Женщина с прекрасным лицом слегка пошевелилась, а так как она сидела на фоне садика, то Юджи показалось, что это ожил какой-то камень.
Нишицу окинул Юджи холодным взглядом своих опаловых глаз.
– Вам я известен как политический деятель, но, по правде говоря, у меня много ипостасей. – Он вынул руку из-под полы кимоно, посмотрел на нее и снова спрятал под полу. – Я ведь также и якудза-гангстер. – При этих словах он медленно и внимательно огляделся вокруг, будто попал в эту комнату впервые. Вот это здание сооружено "Тошин Куро Косай".
– Обществом Черного клинка?
Нишицу склонил голову и произнес:
– Я представляю некоторые интересы "Тошин Куро Косай". – Его опаловые глаза прожигали насквозь и цепко держали собеседника, словно крючок на рыболовном удилище. – Ивэн открыла вам свою тщательно охраняемую тайну и тем самым поставила всех нас в некотором смысле перед угрозой. На свете немало таких, я в этом уверен, кто заплатил бы большие деньги, лишь бы узнать, что у нее в голове и как это она распознает будущее.
– Моя мать обладает тем же самым даром.
– Гм-м. Ну, может, и не тем же самым.
Смирно сидевшая у двери в сад женщина как-то странно повернула голову. Ее прекрасное лицо приняло сосредоточенное выражение, будто она прислушивалась к тому, о чем говорят находящиеся в отдалении мужчины.
– Что нужно от меня "Тощий Куро Косай"? – спросил наконец Юджи.
Нишицу опять улыбнулся, но на этот раз не тепло, а скорее даже зловеще.
– А то же самое, что и вашей матери нужно от вас. Тайну Оракула.
На некоторое время в комнате воцарилось молчание.
– Не понимаю, что вы имеете в виду.
Женщина с прекрасным лицом резко дернула головой, и свет блеснул на ее щеках. Нишицу ответил резко:
– Подождите, Шиян-сан! Разве мы не согласились говорить "кокоро"? Нам известно, что это ваша мать надоумила вас сконструировать Оракул. Разве я ошибаюсь? Разве не было других бесчисленных вариантов выбора, но вы все же предпочли ввести в программу гены живого человеческого организма.
Юджи согласно, но как-то неуверенно кивнул головой и подтвердил:
– Да, это моя мать предложила так поступить. Так получилось, что воспроизведение ДНК в Оракуле совпало с ее интересом к проблемам биогенетики.
– О да, да, конечно! Это же ее специальность, – заметил Нишицу, подтверждая свои слова энергичным кивком головы. – А откуда возник этот интерес? Вы когда-нибудь задавались этим вопросом? Нет? По вашему выражению вижу, что никогда. – Нишицу выпростал из-под полы свои сильные руки с толстыми, как сардельки, пальцами и положил их на стол. – А возник он отсюда, уважаемый Шиян-сан.
– Отсюда? От вас? – смутился Юджи.
– Да, – подтвердил Нишицу. – Именно от нас. Из общества Черного клинка.
Снова воцарилось молчание.
– Не могу поверить, – наконец нарушил молчание Юджи.
– Разумеется, не можете, – подтвердил Нишицу. – Я и сам не поверил бы, окажись на вашем месте. – Он пожал плечами. – И тем не менее это правда. Еще несколько десятилетий назад мы поручили вашей матери заняться этим делом. Видите ли, однажды мы обнаружили, что медленно, но верно вымираем. По неизвестным нам и доселе причинам рождалось все меньше и меньше детей с задатками "макура на хирума", то есть с даром ясновидения. А вот теперь мы дожили – их вообще не стало. Мы должны были найти путь к возрождению. Вот в чем и заключался "интерес" вашей матери к проблемам биогенетики, который показался вам весьма странным. Поэтому-то мы и послали ее в Камбоджу еще двадцать лет тому назад. – Он протянул руки. – Не тратьте попусту слова, обвиняя меня во лжи. Лучше подумайте о том, что я поведал вам, а уже потом скажете, что это не совпадает с вашими воспоминаниями о прошлом.
Юджи выгадывал время, выбора у него не было.
Нишицу, наблюдая за лицом Юджи, понял, что того начинают обуревать сомнения, и искренне пожалел его.
– А если вы все еще сомневаетесь, подумайте о том, откуда нам известны самые сокровенные мысли насчет вашего наиболее тайного проекта. Нам даже известно, как зовут вашего первого подопытного. Его имя Лоуренс Моравиа. Это ведь ваша мать привела его на склад, где вы скрываете свой биокомпьютер. Может, назвать вам день и час, когда она привела его туда?
