействия, а следовательно от инерции спасала от невыносимых эффектов ускорения, которые должны были сопровождать такой быстрый подъем, она не уничтожала сопротивления воздуха. Температура внешней оболочки поднималась гораздо более быстро, чем предусматривали уставы Военного Флота или корабельные спецификации по этому вопросу.
Поднимаясь, они видели, что второй корабль соляриан садится, а еще несколько на подходе. Тревиз вскользь подумал, сколькими роботами могла бы управлять Блисс, и решил, что они проиграли бы, оставшись на поверхности еще минут на пятнадцать.
Оказавшись в разреженных слоях атмосферы, Тревиз направил корабль на ночную сторону планеты. В темноте «Далекая Звезда» должна была остыть быстрее, продолжая подниматься по пологой спирали.
Пилорат вышел из комнаты, которую делил с Блисс, и сказал:
– Ребенок спокойно спит. Мы показали ему, как пользоваться туалетом, и он понял без затруднений.
– Ничего удивительного. У него должны были быть подобные условия дома.
– Что-то я не заметил ничего, как ни высматривал, – прочувствованно сказал Пилорат. – Мы так долго были вне корабля.
– Действительно. Но почему ребенок оказался на борту?
Пилорат извиняясь пожал плечами.
– Блисс не позволила отпустить его. Это как спасение жизни вместо той, что она взяла. Ей трудно перенести…
– Я знаю, – сказал Тревиз.
– Это очень странно сформированный ребенок, – заметил Пилорат.
– Как гермафродит, он и должен быть таким, – отозвался Тревиз.
– Вы знаете, у него есть яички…
– А как же без них?
– …и то, что я назвал бы очень маленьким влагалищем.
Тревиз скривился.
– Отвратительно.
– Вовсе нет, Голан, – запротестовал Пилорат. – Оно приспособлено для его нужд и только поставляет оплодотворенные яйцеклетки или крошечных эмбрионов, которые затем развиваются в лабораторных условиях, вероятно, под присмотром роботов.
– А что случится, если эта система роботов развалится? Если это произойдет, они не смогут больше производить жизнеспособных младенцев.
– В любом мире возникнут серьезные неприятности, если его социальная структура полностью разрушится.
– Я бы не стал рыдать по солярианам.
– Что ж, – сказал Пилорат, – согласен, что это не очень-то привлекательный мир… по крайней мере для нас. Но это только люди и социальная структура, совершенно непохожая на нашу. Если убрать людей и роботов, получится мир, который вполне…
– …может развалиться на части подобно Авроре, – закончил Тревиз. – Как Блисс, Яков?
– Боюсь, совершенно истощена. Сейчас она спит. Ей пришлось ОЧЕНЬ плохо, Голан.
– Мне самому было нелегко.
Тревиз закрыл глаза и решил, что сможет немного поспать, как только убедится, что соляриане не могут выходить в пространство, и как только компьютер доложит об отсутствии в космосе искусственных объектов.
Он с горечью подумал о двух планетах космонитов, которые они посетили: враждебные дикие собаки на одной; враждебные гермафродиты-одиночки на другой – и нигде ни малейшего намека на местоположение Земли. Все, что они получили в результате двух визитов, был Фоллом.
Тревиз открыл глаза. Пилорат по-прежнему сидел по другую сторону компьютера и смотрел на него.
С внезапной решимостью Тревиз сказал:
– Мы должны вернуть солярианского ребенка обратно.
– Глупости, – отозвался Пилорат. – Там его убьют.
– И все же, – сказал Тревиз, – он принадлежит этому миру. Он часть этого общества и обречен на смерть, как лишний в нем.
– О, мой дорогой друг, это жестокий взгляд на проблему.
– Это РАЦИОНАЛЬНЫЙ взгляд. Мы не знаем, как следует заботиться о нем, в результате чего он может страдать более долго и все равно умереть. А что он ест?
– Я думаю, старина, то же, что и мы. На самом деле проблема в том, что едим МЫ? Много ли у нас запасов?
– Достаточно, чтобы позволить себе нового пассажира.
Однако это замечание не доставило Пилорату особой радости, и он сказал:
– Наша диета стала монотонной. Нужно было загрузить кое-что на Компореллоне… хотя их стряпню и не назовешь восхитительной.
– Мы не могли этого сделать. Если помните, мы уходили поспешно, так же как с Авроры, и особенно – с Солярии… Но монотонность не страшна. Она не доставляет удовольствия, но сохраняет жизнь.
– А сможем мы загрузить свежие продукты, если возникнет необходимость?
– В любое время, Яков. С гравитационным кораблем и гиперпространственным двигателем Галактика не так и велика. За несколько дней мы можем оказаться где угодно. Правда, половина миров Галактики высматривает наш корабль, и я предпочитаю пока побыть в стороне.
