Аликхан открыл клетку и вошел внутрь. Дилл отбросил отца-командира с дороги и ввалился следом, бормоча: «Ох уж эти мне чертовы придури долбаного тупого инопланетного ублюдка!»
Малдун предупреждающе заворчал, но Аликхан не обратил внимания, продолжая неуклонно, спокойно двигаться к животному, расставив лапы. Малдун приготовился к прыжку, и Дилл напрягся для отпора. Затем леопард, очевидно, уловил запах чужака.
Он снова заворчал, скользнул прочь от своей еле шевелящейся жертвы и поспешно ретировался в свою спальную клетку. Остальные кошки, все еще полусонные, также учуяв чужака, хмуро разбрелись по квартирам. Аликхан с грохотом опустил дверцу между клетками.
– Теперь… – начал он, но дверь в главную клетку уже открыли, и Джил Махим склонилась над человеком.
– Черт его знает, кто это… Фу, да он еще и нажрался в зюзю, – прокомментировала она. – Какой-нибудь пьяный дурак, который спрятался после окончания представления и решил поиграть с кисками.
– Я вызвал медицинский флаер, – крикнул кто-то.
– Хорошо, – кивнула Махим, а пальцы ее тем временем легко сновали по аптечке, устанавливали трахейную трубку в разорванное горло мужчины, проверяли его пульс, вводили ему обезболивающее и антикоагулянт, подавали в вену заменитель крови. – Принесите носилки из коридора.
Члены экипажа рванули выполнять задание. Стонущего человека извлекли из клетки.
– Я не видел, кто ударил меня. – Сэр Дуглас нетвердо поднялся на ноги, тряся головой. – Эта дрянь Малдун?
– Один из тигров, – поправили его.
– Я был беспечен, – сказал сэр Дуглас. – Я думал, мои друзья спокойны. Следовало учесть их возбуждение.
– Не вы, а этот идиот на носилках.
– Который, – заметила Махим, – вероятно, выживет и наплодит еще немало идиотов. Нет в мире справедливости.
– Прекрасно, господа, – объявил Гарвин. – Инцидент исчерпан.
– Гм, шеф, – Ньянгу старался не заржать, – может, вы пожелаете удалиться первым?
Гарвин оглядел себя, осознал свою наготу и залился краской, особенно когда заметил, что его задумчиво разглядывает Дарод Монтагна.
– Вовсе не плохо, – пробормотала она вслед удирающему в свою каюту отцу-командиру.
– Ну, разве это не цирковая жизнь! – воскликнул Ньянгу. – Не заскучаешь.
– Вы хотели?.. – спросил Фрафас Фанон у сэра Дугласа.
– Я думал, не заинтересует ли вас расширение вашего номера, – сказал дрессировщик зверей.
– Нас всегда интересует все новое, – ответил Сунья Танон. – Что у вас на уме?
– Объединить моих «Смертельно Опасных Зверей» с вашими «Монстрами Манежа»,
– А-а, – догадался Фанон. – Ваших больших кошек и наших друзей. Интересная мысль.
– Не знаю, работали ли вы когда-нибудь с кошками, – продолжал сэр Дуглас. – Мне не доводилось работать со слонами. Если их спины не настолько толстые, какими выглядят, можно, наверное, использовать попоны.
– Какого рода трюки вам бы хотелось разработать?
– Ну, прыжки со слона на слона, – сказал сэр Дуглас несколько неуверенно. – Совместное дефиле.
– Хм-м, – произнес Фанон. – Возможно, мы придумаем нечто более зрелищное.
Ньянгу стоял у общего стола в отсеке, отведенном под столовую. Мимо него проследовал Бегущий Медведь с нагруженным подносом.
– Жратва получше, чем нам приходилось едать.
– Осторожно, – предупредил Ньянгу.
– Я имею в виду, в некоторых цирках, где нам доводилось играть, – невинно добавил индеец и пошел искать свободное место.