Юджи сунул руки под стол и крепко сжал кулаки.
– Как вы узнали об этом? – спросил он безжизненным голосом.
– А так, что я тоже принимал в этом участие, – ухмыльнулся Нишицу. – Ваша мать все время врала вам.
Юджи даже не шелохнулся. Он как будто застыл во времени, завис меж миров, плыл в кромешной темноте без конца и края.
– Как я говорил, мы встретились здесь, чтобы обсудить проблемы будущего, – сказал Нишицу, напуская на себя деловой вид. – Не то, что произойдет завтра или на следующей неделе, а в отдаленном будущем. Теперь-то понимаете, уважаемый Шиян-сан?
В этот момент Юджи ненавидел жизнь, в которой ему готовили роль пляшущей марионетки. Он согласно кивнул.
Нишицу слегка повернул голову, будто прислушиваясь к чему-то, и Юджи опять вспомнил о прекрасной женщине, которая по-прежнему сидела с закрытыми глазами, сложив вместе ладони, как бы в размышлении.
– Теперь я обязан показать вам кое-что, – нарушил молчание Нишицу и вынул из нагрудного кармана продолговатый предмет длиной около трех дюймов.
Предмет был завернут в слой полупрозрачной рисовой бумаги с личной печатью Нишицу. Наохару Нишицу пододвинул предмет через стол к Юджи. Он выглядел таким красивым на черном лакированном столе. Но для Юджи его красота имела зловещий смысл, он казался шкурой диковинного зверя, блистая черно-белой поверхностью, словно платиновая пластина в струящемся водном потоке.
Пристально разглядывая предмет, Юджи ощутил, что голова его вот-вот расколется. Он чувствовал сейчас то же, что и ныряльщик, задержавшийся на большой глубине в поисках сокровищ и не соображающий теперь, где низ, а где верх.
Аккуратно разворачивая сверток, он смотрел на него с каким-то страхом, так же, как смотрят люди на искореженную автомашину, попавшую в катастрофу, или на убитых на улице людей.
Развернув бумагу, он непроизвольно вскрикнул, увидев отрубленный палец. На пальце было кольцо, которое он сразу же узнал: оно принадлежало Хирото – мужу его сестры.
– Увы, Хирото мертв, – произнес Нишицу. – Ваша мать узнала, что он выдал ее тайну – что она является членом "Тошин Куро Косай". Он собирался рассказать об этом вам, и, чтобы предупредить этот шаг с его стороны, она убила его.
Юджи резко поднял голову.
– Моя мать никогда...
Нишицу издал хриплый гортанный звук и отодвинул ширму в сторону.
– Мама!
Сразу же за ширмой в другой комнате сидела на коленях Минако. Ее голова была опущена, плечи бессильно поникли.
– Прости меня, Юджи-сан, – вымолвила мать. – Я не хотела убивать Хирото, но он не оставил мне выбора. Он собирался рассказать тебе про меня все-все. – Голова ее качалась из стороны в сторону, как маятник, и Юджи ощутил прежнюю нестерпимую тревогу за нее. – Ты должен понять, что у меня не было выбора. Юджи-сан, теперь твоя судьба всецело в руках Нишицу. Послушай, что он скажет.
Показалась вытянутая рука, и ширма задвинулась, отделив мать от Юджи.
Он захотел встать, но Нишицу остановил его и сказал:
– Теперь она в наших руках. Мы будем защищать ее, как и поступали всегда. – Звук его голоса действовал успокаивающе. – Но вы, Юджи-сан, должны знать, что ваша мать сошла с ума. Временами такое случается, когда способность макура на хирума становится особенно сильной и разум не может выдержать ясновидения. – Нишицу подвинул через стол теплое сакэ для Юджи. Несколько капель упали на палец Хирото. – Мы можем помочь ей. Честно говоря, только мы и можем помочь. – Он показал на лежащий отрубленный палец: – Посмотрите, что она сделала. Здравомыслящий человек так не поступит. – Нишицу опять прищурил свои опаловые глаза и продолжал: – То будущее, которое показала вам Ивэн, поверхностно. Есть в нем кое-что неясное, в него вмешивается еще кто-то. Один очень умный человек манипулирует и вами и мною, он раздувает между вами вражду и подталкивает нас к войне, чего я нисколько не хочу. Человек этот – американец, зовут его Торнберг Конрад III, он встречался с вашей матерью еще в Камбодже, и там они создали свой враждебный альянс, который теперь представляет угрозу всем нам.
Юджи прижал руку к левой части груди: сильная боль сдавила сердце словно стальным обручем.
