После обжигающего холода от теплого воздуха защипало кожу на лице. Джон медленно обошел спальню, потом присел на матрац. Спустя несколько мгновений Изабель устроилась рядом.
– О чем ты говорила? – спросил ее Джон. – Что-то о том, чтобы начать сначала?
Изабель оторвалась от изучения комнаты и повернулась к нему. Казалось, все эти предметы, которые она едва помнила, кто-то посторонний собрал в этой комнате в качестве декорации к съемкам телевизионного шоу «Это ваша жизнь».
– Мне кажется, что я получила еще один шанс, – сказала она. – Я не зря оказалась в этом месте. Я могу исправить ошибки.
– Но это не прошлое.
– Как же... – Изабель взглядом указала на зеркало, в котором отражалось ее юное лицо. – Тогда что это? Просто воспоминание?
Джон покачал головой:
– Это сон создателя – так же, как и в ту зимнюю ночь много лет назад.
– Я не понимаю. Какого создателя?
– Это твой сон, ты и есть создатель. – Изабель изумленно уставилась на Джона:
– Ты хочешь сказать, что всё это не настоящее? Что я всё это выдумала?
– Я не знаю, что именно ты выдумала и ради чего привела нас сюда. Но я точно знаю, что бы сейчас ни случилось, это отразится на том мире, который мы покинули.
– Но я...
У Изабель внезапно пересохло в горле. Чувство легкости и свободы, пришедшее к ней в тот момент, когда она решила свою судьбу и пошла по стопам Кэти, мгновенно испарилось. Тогда ей казалось, что у нее нет иного выбора. А теперь ее снова мучили сомнения. Неужели и с Кэти было то же самое? Сначала облегчение от принятого решения, а потом, когда стало слишком поздно, сожаление о содеянном?
– Я... убила себя, – тихо произнесла она.
– Ты себя поранила, – поправил ее Джон. – Очень серьезно. Но ты еще не умерла. Если бы это случилось, нас бы здесь не было.
– Я жива?
Изабель почувствовала невыразимое облегчение.
– Пока. Мы не можем знать, насколько серьезна твоя рана. И не можем гарантировать, что ты проживешь столько же времени, сколько мы пробудем здесь. Время в снах создателя измеряется совершенно по-другому. Это как в сказке. Мы можем прожить здесь несколько часов, а в том мире пройдет всего лишь мгновение.
– Я понимаю.
Изабель действительно поняла. Нет абсолютной свободы. Она познала еще один уровень магической науки, но только в тот момент, когда могла воспользоваться этим знанием один-единственный раз.
– А я могла сделать это раньше? – спросила она. – Могла прийти сюда по своему желанию?
– С тех самых пор, как ты стала создателем.
– Но почему же я об этом не знала?
– Я считал, что тебе это известно. – Изабель в недоумении посмотрела на Джона:
– Но я смогла попасть в свой сон только один раз – почти двадцать лет назад.
– А ты в этом уверена?
– Конечно. Я бы знала, если бы это случилось. – Джон пожал плечами:
– Разве ты никогда не видишь снов?
– Вижу, и очень часто. Но это...
Изабель умолкла. Да, ей часто снились сны. Очень яркие, нередко в них присутствовали ньюмены, вызванные ее творчеством из прошлого. Иногда она общалась с Рашкиным, иногда со своими ньюменами. Но она никогда не отличала обычные сновидения от тех, которые, как она сейчас поняла, были снами создателя. Кроме того, после пожара на острове они прекратились. Как раз тогда, когда Изабель отказалась от знаний, переданных ей Рашкиным, и перестала вызывать ньюменов.
– Почему же ты мне никогда не снился? – спросила Изабель. – Почему я никогда не вызывала тебя в сон создателя?
– Ты сама должна ответить на этот вопрос, – сказал Джон.
Изабель медленно кивнула. Она знала ответ.
