Сразу видно, что деньги у хозяев были, и те, кто требовал от них в качестве выкупа десять тысяч долларов, наверняка об этом знали.
Мы прошли в просторную гостиную, Василий сразу же упал в кресло и, небрежно махнув рукой, гостеприимно бросил:
– Садись где хочешь.
Я захотела на диване. Достав из сумочки блокнот, я участливо спросила:
– Как себя чувствует ваша супруга?
– Валя? Она в спальне, спит. Ей дали успокоительное.
– Я понимаю ваше состояние, Василий, и искренне сочувствую, но прошу вас, соберитесь и расскажите мне все, что знаете о похищении. Это очень важно для расследования.
– А что рассказывать? – устало вздохнул он. – Даша пошла с бабушкой в магазин, на них напали по дороге, бабушку избили, а дочь затолкали в машину и уехали. Сволочи! – глаза его, оживившись, загорелись ненавистью.
– Во сколько это было?
– Около семи, может, позже.
– А где были вы?
– Вы что, меня подозреваете?! – вскинулся он, сжав кулаки. – Вы в своем уме, детка?!
– Успокойтесь, я просто хочу все знать, – $ терпеливо пояснила я, и Василий сразу поник. – Так где были вы в это время?
– Дома, где ж еще, – зло ответил он. – Мы с Валей смотрели новости по «НТВ». А тут прибегает мама, то есть Дашина бабушка, вся растрепанная, лицо разбито, в глазах безумие, и заявляет, что Дашу похитили какие-то люди в масках. Прямо около дома, когда они возвращались из магазина. Подъехали, выскочили из машины, ударили бабушку кулаком по лицу, Дашу схватили и умчались.
Как в кино.
– Сколько их было? Бабушка описывала их?
– Двое. Здоровые, в джинсах и в масках, как у спецназовцев.
– А машина? Какая была машина и не запомнила ли бабушка номер?
– Синяя была машина, – сказал он и отвернулся.
– И это все?
– А что вы хотите от старой женщины? – раздраженно ответил он. – В марках машин она не разбирается, а потом, ее еще и по лицу ударили, она упала – когда там было номер рассматривать. Она даже понять ничего не успела. Когда очухалась, их уже и след простыл.
– А соседи, прохожие что-нибудь видели? – Нет, никого рядом не было, как назло, – скривился он. – Там у нас такое место есть, между домами, пустынное, редко кто ходит. Эти гады, видать, специально их там караулили.
– А как вы узнали про выкуп? – спросила я, старательно записав все в блокнот.
– А чего тут узнавать?
Он встал с кресла, подошел к сверкающему хрустальной посудой и зеркалами серванту, выдвинул нижний шкаф, достал оттуда конверт и протянул мне.
– Вот, это они сунули бабушке в сумку с продуктами.
Нехорошее предчувствие шевельнулось во мне при виде этого конверта. Он как две капли воды был похож на тот, который подкинули нам на крыльцо. Это был обычный бумажный конверт, белый, без штампов и надписей, такими обычно пользуются для работы в офисах. Открыв его, я обнаружила внутри такой же лист бумаги, какой получили мы, и такой же, немного бледный, отпечатанный на машинке текст. Не было сомнений, что над обоими посланиями потрудился один и тот же человек. Разница была лишь в содержании текста. Этот гласил: «Если обратитесь в милицию – ваша дочь умрет страшной смертью. Готовьте десять тысяч долларов и ждите звонка».
Перечитав письмо несколько раз и не обнаружив в нем ничего нового, я вернула его хозяину и спросила:
– И как вы поступили после этого?
– Милицию вызвал, как же еще? – с сознанием своей правоты* ответил он.
– Не стану же я слушать всякие там пустые угрозы каких-то ублюдков. В конце концов, это моя дочь, а меня блефом не возьмешь.
– Что сказала милиция?
