Может, если бы мы всё знали, ее можно было бы спасти? Но теперь это не имеет значения. Я делаю это не из-за Кэти. И не потому, что я этого хочу. Я решилась на такой поступок только ради того, чтобы остановить Рашкина и уберечь своих друзей. Я не буду вызывать для него ньюменов, но и не позволю причинить зло тем, кого я люблю.
– А если он найдет кого-нибудь еще, чтобы получать новых ньюменов? – спросил Алан. – Что тогда?
Изабель покачала головой:
– Думаешь он решился бы на такой риск, если бы смог кого-то отыскать? Последняя из его учениц покончила с собой, потому что узнала правду; это и впрямь единственный способ вырваться из его когтей. Я не думаю, что он найдет кого-нибудь еще. А даже если и найдет, вряд ли у него хватит сил на обучение и ожидание результатов.
– Но он может подкрепиться твоими ньюменами, которые еще остались в живых. Пэддиджек и Козетта. Энни Нин, портрет которой ты мне подарила. И «Женщина с книгой» в фонде.
Изабель кивнула.
– Боюсь, что теперь придется тебе побеспокоиться об их безопасности, – сказала она, поднимая лезвие ножа к самому горлу.
Мариса, не в силах вынести ужасного зрелища, отвернулась. С губ Алана сорвался отчаянный крик, он рванулся вперед, понимая, что не успеет остановить нож.
IX
Через несколько комнат от них, не подозревая о происходящей в мастерской драме, Рашкин сидел на своей лежанке, прислонившись спиной к стене. В руке он всё еще держал нож, которым разрезал картину «Сильный духом», и, оглядывая комнату, осторожно проводил пальцем по лезвию. К сожалению, эффект от этого полотна оказался намного слабее, чем ему хотелось бы. Рашкин безусловно стал намного сильнее, чем в последние дни, но сосущее чувство неутоленного голода не исчезло.
В тот день, когда Биттервид принес ему эту картину, Рашкин очень разозлился на глупость своего ньюмена, но вскоре ощутил ни с чем не сравнимую ауру потустороннего мира, пробивающуюся сквозь слой краски, наложенный Барбарой поверх оригинала. Он оторвал кусочек полотна и ногтем поскреб высохшую краску. Верхний слой легко отделился мелкими чешуйками и обнажил более глубокие тона работы Изабель.
Джон Свитграсс поступил очень умно, но всё же не настолько, чтобы обмануть Рашкина. Вероятно, он и не подумал, что Рашкин следил за ним, что его дружба с бывшей ученицей не могла не заинтересовать старого художника. Барбара Николс, с ее острым язычком и сильным характером, не уступающим нраву самого Рашкина, как нельзя лучше подходила на роль хранительницы картины. Единственное, что стало для него сюрпризом, – это вторая картина поверх «Сильного духом».
И еще слишком слабое воздействие энергетического поля ньюмена. Возможно, это было связано с наложением второго слоя краски. Картина Барбары могла немного изменить свойства оригинала. Хотя Барбара провела с ним слишком мало времени, чтобы научиться вызывать ньюменов, в ее работе присутствовало определенное очарование, и этого могло быть достаточно, чтобы оказать влияние на первоначальные свойства картины.
Жаль, что с Барбарой ничего не вышло. Она гораздо талантливее бедняжки Жизель. Может, даже талантливее, чем Изабель, хотя трудно сказать наверняка. Она провела в его мастерской слишком мало времени. Ее характер оказался очень непостоянным. Совсем не таким, как у наивной и доверчивой Изабель. При мысли об Изабель Рашкин не удержался от улыбки. Даже сейчас, после всего что он с ней сделал, она не в силах отличить правду от вымысла. Можно подумать, она способна поджечь собственный дом вместе с картинами. Никто, кроме него самого, не мог чиркнуть спичкой и устроить пожар, как и несколько лет назад в парижской студии Жизель.