Беседа сливалась в разноязыкий гул. Где-то говорили на всеобщем, где-то встретились мужчины и женщины с одной планеты. Гарвин сидел во главе стола, болтая, как одна из презираемых им земных мартышек.
Ньянгу решил, что здесь присутствует ощущение счастья. Наверное, как в семье. «Откуда тебе знать, что такое на самом деле семья, – подумал он мрачно. – Неоткуда. Может, моя семья – я сам. Может, Корпус. Все равно, разве это не здорово?»
– Вы хотели меня видеть? – Гарвин слегка взмок, только что покинув арену, где клоуны, удерживая внимание публики, выделывали курбеты.
Ожидавший его пожилой, богато и консервативно одетый человек выглядел, словно любимый дедушка каждого.
– Действительно.
– Может, пройдем ко мне в кабинет? Хотя нам придется поспешить, так как я должен вернуться через полчаса.
– Может, и так, бригадир Янсма. – Голос у незнакомца, последовавшего за Гарвином через организованный хаос закулисья, звучал тихо, но уверенно. Гарвин высмотрел Ньянгу и подал ему неприметный знак.
В кабинете посетитель отклонил предложенную выпивку и уселся.
– Если не возражаете… Думаю, мысли мои, как обычно, бодры, а вот эти старые кости будут вам благодарны за небольшой отдых. Я отниму у вас только минуту времени. Я – директор Фен Бертл. Оказался здесь на Дельте по делам, связанным с предвыборной кампанией Дорна Фили. Во-первых, позвольте поблагодарить вас за наслаждение, которое мне доставило ваше шоу. Фантастика! Вы совершенно правы, когда говорите, что оно предназначено для детей всех возрастов, – оно определенно унесло меня назад к куда более молодым дням, когда мы все были невинны. – Он блаженно улыбнулся. – Я подумал, что самое меньшее, что я могу сделать для вас взамен, это предложить маленький совет. Хотя я, разумеется, в курсе, что большинство людей думает по поводу непрошеных советов.
– Сэр, я готов выслушать любые предложения, – искренне ответил Гарвин. – Я держу уши открытыми, и так было всегда.
– Многие так говорят, но на самом деле не имеют этого в виду. Если вы искренни, то я более чем впечатлен. Вы в армии не были?
– Нет, нет. Всю жизнь при цирке.
Бертл кивнул.
– Мой совет касается вашего участия в кампании Фили. Нет, не сердитесь и не расстраивайтесь, что я узнал об этом. Для директора, особенно для того, который решил осадить Дорна, как осадил его отца много лет назад, такая задача вполне по силам. Итак: людям нравится бултыхаться в своих пороках, а затем громко требовать искупления. На этом, в надежде на высший пост, и пытается сыграть Дорн Фили, так же как его отец, у которого не хватило ума вовремя притормозить. Вам необходимо понять еще кое-что. Подготовка к выборам в системе Тиборга самая, так сказать, что ни на есть свободная. Особенно когда намечается радикальное изменение курса предполагаемого правительства. Эта избирательная кампания может сделаться, стыдно признать, кровавой.
– Мы согласились всего лишь дать несколько представлений для Фили, – сказал Гарвин. – За деньги, а не как верящие в него добровольцы.
– К сожалению, оппозиция часто хватается за такие мелочи и раздувает их до невообразимых размеров. Это одна из причин, по которым, я думаю, они проиграют выборы, ибо они утратили чувство перспективы, которое все мы, политики, должны сохранять. Поэтому теперь очередь лояльной оппозиции занять кабинет.
– Вы меня простите, я политикой едва ли интересуюсь… Но у вас и система! – заметил Гарвин. – Сначала состав А, затем состав Б, потом снова А. Вас не беспокоит, что люди рано или поздно могут потребовать реальных перемен?