– Что она может сказать? – презрительно фыркнул он. – Приехали через полчаса, расспросили обо всем, записали данные, взяли Дашину фотографию и укатили, попросив сообщить им, если похитители позвонят. Пытались узнать у меня, сколько я зарабатываю и кому мог перейти дорогу. Придурки! У меня в жизни никогда врагов не было. На работе меня все уважают, в семье любят, старых друзей я уже сто лет не видел, а новых заводить не хочу, чтобы деньги не канючили. Так что я чист, на меня где сядешь – там и слезешь.
– Понятно. А что с бабушкой, почему ее в больницу увезли?
– Ей совсем плохо стало. Сначала она еще держалась в горячке, а потом нервы сдали, она сознание потеряла. Пришлось «Скорую» вызвать.
– Похитители не звонили?
– Нет.
– Телефон работает?
– Конечно. Что за дурацкий вопрос – я ведь вам звонил.
– Вы сами подозреваете кого-нибудь? Он посмотрел на меня, как на малолетнюю идиотку, и почему-то спросил с едкой усмешкой:
– Вы знаете, почему появилась поговорка «Смотрит, как баран на новые ворота»?
– Ну, я, конечно, не сильна в животноводстве, но, наверное, баранам нравится разглядывать все новое, – несмело высказала я догадку.
– Чушь! Просто баран приходит домой с пастбища и видит новые ворота.
Все вроде знакомое: дом тот же, дорога та же, деревья те же – а ворота другие.
Вот он стоит, пялится на них, как баран, и понять не может: туда он попал или не туда? Ясно теперь?
– Да. Извините, а к чему вы все это?
– К тому, что вы именно так сейчас на меня смотрите и гадаете: виноват я или нет?
– По-моему, сравнение не самое удачное, – пробормотала я.
– А мне плевать! – Он нервно вскочил и заходил по комнате, сунув руки в карманы брюк. – Вместо того чтобы бросить все силы на поимку преступников, ваш шеф резво заболевает радикулитом, присылает сюда какую-то сопливую секретаршу, которая, за неимением ничего лучшего, начинает подозревать родного отца в похищении собственной дочери!
Он остановился напротив меня, склонился и прошипел мне в лицо:
– Запомните, друзья мои, если хоть один волосок упадет с головы моей дочери, я с вас три шкуры спущу. Делайте, что хотите, платите выкуп или еще что, но найдите мне мою дочь! Я с вас живых не слезу!
Выплюнув все это вместе с брызгами мне в лицо, он распрямился, высокий и грозный, и патетическим тоном добавил:
– Лучше бы они меня похитили, чем мою ненаглядную Дашу!
Если бы они похитили тебя, то давно бы уже с ума сошли, подумала я, а вслух сказала:
– Во-первых, уважаемый папаша, я не сопливая секретарша, а полноправный компаньон Родиона, только рангом пониже. Во-вторых, мы не благотворительная организация, чтобы выплачивать за всех похищенных выкупы. А в-третьих, сбавьте, пожалуйста, обороты и приберегите свой сарказм для лучших времен. Если мы хотим спасти вашу Дашу, то должны работать вместе. Поэтому идите примите валерьянки, а я позвоню Родиону и доложу обстановку. Где у вас телефон?
Василий опешил на мгновение, даже отступил на шаг, чуть не наткнувшись на журнальный столик, потом удивленно качнул головой и вышел, ничего не сказав.
Я решила, что отправился за валерьянкой, но Ошиблась – он тут же вернулся с трубкой радиотелефона.
– Вот, пожалуйста, – сдержанно произнес он, протягивая мне телефон. – Только не долго, а то вдруг похитители позвонят. А я пойду себе кофе сделаю.
И, сунув мне телефон в руки, скрылся за дверью. Мог бы, между прочим, и мне кофе предложить – я бы не отказалась. Я уже собралась набрать номер, но трубка вдруг залилась мелодичной трелью. Я машинально нажала на кнопку включения и сказала:
– Алло.
– Мужа позови, в натуре! – раздался грубый и развязный мужской голос. – И не копайся там!
В этот момент в комнату, видимо услышав звонок, влетел взволнованный Василий с выпученными глазами. Зажав трубку ладонью, я прошептала:
– Это они! – и протянула ему телефон, а сама прижалась ухом к трубке с другой стороны, чтобы слышать каждое слово.