Рашкин вытянул руку и полюбовался игрой света на лезвии ножа. Спустя минуту он свесился с лежанки и метнул нож на другой конец комнаты, где стояли картины-переходы Биттервида и Скары.
Позор, что он не может сам обеспечить себе пропитание. Тогда жизнь стала бы намного проще.
Рашкин вытянулся во весь рост и закинул руки за голову. Он принялся разглядывать испещренный трещинами потолок, чтобы отвлечься от неприятного сосущего чувства голода, терзающего его внутренности. Рашкин уже предвкушал, как получит картину Изабель, которую он мельком видел в студии. Очень оригинальный выбор цветовой гаммы. Он почти ощущал вкус ангела, которого это полотно вызовет из Сада Муз.
Бедняжка Изабель. Она выбрала персонажем своей картины ангела мщения, воителя, который промчится по мосту между мирами и поразит зло своим сверкающим мечом. Но ньюмены – всего лишь средство к существованию, и ничего больше. В этом Рашкин не солгал. Чтобы ньюмен стал равным человеку, создатель должен передать ему частицу своей души, а кто же решится на такую глупость? Эти существа должны выполнять мелкие поручения и служить пищей. Иначе появятся ненужные осложнения.
Это Изабель не успела усвоить во время их занятий. Без сомнения, так даже лучше. Останься она подольше, она стала бы намного сильнее и однажды могла попытаться освободиться от его власти, как сам он освободился много лет назад.
Улыбка Рашкина стала отчетливее, на лице появилась мечтательная задумчивость. Да, это была кровавая ночь. Он буквально купался в горячем потоке, бьющем из перерезанного горла, и удивлялся, что в человеке так много крови. В те дни он был очень силен, даже не пользуясь энергией ньюменов.
Он снова станет таким же сильным.
X
Стук доносился из кладовой, где ради безопасности были заперты картины, и, осознав это, Роланда испытала неподдельное облегчение. С бейсбольной битой в руках она подбежала к двери, вытащила из кармана джинсов ключ и отперла замок.
– Козетта, – воскликнула она. – Господи, как я рада...
Из кладовой появилась высокая рыжеволосая женщина, и Роланда, мгновенно умолкнув, отступила на шаг. Женщина показалась ей смутно знакомой, но в тот момент Роланда не могла вспомнить, где они встречались. От стройной фигуры женщины веяло спокойной грацией, серый цвет ее серьезных глаз повторялся в длинном платье, из-под которого виднелась нижняя юбка цвета ржавчины.
– Я... я вас знаю, – произнесла Роланда, наконец-то узнав свою гостью. – Вы женщина с книгой со второй картины.
Незнакомка улыбнулась:
– Верно. А после вашего приветствия я могу предположить, что вы уже встречались с Козеттой.
– Да, я думала, что это она вернулась. – Роланда продолжала рассматривать нежданную гостью. Она смирилась с существованием ньюменов, на ее глазах Козетта появлялась и исчезала по своему желанию, но она еще не привыкла общаться с существами, сошедшими с картин. И вряд ли когда-нибудь привыкнет к этому.
– А где Козетта? – спросила женщина. Роланда виновато пожала плечами. Как будто ей доверили чужого ребенка, а она по недосмотру позволила девочке убежать на улицу.
– Не могу сказать точно, – ответила она. – Козетта ушла вместе с Аланом и Марисой. Вы не знакомы с ними?
– Я достаточно много слышала об Алане.
– А Мариса – по моим наблюдениям – его подруга.
– Для Козетты эта встреча, вероятно, была большим разочарованием, – с улыбкой произнесла женщина. – Она сильно увлеклась этим мужчиной.
– Да, я тоже это заметила.
– А куда они отправились?
– Ох, – вздохнула Роланда и смущенно откашлялась. – Они намеревались разобраться с Рашкиным. Это...