– Могу только посочувствовать вам, Шиян-сан, потому что, как вы сейчас сами убедитесь, все мы находимся в своеобразном лабиринте, – сказал Нишицу. – Вам и мне вместе с вами надлежит найти выход из сложившейся ситуации, иначе этот американец сумеет уничтожить всех нас.
* * *
Джейсон Яшида спустился в гараж, устроенный в подвале офиса Хэма, и, взяв там машину, поехал в гостиницу "Четыре сезона" в Джорджтауне, где у него заранее была назначена встреча с представителем группы подрядчиков, выполняющих контрактные заказы для министерства обороны.
Там он оставил машину на попечение одного из работников гостиницы, заплатив ему щедрые чаевые за то, чтобы тот поставил машину в надежное и удобное место, а на самом деле надеясь, что таким образом этот человек лучше запомнит его. Потом он прошел через прохладный тихий холл, обставленный изящной мебелью, вышел на улицу и перекусил там в открытом кафетерии с нависающими над головой ветвями деревьев, в которых неумолчно чирикали воробьи. И там он тоже оставил приличные чаевые и несколько минут поболтал с официанткой, отпуская шуточки в адрес членов конгресса и лоббистов – их женской половины.
Спустя минут сорок он вернулся в гостиницу, миновал холл, поднялся наверх и по телефону-автомату заказал такси. Через десять минут такси подъехало к парадной двери магазина мужской одежды, находящегося в трех кварталах от гостиницы, и Яшида, уже стоявший там наготове, сел в него. Он уже успел незаметно выйти из гостиницы через служебный вход. Шофера он попросил высадить его на развороченной Седьмой улице в китайском квартале, там он вышел и, дождавшись, пока такси не скроется из виду, повернулся и направился на Эйч-стрит, узенькую улочку, сплошь заставленную с обеих сторон китайскими жаровнями, лотками и палатками, где прямо на улице готовили пищу.
Позади ресторана "Феникс Чайнатаун" – этого популярного места встреч – его поджидала Марион Старр Сент-Джеймс. Пройдя по виниловой дорожке, настеленной прямо на тротуаре, он вошел в кабинку, где она сидела, уплетая поджаренные кусочки свинины. Она предложила ему присоединиться, но он вежливо отказался. В это время дни народу в ресторане почти не было, весь обслуживающий персонал сидел на другом его конце и завтракал. Никто не обратил на них никакого внимания.
– Ну как я его настропалила? – поинтересовалась она.
– Великолепно. Он теперь вовсю принюхивается к клинике "Грин бранчес".
Марион мягко улыбнулась:
– Я же говорила тебе, дорогой, что обтяпаю все в лучшем виде.
– Да, должен признаться, что я все же немного сомневался. Трудновато было натравить его на отца: Хэм вбил себе в башку, что он единственный послушный ребенок в семье.
– Ребячья любовь к отцу – штука довольно противная.
– Такая любовь настолько глубоко проникает в душу, что зачастую принимает уродливые формы, – заметил Яшида. – Я, к примеру, никогда не знал своего отца, зато люблю твоего.
– Даже больше, чем я? – рассмеялась Марион. – Он мог, когда хотел, становиться отъявленным негодяем и придумывал такие садистские штучки, до которых не додумался бы в своих книжках и сам маркиз де Сад.
– А может, благодаря этому он и сделал из тебя такую, какая ты есть.
– Мой папаша целиком и полностью согласился бы с тобой, не сомневаюсь в этом.
– Я бы не обвинял его, – защищал Яшида отца Марион. – У торговцев оружием масса времени, и они выдумывают всякие изощренные истязания от безделья во время тягучих ночных бдений, когда везут оружие в пункт назначения или на обратном пути.
Он смотрел, как она ловко орудовала китайскими палочками для еды, отправляя с их помощью в рот мелко нарубленные кусочки поджаренной свинины с белой фарфоровой тарелочки, и удивился, что она ест почти как природная китаянка или японка. Он также втайне восхищался ею за то, что у нее хватило духу и сметки превратить доставшуюся в наследство от отца крохотную и ненадежную подпольную фирмочку по торговле оружием в крупную многонациональную корпорацию.
– Думаешь, не знаю, почему ты любишь моего отца, дорогой? – заметила Марион. – Да потому, что он взялся за торговлю оружием вовсе не из-за денег. Он стал поставлять оружие своему ирландскому приятелю, брата которого забили насмерть английские солдаты в Белфасте, и делал свое дело просто из принципа. Он презирал также имперские замашки и был твердо уверен, что все экономические неурядицы, обрушившиеся на Великобританию, вызваны как раз приверженностью к такому мышлению. "Римляне не смогли воплотить в жизнь эту идею, – обычно говорил он, – а они, черт побери, были намного умнее нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96