– Пожалуй, вы правы… Бэндер, кажется, не заинтересовался кораблем.
– Вероятно, он даже не осознал этого. Я подозреваю, что соляриане давно отказались от космических полетов. Их главная мечта – оказаться в полном одиночестве, а едва ли можно наслаждаться безопасностью отшельничества, если постоянно выходишь в космос и рекламируешь свое присутствие.
– Что мы будем делать дальше, Голан?
– Посетим третий мир.
Пилорат покачал головой.
– Судя по первым двум, я не очень-то рассчитываю на третий.
– В данный момент я тоже, и все-таки, немного поспав, я дам задание компьютеру рассчитать курс к этому третьему миру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Она шагнула назад и пристально уставилась на робота.
– Это оружие, – сказал он.
– Нет, – ответил Тревиз.
– Да, – сказала Блисс, – но сейчас оно бесполезно. В нем нет энергии.
– Это действительно так? Зачем же вы носите оружие, в котором нет энергии? А может, оно заряжено? – Робот внимательно осмотрел один из предметов, затем аккуратно приложил к нему палец. – Так оно активируется?
– Да, – сказала Блисс. – Если вы усилите нажим, оно будет активировано, но поскольку энергии нет – ничего не произойдет.
– Правда? – Робот направил оружие на Тревиза. – Вы по-прежнему говорите, что если я активирую его, оно не сработает?
– Оно не сработает, – сказала Блисс.
Тревиз замер на месте, не в силах вымолвить ни слова. Он проверял бластер после того, как Бэндер разрядил его, и тот был абсолютно мертв, но сейчас робот держал нейронный хлыст, а его Тревиз не проверял.
Если хлыст содержит хотя бы малую толику энергии, этого будет достаточно для стимуляции нервных окончаний, и ощущения будут таковы, что недавняя хватка руки робота покажется ему ласковым пожатием.
Во время учебы в Академии Военного Флота Тревиза заставили испытать слабый удар хлыстом, как заставляли всех кадетов, чтобы они знали, что это такое. Сейчас ему вовсе не хотелось испытывать это вторично.
Робот активировал оружие, и на мгновение Тревиз болезненно сжался, а затем медленно расслабился. Хлыст тоже был совершенно разряжен.
Робот посмотрел на Тревиза, а затем отбросил оружие в сторону.
– Как они были разряжены? – требовательно спросил он. – И почему вы носите их, если их нельзя использовать?
– Я привык к этому весу, – сказал Тревиз, – и ношу их даже разряженными.
– Это не имеет смысла, – заметил робот. – Вы все арестованы и будете подвергнуты дальнейшему допросу. Затем, если Правители решат, вы будете деактивированы… Как открывается этот корабль? Мы должны изучить его.
– Это ничего не даст вам, – сказал Тревиз. – Вы его не поймете.
– Если не я, то Правители поймут.
– Они не поймут тоже.
– Тогда вы объясните им, чтобы они поняли.
– Этого я не сделаю.
– Значит, вы будете деактивированы.
– Моя деактивация ничего не объяснит вам. Кроме того, я думаю, что буду деактивирован, даже если все объясню.
– Поддерживайте разговор, – пробормотала Блисс. – Я начинаю понимать работу его мозга.
Робот не обратил на нее внимания. (Видит ли она это? – подумал Тревиз, и надежда вернулась в его сердце).
Сосредоточившись только на Тревизе, робот сказал:
– Если возникнут трудности, мы будем деактивировать вас постепенно. Мы будем причинять вам боль, и вы расскажите нам все, что мы хотим знать.
И тут раздался полузадушенный крик Пилората:
– Подождите, вы не можете сделать этого… Охранник, вы не можете сделать этого!
– У меня детальные инструкции, – спокойно ответил робот. – Я могу сделать это. Разумеется, чем больше информации я получу, тем меньше будет боли.
– Но это невозможно! Я здесь чужой, так же как и два моих спутника. Но этот ребенок, – Пилорат взглянул на Фоллома, который продолжал дрожать, – солярианин. Он может приказать вам, что делать, и вы должны повиноваться ему.
Фоллом смотрел на Пилората широко открытыми, но как бы пустыми глазами.
Блисс резко покачала головой, но Пилорат взглянул на нее без малейшего понимания.
Взгляд робота остановился на Фолломе, и он сказал:
– Этот ребенок не имеет значения. У него нет преобразовательных долей.
– У него нет полностью развитых преобразовательных долей, – тяжело дыша, уточнил Пилорат, – но со временем он будет их иметь. Это солярианин.
– Это ребенок, но без полностью развитых преобразовательных долей он не солярианин. Я не буду выполнять его приказы или оберегать его от повреждений.
– Но это отпрыск Правителя Бэндера.
– Да? А откуда вы знаете это?