– Потому что я вычеркнула тебя из своей жизни, – сказала она. – Я хотела тебя вернуть, но на своих условиях. Полагаю, какая-то часть моего сознания знала, что это невозможно. Я должна была принять тебя таким, какой ты есть, или не принимать вообще.
– Но ты не забыла меня, – продолжил Джон. – В некоторых случаях сны создателя содержат предсказание будущего. Некоторые образы находят отражение в реальной жизни, хотя и могут претерпеть значительные изменения. – Джон дотронулся пальцами до плетенного из лент браслета на своем запястье. – Например, яркие ткани.
– Я не совсем тебя понимаю.
– Вот один из образов, повторяющихся в твоей жизни: яркие цвета одежды Кэти, ленты Пэддиджека, из которых ты сплела нам браслеты, майский хоровод, не состоявшийся из-за пожара. Даже красочные абстрактные полотна, заменившие реалистичные картины в твоем творчестве.
– Но что это означает? – недоумевала Изабель.
– Я не в состоянии ответить на этот вопрос, но если бы ты не сплела браслеты, ты не могла бы мне доверять после встречи с Биттервидом. И мы никогда не попали бы в этот сон. У нас не было бы еще одного шанса избавиться от тени, нависшей над нами и нашими друзьями.
– Ты говоришь загадками, – сказала Изабель, хотя это и не было правдой. Она поняла, что имел в виду Джон, но не могла заставить себя поверить в это.
– Мы должны идти в его студию, – ответил Джон. – Прямо сейчас, ночью, в этом сне. Другого шанса может и не быть.
– Но...
– Изабель, в сне создателя у него нет защиты от меня. Он сам проговорился об этом. – Джон опустил голову. – Я чувствую себя виноватым не меньше, чем ты. В ту ненастную ночь много лет назад я мог покончить с Рашкиным, но тогда я был слишком горд и обижен. Я предпочел повернуться к тебе спиной и сказать себе, что это твоя битва, а не моя. Из-за этого погибли сотни ни в чем не повинных существ. Я не могу допустить, чтобы такое повторилось.
Изабель тряхнула головой:
– В этом нет твоей вины. Не мог же ты заранее знать, что всё обернется так ужасно.
– Нет, я всё понимал. Одного взгляда на Рашкина было достаточно, чтобы предугадать все его ужасные замыслы.
– Но хладнокровно убить человека...
Джон поднял голову и посмотрел в лицо Изабель:
– Это не человек, это чудовище.
– И всё же я не могу на это решиться, – сказала Изабель.
– Я и не прошу тебя об этом. Это я – охотник и воин. Я прошу тебя только пойти со мной в его студию. Там, где ваша с ним связь проявляется сильнее всего, ты сможешь вызвать его в этот сон, и у него не будет шанса ускользнуть.
– Но я...
– Вспомни о погибших, – настаивал Джон. – Вспомни о тех, кто еще может погибнуть от его руки. Если ты умрешь, он просто найдет другого художника с такими же способностями. Не спорю, такой талант встречается не часто, но не настолько редко, чтобы Рашкин не смог отыскать замену. Нашел же он Барбару.
Вспомнить о погибших. Изабель повернула голову и посмотрела на дверь спальни. Где-то за ней была Кэти – в гостиной или в своей комнате. Возможно, она уже спит в столь поздний час. А может, всё еще бодрствует в постели с книгой на коленях или с блокнотом в руках.
Если бы еще хоть раз увидеть ее...
– Хорошо, – сказала Изабель. – Я пойду с тобой в студию и попытаюсь вызвать Рашкина. Но сначала я должна сделать одну вещь.
Изабель хотела подняться, но Джон взял ее за руку и остановил.
– Изабель, это ведь сон, – предупредил он ее. – Это не прошлое. Это совсем не та реальность, которую ты помнишь. Ты можешь найти совсем не то, что ищешь.
– И всё же я должна попытаться, – ответила Изабель. – Я должна ее увидеть. Даже если она спит. Всё, что мне требуется, – это снова увидеть ее живой.