– Нет, – спокойно ответил Бертл. – Нет, мой романтический друг, не беспокоит. Наша система прекрасно проработала почти пять сотен лет, несмотря на вмешательство Конфедерации. Вмешательство не ради честных выборов, уверяю вас, а потому что они хотели посадить в кабинет состав С, подобранный ими самими. Кроме того, у нас есть определенные… средства воздействия, чтобы не допустить выхода ситуации из-под контроля в случае непредвиденного поворота событий. Я лично верю, что с годами в системе Тиборга появятся свободные выборы, когда придет время и население сделается достаточно образованным и созреет для такого шага. Но до тех пор… все останется как есть. – Он поднялся. – Возвращаясь к причине моего визита, думаю, я должен сказать вам в порядке, может быть, благодарности за ваш труд по развлечению меня… и народа Дельты… что вы можете совершить ошибку вне зависимости от того, на сколько щедро вам заплатят за ваши услуги.
– Не вижу способа отменить мое согласие.
– Мне он тоже не видится, ибо вы явно более чем честный человек. Я бы, с другой стороны, с радостью нашел способ громко отказаться от соглашения. Но вы то, что вы есть. По крайней мере, думаю, что дал вам шанс быть настороже. Как я уже сказал, все, что в моих силах, – это слегка предостеречь. – Он улыбнулся самой что ни на есть отеческой улыбкой, поклонился и вышел.
Гарвин выждал минуту и впустил в кабинет Ньянгу.
– Честные выборы не в этом году и не в следующем, но леденцами ваши внуки будут довольны, – прорычал Ньянгу. – Почему эти дерьмократы никогда не думают, что пришло время людям взять власть в свои руки?!
– Не знаю, – отозвался Гарвин. – А откуда берутся войны?
– Что меня беспокоит, – продолжал Ньянгу, – так это упомянутые дедушкой чрезвычайные меры. Типа, напри мер, закона военного времени, под который нам, безусловно, ни к чему попадать.
Гарвин разлил выпивку из графина, протянул стакан Ньянгу, опрокинул свой.
– Я начинаю гадать, не могли ли мы и впрямь совершить малюсенькую ошибочку, – тихо произнес он.
Директор Фен Бертл сел в свой лимузин.
– На наш корабль, – приказал он, и флаер бесшумно оторвался от земли.
– Итак, сэр? – спросил человек, управлявший аппаратом.
– Занятный юноша. Весьма проницателен для своих лет. Всего дважды бросил взгляд туда, где, как я понимаю, в пространстве между стенами спрятаны датчики, – ответил Бертл. – Очень милый юноша, играющий в политику и имеющий штат людей, разыскивающих данные о Конфедерации. Думаю, будет правильно разузнать побольше о нем и о его цирке.
– Я знаю, наши повара – самые лучшие переработчики во Вселенной, – сказала Дарод Монтагна. – Но как все-таки хорошо выбраться куда-нибудь и съесть что-нибудь, приправленное не тем, что некогда было твоим собственным потом.
– Как благовоспитанно. Как пристало леди. Как гарантированно испортить мне аппетит, – откликнулся Гарвин. Он разлил по бокалам то, что осталось от бутылки вина, и тут же ненавязчиво подскочил гарсон – забрать ее и подать новую.
– Ой, мне так жаль. – Дарод прицельно уставилась на обглоданные кости, украшавшие тщательно вылизанную тарелку Гарвина.
– Я продолжал есть только из вежливости, – объяснил он.
– Мне казалось, что обещанный ужин никогда не состоится, – пожаловалась Монтагна.
– Я всегда держу слово, – заявил Гарвин. – Только оно иногда чуток запаздывает.
Он оглядел ресторан. Место оказалось классное: океанский парусник из полированного дерева, каким-то образом перенесенный на озеро неподалеку от поля, на котором посадили «Большую Берту». Официанты в белых перчатках подавали напитки в хрустале, а скатерти были настоящие.
– Хорошо порой выбраться. Я уже начал думать, что весь мир пропах слонами.
– К вопросу о неделикатности, – поддразнила Дарод. Она накрыла ладонь Гарвина своей, и он не убрал руки. – Твоя командная внешность прошлым утром произвела на меня такое впечатление.
Гарвин сдержал смешок.
– Ты говоришь это, чтобы заставить меня покраснеть.