– Слушаю! – не своим голосом прохрипел Василий.
– Слушай меня внимательно, папаша. Бабки собрал?
– Какие бабки? – позеленел Василий. – У меня нет таких денег и никогда не было!
– Кончай заливать, жлоб! Нет денег – нет дочери, ха-ха! – прогоготал подонок на другом конце провода и вдруг резко сменил тон на угрожающий:
– Ты мне дуру не гони, понял? Хочешь, чтобы я разделал твою сучку на запчасти и прислал тебе по почте? И поверь, я буду не по одному пальцу отрезать, а сразу всю руку тебе вышлю. Или ногу. Короче, Склифосовский, собирай все золото, камешки и баксы, которые в доме имеются, чтобы было всего на десять «кусков», грузи в сумку и жди звонка через пять минут.
– Ноя…
– И скажи спасибо, что я не обиделся за то, что ты ментов вызвал, козел! Но это в последний раз, усекаешь? Если они опять появятся – твоей дочери конец. Я вышлю тебе видеокассету – ты увидишь, в каких муках она умрет. Все, время пошло.
Похититель прервал связь. Василий застыл с пикающей трубкой в руке, ресницы его растерянно хлопали, в глазах стояли одновременно и страх, и ненависть, и злость. Я смотрела на него и не могла никак понять, какие чувства борются у него внутри, чего ему больше жалко: денег или родную дочь? Впрочем, мой вопрос недолго оставался без ответа. Резко швырнув телефон на диван, Василий, сжав губы, процедил:
– Хрен они у меня получат, а не деньги! Я их не для того кровью и потом зарабатывал, чтобы отдавать каким-то негодяям!
– А как же ваша дочь? – оторопела я.
– Ничего они с ней не сделают! Не посмеют! Я их в тюрьме сгною!
И выскочил из комнаты, оставив меня, ошарашенную, размышлять о странностях отцовской любви. Через несколько секунд он вбежал обратно, держа в руке обычный целлофановый пакет с портретом какой-то иностранной певицы.
Подойдя к шкафу, он выдвинул ящик, вытащил оттуда кипу газет и начал набивать ими пакет, приговаривая:
– Вот вам деньги, сволочи поганые! Вот вам мое золото и камешки, скоты недоделанные! Подавитесь!
Глаза его сверкали безумием, рост исказился злорадной усмешкой, руки тряслись, как у алкоголика, и мне даже на миг показалось, что наш Василий потерял рассудок. Только сумасшедший мог решить, что похитители примут старые газеты за долларовые купюры.
– Что вы делаете, можно узнать? – ошеломленно спросила я.
– Пакет набиваю – не видите разве? – со злостью бросил он. – Пусть думают, что я вынес им деньги, придурки, ха-ха! – Он нервно рассмеялся, похлопал ладонью по пакету и удовлетворенно добавил:
– Сейчас я им устрою праздник жизни! Они у меня на всю жизнь запомнят, как со мной связываться.
– Что вы задумали, Василий? – насторожилась я, внимательно всматриваясь в странное выражение его поблескивающих сумасшедшими искорками глаз. – Если вы собираетесь совершить какую-нибудь непоправимую глупость, то мы снимаем с себя всякую ответственность. Позвольте, я сначала с Родионом посоветуюсь?
– Некогда советоваться – времени нет! – Он глянул на часы. – Осталась одна минута. Сейчас только возьму еще кое-что.
Выдвинув еще один ящик из шкафа, он извлек из него обитую темно-синим бархатом коробку, открыл и вытащил хромированный пистолет марки «беретта». С восхищением повертев его в руке, достал и проверил обойму, вогнал ее обратно и сунул пистолет в пакет. И со злорадным видом тонущего человека, на лице которого написано «Пусть я утону, но не один, а кого-нибудь с собой прихвачу!», приказал, посмотрев на меня:
– Ты пойдешь со мной.