– Я буду ждать тебя здесь, – уступил Джон, отпустив ее руку.
Изабель поднялась, пересекла комнату и помедлила у двери.
– Я не задержусь, – сказала она.
Но Джону в конце концов всё же пришлось отправиться на ее поиски.
XV
В ожидании появления друзей Роланды Розалинда бесцельно бродила по первому этажу Детского фонда Ньюфорда. На письменном столе Роланды она заметила небольшую картину, выполненную масляными красками, и узнала в ней работу Козетты. Изображение было крайне небрежным – Козетта всегда слишком спешила, чтобы уделять внимание деталям, – но картина удивляла своей выразительностью. По силе воздействия она не уступала работам Изабель.
Розалинда отложила книгу, с которой никогда не расставалась, и взяла в руки картину, чтобы рассмотреть ее повнимательнее. Она вспомнила слова Изабель, переданные ей Козеттой.
Она сказала, что мы уже настоящие, такие какие есть.
То же самое всегда говорил и Джон.
Что она подарила нам свою любовь, когда вызвала в этот мир, и это сделало нас настоящими.
Неужели это правда? Неужели все эти годы они напрасно сожалели о том, чего у них нет, вместо того чтобы наслаждаться своей жизнью?
Что у нас никогда не будет ни красной птицы, ни сновидений.
Разве это так уж плохо? Что такое кровь и сновидения, как не один из способов описания смертности и творчества? И сама Розалинда, и ей подобные – все они смертны, и у каждого есть свои интересы и стремления. У них есть таланты. Стихам Базиля нельзя отказать в выразительности. Так же как и скульптурам из случайных находок, которые Пэддиджек сооружает на деревьях или под крышей амбара на острове Рен. В картинах Козетты присутствует ее торопливость, но в них есть и настоящие сильные чувства.
И кто может утверждать, что ни один из них не способен стать создателем? А если учесть, что этот дар крайне редко встречается и среди людей, то не так уж и странно, что ни у кого из них пока не обнаружились такие способности. Вряд ли подобные рассуждения обрадуют Козетту, но они ближе к истине, чем ее убеждение о необходимости иметь красную птицу в груди и видеть сны.
Розалинда положила произведение Козетты на стол и снова взяла книгу. Прижав ее к груди, она прошла в переднюю часть здания; Розалинда не хотела даже самой себе признаваться в собственной слабости, но ее беспокойство росло с каждой минутой. Она подошла к двери и посмотрела на улицу сквозь застекленные панели. В отличие от Козетты и Джона Розалинда никогда не любила городских улиц, а в замкнутом пространстве домов чувствовала себя неуютно. Ей нравилось тихое уединение острова, ветерок в волосах и чистое небо над головой.
В поисках свежего воздуха, если вечерний смог городских улиц можно было так назвать, она вышла на крыльцо. Приступ клаустрофобии прошел бесследно. Но прогнать тревожные мысли было не так-то легко.
Неужели долгие годы потрачены впустую? Надо было хотя бы попытаться жить сегодняшним днем, как это делал Пэддиджек. Розалинда покинула остров всего несколько часов назад, но уже соскучилась по маленькому деревенскому человечку. Она посмотрела через улицу, пытаясь представить себе, где он сейчас находится, в каком из зданий висит его картина-переход и как он ее охраняет. Он тоже несчастлив, но по другой причине. Желания Пэддиджека были намного скромнее, но он тоже скучает по острову, и он очень одинок. И напуган.
У него для этого есть все основания, Розалинда и сама жила в постоянном страхе, хотя успешно скрывала его от Козетты, а теперь еще и от новой знакомой – Роланды. Очень хотелось, чтобы сегодня вечером рядом оказался Джон. Его ничто не может испугать – ни вероятность их нереальности в этом мире, ни Рашкин со своими подручными, ничто. А может, Джон просто хороший актер?