– Я слишком хорошо знаю, кто это, – прервала ее незнакомка. – А она ведь обещала мне быть осторожной.
– Я пыталась их отговорить, – извиняющимся тоном начала Роланда.
Женщина подняла руку, давая понять, что оправдания излишни.
– В этом нет вашей вины. Козетта прислушивается к чужому мнению только в тех случаях, когда это ее устраивает. – Женщина покачала головой и дружески улыбнулась. – Кажется, я слишком сильно опекаю Козетту. Несмотря на ее детскую внешность, она не моложе вас и вполне может сама отвечать за свои поступки.
– Но всё же...
– И всё же, – согласно кивнула женщина, – я не могу не переживать за нее. Особенно в такой момент, как сейчас.
– Может, я смогу чем-нибудь помочь? – Гостья обернулась к кладовой:
– Вы уже сделали всё, ради чего я пришла. Джон предупредил, что все мы должны тщательно охранять свои картины-врата, поскольку создания темного человека бродят по городу в поисках полотен.
– Темный человек? Вы имеете в виду Рашкина?
– Я не признаю за ним права на имя, – горько ответила женщина. – Такие чудовища, как он, за свои злодеяния должны быть лишены привилегии иметь собственное имя.
Чудовище. А Роланда позволила своим друзьям отправиться прямо в его логово. Ну почему она сама не пошла с ними? А если бы пошла? Создания Рашкина похитили бы картины, и что тогда ожидало бы Козетту и эту женщину?
– А Джон? – снова спросила незнакомка. – Вы что-нибудь знаете о нем?
Роланда покачала головой:
– Мне не приходилось с ним встречаться. Он ушел раньше остальных – тоже к Рашкину. Надеюсь, он уже встретился с Козеттой и Аланом.
Из кладовой раздался странный звук – шум резко перемещающегося воздуха. Обе женщины повернулись к открытой двери, Роланда, всё еще державшая биту, покрепче сжала рукоятку. Но на этот раз из темноты появилась Козетта. Она довольно долго стояла перед своей картиной, потом повернулась к выходу.
– Джон погиб, – промолвила она, выходя из кладовой.
Роланда заметила, что девочка очень изменилась с момента их последней встречи. Глаза опухли и покраснели от слез, но горе, вызвавшее эти слезы, сменилось мрачной решимостью на ее лице, лишив его прежней привлекательной жизнерадостности.
– Рашкин его убил, – продолжала Козетта. – И следующей будет Изабель.
– Он намерен убить ее? – спросила потрясенная женщина.
– Нет. – Козетта рассказала, как они попали в ловушку и были заперты вместе с Изабель в импровизированной студии Рашкина. – Она решила покончить жизнь самоубийством. Изабель считает, что только так она может остановить Рашкина.
– Мы должны ей помешать, – воскликнула Роланда, но Козетта в ответ только пожала плечами.
– Это ведь ее собственное решение, – сказала она.
– Как ты можешь быть такой бессердечной? – упрекнула ее Роланда. – Если бы не Изабель, ты бы не появилась в этом мире.
– Подумаешь, какое счастье, – буркнула Козетта. – Мы не просили, чтобы нас вызывали. Мы не хотели быть не такими, как все.
Эти доводы странно поразили Роланду. Она привыкла слышать подобные упреки от детей в своем кабинете наверху. От беглецов, считавших, что они никому и ничем не обязаны за появление в ненавистном мире, где их ожидала нелегкая борьба за выживание и постоянная боль. Еще чаще от темнокожих детей и потомков иммигрантов, испытывавших двойной гнет нищеты и расовых предрассудков.
– Я уверена, Изабель не хотела ваших страданий, – сказала Роланда.
– Она о нас совсем не думала. Всё, чего она хотела, – это забыть о нашем существовании. Знаешь, что она мне сказала? – добавила Козетта, оборачиваясь ко второй женщине. – Что у нас никогда не будет ни красной птицы, ни сновидений, потому что мы уже настоящие, такие, как есть.