– Нет, – хихикнула Дарод. – Я уже видела, как ты краснеешь, и, должна сказать, у тебя неплохо получается.
Поднимая флаер со стоянки около поставленного на вечный прикол корабля-ресторана, Гарвин зевнул.
– Ну-с, обратно к мрачной реальности.
– Думаю, да, – откликнулась Дарод. – Не прямо сей час… Разве что нам необходимо. Видишь то место, там вверху? И на небе две… нет, три луны. Ты сможешь на нем приземлиться?
– С учетом той бутылки вина, что во мне булькает, я смогу сесть на булавочную головку и станцевать на ней.
– Просто посади нас на большую скалу, – попросила Дарод. – Потанцуем, может быть, позже.
Янсма, к собственному удивлению, ловко провел и посадил машину.
Несколько минут они сидели в тишине, умиротворенно глядя на луны, серебряное озеро внизу, огни корабля.
– По некоторым причинам, – Гарвин несколько удивился своему хрипловатому голосу, – мне кажется, я сейчас тебя поцелую.
– Это можно устроить. – Дарод повернулась к нему, и ее рот раскрылся под его губами.
Спустя некоторое время ее вечернее платье скользнуло вниз, и она обнаружила себя на огромном заднем сиденье флаера, глядящей на Гарвина снизу вверх.
– Может, приподнимешь бедра?
Она повиновалась.
– Заметь, никакого белья. Что выдает мою надежду на нечто подобное или именно это.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь? – коротко поинтересовалась Моника Лир, когда Дарод Монтагна скользнула в свою каюту на следующее утро сразу после рассвета.
– Надейся, – коротко ответила Дарод.
– Ну, ну, ну, – Ньянгу пододвинул Гарвину холоэкран. – Кто там у нас человек слова, достойный кандидат на государственную службу?
Гарвин проигнорировал картинку, пробежав взглядом титры. Кандидат в премьеры Дорн Фили имел удовольствие объявить, что Цирк Янсма, так сказать, присоединился к его кампании, ибо устраивает благотворительные представления и отдельные бесплатные выступления по разным достойным поводам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Малдун предупреждающе заворчал, но Аликхан не обратил внимания, продолжая неуклонно, спокойно двигаться к животному, расставив лапы. Малдун приготовился к прыжку, и Дилл напрягся для отпора. Затем леопард, очевидно, уловил запах чужака.
Он снова заворчал, скользнул прочь от своей еле шевелящейся жертвы и поспешно ретировался в свою спальную клетку. Остальные кошки, все еще полусонные, также учуяв чужака, хмуро разбрелись по квартирам. Аликхан с грохотом опустил дверцу между клетками.
– Теперь… – начал он, но дверь в главную клетку уже открыли, и Джил Махим склонилась над человеком.
– Черт его знает, кто это… Фу, да он еще и нажрался в зюзю, – прокомментировала она. – Какой-нибудь пьяный дурак, который спрятался после окончания представления и решил поиграть с кисками.
– Я вызвал медицинский флаер, – крикнул кто-то.
– Хорошо, – кивнула Махим, а пальцы ее тем временем легко сновали по аптечке, устанавливали трахейную трубку в разорванное горло мужчины, проверяли его пульс, вводили ему обезболивающее и антикоагулянт, подавали в вену заменитель крови. – Принесите носилки из коридора.
Члены экипажа рванули выполнять задание. Стонущего человека извлекли из клетки.
– Я не видел, кто ударил меня. – Сэр Дуглас нетвердо поднялся на ноги, тряся головой. – Эта дрянь Малдун?
– Один из тигров, – поправили его.
– Я был беспечен, – сказал сэр Дуглас. – Я думал, мои друзья спокойны. Следовало учесть их возбуждение.
– Не вы, а этот идиот на носилках.
– Который, – заметила Махим, – вероятно, выживет и наплодит еще немало идиотов. Нет в мире справедливости.
– Прекрасно, господа, – объявил Гарвин. – Инцидент исчерпан.
