Говорите внятно. Я не обязан знать каждого рядового исполнителя по его дурацкой кличке.
«Чертов склеротик».
Генерал-майор еле слышно вздохнул и терпеливо объяснил:
– Это командир Первой боевой группы, приданной нам в усиление по моему запросу. Он зачищал цыганский особняк.
Жаворонок хмыкнул:
– Скажете, он тоже не в курсе событий, этот ваш Маэстро?
– Не в курсе, товарищ генерал-лейтенант. Зафиксирован его контакт с Посейдоном, но встреча не вылилась в реальные проблемы для нас.
– Их всех придется зачищать, – прокаркал Жаворонок.
Клюнтин взглянул на него искоса.
Шеф окончательно свихнулся.
Зачистить «Сирен» и группу Маэстро?
Во-первых, их голыми руками не возьмешь. А если и возьмешь, то такую акцию совершенно невозможно будет скрыть.
Дед положительно выжил из ума, пошли ему Бог повсеместные метастазы...
– Мы работаем над этим, – сказал он вслух.
– Работайте. Что со вторым?
– Красавчик готов к сотрудничеству.
– Хорошо. Выходите через него на всех, кто вертится вокруг этого дела. Следователя поощрите. Потом ликвидируйте вместе с Красавчиком, – глаза Жаворонка хищно посверкивали сквозь слезы, губы кривились в не менее зверской усмешке. Его удовольствие выглядело неподдельным.
«Да-да, мы всех убьем и съедим!»
– Иначе и быть не может, товарищ генерал-лейтенант.
Взгляд Жаворонка остановился на Клюнтине и застыл.
Все говорило за то, что ветеран прикидывает, кому поручить ликвидировать самого генерал-майора. Тот стоял как вкопанный, изображая обожание и преданность.
– Немца убейте, – тупо сказал Жаворонок.
– Товарищ генерал-лейтенант, с этим могут возникнуть проблемы. Насколько я понимаю, документы важнее немца. За ним охотится Моссад – пусть забирают...
– Нет!.. – Из дыры в горле вылетело металлическое сипение. – Немец много знает. Он и сдаст нас жидам...
– Жиды уже в курсе. Красавчик давно им все слил.
Пальцы Жаворонка скрючились.
– Вот даже как...
– По-моему, им нет до нас никакого дела. Они приняли тему к сведению и положили под сукно – авось пригодится. И пригодится, наверное, если мы перейдем им дорогу. Давайте отдадим им Валентино, он все равно не жилец.
Старец пребывал в тягостных размышлениях.
То, чем он занимался, было своего рода искуплением грехов в извращенной версии. Он убирал всех, кто имел хоть какое-то отношение к прошлому. Ему мнилось, что если он останется единственным, кто знает и помнит о былом, то посмертные мытарства окажутся легче. Он полетит в эмпиреи один-одинешенек, без груза, тянущего его в преисподнюю. К старости даже многие убежденные атеисты становятся втайне верующими, хотя подчас даже сами этого не осознают. И, конечно, не разбирают, кто им нашептывает и внушает разного рода идеи – силы света или силы тьмы. В случае с Жаворонком действовали как раз последние – тот самый невидимый дьявол, который орудовал на «Хюгенау» и овладел многими, в частности – бывшим милиционером Гладилиным.
Как ни странно, Клюнтин хорошо его понимал.
Ему самому была близка эта позиция – захватить с собой, отправляясь в преисподнюю, как можно больше людей. Поговаривали, что такие фантазии питал сам Карл Маркс, а Клюнтин был и оставался убежденным марксистом. Правда, генерал-майор в ближайшее время не планировал осчастливить ад своим появлением.
– Но вообще-то я вами доволен, – ни с того ни с сего заявил Жаворонок.
– Служу Отечеству, – вырвалось у Клюнтина.
Оба ощутили, насколько глупо это звучит.