Розалинда вздохнула. Она повернулась, чтобы войти обратно в дом, но звук шагов заставил ее остановиться. В свете фонарей появилась мужская фигура, и сердце тревожно замерло в груди. Розалинда решила, что своими мыслями вызвала появление Джона, но потом взглянула на его спутницу, известную ей по описанию Козетты, и поняла, что перед ней создания Рашкина.
Розалинду охватила паника. Она попыталась сохранить на лице спокойное выражение, но не могла удержаться от дрожи при виде двойника Джона, пресловутого Биттервида. Несмотря на все предупреждения, встреча ее потрясла. Внешнее сходство было невероятным, можно сказать абсолютным.
К тому времени, когда незваные гости подошли ближе и невозмутимо принялись ее разглядывать, Розалинда успела взять себя в руки.
– Вы всё же вернулись, – произнесла она. Пришедшие остановились у подножия лестницы.
Во взгляде Скары читалась нескрываемая ненависть, а Биттервид только покачал головой, словно сожалея о присутствии Розалинды.
– Не стоит усложнять то, что должно произойти, – заговорил Биттервид.
– Что усложнять? Смерть? – воскликнула Розалинда. – Не думаю, что нам есть что обсуждать, когда ваше присутствие угрожает мне смертью.
– Но у тебя есть выбор, – заявил он. – Смерть может быть быстрой и легкой, а может быть мучительно долгой.
– Этот выбор меня не устраивает.
– О черт, – воскликнула девчонка. – Неужели нельзя обойтись без болтовни?
Она шагнула вперед, но Биттервид схватил ее за руку и заставил остановиться.
– Погоди, Скара, – сказал он с упреком. – Не стоит так грубить.
Глядя на Розалинду, он пожал плечами, словно говоря: «Разве ты можешь нас остановить?» Биттервид пытался быть обаятельным, таким же, каким бывал Джон, но все усилия были напрасны. Более того, в глазах Розалинды его попытки выглядели жалкими.
– Она по крайней мере говорит то, что думает, – кивнула Розалинда на Скару.
– Кого волнует ваше мнение?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
– О чем ты говорила? – спросил ее Джон. – Что-то о том, чтобы начать сначала?
Изабель оторвалась от изучения комнаты и повернулась к нему. Казалось, все эти предметы, которые она едва помнила, кто-то посторонний собрал в этой комнате в качестве декорации к съемкам телевизионного шоу «Это ваша жизнь».
– Мне кажется, что я получила еще один шанс, – сказала она. – Я не зря оказалась в этом месте. Я могу исправить ошибки.
– Но это не прошлое.
– Как же... – Изабель взглядом указала на зеркало, в котором отражалось ее юное лицо. – Тогда что это? Просто воспоминание?
Джон покачал головой:
– Это сон создателя – так же, как и в ту зимнюю ночь много лет назад.
– Я не понимаю. Какого создателя?
– Это твой сон, ты и есть создатель. – Изабель изумленно уставилась на Джона:
– Ты хочешь сказать, что всё это не настоящее? Что я всё это выдумала?
– Я не знаю, что именно ты выдумала и ради чего привела нас сюда. Но я точно знаю, что бы сейчас ни случилось, это отразится на том мире, который мы покинули.
– Но я...
У Изабель внезапно пересохло в горле. Чувство легкости и свободы, пришедшее к ней в тот момент, когда она решила свою судьбу и пошла по стопам Кэти, мгновенно испарилось. Тогда ей казалось, что у нее нет иного выбора. А теперь ее снова мучили сомнения. Неужели и с Кэти было то же самое? Сначала облегчение от принятого решения, а потом, когда стало слишком поздно, сожаление о содеянном?
– Я... убила себя, – тихо произнесла она.
– Ты себя поранила, – поправил ее Джон. – Очень серьезно. Но ты еще не умерла. Если бы это случилось, нас бы здесь не было.
– Я жива?
Изабель почувствовала невыразимое облегчение.