– Гм, шеф, – Ньянгу старался не заржать, – может, вы пожелаете удалиться первым?
Гарвин оглядел себя, осознал свою наготу и залился краской, особенно когда заметил, что его задумчиво разглядывает Дарод Монтагна.
– Вовсе не плохо, – пробормотала она вслед удирающему в свою каюту отцу-командиру.
– Ну, разве это не цирковая жизнь! – воскликнул Ньянгу. – Не заскучаешь.
– Вы хотели?.. – спросил Фрафас Фанон у сэра Дугласа.
– Я думал, не заинтересует ли вас расширение вашего номера, – сказал дрессировщик зверей.
– Нас всегда интересует все новое, – ответил Сунья Танон. – Что у вас на уме?
– Объединить моих «Смертельно Опасных Зверей» с вашими «Монстрами Манежа»,
– А-а, – догадался Фанон. – Ваших больших кошек и наших друзей. Интересная мысль.
– Не знаю, работали ли вы когда-нибудь с кошками, – продолжал сэр Дуглас. – Мне не доводилось работать со слонами. Если их спины не настолько толстые, какими выглядят, можно, наверное, использовать попоны.
– Какого рода трюки вам бы хотелось разработать?
– Ну, прыжки со слона на слона, – сказал сэр Дуглас несколько неуверенно. – Совместное дефиле.
– Хм-м, – произнес Фанон. – Возможно, мы придумаем нечто более зрелищное.
Ньянгу стоял у общего стола в отсеке, отведенном под столовую. Мимо него проследовал Бегущий Медведь с нагруженным подносом.
– Жратва получше, чем нам приходилось едать.
– Осторожно, – предупредил Ньянгу.
– Я имею в виду, в некоторых цирках, где нам доводилось играть, – невинно добавил индеец и пошел искать свободное место.
Беседа сливалась в разноязыкий гул. Где-то говорили на всеобщем, где-то встретились мужчины и женщины с одной планеты. Гарвин сидел во главе стола, болтая, как одна из презираемых им земных мартышек.
Ньянгу решил, что здесь присутствует ощущение счастья. Наверное, как в семье. «Откуда тебе знать, что такое на самом деле семья, – подумал он мрачно. – Неоткуда. Может, моя семья – я сам. Может, Корпус. Все равно, разве это не здорово?»
– Вы хотели меня видеть? – Гарвин слегка взмок, только что покинув арену, где клоуны, удерживая внимание публики, выделывали курбеты.
Ожидавший его пожилой, богато и консервативно одетый человек выглядел, словно любимый дедушка каждого.
– Действительно.
– Может, пройдем ко мне в кабинет? Хотя нам придется поспешить, так как я должен вернуться через полчаса.
– Может, и так, бригадир Янсма. – Голос у незнакомца, последовавшего за Гарвином через организованный хаос закулисья, звучал тихо, но уверенно. Гарвин высмотрел Ньянгу и подал ему неприметный знак.
В кабинете посетитель отклонил предложенную выпивку и уселся.
– Если не возражаете… Думаю, мысли мои, как обычно, бодры, а вот эти старые кости будут вам благодарны за небольшой отдых. Я отниму у вас только минуту времени. Я – директор Фен Бертл. Оказался здесь на Дельте по делам, связанным с предвыборной кампанией Дорна Фили. Во-первых, позвольте поблагодарить вас за наслаждение, которое мне доставило ваше шоу. Фантастика! Вы совершенно правы, когда говорите, что оно предназначено для детей всех возрастов, – оно определенно унесло меня назад к куда более молодым дням, когда мы все были невинны. – Он блаженно улыбнулся. – Я подумал, что самое меньшее, что я могу сделать для вас взамен, это предложить маленький совет. Хотя я, разумеется, в курсе, что большинство людей думает по поводу непрошеных советов.
– Сэр, я готов выслушать любые предложения, – искренне ответил Гарвин. – Я держу уши открытыми, и так было всегда.
– Многие так говорят, но на самом деле не имеют этого в виду. Если вы искренни, то я более чем впечатлен. Вы в армии не были?