– Ступайте, – Жаворонок утомленно махнул рукой. – И позовите Дашу. Я нуждаюсь в отдыхе.
Генерал-майора передернуло.
«Могу себе представить».
– Слушаюсь, – он почтительно нагнул голову – Какие-то дополнительные указания, пожелания?
– Нет, ничего, – на Жаворонка вдруг навалилась апатия. Он так и не решил насчет Валентино, и Клюнтин пришел к выводу, что можно не менять задания и не обременять «Сирен» дополнительными поручениями.
– Желаю здравствовать, – он глухо прищелкнул каблуками, круто повернулся и вышел вон.
Дашу искать не пришлось, она уже караулила в коридоре.
«А ведь ей... нравится! – неожиданно понял Клюнтин. – Господи боже ты мой, ей это нравится!!!»
В разлагающемся на глазах старике поистине жила дьявольщина, какая-то колдовская притягательная гнусность. Он умел возбудить все темное даже в людях, претендующих на полную невинность.
Едва удержавшись от плевка, Клюнтин молча показал глазами на дверь. Девушка без слов скрылась за нею.
Генерал-майор вышел из особняка, охранник на выходе вновь обыскал его – таковы были правила. Не прихватил ли гость с собой чего лишнего.
Клюнтин стерпел и это.
«Ничего, – думал он. – Уже недолго осталось. Совсем чуть-чуть».
Глава четырнадцатая
ВРАЧЕБНЫЕ ТАЙНЫ
Николай Николаевич сдал всех, кого знал.
А знал он – и даже сам этому, делясь откровениями, удивлялся – весьма немногих, хотя и воображал себя чуть ли не резидентом. Правда, он вряд ли смог бы сказать, резидентом чего именно, – если бы его спросили.
А его, собственно, и спросили, да без толку.
Вообще, он пребывал в таком состоянии, что Маэстро всерьез рассматривал надобность поместить его в тюремный стационар.
Единственным уловом оказался пропойца-тракторист, упоенно храпевший в доме свояка, где его и взяли. Однако после первых же его ответов на вопросы стало ясно, что этот дремучий субъект абсолютно не в теме. Он что-то и кого-то возил за бутылку, но в детали посвящен не был. Его для порядка задержали и отправили в Питер вместе с немкой и посрамленным Николаем Николаевичем, но все понимали, что дурака с умной головой скоро отпустят.
Телефон, по которому «резидент» связывался с людьми, от которых шла ниточка к вышестоящим фигурам, пробили, сгоняли по адресу – никого и ничего не нашли. Обязали компетентных людей установить связи убитых боевиков. При этом было понятно, что вряд ли эти сведения помогут выйти на заказчиков. Те наверняка действовали через многих подставных лиц.
Поэтому в Питер отряд отправился в настроении довольно-таки мрачном. Задача не выполнена, Гладилин исчез вместе с грузом. Зацепка имеется, но...
Маэстро не зря сомневался: по приезде в город ФСБ при содействии органов внутренних дел начало проверку всех государственных и частных больниц, где беглый капитан теоретически мог бы радикально изменить свою внешность. На это ушло два драгоценных дня: ни в одной официально зарегистрированной клинике Гладилина не нашли.
И немудрено – Гладилин был доставлен в массажный салон, хитроумно сочетавший в себе средней руки бордель и нелегальную элитную клинику пластической хирургии, и не только: еще там лечили венерические заболевания, делали аборты, выводили из запоя и даже оказывали какие-то оккультные услуги при помощи ясновидящих волшебниц, по которым давно плакали нары и психушки.
На этот гадючник, конечно, в конце концов тоже вышли, но, увы, слишком поздно.
Выходила на него все та же Первая боевая группа.
От этой операции у всех остался неприятный осадок.
Опасности никакой, риск практически нулевой, но бойцы предпочли бы штурмовать штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли или штаб-квартиру ООН, чем лезть в это поганое болото и пачкаться. Все они не были лишены природной брезгливости.