– Пока. Мы не можем знать, насколько серьезна твоя рана. И не можем гарантировать, что ты проживешь столько же времени, сколько мы пробудем здесь. Время в снах создателя измеряется совершенно по-другому. Это как в сказке. Мы можем прожить здесь несколько часов, а в том мире пройдет всего лишь мгновение.
– Я понимаю.
Изабель действительно поняла. Нет абсолютной свободы. Она познала еще один уровень магической науки, но только в тот момент, когда могла воспользоваться этим знанием один-единственный раз.
– А я могла сделать это раньше? – спросила она. – Могла прийти сюда по своему желанию?
– С тех самых пор, как ты стала создателем.
– Но почему же я об этом не знала?
– Я считал, что тебе это известно. – Изабель в недоумении посмотрела на Джона:
– Но я смогла попасть в свой сон только один раз – почти двадцать лет назад.
– А ты в этом уверена?
– Конечно. Я бы знала, если бы это случилось. – Джон пожал плечами:
– Разве ты никогда не видишь снов?
– Вижу, и очень часто. Но это...
Изабель умолкла. Да, ей часто снились сны. Очень яркие, нередко в них присутствовали ньюмены, вызванные ее творчеством из прошлого. Иногда она общалась с Рашкиным, иногда со своими ньюменами. Но она никогда не отличала обычные сновидения от тех, которые, как она сейчас поняла, были снами создателя. Кроме того, после пожара на острове они прекратились. Как раз тогда, когда Изабель отказалась от знаний, переданных ей Рашкиным, и перестала вызывать ньюменов.
– Почему же ты мне никогда не снился? – спросила Изабель. – Почему я никогда не вызывала тебя в сон создателя?
– Ты сама должна ответить на этот вопрос, – сказал Джон.
Изабель медленно кивнула. Она знала ответ.
– Потому что я вычеркнула тебя из своей жизни, – сказала она. – Я хотела тебя вернуть, но на своих условиях. Полагаю, какая-то часть моего сознания знала, что это невозможно. Я должна была принять тебя таким, какой ты есть, или не принимать вообще.
– Но ты не забыла меня, – продолжил Джон. – В некоторых случаях сны создателя содержат предсказание будущего. Некоторые образы находят отражение в реальной жизни, хотя и могут претерпеть значительные изменения. – Джон дотронулся пальцами до плетенного из лент браслета на своем запястье. – Например, яркие ткани.
– Я не совсем тебя понимаю.
– Вот один из образов, повторяющихся в твоей жизни: яркие цвета одежды Кэти, ленты Пэддиджека, из которых ты сплела нам браслеты, майский хоровод, не состоявшийся из-за пожара. Даже красочные абстрактные полотна, заменившие реалистичные картины в твоем творчестве.
– Но что это означает? – недоумевала Изабель.
– Я не в состоянии ответить на этот вопрос, но если бы ты не сплела браслеты, ты не могла бы мне доверять после встречи с Биттервидом. И мы никогда не попали бы в этот сон. У нас не было бы еще одного шанса избавиться от тени, нависшей над нами и нашими друзьями.
– Ты говоришь загадками, – сказала Изабель, хотя это и не было правдой. Она поняла, что имел в виду Джон, но не могла заставить себя поверить в это.
– Мы должны идти в его студию, – ответил Джон. – Прямо сейчас, ночью, в этом сне. Другого шанса может и не быть.
– Но...
– Изабель, в сне создателя у него нет защиты от меня. Он сам проговорился об этом. – Джон опустил голову. – Я чувствую себя виноватым не меньше, чем ты. В ту ненастную ночь много лет назад я мог покончить с Рашкиным, но тогда я был слишком горд и обижен. Я предпочел повернуться к тебе спиной и сказать себе, что это твоя битва, а не моя. Из-за этого погибли сотни ни в чем не повинных существ. Я не могу допустить, чтобы такое повторилось.