Пилорат начал заикаться, как бывало, когда он испытывал сильнейшее нетерпение.
– К-какой д-другой р-ребенок м-может б-быть в эт-том поместье?
– Откуда вы знаете, что их там не дюжина?
– А вы видели каких-то других?
– Здесь я задаю вопросы.
В этот момент внимание робота переключилось на своего спутника, который тронул его за руку. Два робота, посланные в поместье, бегом возвращались.
Тишина продолжалась, пока они не приблизились, а затем один из них заговорил на солярианском языке, и все четверо как будто утратили свою эластичность. За одно мгновение они как бы усохли.
– Они нашли Бэндера, – сказал Пилорат, прежде чем Тревиз успел приказать ему молчать.
Робот медленно повернулся и сказал, глотая слоги:
– Правитель Бэндер мертв. Судя по вашему замечанию, вы знали об этом факте. Как это произошло?
– Откуда мне знать? – вызывающе произнес Тревиз.
– Вы знали, что он мертв. Вы знали, что можно там найти. Откуда вы знали это, если не были там… если не сами оборвали его жизнь? – Речь робота постепенно улучшалась, хотя он еще не оправился от шока.
– Как мы могли убить Бэндера? – сказал Тревиз. – Со своими преобразовательными долями он уничтожил бы нас за секунду.
– Откуда вы знаете, что могут делать преобразовательные доли, а что нет?
– Вы только что упоминали о них.
– Это было просто упоминание. Я не описывал их возможностей и свойств.
– Это знание пришло к нам во сне.
– Это невозможно.
– Предположение, что мы явились причиной смерти Бэндера, тоже невозможно, – сказал Тревиз, а Пилорат добавил:
– В любом случае, если Правитель Бэндер мертв, поместье контролирует Правитель Фоллом. Этот Правитель здесь, и вы должны повиноваться ему.
– Я уже объяснил, – сказал робот, – что отпрыск с неразвитыми преобразовательными долями не является солярианином. Он не может быть Преемником, следовательно другой Преемник подходящего возраста будет доставлен сюда как только мы сообщим печальную новость.
– А что с Правителем Фоллом?
– Это не Правитель Фоллом. Это просто ребенок, а мы имеем избыток детей. Он будет уничтожен.
– Вы не посмеете! – с нажимом сказала Блисс. – Это ребенок!
– Это придется делать не мне, – сказал робот, – да и решение буду принимать не я. На это есть консенсус Правителей. Однако, я хорошо знаю, какое решение принимается в случае с лишним ребенком.
– А я говорю – нет.
– Это будет безболезненно… Однако, второй корабль уже на подходе. Мы должны войти в то, что было особняком Бэндера, и вызвать Совет, который определит Преемника и решит, что делать с вами… Дайте мне ребенка.
Блисс вырвала замершего Фоллома у Пилората и, крепко держа его, сказала:
– Не трогайте его.
И вновь рука робота метнулась вперед, а сам он шагнул, стараясь достать Фоллома. Блисс быстро отступила в сторону, начав это движение задолго до того, как робот начал свое. Однако он продолжал двигаться вперед, как будто Блисс осталась стоять на прежнем месте, и ничком рухнул на землю. Остальные трое стояли неподвижно, глаза их были пусты.
Блисс разрыдалась от бессильного гнева.
– Я почти нащупала способ контроля, но мне не хватило времени. У меня не было выхода, кроме удара, и сейчас все четверо деактивированы… Идемте на корабль, пока не село второе судно. Я слишком больна, чтобы встречать новых роботов.
Часть пятая.
Мельпомения
XIII. Прочь с Солярии
56
Отступление было как в тумане. Тревиз собрал свое бесполезное оружие, открыл воздушный шлюз, и они ввалились вовнутрь. Пока они не оторвались от поверхности, Тревиз не знал, что Фоллом тоже оказался на корабле.
Вероятно, они не успели бы вовремя, не будь солярианские корабли такими примитивными, требующими много времени для снижения и посадки. Компьютеру же «Далекой Звезды», чтобы поднять корабль вертикально вверх, времени почти не требовалось.
И хотя независимость от гравитационного взаимодействия, а следовательно от инерции спасала от невыносимых эффектов ускорения, которые должны были сопровождать такой быстрый подъем, она не уничтожала сопротивления воздуха. Температура внешней оболочки поднималась гораздо более быстро, чем предусматривали уставы Военного Флота или корабельные спецификации по этому вопросу.
Поднимаясь, они видели, что второй корабль соляриан садится, а еще несколько на подходе. Тревиз вскользь подумал, сколькими роботами могла бы управлять Блисс, и решил, что они проиграли бы, оставшись на поверхности еще минут на пятнадцать.
Оказавшись в разреженных слоях атмосферы, Тревиз направил корабль на ночную сторону планеты. В темноте «Далекая Звезда» должна была остыть быстрее, продолжая подниматься по пологой спирали.