– Нет, нет. Всю жизнь при цирке.
Бертл кивнул.
– Мой совет касается вашего участия в кампании Фили. Нет, не сердитесь и не расстраивайтесь, что я узнал об этом. Для директора, особенно для того, который решил осадить Дорна, как осадил его отца много лет назад, такая задача вполне по силам. Итак: людям нравится бултыхаться в своих пороках, а затем громко требовать искупления. На этом, в надежде на высший пост, и пытается сыграть Дорн Фили, так же как его отец, у которого не хватило ума вовремя притормозить. Вам необходимо понять еще кое-что. Подготовка к выборам в системе Тиборга самая, так сказать, что ни на есть свободная. Особенно когда намечается радикальное изменение курса предполагаемого правительства. Эта избирательная кампания может сделаться, стыдно признать, кровавой.
– Мы согласились всего лишь дать несколько представлений для Фили, – сказал Гарвин. – За деньги, а не как верящие в него добровольцы.
– К сожалению, оппозиция часто хватается за такие мелочи и раздувает их до невообразимых размеров. Это одна из причин, по которым, я думаю, они проиграют выборы, ибо они утратили чувство перспективы, которое все мы, политики, должны сохранять. Поэтому теперь очередь лояльной оппозиции занять кабинет.
– Вы меня простите, я политикой едва ли интересуюсь… Но у вас и система! – заметил Гарвин. – Сначала состав А, затем состав Б, потом снова А. Вас не беспокоит, что люди рано или поздно могут потребовать реальных перемен?
– Нет, – спокойно ответил Бертл. – Нет, мой романтический друг, не беспокоит. Наша система прекрасно проработала почти пять сотен лет, несмотря на вмешательство Конфедерации. Вмешательство не ради честных выборов, уверяю вас, а потому что они хотели посадить в кабинет состав С, подобранный ими самими. Кроме того, у нас есть определенные… средства воздействия, чтобы не допустить выхода ситуации из-под контроля в случае непредвиденного поворота событий. Я лично верю, что с годами в системе Тиборга появятся свободные выборы, когда придет время и население сделается достаточно образованным и созреет для такого шага. Но до тех пор… все останется как есть. – Он поднялся. – Возвращаясь к причине моего визита, думаю, я должен сказать вам в порядке, может быть, благодарности за ваш труд по развлечению меня… и народа Дельты… что вы можете совершить ошибку вне зависимости от того, на сколько щедро вам заплатят за ваши услуги.
– Не вижу способа отменить мое согласие.
– Мне он тоже не видится, ибо вы явно более чем честный человек. Я бы, с другой стороны, с радостью нашел способ громко отказаться от соглашения. Но вы то, что вы есть. По крайней мере, думаю, что дал вам шанс быть настороже. Как я уже сказал, все, что в моих силах, – это слегка предостеречь. – Он улыбнулся самой что ни на есть отеческой улыбкой, поклонился и вышел.
Гарвин выждал минуту и впустил в кабинет Ньянгу.
– Честные выборы не в этом году и не в следующем, но леденцами ваши внуки будут довольны, – прорычал Ньянгу. – Почему эти дерьмократы никогда не думают, что пришло время людям взять власть в свои руки?!
– Не знаю, – отозвался Гарвин. – А откуда берутся войны?
– Что меня беспокоит, – продолжал Ньянгу, – так это упомянутые дедушкой чрезвычайные меры. Типа, напри мер, закона военного времени, под который нам, безусловно, ни к чему попадать.
Гарвин разлил выпивку из графина, протянул стакан Ньянгу, опрокинул свой.
– Я начинаю гадать, не могли ли мы и впрямь совершить малюсенькую ошибочку, – тихо произнес он.
Директор Фен Бертл сел в свой лимузин.
– На наш корабль, – приказал он, и флаер бесшумно оторвался от земли.
– Итак, сэр? – спросил человек, управлявший аппаратом.