Изабель тряхнула головой:
– В этом нет твоей вины. Не мог же ты заранее знать, что всё обернется так ужасно.
– Нет, я всё понимал. Одного взгляда на Рашкина было достаточно, чтобы предугадать все его ужасные замыслы.
– Но хладнокровно убить человека...
Джон поднял голову и посмотрел в лицо Изабель:
– Это не человек, это чудовище.
– И всё же я не могу на это решиться, – сказала Изабель.
– Я и не прошу тебя об этом. Это я – охотник и воин. Я прошу тебя только пойти со мной в его студию. Там, где ваша с ним связь проявляется сильнее всего, ты сможешь вызвать его в этот сон, и у него не будет шанса ускользнуть.
– Но я...
– Вспомни о погибших, – настаивал Джон. – Вспомни о тех, кто еще может погибнуть от его руки. Если ты умрешь, он просто найдет другого художника с такими же способностями. Не спорю, такой талант встречается не часто, но не настолько редко, чтобы Рашкин не смог отыскать замену. Нашел же он Барбару.
Вспомнить о погибших. Изабель повернула голову и посмотрела на дверь спальни. Где-то за ней была Кэти – в гостиной или в своей комнате. Возможно, она уже спит в столь поздний час. А может, всё еще бодрствует в постели с книгой на коленях или с блокнотом в руках.
Если бы еще хоть раз увидеть ее...
– Хорошо, – сказала Изабель. – Я пойду с тобой в студию и попытаюсь вызвать Рашкина. Но сначала я должна сделать одну вещь.
Изабель хотела подняться, но Джон взял ее за руку и остановил.
– Изабель, это ведь сон, – предупредил он ее. – Это не прошлое. Это совсем не та реальность, которую ты помнишь. Ты можешь найти совсем не то, что ищешь.
– И всё же я должна попытаться, – ответила Изабель. – Я должна ее увидеть. Даже если она спит. Всё, что мне требуется, – это снова увидеть ее живой.
– Я буду ждать тебя здесь, – уступил Джон, отпустив ее руку.
Изабель поднялась, пересекла комнату и помедлила у двери.
– Я не задержусь, – сказала она.
Но Джону в конце концов всё же пришлось отправиться на ее поиски.
XV
В ожидании появления друзей Роланды Розалинда бесцельно бродила по первому этажу Детского фонда Ньюфорда. На письменном столе Роланды она заметила небольшую картину, выполненную масляными красками, и узнала в ней работу Козетты. Изображение было крайне небрежным – Козетта всегда слишком спешила, чтобы уделять внимание деталям, – но картина удивляла своей выразительностью. По силе воздействия она не уступала работам Изабель.
Розалинда отложила книгу, с которой никогда не расставалась, и взяла в руки картину, чтобы рассмотреть ее повнимательнее. Она вспомнила слова Изабель, переданные ей Козеттой.
Она сказала, что мы уже настоящие, такие какие есть.
То же самое всегда говорил и Джон.
Что она подарила нам свою любовь, когда вызвала в этот мир, и это сделало нас настоящими.
Неужели это правда? Неужели все эти годы они напрасно сожалели о том, чего у них нет, вместо того чтобы наслаждаться своей жизнью?
Что у нас никогда не будет ни красной птицы, ни сновидений.
Разве это так уж плохо? Что такое кровь и сновидения, как не один из способов описания смертности и творчества? И сама Розалинда, и ей подобные – все они смертны, и у каждого есть свои интересы и стремления. У них есть таланты. Стихам Базиля нельзя отказать в выразительности. Так же как и скульптурам из случайных находок, которые Пэддиджек сооружает на деревьях или под крышей амбара на острове Рен. В картинах Козетты присутствует ее торопливость, но в них есть и настоящие сильные чувства.
И кто может утверждать, что ни один из них не способен стать создателем? А если учесть, что этот дар крайне редко встречается и среди людей, то не так уж и странно, что ни у кого из них пока не обнаружились такие способности. Вряд ли подобные рассуждения обрадуют Козетту, но они ближе к истине, чем ее убеждение о необходимости иметь красную птицу в груди и видеть сны.