– я?! – опешила я. – Извините, но я в такие глупые игры не играю. Если вы решили погубить собственную дочь, то делайте это без меня. Я – пас.
– Ну, как хотите, – презрительно сказал он. – Только учтите, что все равно вы будете за все отвечать.
– Это еще почему?!
– А потому что, – лаконично и ясно ответил он. – Я найду способ все на вас свалить, не сомневайтесь. У меня куча знакомых адвокатов.
В этот момент раздался телефонный звонок. Василий дернулся всем телом, бросился к лежащей на диване трубке, схватил ее и прохрипел:
– Слушаю! Да, все собрал. Понял, выхожу.
Он отключил сотовый и недоуменно посмотрел на меня.
– Сказали, чтобы я вышел на площадку к лифту и ждал звонка. Что они задумали?
– Понятия не имею. На вашем месте, я бы не стала рисковать здоровьем дочери…
– Они все равно ее убьют! Знаю я их методы. Ладно, если вы меня предали, то я пойду сам.
Демонстративно повернувшись ко мне спиной, он вышел из комнаты. Я ринулась за ним.
– Напишите хотя бы расписку, что отказались от наших услуг!
– Не дождетесь!
Он распахнул входную дверь и решительным шагом ступил на площадку. Я вышла следом и осмотрелась. На площадке не было ни души. Направо уходил коридор с расположенными по бокам квартирами, слева виднелась дверь, ведущая к лифту.
Василий направился туда. Рубашка его сзади выпросталась из брюк, на ногах были домашние шлепанцы, и он напоминал человека, просто вышедшего вынести мусор в мусоропровод. О чем он думал и что собирался делать – мне было совершенно невдомек. Да он и сам вряд ли что-то соображал в этот момент. Одно слово – безумец!
Когда он подошел к лифту, около которого тоже никого не было, трубка в его руке снова заверещала. Я никак не могла понять, что задумали эти похитители, поэтому неотступно следовала за клиентом, чтобы в случае чего, уберечь его от опасности и глупостей, То бишь не дать ему открыть огонь на поражение невинных людей, которых он в горячке может принять за бандитов.
Василий поднес трубку к уху.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Мы прошли в просторную гостиную, Василий сразу же упал в кресло и, небрежно махнув рукой, гостеприимно бросил:
– Садись где хочешь.
Я захотела на диване. Достав из сумочки блокнот, я участливо спросила:
– Как себя чувствует ваша супруга?
– Валя? Она в спальне, спит. Ей дали успокоительное.
– Я понимаю ваше состояние, Василий, и искренне сочувствую, но прошу вас, соберитесь и расскажите мне все, что знаете о похищении. Это очень важно для расследования.
– А что рассказывать? – устало вздохнул он. – Даша пошла с бабушкой в магазин, на них напали по дороге, бабушку избили, а дочь затолкали в машину и уехали. Сволочи! – глаза его, оживившись, загорелись ненавистью.
– Во сколько это было?
– Около семи, может, позже.
– А где были вы?
– Вы что, меня подозреваете?! – вскинулся он, сжав кулаки. – Вы в своем уме, детка?!
– Успокойтесь, я просто хочу все знать, – $ терпеливо пояснила я, и Василий сразу поник. – Так где были вы в это время?
– Дома, где ж еще, – зло ответил он. – Мы с Валей смотрели новости по «НТВ». А тут прибегает мама, то есть Дашина бабушка, вся растрепанная, лицо разбито, в глазах безумие, и заявляет, что Дашу похитили какие-то люди в масках. Прямо около дома, когда они возвращались из магазина. Подъехали, выскочили из машины, ударили бабушку кулаком по лицу, Дашу схватили и умчались.
Как в кино.
– Сколько их было? Бабушка описывала их?
– Двое. Здоровые, в джинсах и в масках, как у спецназовцев.
– А машина? Какая была машина и не запомнила ли бабушка номер?
– Синяя была машина, – сказал он и отвернулся.
– И это все?
– А что вы хотите от старой женщины? – раздраженно ответил он. – В марках машин она не разбирается, а потом, ее еще и по лицу ударили, она упала – когда там было номер рассматривать. Она даже понять ничего не успела. Когда очухалась, их уже и след простыл.