Двух охранников, которые даже не попытались воспротивиться визиту отряда, аккуратно уложили на пол и велели вести себя тихо. Из оружия у обоих имелись только газовые пистолеты.
– Вот же отчаянные люди, – покачала головой Мадонна. – Устроить клинику в публичном доме – он же всегда на виду! Их могут прошерстить в любой момент...
– То-то и оно, – подал голос Макс. – Не иначе, они отстегивают ментам. И хорошо, что на виду... это же старая истина: хочешь спрятать вещь – положи на видное место. Эдгар По, «Украденное письмо»...
Гусар шагал по коридору и ногой распахивал двери, в ответ раздавались возмущенные вопли и визг. В них чувствовался испуг: негр в камуфляже производил на влюбленные пары невероятно сильное впечатление.
– Прощения просим, – повторял Гусар как заведенный. – Прощения просим... Ошибочка вышла... за вами придут после...
Отряду не было дела до проституток – пусть с ними разбираются менты. Будет представлен отчет, и лавочку, конечно, прикроют. А спецназу мараться – сплошной позор, хотя руки и чесались.
Многопрофильная клиника располагалась в цокольном этаже, куда все и спустились после беглого осмотра «массажных кабинетов».
Кроме Мадонны.
Мадонна осталась прессовать «мамку» на предмет знакомства с Гладилиным и людьми, стоявшими над Николаем Николаевичем. Выцветшая и потому размалеванная пожилая «мамка», сама из уличных шлюх, тряслась и божилась, что знать не знает таких. Мадонна склонялась к тому, чтобы поверить ей.
Маэстро же знакомился с докторами.
Последним знакомство это показалось неприятным, навязанным. С ними обошлись немногим лучше, чем с охранниками: к стене, руки в гору и так далее. Самый молодой попытался что-то вякнуть и заработал от Киндера по почкам.
– Ничего, поправишься, – сказал Киндер. – У тебя тут для этого все условия. Медицина, блин!
– Врачи болеют тяжелее других, – сочувственно заметил Томас и добавил строптивому доктору.
Маэстро быстро вычислил главного, усадил его в гинекологическое кресло и сунул под нос фотографию капитана.
– Диплом ты уже потерял. И, пожалуй, угодил за решетку. Неужто и здоровье не дорого? Быстро колись – видел его?
Врач, уже довольно пожилой упитанный дядечка, быстро закивал:
– Да, видел. Его вчера увезли...
– Фуфло гонишь, скотина. Он уже не такой был, как на фотке. Как же ты вот так сразу его узнал?
Доктор, получив возможность разъяснить тонкость, поспешил завоевать расположение страшного «гоблина»:
– Это моя работа, специфика профессии. Я профессионал. Если человек побывал у меня в руках, то я потом узнаю его любым, хоть в гриме, хоть в парике...
– Допустим. Как он выглядит после твоих рук? Фотография есть?
Лицо доктора исказилось от горя и невозможности помочь доблестному спецназу.
– Нет. Мы никогда не храним фотографии клиентов. Мы и не делаем их...
– Хорошо, допустим и это. Опиши словами.
– Мы подправили носовые хрящи... нос теперь меньше и курносый немного. Сделали подтяжку, и лицо вытянулось. Нижняя губа не такая полная, а верхняя чуток вздернулась. На нем парик... густые каштановые волосы, они полностью прикрывают уши. Очень натурально выглядит, со стороны ни за что не скажешь, что не свои волосы. Еще у него гематома... в смысле фингал, но это не наша работа.
– Про фингал мы знаем, – буркнул Маэстро. – Кто его доставлял, кто забирал? Живо, не затягивай, не зли меня.
– Молодой парень. Лет двадцать – может быть, двадцать два или двадцать три. Невысокий, плотный, глаза карие. Зрачки у него характерные – похоже, что ширяется. И говорит медленно, почти нараспев. Одет очень прилично, костюм и галстук. Стрижка короткая.
