– Уж теперь-то избиратели точно сделают правильные выводы, – заметил Ньянгу.
– Проблема?
– Перелистни страницу, – предложил Ньянгу, – и прочти две статьи наверху.
Гарвин так и сделал. Одна была про разгром «неизвестными террористами» одного из штабов кампании Фили, вторая – про зверское избиение троих из его агитаторов.
– Неслабо, – заключил Гарвин. – Думается мне, что в связи с тем придурком, болтавшимся без спроса по «Берте» и захотевшим поиграть с нашими кисками… он, кстати, и впрямь выживет, к сожалению, как и предсказывала Джил… и всем этим нам бы лучше начать чуть больше заботиться о безопасности. Идеи?
– Привлечь всех из РР, кто без придури. Удвоить охрану в проходах… нет, утроить. Пустить патрули вокруг корабля. Отказаться от твоей идеи поставить этот вонючий шатер для представлений. Оставить за пределами корабля только аттракционы и там тоже держать патрули. Если Сопи отпустит кое-кого из своих жуликов, это будет ему только на руку. Подготовить либо «аксай», либо нана-бот к немедленному пуску при малейших признаках попытки нанести тяжелый удар. С этого момента никто не ходит в город или куда бы то ни было в одиночку, а если народу достаточно, чтобы привлечь внимание, придется гнать за ними скрытую вооруженную охрану. А в остальном, – закончил Ньянгу, – такая же беззаботная жизнь, как обычно.
В ту ночь возникла непонятная свалка в городке аттракционов, установленном снаружи «Большой Берты», и все патрульные, к позднейшей ярости Ньянгу, оказались вовлечены в нее. Затем четверо счастливых пьянчужек возжелали спеть серенаду двум часовым в проходах.
Никто не заметил серой фигуры, скользнувшей вверх по одному из корабельных стабилизаторов, вынувшей из-за пазухи небольшой ящичек в сантиметр толщиной, выкрашенный так, чтобы в точности совпадать с цветом корабельной обшивки, и пришлепнувшей его к борту. Клей мгновенно схватился, и человек исчез так же незаметно, как и пришел.
Моника Лир бормотала непристойности, скрытно эскортируя дюжину щебечущих статисток сквозь район магазинов. Она могла поклясться, что Гарвин или Ньянгу имеют именно такое представление о шутке.
В самом деле, охранять танцовщиц! Как будто кто-то, кроме разве что нейрохирурга, изучающего вакуум, или извращенца, не верящего в человеческую речь, может заинтересоваться какой-нибудь из них или их обещанным походом по столичным магазинам. Если бы кто-нибудь сказал Монике, что единственная причина, по которой ее отправили скрытно, это бесстыдное поведение статисток, она бы плюнула тому в глаза или, возможно, сломала руку-другую.
Как бы то ни было, она сосредоточилась на своих обязанностях, злобно сверкая глазами взад и вперед из-под темной вуали, наблюдая за всем сразу. Одна рука покоилась на рукоятке тяжелого бластера, свисавшего у нее с ремня под очень стильным, очень полезным длинным плащом.
Табунчик как раз остановился полюбоваться холо-изображениями, витавшими в воздухе перед очередным бутиком, когда Моника увидела человека – маленького, неважно одетого, – выскочившего из укромного местечка. Она увидела, как ствол в его руке поднялся и выстрелил один раз. Лир услышала, как закричала в агонии женщина, но не обратила внимания, в кого попали. Она откинула плащ – к черту безопасность – и подняла бластер. Человек повернулся бежать и заметил Лир и ее оружие.
– Стой! – крикнула она, памятуя, что наемных убийц следует брать живыми. – Замри!
Но мужчина вскинул пистолет, целясь в нее, и она спустила курок. Молния ударила в середину грудной клетки так, что наемника перебросило через садовую скамейку.
Поднялся визг, прохожие разбегались или падали ничком на землю, выли сирены. Лир, игнорируя суматоху, быстро обыскала труп, затем поднялась и затерялась в толпе, оставив бластер поперек тела.
– Спасибо, – Ньянгу отключил коммуникатор и повернулся к Гарвину. – Статистка… Ее звали Чапу, кстати… только что умерла.
– Ублюдки. – Гарвин разбирал содержимое карманов стрелявшего.
Ком зажужжал снова.
– Это Фили, – доложил Иоситаро после недолгого разговора. – Выражал соболезнования, хотя он уверен, что это не имеет никакого отношения к политике или к нему. Просто какой-то сумасшедший.
– Да, – бесстрастно откликнулся Янсма.