– Неужели это так уж плохо? – спросила женщина.
– А что хорошего в том, что за нами охотятся Рашкин и его создания?
– Но разве это вина Изабель?
Козетта смущенно умолкла. Роланда видела, что девочке не по нраву эта логика, но она не могла с ней не согласиться, тем более под серьезным взглядом серых глаз незнакомки.
– Нет, – ответила она сдавленным голосом.
Черты ее лица немного смягчились, делая его моложе. Козетта снова показалась очень хрупкой и уязвимой. Роланда вспомнила слова своей новой знакомой, желавшей опекать и защищать девочку. В это мгновение она и сама хотела бы обнять Козетту и оградить ее от всех бед, но знала, что лучше и не пытаться.
– Ты проводишь меня к Изабель? – спросила Роланда.
– Мы всё равно опоздаем.
– Но надо хотя бы попробовать. – Козетта кивнула:
– Вот только они велели мне оставаться здесь и охранять картины.
– Я буду их охранять, – предложила женщина.
– У него слишком жуткие помощники, – махнула рукой Козетта.
– Я могу пригласить несколько человек, чтобы они побыли с вами некоторое время, – предложила Роланда и снова обратилась к Козетте: – Пойдем. Ты только покажешь мне, где находится Изабель и все остальные. Я не буду настаивать, чтобы ты шла со мной внутрь.
После недолгих колебаний Козетта последовала за Роландой вверх по лестнице. Вторая женщина заперла дверь кладовой, спрятала ключ и тоже поднялась из подвала наверх.
– Я знаю несколько парней, – сказала Роланда. – Все они – члены уличной банды, но кое-чем мне обязаны. Нам надо пригласить сюда кого-нибудь из них, чтобы справиться с той парочкой, которая появлялась в фонде сегодня утром.
– Вам виднее, что следует предпринять, – согласилась женщина.
Роланда сделала несколько телефонных звонков и нашла тех людей, о которых говорила. Все они так или иначе получили когда-то помощь от фонда и теперь были рады отплатить за добро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
– А если он найдет кого-нибудь еще, чтобы получать новых ньюменов? – спросил Алан. – Что тогда?
Изабель покачала головой:
– Думаешь он решился бы на такой риск, если бы смог кого-то отыскать? Последняя из его учениц покончила с собой, потому что узнала правду; это и впрямь единственный способ вырваться из его когтей. Я не думаю, что он найдет кого-нибудь еще. А даже если и найдет, вряд ли у него хватит сил на обучение и ожидание результатов.
– Но он может подкрепиться твоими ньюменами, которые еще остались в живых. Пэддиджек и Козетта. Энни Нин, портрет которой ты мне подарила. И «Женщина с книгой» в фонде.
Изабель кивнула.
– Боюсь, что теперь придется тебе побеспокоиться об их безопасности, – сказала она, поднимая лезвие ножа к самому горлу.
Мариса, не в силах вынести ужасного зрелища, отвернулась. С губ Алана сорвался отчаянный крик, он рванулся вперед, понимая, что не успеет остановить нож.
IX
Через несколько комнат от них, не подозревая о происходящей в мастерской драме, Рашкин сидел на своей лежанке, прислонившись спиной к стене. В руке он всё еще держал нож, которым разрезал картину «Сильный духом», и, оглядывая комнату, осторожно проводил пальцем по лезвию. К сожалению, эффект от этого полотна оказался намного слабее, чем ему хотелось бы. Рашкин безусловно стал намного сильнее, чем в последние дни, но сосущее чувство неутоленного голода не исчезло.
В тот день, когда Биттервид принес ему эту картину, Рашкин очень разозлился на глупость своего ньюмена, но вскоре ощутил ни с чем не сравнимую ауру потустороннего мира, пробивающуюся сквозь слой краски, наложенный Барбарой поверх оригинала. Он оторвал кусочек полотна и ногтем поскреб высохшую краску. Верхний слой легко отделился мелкими чешуйками и обнажил более глубокие тона работы Изабель.