Розалинда положила произведение Козетты на стол и снова взяла книгу. Прижав ее к груди, она прошла в переднюю часть здания; Розалинда не хотела даже самой себе признаваться в собственной слабости, но ее беспокойство росло с каждой минутой. Она подошла к двери и посмотрела на улицу сквозь застекленные панели. В отличие от Козетты и Джона Розалинда никогда не любила городских улиц, а в замкнутом пространстве домов чувствовала себя неуютно. Ей нравилось тихое уединение острова, ветерок в волосах и чистое небо над головой.
В поисках свежего воздуха, если вечерний смог городских улиц можно было так назвать, она вышла на крыльцо. Приступ клаустрофобии прошел бесследно. Но прогнать тревожные мысли было не так-то легко.
Неужели долгие годы потрачены впустую? Надо было хотя бы попытаться жить сегодняшним днем, как это делал Пэддиджек. Розалинда покинула остров всего несколько часов назад, но уже соскучилась по маленькому деревенскому человечку. Она посмотрела через улицу, пытаясь представить себе, где он сейчас находится, в каком из зданий висит его картина-переход и как он ее охраняет. Он тоже несчастлив, но по другой причине. Желания Пэддиджека были намного скромнее, но он тоже скучает по острову, и он очень одинок. И напуган.
У него для этого есть все основания, Розалинда и сама жила в постоянном страхе, хотя успешно скрывала его от Козетты, а теперь еще и от новой знакомой – Роланды. Очень хотелось, чтобы сегодня вечером рядом оказался Джон. Его ничто не может испугать – ни вероятность их нереальности в этом мире, ни Рашкин со своими подручными, ничто. А может, Джон просто хороший актер?
Розалинда вздохнула. Она повернулась, чтобы войти обратно в дом, но звук шагов заставил ее остановиться. В свете фонарей появилась мужская фигура, и сердце тревожно замерло в груди. Розалинда решила, что своими мыслями вызвала появление Джона, но потом взглянула на его спутницу, известную ей по описанию Козетты, и поняла, что перед ней создания Рашкина.
Розалинду охватила паника. Она попыталась сохранить на лице спокойное выражение, но не могла удержаться от дрожи при виде двойника Джона, пресловутого Биттервида. Несмотря на все предупреждения, встреча ее потрясла. Внешнее сходство было невероятным, можно сказать абсолютным.
К тому времени, когда незваные гости подошли ближе и невозмутимо принялись ее разглядывать, Розалинда успела взять себя в руки.
– Вы всё же вернулись, – произнесла она. Пришедшие остановились у подножия лестницы.
Во взгляде Скары читалась нескрываемая ненависть, а Биттервид только покачал головой, словно сожалея о присутствии Розалинды.
– Не стоит усложнять то, что должно произойти, – заговорил Биттервид.
– Что усложнять? Смерть? – воскликнула Розалинда. – Не думаю, что нам есть что обсуждать, когда ваше присутствие угрожает мне смертью.
– Но у тебя есть выбор, – заявил он. – Смерть может быть быстрой и легкой, а может быть мучительно долгой.
– Этот выбор меня не устраивает.
– О черт, – воскликнула девчонка. – Неужели нельзя обойтись без болтовни?
Она шагнула вперед, но Биттервид схватил ее за руку и заставил остановиться.
– Погоди, Скара, – сказал он с упреком. – Не стоит так грубить.
Глядя на Розалинду, он пожал плечами, словно говоря: «Разве ты можешь нас остановить?» Биттервид пытался быть обаятельным, таким же, каким бывал Джон, но все усилия были напрасны. Более того, в глазах Розалинды его попытки выглядели жалкими.
– Она по крайней мере говорит то, что думает, – кивнула Розалинда на Скару.
– Кого волнует ваше мнение?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82