– А соседи, прохожие что-нибудь видели? – Нет, никого рядом не было, как назло, – скривился он. – Там у нас такое место есть, между домами, пустынное, редко кто ходит. Эти гады, видать, специально их там караулили.
– А как вы узнали про выкуп? – спросила я, старательно записав все в блокнот.
– А чего тут узнавать?
Он встал с кресла, подошел к сверкающему хрустальной посудой и зеркалами серванту, выдвинул нижний шкаф, достал оттуда конверт и протянул мне.
– Вот, это они сунули бабушке в сумку с продуктами.
Нехорошее предчувствие шевельнулось во мне при виде этого конверта. Он как две капли воды был похож на тот, который подкинули нам на крыльцо. Это был обычный бумажный конверт, белый, без штампов и надписей, такими обычно пользуются для работы в офисах. Открыв его, я обнаружила внутри такой же лист бумаги, какой получили мы, и такой же, немного бледный, отпечатанный на машинке текст. Не было сомнений, что над обоими посланиями потрудился один и тот же человек. Разница была лишь в содержании текста. Этот гласил: «Если обратитесь в милицию – ваша дочь умрет страшной смертью. Готовьте десять тысяч долларов и ждите звонка».
Перечитав письмо несколько раз и не обнаружив в нем ничего нового, я вернула его хозяину и спросила:
– И как вы поступили после этого?
– Милицию вызвал, как же еще? – с сознанием своей правоты* ответил он.
– Не стану же я слушать всякие там пустые угрозы каких-то ублюдков. В конце концов, это моя дочь, а меня блефом не возьмешь.
– Что сказала милиция?
– Что она может сказать? – презрительно фыркнул он. – Приехали через полчаса, расспросили обо всем, записали данные, взяли Дашину фотографию и укатили, попросив сообщить им, если похитители позвонят. Пытались узнать у меня, сколько я зарабатываю и кому мог перейти дорогу. Придурки! У меня в жизни никогда врагов не было. На работе меня все уважают, в семье любят, старых друзей я уже сто лет не видел, а новых заводить не хочу, чтобы деньги не канючили. Так что я чист, на меня где сядешь – там и слезешь.
– Понятно. А что с бабушкой, почему ее в больницу увезли?
– Ей совсем плохо стало. Сначала она еще держалась в горячке, а потом нервы сдали, она сознание потеряла. Пришлось «Скорую» вызвать.
– Похитители не звонили?
– Нет.
– Телефон работает?
– Конечно. Что за дурацкий вопрос – я ведь вам звонил.
– Вы сами подозреваете кого-нибудь? Он посмотрел на меня, как на малолетнюю идиотку, и почему-то спросил с едкой усмешкой:
– Вы знаете, почему появилась поговорка «Смотрит, как баран на новые ворота»?
– Ну, я, конечно, не сильна в животноводстве, но, наверное, баранам нравится разглядывать все новое, – несмело высказала я догадку.
– Чушь! Просто баран приходит домой с пастбища и видит новые ворота.
Все вроде знакомое: дом тот же, дорога та же, деревья те же – а ворота другие.
Вот он стоит, пялится на них, как баран, и понять не может: туда он попал или не туда? Ясно теперь?
– Да. Извините, а к чему вы все это?
– К тому, что вы именно так сейчас на меня смотрите и гадаете: виноват я или нет?
– По-моему, сравнение не самое удачное, – пробормотала я.
– А мне плевать! – Он нервно вскочил и заходил по комнате, сунув руки в карманы брюк. – Вместо того чтобы бросить все силы на поимку преступников, ваш шеф резво заболевает радикулитом, присылает сюда какую-то сопливую секретаршу, которая, за неимением ничего лучшего, начинает подозревать родного отца в похищении собственной дочери!
Он остановился напротив меня, склонился и прошипел мне в лицо:
– Запомните, друзья мои, если хоть один волосок упадет с головы моей дочери, я с вас три шкуры спущу. Делайте, что хотите, платите выкуп или еще что, но найдите мне мою дочь! Я с вас живых не слезу!