Джон Свитграсс поступил очень умно, но всё же не настолько, чтобы обмануть Рашкина. Вероятно, он и не подумал, что Рашкин следил за ним, что его дружба с бывшей ученицей не могла не заинтересовать старого художника. Барбара Николс, с ее острым язычком и сильным характером, не уступающим нраву самого Рашкина, как нельзя лучше подходила на роль хранительницы картины. Единственное, что стало для него сюрпризом, – это вторая картина поверх «Сильного духом».
И еще слишком слабое воздействие энергетического поля ньюмена. Возможно, это было связано с наложением второго слоя краски. Картина Барбары могла немного изменить свойства оригинала. Хотя Барбара провела с ним слишком мало времени, чтобы научиться вызывать ньюменов, в ее работе присутствовало определенное очарование, и этого могло быть достаточно, чтобы оказать влияние на первоначальные свойства картины.
Жаль, что с Барбарой ничего не вышло. Она гораздо талантливее бедняжки Жизель. Может, даже талантливее, чем Изабель, хотя трудно сказать наверняка. Она провела в его мастерской слишком мало времени. Ее характер оказался очень непостоянным. Совсем не таким, как у наивной и доверчивой Изабель. При мысли об Изабель Рашкин не удержался от улыбки. Даже сейчас, после всего что он с ней сделал, она не в силах отличить правду от вымысла. Можно подумать, она способна поджечь собственный дом вместе с картинами. Никто, кроме него самого, не мог чиркнуть спичкой и устроить пожар, как и несколько лет назад в парижской студии Жизель.
Рашкин вытянул руку и полюбовался игрой света на лезвии ножа. Спустя минуту он свесился с лежанки и метнул нож на другой конец комнаты, где стояли картины-переходы Биттервида и Скары.
Позор, что он не может сам обеспечить себе пропитание. Тогда жизнь стала бы намного проще.
Рашкин вытянулся во весь рост и закинул руки за голову. Он принялся разглядывать испещренный трещинами потолок, чтобы отвлечься от неприятного сосущего чувства голода, терзающего его внутренности. Рашкин уже предвкушал, как получит картину Изабель, которую он мельком видел в студии. Очень оригинальный выбор цветовой гаммы. Он почти ощущал вкус ангела, которого это полотно вызовет из Сада Муз.
Бедняжка Изабель. Она выбрала персонажем своей картины ангела мщения, воителя, который промчится по мосту между мирами и поразит зло своим сверкающим мечом. Но ньюмены – всего лишь средство к существованию, и ничего больше. В этом Рашкин не солгал. Чтобы ньюмен стал равным человеку, создатель должен передать ему частицу своей души, а кто же решится на такую глупость? Эти существа должны выполнять мелкие поручения и служить пищей. Иначе появятся ненужные осложнения.
Это Изабель не успела усвоить во время их занятий. Без сомнения, так даже лучше. Останься она подольше, она стала бы намного сильнее и однажды могла попытаться освободиться от его власти, как сам он освободился много лет назад.
Улыбка Рашкина стала отчетливее, на лице появилась мечтательная задумчивость. Да, это была кровавая ночь. Он буквально купался в горячем потоке, бьющем из перерезанного горла, и удивлялся, что в человеке так много крови. В те дни он был очень силен, даже не пользуясь энергией ньюменов.
Он снова станет таким же сильным.
X
Стук доносился из кладовой, где ради безопасности были заперты картины, и, осознав это, Роланда испытала неподдельное облегчение. С бейсбольной битой в руках она подбежала к двери, вытащила из кармана джинсов ключ и отперла замок.
– Козетта, – воскликнула она. – Господи, как я рада...