– Получается, ты его и не видел раньше? Не знал?
Тот в отчаянии помотал головой и поерзал: ему было очень неудобно в неприличном кресле.
– Впервые в жизни видел, клянусь!
Маэстро усмехнулся:
– Что же – любое чмо с улицы может вот так запросто к тебе зарулить и сдать бесчувственное тело на реконструкцию?
– Нет, не любое... Он приехал по рекомендации, был звонок.
– Уже интереснее. Кто же тебе позвонил?
Доктор весь сжался, предчувствуя, что любой вариант ответа не принесет ему ничего, кроме бед. Но вторая беда пребывала в умозрении, хотя и виделась вполне реальной, а первая была перед ним, нависла и могла при малейшем своем неудовольствии навешать плюх.
– Это наш старый пациент.
– И клиент, – ехидно и полуутвердительно подхватил Маэстро.
– Все мы грешники... Мы с ним не то чтобы друзья, какой он мне друг, но добрые знакомые. Он неоднократно направлял к нам людей и денег ни разу не спросил... в смысле процент. Всегда возмущается, когда я предлагаю. Говорит, что бесконечно благодарен и готов и впредь делать нам рекламу. Он и попросил. Предупредил, что дело очень серьезное и, возможно, опасное. Теперь сам вижу, что не соврал... Обещал после зайти лично, поговорить и все объяснить.
– Даже так? Так тебе крупно повезло, что мы добрались до тебя первыми. Иначе тебе бы уже не жить.
Доктор вздрогнул:
– Вы так считаете?
– Абсолютно уверен. Тут к бабке ходить не надо. В камере тебе будет не очень комфортно, зато безопасно.
Упоминание о камере повергло доктора в полный раздрай.
– Не кисни, – Маэстро похлопал его по плечу – Гляди веселей! И говори скоренько, что это за пациент и где он есть...
– Олег Васильевич Мещеряков. Я не знаю, где он живет, я никогда у него не бывал. Богом клянусь.
– Но в документах-то адрес остался?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
«Чертов склеротик».
Генерал-майор еле слышно вздохнул и терпеливо объяснил:
– Это командир Первой боевой группы, приданной нам в усиление по моему запросу. Он зачищал цыганский особняк.
Жаворонок хмыкнул:
– Скажете, он тоже не в курсе событий, этот ваш Маэстро?
– Не в курсе, товарищ генерал-лейтенант. Зафиксирован его контакт с Посейдоном, но встреча не вылилась в реальные проблемы для нас.
– Их всех придется зачищать, – прокаркал Жаворонок.
Клюнтин взглянул на него искоса.
Шеф окончательно свихнулся.
Зачистить «Сирен» и группу Маэстро?
Во-первых, их голыми руками не возьмешь. А если и возьмешь, то такую акцию совершенно невозможно будет скрыть.
Дед положительно выжил из ума, пошли ему Бог повсеместные метастазы...
– Мы работаем над этим, – сказал он вслух.
– Работайте. Что со вторым?
– Красавчик готов к сотрудничеству.
– Хорошо. Выходите через него на всех, кто вертится вокруг этого дела. Следователя поощрите. Потом ликвидируйте вместе с Красавчиком, – глаза Жаворонка хищно посверкивали сквозь слезы, губы кривились в не менее зверской усмешке. Его удовольствие выглядело неподдельным.
«Да-да, мы всех убьем и съедим!»
– Иначе и быть не может, товарищ генерал-лейтенант.
Взгляд Жаворонка остановился на Клюнтине и застыл.
Все говорило за то, что ветеран прикидывает, кому поручить ликвидировать самого генерал-майора. Тот стоял как вкопанный, изображая обожание и преданность.
– Немца убейте, – тупо сказал Жаворонок.
– Товарищ генерал-лейтенант, с этим могут возникнуть проблемы. Насколько я понимаю, документы важнее немца. За ним охотится Моссад – пусть забирают...