Выплюнув все это вместе с брызгами мне в лицо, он распрямился, высокий и грозный, и патетическим тоном добавил:
– Лучше бы они меня похитили, чем мою ненаглядную Дашу!
Если бы они похитили тебя, то давно бы уже с ума сошли, подумала я, а вслух сказала:
– Во-первых, уважаемый папаша, я не сопливая секретарша, а полноправный компаньон Родиона, только рангом пониже. Во-вторых, мы не благотворительная организация, чтобы выплачивать за всех похищенных выкупы. А в-третьих, сбавьте, пожалуйста, обороты и приберегите свой сарказм для лучших времен. Если мы хотим спасти вашу Дашу, то должны работать вместе. Поэтому идите примите валерьянки, а я позвоню Родиону и доложу обстановку. Где у вас телефон?
Василий опешил на мгновение, даже отступил на шаг, чуть не наткнувшись на журнальный столик, потом удивленно качнул головой и вышел, ничего не сказав.
Я решила, что отправился за валерьянкой, но Ошиблась – он тут же вернулся с трубкой радиотелефона.
– Вот, пожалуйста, – сдержанно произнес он, протягивая мне телефон. – Только не долго, а то вдруг похитители позвонят. А я пойду себе кофе сделаю.
И, сунув мне телефон в руки, скрылся за дверью. Мог бы, между прочим, и мне кофе предложить – я бы не отказалась. Я уже собралась набрать номер, но трубка вдруг залилась мелодичной трелью. Я машинально нажала на кнопку включения и сказала:
– Алло.
– Мужа позови, в натуре! – раздался грубый и развязный мужской голос. – И не копайся там!
В этот момент в комнату, видимо услышав звонок, влетел взволнованный Василий с выпученными глазами. Зажав трубку ладонью, я прошептала:
– Это они! – и протянула ему телефон, а сама прижалась ухом к трубке с другой стороны, чтобы слышать каждое слово.
– Слушаю! – не своим голосом прохрипел Василий.
– Слушай меня внимательно, папаша. Бабки собрал?
– Какие бабки? – позеленел Василий. – У меня нет таких денег и никогда не было!
– Кончай заливать, жлоб! Нет денег – нет дочери, ха-ха! – прогоготал подонок на другом конце провода и вдруг резко сменил тон на угрожающий:
– Ты мне дуру не гони, понял? Хочешь, чтобы я разделал твою сучку на запчасти и прислал тебе по почте? И поверь, я буду не по одному пальцу отрезать, а сразу всю руку тебе вышлю. Или ногу. Короче, Склифосовский, собирай все золото, камешки и баксы, которые в доме имеются, чтобы было всего на десять «кусков», грузи в сумку и жди звонка через пять минут.
– Ноя…
– И скажи спасибо, что я не обиделся за то, что ты ментов вызвал, козел! Но это в последний раз, усекаешь? Если они опять появятся – твоей дочери конец. Я вышлю тебе видеокассету – ты увидишь, в каких муках она умрет. Все, время пошло.
Похититель прервал связь. Василий застыл с пикающей трубкой в руке, ресницы его растерянно хлопали, в глазах стояли одновременно и страх, и ненависть, и злость. Я смотрела на него и не могла никак понять, какие чувства борются у него внутри, чего ему больше жалко: денег или родную дочь? Впрочем, мой вопрос недолго оставался без ответа. Резко швырнув телефон на диван, Василий, сжав губы, процедил:
– Хрен они у меня получат, а не деньги! Я их не для того кровью и потом зарабатывал, чтобы отдавать каким-то негодяям!
– А как же ваша дочь? – оторопела я.
– Ничего они с ней не сделают! Не посмеют! Я их в тюрьме сгною!
И выскочил из комнаты, оставив меня, ошарашенную, размышлять о странностях отцовской любви. Через несколько секунд он вбежал обратно, держа в руке обычный целлофановый пакет с портретом какой-то иностранной певицы.