Из кладовой появилась высокая рыжеволосая женщина, и Роланда, мгновенно умолкнув, отступила на шаг. Женщина показалась ей смутно знакомой, но в тот момент Роланда не могла вспомнить, где они встречались. От стройной фигуры женщины веяло спокойной грацией, серый цвет ее серьезных глаз повторялся в длинном платье, из-под которого виднелась нижняя юбка цвета ржавчины.
– Я... я вас знаю, – произнесла Роланда, наконец-то узнав свою гостью. – Вы женщина с книгой со второй картины.
Незнакомка улыбнулась:
– Верно. А после вашего приветствия я могу предположить, что вы уже встречались с Козеттой.
– Да, я думала, что это она вернулась. – Роланда продолжала рассматривать нежданную гостью. Она смирилась с существованием ньюменов, на ее глазах Козетта появлялась и исчезала по своему желанию, но она еще не привыкла общаться с существами, сошедшими с картин. И вряд ли когда-нибудь привыкнет к этому.
– А где Козетта? – спросила женщина. Роланда виновато пожала плечами. Как будто ей доверили чужого ребенка, а она по недосмотру позволила девочке убежать на улицу.
– Не могу сказать точно, – ответила она. – Козетта ушла вместе с Аланом и Марисой. Вы не знакомы с ними?
– Я достаточно много слышала об Алане.
– А Мариса – по моим наблюдениям – его подруга.
– Для Козетты эта встреча, вероятно, была большим разочарованием, – с улыбкой произнесла женщина. – Она сильно увлеклась этим мужчиной.
– Да, я тоже это заметила.
– А куда они отправились?
– Ох, – вздохнула Роланда и смущенно откашлялась. – Они намеревались разобраться с Рашкиным. Это...
– Я слишком хорошо знаю, кто это, – прервала ее незнакомка. – А она ведь обещала мне быть осторожной.
– Я пыталась их отговорить, – извиняющимся тоном начала Роланда.
Женщина подняла руку, давая понять, что оправдания излишни.
– В этом нет вашей вины. Козетта прислушивается к чужому мнению только в тех случаях, когда это ее устраивает. – Женщина покачала головой и дружески улыбнулась. – Кажется, я слишком сильно опекаю Козетту. Несмотря на ее детскую внешность, она не моложе вас и вполне может сама отвечать за свои поступки.
– Но всё же...
– И всё же, – согласно кивнула женщина, – я не могу не переживать за нее. Особенно в такой момент, как сейчас.
– Может, я смогу чем-нибудь помочь? – Гостья обернулась к кладовой:
– Вы уже сделали всё, ради чего я пришла. Джон предупредил, что все мы должны тщательно охранять свои картины-врата, поскольку создания темного человека бродят по городу в поисках полотен.
– Темный человек? Вы имеете в виду Рашкина?
– Я не признаю за ним права на имя, – горько ответила женщина. – Такие чудовища, как он, за свои злодеяния должны быть лишены привилегии иметь собственное имя.
Чудовище. А Роланда позволила своим друзьям отправиться прямо в его логово. Ну почему она сама не пошла с ними? А если бы пошла? Создания Рашкина похитили бы картины, и что тогда ожидало бы Козетту и эту женщину?
– А Джон? – снова спросила незнакомка. – Вы что-нибудь знаете о нем?
Роланда покачала головой:
– Мне не приходилось с ним встречаться. Он ушел раньше остальных – тоже к Рашкину. Надеюсь, он уже встретился с Козеттой и Аланом.
Из кладовой раздался странный звук – шум резко перемещающегося воздуха. Обе женщины повернулись к открытой двери, Роланда, всё еще державшая биту, покрепче сжала рукоятку. Но на этот раз из темноты появилась Козетта. Она довольно долго стояла перед своей картиной, потом повернулась к выходу.
– Джон погиб, – промолвила она, выходя из кладовой.