– Нет!.. – Из дыры в горле вылетело металлическое сипение. – Немец много знает. Он и сдаст нас жидам...
– Жиды уже в курсе. Красавчик давно им все слил.
Пальцы Жаворонка скрючились.
– Вот даже как...
– По-моему, им нет до нас никакого дела. Они приняли тему к сведению и положили под сукно – авось пригодится. И пригодится, наверное, если мы перейдем им дорогу. Давайте отдадим им Валентино, он все равно не жилец.
Старец пребывал в тягостных размышлениях.
То, чем он занимался, было своего рода искуплением грехов в извращенной версии. Он убирал всех, кто имел хоть какое-то отношение к прошлому. Ему мнилось, что если он останется единственным, кто знает и помнит о былом, то посмертные мытарства окажутся легче. Он полетит в эмпиреи один-одинешенек, без груза, тянущего его в преисподнюю. К старости даже многие убежденные атеисты становятся втайне верующими, хотя подчас даже сами этого не осознают. И, конечно, не разбирают, кто им нашептывает и внушает разного рода идеи – силы света или силы тьмы. В случае с Жаворонком действовали как раз последние – тот самый невидимый дьявол, который орудовал на «Хюгенау» и овладел многими, в частности – бывшим милиционером Гладилиным.
Как ни странно, Клюнтин хорошо его понимал.
Ему самому была близка эта позиция – захватить с собой, отправляясь в преисподнюю, как можно больше людей. Поговаривали, что такие фантазии питал сам Карл Маркс, а Клюнтин был и оставался убежденным марксистом. Правда, генерал-майор в ближайшее время не планировал осчастливить ад своим появлением.
– Но вообще-то я вами доволен, – ни с того ни с сего заявил Жаворонок.
– Служу Отечеству, – вырвалось у Клюнтина.
Оба ощутили, насколько глупо это звучит.
– Ступайте, – Жаворонок утомленно махнул рукой. – И позовите Дашу. Я нуждаюсь в отдыхе.
Генерал-майора передернуло.
«Могу себе представить».
– Слушаюсь, – он почтительно нагнул голову – Какие-то дополнительные указания, пожелания?
– Нет, ничего, – на Жаворонка вдруг навалилась апатия. Он так и не решил насчет Валентино, и Клюнтин пришел к выводу, что можно не менять задания и не обременять «Сирен» дополнительными поручениями.
– Желаю здравствовать, – он глухо прищелкнул каблуками, круто повернулся и вышел вон.
Дашу искать не пришлось, она уже караулила в коридоре.
«А ведь ей... нравится! – неожиданно понял Клюнтин. – Господи боже ты мой, ей это нравится!!!»
В разлагающемся на глазах старике поистине жила дьявольщина, какая-то колдовская притягательная гнусность. Он умел возбудить все темное даже в людях, претендующих на полную невинность.
Едва удержавшись от плевка, Клюнтин молча показал глазами на дверь. Девушка без слов скрылась за нею.
Генерал-майор вышел из особняка, охранник на выходе вновь обыскал его – таковы были правила. Не прихватил ли гость с собой чего лишнего.
Клюнтин стерпел и это.
«Ничего, – думал он. – Уже недолго осталось. Совсем чуть-чуть».
Глава четырнадцатая
ВРАЧЕБНЫЕ ТАЙНЫ
Николай Николаевич сдал всех, кого знал.
А знал он – и даже сам этому, делясь откровениями, удивлялся – весьма немногих, хотя и воображал себя чуть ли не резидентом. Правда, он вряд ли смог бы сказать, резидентом чего именно, – если бы его спросили.
А его, собственно, и спросили, да без толку.
Вообще, он пребывал в таком состоянии, что Маэстро всерьез рассматривал надобность поместить его в тюремный стационар.