Ньянгу велел корабельному переговорному центру принимать все входящие звонки, но откладывать их. Он присоединился к Гарвину в изучении скудного содержимого карманов убийцы.
– Слишком много денег. Славные хрустящие кредитки, непоследовательные номера. Наемник. Хо! Это еще что? Никак номер кома? Может, хозяева забыли тряхнуть его перед тем, как выпустить, а?
Он попросил центр соединить его с этим номером.
– Это НГ, – сказал Ньянгу, – попробуйте подобрать с добавлением или изъятием одной цифры. – Пришлось подождать. – С отменой не соединяет. Попробуйте с добавкой. – Он снова подождал, потом резко оборвал контакт. – Вот и оно. Добавили одну цифру и только что услышали голос, который произнес: «Конституционалистский Округ Четыре, говорит Майа». Грязная, грязная работа.
– Согласен.
– Знаешь, в правильно осуществляемой демократии это не более чем мелкая улика.
– Вот потому-то я чертовски рад, что на нашем корабле не демократия, – мрачно подытожил Гарвин.
Глава 8
– Печально слышать о ваших потерях, – обратился к Эрику Пенвиту худощавый мужчина с тщательно подстриженными усами. Дорогой, но какой-то потертый с виду гражданский костюм сидел на нем как униформа.
– Цирковые думают иначе, чем вы, солдаты, – в растяжку произнес Эрик. – Мы не принимаем в расчет то, что вы называете допустимыми потерями. Хотя, может, и стоило бы, – смягчил он свой ответ, подавляя вспышку гнева. – Учитывая некоторый вероятный риск.
– Но я так понял, что женщина, застреленная этим психом, была не более чем украшением, – последовал ответ. – Едва ли она была кем-то, кто входит в клетку к хищникам.
– Полагаю, все мы рано или поздно умрем. Может быть, выпьем?
– Спасибо. – Мужчина подозвал бармена. – Виски. И стакан содовой.
Пенвит сделал знак, чтобы и ему заново налили бренди с имбирем, хотя еще только привыкал к местному, лучшему, чем то, что водилось на Камбре, и смеси, гораздо более имбирной, нежели ожидалось.
Мужчина взял свой бокал и отсалютовал им Эрику.
– Как у нас говорится… за красивую и чистую войну с быстрым продвижением по службе.
Пенвит улыбнулся и выпил.
– Хотя, – продолжал человек, – никто из нас, членов Клуба, никогда не видел настоящей войны.
Стены Клуба ВС украшало старое оружие, полковые знамена и холоизображения крепких, горделивого вида парней.
– Только бунты, да несколько облав. Какой-нибудь округ или планета то и дело решают, что могут жить сами по себе, и нуждаются в напоминании об истинном порядке вещей. Да, кстати, я – Куприн Фрерон. Т'узан в отставке, последнее назначение – Генеральный Штаб.
– Эрик Пенвит. Из цирка.
– Я знаю. – Мужчина сменил тему. – Как ваши люди отреагировали на трагедию?
– Что мы должны были бы сделать? – осторожно уточнил Пенвит. – Убийца – какой-то лунатик, застреливший нашу коллегу, сам затем был прикончен неизвестным гражданским лицом. По крайней мере, так говорят ваши холоновости.
Фрерон приподнял бровь.
– Меня удивляет это «неизвестное гражданское лицо». У нас на Дельте очень строгие законы об оружии… Хотя это, кажется, никогда не останавливает преступников или некоторых наших бандитов от политики, которые вооружаются для своих злодейств чем и как хотят.
– Мошенники везде в основном не брезгуют нарушением мелких законов, – ответил Пенвит. – Но мне все еще не понятно, о чем вы говорите.
– Я просто думаю, что вы, пришельцы, можете иметь свои собственные, гм, ресурсы на случай неприятностей. И это хорошо, ибо сомневаюсь, что наши власти хоть что-нибудь предпримут для розыска людей, которые, как всем известно, стоят за этим убийством.
– Может, у нас что и есть, – сказал Пенвит. – Но если это так, то меня никто никогда ни о чем подобном в известность не ставил. Кстати, вы сказали, что знаете меня, но что-то не припомню, где мы встречались раньше.
– Мы и не встречались. Я слышал о вашем шоу и о щедрых пожертвованиях, которые сделал ваш цирк в некоторые благотворительные проекты, поддерживаемые нашим Клубом. – Фрерон огляделся по сторонам и, не обнаружив никого поблизости, понизил голос. – Я также слышал, что вы копаете насчет Конфедерации.
– Конечно, – тревожные сигналы в голове у Пенвита отключились. – Мы ведь лояльные граждане… Хотя, конечно, утекло немало воды с тех пор, когда мы могли продемонстрировать свою лояльность. Путешественники любят порядок. И, честно говоря, мне самому интересно, как в одночасье могло исчезнуть нечто столь огромное.