Роланда заметила, что девочка очень изменилась с момента их последней встречи. Глаза опухли и покраснели от слез, но горе, вызвавшее эти слезы, сменилось мрачной решимостью на ее лице, лишив его прежней привлекательной жизнерадостности.
– Рашкин его убил, – продолжала Козетта. – И следующей будет Изабель.
– Он намерен убить ее? – спросила потрясенная женщина.
– Нет. – Козетта рассказала, как они попали в ловушку и были заперты вместе с Изабель в импровизированной студии Рашкина. – Она решила покончить жизнь самоубийством. Изабель считает, что только так она может остановить Рашкина.
– Мы должны ей помешать, – воскликнула Роланда, но Козетта в ответ только пожала плечами.
– Это ведь ее собственное решение, – сказала она.
– Как ты можешь быть такой бессердечной? – упрекнула ее Роланда. – Если бы не Изабель, ты бы не появилась в этом мире.
– Подумаешь, какое счастье, – буркнула Козетта. – Мы не просили, чтобы нас вызывали. Мы не хотели быть не такими, как все.
Эти доводы странно поразили Роланду. Она привыкла слышать подобные упреки от детей в своем кабинете наверху. От беглецов, считавших, что они никому и ничем не обязаны за появление в ненавистном мире, где их ожидала нелегкая борьба за выживание и постоянная боль. Еще чаще от темнокожих детей и потомков иммигрантов, испытывавших двойной гнет нищеты и расовых предрассудков.
– Я уверена, Изабель не хотела ваших страданий, – сказала Роланда.
– Она о нас совсем не думала. Всё, чего она хотела, – это забыть о нашем существовании. Знаешь, что она мне сказала? – добавила Козетта, оборачиваясь ко второй женщине. – Что у нас никогда не будет ни красной птицы, ни сновидений, потому что мы уже настоящие, такие, как есть.
– Неужели это так уж плохо? – спросила женщина.
– А что хорошего в том, что за нами охотятся Рашкин и его создания?
– Но разве это вина Изабель?
Козетта смущенно умолкла. Роланда видела, что девочке не по нраву эта логика, но она не могла с ней не согласиться, тем более под серьезным взглядом серых глаз незнакомки.
– Нет, – ответила она сдавленным голосом.
Черты ее лица немного смягчились, делая его моложе. Козетта снова показалась очень хрупкой и уязвимой. Роланда вспомнила слова своей новой знакомой, желавшей опекать и защищать девочку. В это мгновение она и сама хотела бы обнять Козетту и оградить ее от всех бед, но знала, что лучше и не пытаться.
– Ты проводишь меня к Изабель? – спросила Роланда.
– Мы всё равно опоздаем.
– Но надо хотя бы попробовать. – Козетта кивнула:
– Вот только они велели мне оставаться здесь и охранять картины.
– Я буду их охранять, – предложила женщина.
– У него слишком жуткие помощники, – махнула рукой Козетта.
– Я могу пригласить несколько человек, чтобы они побыли с вами некоторое время, – предложила Роланда и снова обратилась к Козетте: – Пойдем. Ты только покажешь мне, где находится Изабель и все остальные. Я не буду настаивать, чтобы ты шла со мной внутрь.
После недолгих колебаний Козетта последовала за Роландой вверх по лестнице. Вторая женщина заперла дверь кладовой, спрятала ключ и тоже поднялась из подвала наверх.
– Я знаю несколько парней, – сказала Роланда. – Все они – члены уличной банды, но кое-чем мне обязаны. Нам надо пригласить сюда кого-нибудь из них, чтобы справиться с той парочкой, которая появлялась в фонде сегодня утром.
– Вам виднее, что следует предпринять, – согласилась женщина.
Роланда сделала несколько телефонных звонков и нашла тех людей, о которых говорила. Все они так или иначе получили когда-то помощь от фонда и теперь были рады отплатить за добро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82