Единственным уловом оказался пропойца-тракторист, упоенно храпевший в доме свояка, где его и взяли. Однако после первых же его ответов на вопросы стало ясно, что этот дремучий субъект абсолютно не в теме. Он что-то и кого-то возил за бутылку, но в детали посвящен не был. Его для порядка задержали и отправили в Питер вместе с немкой и посрамленным Николаем Николаевичем, но все понимали, что дурака с умной головой скоро отпустят.
Телефон, по которому «резидент» связывался с людьми, от которых шла ниточка к вышестоящим фигурам, пробили, сгоняли по адресу – никого и ничего не нашли. Обязали компетентных людей установить связи убитых боевиков. При этом было понятно, что вряд ли эти сведения помогут выйти на заказчиков. Те наверняка действовали через многих подставных лиц.
Поэтому в Питер отряд отправился в настроении довольно-таки мрачном. Задача не выполнена, Гладилин исчез вместе с грузом. Зацепка имеется, но...
Маэстро не зря сомневался: по приезде в город ФСБ при содействии органов внутренних дел начало проверку всех государственных и частных больниц, где беглый капитан теоретически мог бы радикально изменить свою внешность. На это ушло два драгоценных дня: ни в одной официально зарегистрированной клинике Гладилина не нашли.
И немудрено – Гладилин был доставлен в массажный салон, хитроумно сочетавший в себе средней руки бордель и нелегальную элитную клинику пластической хирургии, и не только: еще там лечили венерические заболевания, делали аборты, выводили из запоя и даже оказывали какие-то оккультные услуги при помощи ясновидящих волшебниц, по которым давно плакали нары и психушки.
На этот гадючник, конечно, в конце концов тоже вышли, но, увы, слишком поздно.
Выходила на него все та же Первая боевая группа.
От этой операции у всех остался неприятный осадок.
Опасности никакой, риск практически нулевой, но бойцы предпочли бы штурмовать штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли или штаб-квартиру ООН, чем лезть в это поганое болото и пачкаться. Все они не были лишены природной брезгливости.
Двух охранников, которые даже не попытались воспротивиться визиту отряда, аккуратно уложили на пол и велели вести себя тихо. Из оружия у обоих имелись только газовые пистолеты.
– Вот же отчаянные люди, – покачала головой Мадонна. – Устроить клинику в публичном доме – он же всегда на виду! Их могут прошерстить в любой момент...
– То-то и оно, – подал голос Макс. – Не иначе, они отстегивают ментам. И хорошо, что на виду... это же старая истина: хочешь спрятать вещь – положи на видное место. Эдгар По, «Украденное письмо»...
Гусар шагал по коридору и ногой распахивал двери, в ответ раздавались возмущенные вопли и визг. В них чувствовался испуг: негр в камуфляже производил на влюбленные пары невероятно сильное впечатление.
– Прощения просим, – повторял Гусар как заведенный. – Прощения просим... Ошибочка вышла... за вами придут после...
Отряду не было дела до проституток – пусть с ними разбираются менты. Будет представлен отчет, и лавочку, конечно, прикроют. А спецназу мараться – сплошной позор, хотя руки и чесались.
Многопрофильная клиника располагалась в цокольном этаже, куда все и спустились после беглого осмотра «массажных кабинетов».
Кроме Мадонны.
Мадонна осталась прессовать «мамку» на предмет знакомства с Гладилиным и людьми, стоявшими над Николаем Николаевичем. Выцветшая и потому размалеванная пожилая «мамка», сама из уличных шлюх, тряслась и божилась, что знать не знает таких. Мадонна склонялась к тому, чтобы поверить ей.
Маэстро же знакомился с докторами.
Последним знакомство это показалось неприятным, навязанным. С ними обошлись немногим лучше, чем с охранниками: к стене, руки в гору и так далее. Самый молодой попытался что-то вякнуть и заработал от Киндера по почкам.
– Ничего, поправишься, – сказал Киндер. – У тебя тут для этого все условия. Медицина, блин!
– Врачи болеют тяжелее других, – сочувственно заметил Томас и добавил строптивому доктору.