Подойдя к шкафу, он выдвинул ящик, вытащил оттуда кипу газет и начал набивать ими пакет, приговаривая:
– Вот вам деньги, сволочи поганые! Вот вам мое золото и камешки, скоты недоделанные! Подавитесь!
Глаза его сверкали безумием, рост исказился злорадной усмешкой, руки тряслись, как у алкоголика, и мне даже на миг показалось, что наш Василий потерял рассудок. Только сумасшедший мог решить, что похитители примут старые газеты за долларовые купюры.
– Что вы делаете, можно узнать? – ошеломленно спросила я.
– Пакет набиваю – не видите разве? – со злостью бросил он. – Пусть думают, что я вынес им деньги, придурки, ха-ха! – Он нервно рассмеялся, похлопал ладонью по пакету и удовлетворенно добавил:
– Сейчас я им устрою праздник жизни! Они у меня на всю жизнь запомнят, как со мной связываться.
– Что вы задумали, Василий? – насторожилась я, внимательно всматриваясь в странное выражение его поблескивающих сумасшедшими искорками глаз. – Если вы собираетесь совершить какую-нибудь непоправимую глупость, то мы снимаем с себя всякую ответственность. Позвольте, я сначала с Родионом посоветуюсь?
– Некогда советоваться – времени нет! – Он глянул на часы. – Осталась одна минута. Сейчас только возьму еще кое-что.
Выдвинув еще один ящик из шкафа, он извлек из него обитую темно-синим бархатом коробку, открыл и вытащил хромированный пистолет марки «беретта». С восхищением повертев его в руке, достал и проверил обойму, вогнал ее обратно и сунул пистолет в пакет. И со злорадным видом тонущего человека, на лице которого написано «Пусть я утону, но не один, а кого-нибудь с собой прихвачу!», приказал, посмотрев на меня:
– Ты пойдешь со мной.
– я?! – опешила я. – Извините, но я в такие глупые игры не играю. Если вы решили погубить собственную дочь, то делайте это без меня. Я – пас.
– Ну, как хотите, – презрительно сказал он. – Только учтите, что все равно вы будете за все отвечать.
– Это еще почему?!
– А потому что, – лаконично и ясно ответил он. – Я найду способ все на вас свалить, не сомневайтесь. У меня куча знакомых адвокатов.
В этот момент раздался телефонный звонок. Василий дернулся всем телом, бросился к лежащей на диване трубке, схватил ее и прохрипел:
– Слушаю! Да, все собрал. Понял, выхожу.
Он отключил сотовый и недоуменно посмотрел на меня.
– Сказали, чтобы я вышел на площадку к лифту и ждал звонка. Что они задумали?
– Понятия не имею. На вашем месте, я бы не стала рисковать здоровьем дочери…
– Они все равно ее убьют! Знаю я их методы. Ладно, если вы меня предали, то я пойду сам.
Демонстративно повернувшись ко мне спиной, он вышел из комнаты. Я ринулась за ним.
– Напишите хотя бы расписку, что отказались от наших услуг!
– Не дождетесь!
Он распахнул входную дверь и решительным шагом ступил на площадку. Я вышла следом и осмотрелась. На площадке не было ни души. Направо уходил коридор с расположенными по бокам квартирами, слева виднелась дверь, ведущая к лифту.
Василий направился туда. Рубашка его сзади выпросталась из брюк, на ногах были домашние шлепанцы, и он напоминал человека, просто вышедшего вынести мусор в мусоропровод. О чем он думал и что собирался делать – мне было совершенно невдомек. Да он и сам вряд ли что-то соображал в этот момент. Одно слово – безумец!
Когда он подошел к лифту, около которого тоже никого не было, трубка в его руке снова заверещала. Я никак не могла понять, что задумали эти похитители, поэтому неотступно следовала за клиентом, чтобы в случае чего, уберечь его от опасности и глупостей, То бишь не дать ему открыть огонь на поражение невинных людей, которых он в горячке может принять за бандитов.
Василий поднес трубку к уху.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55