– Занятный юноша. Весьма проницателен для своих лет. Всего дважды бросил взгляд туда, где, как я понимаю, в пространстве между стенами спрятаны датчики, – ответил Бертл. – Очень милый юноша, играющий в политику и имеющий штат людей, разыскивающих данные о Конфедерации. Думаю, будет правильно разузнать побольше о нем и о его цирке.
– Я знаю, наши повара – самые лучшие переработчики во Вселенной, – сказала Дарод Монтагна. – Но как все-таки хорошо выбраться куда-нибудь и съесть что-нибудь, приправленное не тем, что некогда было твоим собственным потом.
– Как благовоспитанно. Как пристало леди. Как гарантированно испортить мне аппетит, – откликнулся Гарвин. Он разлил по бокалам то, что осталось от бутылки вина, и тут же ненавязчиво подскочил гарсон – забрать ее и подать новую.
– Ой, мне так жаль. – Дарод прицельно уставилась на обглоданные кости, украшавшие тщательно вылизанную тарелку Гарвина.
– Я продолжал есть только из вежливости, – объяснил он.
– Мне казалось, что обещанный ужин никогда не состоится, – пожаловалась Монтагна.
– Я всегда держу слово, – заявил Гарвин. – Только оно иногда чуток запаздывает.
Он оглядел ресторан. Место оказалось классное: океанский парусник из полированного дерева, каким-то образом перенесенный на озеро неподалеку от поля, на котором посадили «Большую Берту». Официанты в белых перчатках подавали напитки в хрустале, а скатерти были настоящие.
– Хорошо порой выбраться. Я уже начал думать, что весь мир пропах слонами.
– К вопросу о неделикатности, – поддразнила Дарод. Она накрыла ладонь Гарвина своей, и он не убрал руки. – Твоя командная внешность прошлым утром произвела на меня такое впечатление.
Гарвин сдержал смешок.
– Ты говоришь это, чтобы заставить меня покраснеть.
– Нет, – хихикнула Дарод. – Я уже видела, как ты краснеешь, и, должна сказать, у тебя неплохо получается.
Поднимая флаер со стоянки около поставленного на вечный прикол корабля-ресторана, Гарвин зевнул.
– Ну-с, обратно к мрачной реальности.
– Думаю, да, – откликнулась Дарод. – Не прямо сей час… Разве что нам необходимо. Видишь то место, там вверху? И на небе две… нет, три луны. Ты сможешь на нем приземлиться?
– С учетом той бутылки вина, что во мне булькает, я смогу сесть на булавочную головку и станцевать на ней.
– Просто посади нас на большую скалу, – попросила Дарод. – Потанцуем, может быть, позже.
Янсма, к собственному удивлению, ловко провел и посадил машину.
Несколько минут они сидели в тишине, умиротворенно глядя на луны, серебряное озеро внизу, огни корабля.
– По некоторым причинам, – Гарвин несколько удивился своему хрипловатому голосу, – мне кажется, я сейчас тебя поцелую.
– Это можно устроить. – Дарод повернулась к нему, и ее рот раскрылся под его губами.
Спустя некоторое время ее вечернее платье скользнуло вниз, и она обнаружила себя на огромном заднем сиденье флаера, глядящей на Гарвина снизу вверх.
– Может, приподнимешь бедра?
Она повиновалась.
– Заметь, никакого белья. Что выдает мою надежду на нечто подобное или именно это.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь? – коротко поинтересовалась Моника Лир, когда Дарод Монтагна скользнула в свою каюту на следующее утро сразу после рассвета.
– Надейся, – коротко ответила Дарод.
– Ну, ну, ну, – Ньянгу пододвинул Гарвину холоэкран. – Кто там у нас человек слова, достойный кандидат на государственную службу?
Гарвин проигнорировал картинку, пробежав взглядом титры. Кандидат в премьеры Дорн Фили имел удовольствие объявить, что Цирк Янсма, так сказать, присоединился к его кампании, ибо устраивает благотворительные представления и отдельные бесплатные выступления по разным достойным поводам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43