Маэстро быстро вычислил главного, усадил его в гинекологическое кресло и сунул под нос фотографию капитана.
– Диплом ты уже потерял. И, пожалуй, угодил за решетку. Неужто и здоровье не дорого? Быстро колись – видел его?
Врач, уже довольно пожилой упитанный дядечка, быстро закивал:
– Да, видел. Его вчера увезли...
– Фуфло гонишь, скотина. Он уже не такой был, как на фотке. Как же ты вот так сразу его узнал?
Доктор, получив возможность разъяснить тонкость, поспешил завоевать расположение страшного «гоблина»:
– Это моя работа, специфика профессии. Я профессионал. Если человек побывал у меня в руках, то я потом узнаю его любым, хоть в гриме, хоть в парике...
– Допустим. Как он выглядит после твоих рук? Фотография есть?
Лицо доктора исказилось от горя и невозможности помочь доблестному спецназу.
– Нет. Мы никогда не храним фотографии клиентов. Мы и не делаем их...
– Хорошо, допустим и это. Опиши словами.
– Мы подправили носовые хрящи... нос теперь меньше и курносый немного. Сделали подтяжку, и лицо вытянулось. Нижняя губа не такая полная, а верхняя чуток вздернулась. На нем парик... густые каштановые волосы, они полностью прикрывают уши. Очень натурально выглядит, со стороны ни за что не скажешь, что не свои волосы. Еще у него гематома... в смысле фингал, но это не наша работа.
– Про фингал мы знаем, – буркнул Маэстро. – Кто его доставлял, кто забирал? Живо, не затягивай, не зли меня.
– Молодой парень. Лет двадцать – может быть, двадцать два или двадцать три. Невысокий, плотный, глаза карие. Зрачки у него характерные – похоже, что ширяется. И говорит медленно, почти нараспев. Одет очень прилично, костюм и галстук. Стрижка короткая.
– Получается, ты его и не видел раньше? Не знал?
Тот в отчаянии помотал головой и поерзал: ему было очень неудобно в неприличном кресле.
– Впервые в жизни видел, клянусь!
Маэстро усмехнулся:
– Что же – любое чмо с улицы может вот так запросто к тебе зарулить и сдать бесчувственное тело на реконструкцию?
– Нет, не любое... Он приехал по рекомендации, был звонок.
– Уже интереснее. Кто же тебе позвонил?
Доктор весь сжался, предчувствуя, что любой вариант ответа не принесет ему ничего, кроме бед. Но вторая беда пребывала в умозрении, хотя и виделась вполне реальной, а первая была перед ним, нависла и могла при малейшем своем неудовольствии навешать плюх.
– Это наш старый пациент.
– И клиент, – ехидно и полуутвердительно подхватил Маэстро.
– Все мы грешники... Мы с ним не то чтобы друзья, какой он мне друг, но добрые знакомые. Он неоднократно направлял к нам людей и денег ни разу не спросил... в смысле процент. Всегда возмущается, когда я предлагаю. Говорит, что бесконечно благодарен и готов и впредь делать нам рекламу. Он и попросил. Предупредил, что дело очень серьезное и, возможно, опасное. Теперь сам вижу, что не соврал... Обещал после зайти лично, поговорить и все объяснить.
– Даже так? Так тебе крупно повезло, что мы добрались до тебя первыми. Иначе тебе бы уже не жить.
Доктор вздрогнул:
– Вы так считаете?
– Абсолютно уверен. Тут к бабке ходить не надо. В камере тебе будет не очень комфортно, зато безопасно.
Упоминание о камере повергло доктора в полный раздрай.
– Не кисни, – Маэстро похлопал его по плечу – Гляди веселей! И говори скоренько, что это за пациент и где он есть...
– Олег Васильевич Мещеряков. Я не знаю, где он живет, я никогда у него не бывал. Богом клянусь.
– Но в документах-то адрес остался?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32