Пилорат вышел из комнаты, которую делил с Блисс, и сказал:
– Ребенок спокойно спит. Мы показали ему, как пользоваться туалетом, и он понял без затруднений.
– Ничего удивительного. У него должны были быть подобные условия дома.
– Что-то я не заметил ничего, как ни высматривал, – прочувствованно сказал Пилорат. – Мы так долго были вне корабля.
– Действительно. Но почему ребенок оказался на борту?
Пилорат извиняясь пожал плечами.
– Блисс не позволила отпустить его. Это как спасение жизни вместо той, что она взяла. Ей трудно перенести…
– Я знаю, – сказал Тревиз.
– Это очень странно сформированный ребенок, – заметил Пилорат.
– Как гермафродит, он и должен быть таким, – отозвался Тревиз.
– Вы знаете, у него есть яички…
– А как же без них?
– …и то, что я назвал бы очень маленьким влагалищем.
Тревиз скривился.
– Отвратительно.
– Вовсе нет, Голан, – запротестовал Пилорат. – Оно приспособлено для его нужд и только поставляет оплодотворенные яйцеклетки или крошечных эмбрионов, которые затем развиваются в лабораторных условиях, вероятно, под присмотром роботов.
– А что случится, если эта система роботов развалится? Если это произойдет, они не смогут больше производить жизнеспособных младенцев.
– В любом мире возникнут серьезные неприятности, если его социальная структура полностью разрушится.
– Я бы не стал рыдать по солярианам.
– Что ж, – сказал Пилорат, – согласен, что это не очень-то привлекательный мир… по крайней мере для нас. Но это только люди и социальная структура, совершенно непохожая на нашу. Если убрать людей и роботов, получится мир, который вполне…
– …может развалиться на части подобно Авроре, – закончил Тревиз. – Как Блисс, Яков?
– Боюсь, совершенно истощена. Сейчас она спит. Ей пришлось ОЧЕНЬ плохо, Голан.
– Мне самому было нелегко.
Тревиз закрыл глаза и решил, что сможет немного поспать, как только убедится, что соляриане не могут выходить в пространство, и как только компьютер доложит об отсутствии в космосе искусственных объектов.
Он с горечью подумал о двух планетах космонитов, которые они посетили: враждебные дикие собаки на одной; враждебные гермафродиты-одиночки на другой – и нигде ни малейшего намека на местоположение Земли. Все, что они получили в результате двух визитов, был Фоллом.
Тревиз открыл глаза. Пилорат по-прежнему сидел по другую сторону компьютера и смотрел на него.
С внезапной решимостью Тревиз сказал:
– Мы должны вернуть солярианского ребенка обратно.
– Глупости, – отозвался Пилорат. – Там его убьют.
– И все же, – сказал Тревиз, – он принадлежит этому миру. Он часть этого общества и обречен на смерть, как лишний в нем.
– О, мой дорогой друг, это жестокий взгляд на проблему.
– Это РАЦИОНАЛЬНЫЙ взгляд. Мы не знаем, как следует заботиться о нем, в результате чего он может страдать более долго и все равно умереть. А что он ест?
– Я думаю, старина, то же, что и мы. На самом деле проблема в том, что едим МЫ? Много ли у нас запасов?
– Достаточно, чтобы позволить себе нового пассажира.
Однако это замечание не доставило Пилорату особой радости, и он сказал:
– Наша диета стала монотонной. Нужно было загрузить кое-что на Компореллоне… хотя их стряпню и не назовешь восхитительной.
– Мы не могли этого сделать. Если помните, мы уходили поспешно, так же как с Авроры, и особенно – с Солярии… Но монотонность не страшна. Она не доставляет удовольствия, но сохраняет жизнь.
– А сможем мы загрузить свежие продукты, если возникнет необходимость?
– В любое время, Яков. С гравитационным кораблем и гиперпространственным двигателем Галактика не так и велика. За несколько дней мы можем оказаться где угодно. Правда, половина миров Галактики высматривает наш корабль, и я предпочитаю пока побыть в стороне.
– Пожалуй, вы правы… Бэндер, кажется, не заинтересовался кораблем.
– Вероятно, он даже не осознал этого. Я подозреваю, что соляриане давно отказались от космических полетов. Их главная мечта – оказаться в полном одиночестве, а едва ли можно наслаждаться безопасностью отшельничества, если постоянно выходишь в космос и рекламируешь свое присутствие.
– Что мы будем делать дальше, Голан?
– Посетим третий мир.
Пилорат покачал головой.
– Судя по первым двум, я не очень-то рассчитываю на третий.
– В данный момент я тоже, и все-таки, немного поспав, я дам задание компьютеру рассчитать курс к этому третьему миру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60