– Солдаты тоже любят порядок, – заверил Фрерон. – Знаете, мне в свое время, довольно давно, повезло заниматься разведывательной работой по самому Центруму. И часть моей работы в Штабе, прежде чем проклятые политиканы решили, что нам выгоднее идти своим путем, состояла в общении с атташе Конфедерации.
– Интересно.
– Я тоже так думал в свое время. Так считаю и поныне, обдумывая написание мемуаров. Ибо я вел подробные записи. Очень подробные записи обо всем, с чем я сталкивался, имея дело с Конфедерацией. Но в наши дни никто, похоже, не заинтересован по-настоящему в этих анекдотах прошлого.
– Я прошлым интересовался с детства, – соврал Эрик. – Почему-то разговоры взрослых всегда оказывались увлекательнее, чем у ребят. – Он гадал, откуда взялось слово «ребята», и решил, что такое слово использовал бы сам Фрерон. – Но вы говорили что-то о записях.
– Да, и полагаю, это было незаконно, поскольку массу материалов по Конфедерации, которыми я располагаю, в свое время строго засекретили. Теперь же это просто пыльные бумажки, хотя кто-то, может, и найдет их интересными.
– Как-то? – поинтересовался Пенвит, до чертиков жалея, что у него нет большого детектора в кармане, что бы определить, не является ли Фрерон тиборгским контрразведчиком, закидывающим удочку.
– Ну, может, историки Люди, по каким бы то ни было причинам сделавшие Конфедерацию предметом изучения. Достаточно обеспеченные, поскольку моя пенсия едва достигает тех размеров, каких бы мне хотелось.
– Т'узан Фрерон, – Эрик махнул бармену, – вы меня страшно заинтересовали. Может, найдем столик и обсудим это дело.
– Зовите меня Куприн.
Было весьма приятно, что около половины цирковых без лишнего шума тихо подошли к Гарвину и поинтересовались, собирается ли он предпринять что-либо по поводу убийства Чапу, и если да, то чем они могут помочь.
Конечно, он собирался, но ему нужны были только девятнадцать человек, набранные из PP. Ближе к вечеру они тихо погрузились на цирковые флаеры, отправились в столицу и тихо опустились на крыше здания, выходящего на штаб Четвертого Округа Конституционалистов. Высоко вверху их прикрывали два «аксая», пилотируемые Диллом и Аликханом.
Четверо солдат, лучших операторов «сорокопутов» в Корпусе, спрятав модифицированные ракеты в невинного вида кейсах, вместе с прикрывающей их группой спустились с крыши и заняли огневые позиции в нишах и переходах.
Еще шестеро со станковыми бластерами под руководством Лир в сопровождении помощников выдвинулись на огневые позиции около трех входов в намеченное здание.
Они замирали в своих укрытиях каждый раз, когда мимо пролетали флаеры местной полиции.
Гарвин и Ньянгу выжидали окончания нормального рабочего дня.
– Это позволит невинным, в смысле мелким сошкам, уйти прежде, чем начнется развлекуха, – решил Гарвин.
– А как, в порядке цинизма, насчет секретарши, которой начальник велел работать допоздна? – поинтересовался Ньянгу.
Гарвин холодно на него посмотрел.
– Извини, – сказал Иоситаро. – Я вовсе не собирался подливать масла в огонь.
Сумерки только сгустились, и около трети окон через дорогу все еще не погасли, когда Гарвин открыл коммуникатор и вызвал свое «войско».
«Отделение „сорокопутов“… Огонь, как договаривались».
Две из ракет были нацелены на четвертый этаж пятиэтажного здания, остальные – на его центральную часть.
Ухнули дюзы, и ракеты примчались к цели раньше звука. Взрывы послали ударную волну по всей столице, до основания сотрясая дома. Здание качнулось, его фасад треснул и сполз на улицу, вынудив один из расчетов при Орудии Эскадронной Поддержки (ОЭП) ретироваться.
Из трех этажей здания вырвались языки пламени. Мужчины и женщины с криками и визгом бросились по ступенькам вниз на улицу.
«ОЭП, приготовиться к огню».
Возможно, политика на Дельте и была уделом молодых, но Гарвин в этом сомневался. Он дал приказ расчетам ОЭП отстреливать всех персонажей средних лет, всех богато одетых и особенно тех, кто выглядел как конституционалистский громила.
Из-за угла вынырнул полицейский флаер, словил заряд в двигатель и, налетев на припаркованный лимузин, развалился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43