Они встретили его поздно вечером на выходе из редакции и, сбив ударом в лицо, несколько минут пинали куда придется, выкрикивая: «Будешь, гад, пасквили писать!» И снова били носками ботинок в лицо и ребра.
Бандитов нанял Ревизор.
Потому что ему нужен был новый скандал. Только теперь не скабрезный, теперь страшный, способный всколыхнуть население.
В первые минуты журналист пытался прикрывать лицо и живот, но потом, потеряв сознание, уронил руки на асфальт. Теперь его пинали в неприкрытое лицо, пинали в грудь, пинали в пах. Он не кричал, он вздрагивал, колыхался и перекатывался, как студень. Бандиты одурели от запаха крови и уже не могли остановиться.
Они уже не били, уже убивали, хотя заказ был на драку.
И лучше бы, если бы убили. Для дела лучше. Смерть вызовет больший резонанс, чем просто избиение.
Убийство журналиста не было жестокостью, было одним из способов достижения желаемого результата. Цель оправдывает средства, так внушали Ревизору в Учебках и внушали многочисленные Кураторы. Когда речь идет об интересах государства, человеческая жизнь не в счет. В том числе его, Ревизора жизнь.
Журналиста несколько раз ударили сверху, каблуками ботинок в лицо. Потом разорвали и запихали в окровавленный рот газету.
Ревизор с ближайшего телефона-автомата вызвал «Скорую». Раненого доставили в больницу, но было уже поздно. Журналист умер, не приходя в сознание.
По городу поползли хорошо оплаченные слухи, что власть расправилась с неугодным ей журналистом. Что было похоже на правду. Его убили сразу после выхода статьи, свидетели слышали выкрики убийц и видели, как ему совали в рот газету, но самое главное, сразу после убийства в редакциях газет раздались звонки анонима, угрожавшего новой расправой, если журналисты не угомонятся.
Теперь журналистов не надо было погонять, теперь их было впору сдерживать.
Популярность действующих политиков упала ниже пределов, при которых заговор мог состояться. Никакие ухищрения не могли реанимировать рассыпающуюся по кирпичикам пирамиду власти. Белые терпели поражение по всему фронту.
— Безнадежно, — подвел безрадостный итог Сценарист, — безнадежно заниматься латанием дыр в рассыпавшемся по швам кафтане. Он все равно расползется.
— Неужели все так плохо?
— Еще хуже. И дело даже не в рейтингах. Мы утратили главное — инициативу. Когда — не знаю. Но знаю, что нас опережают на много ходов вперед, навязывая условия игры. Их условия.
Тот, кто догоняет, неспособен обогнать.
— Мы можем изменить ситуацию?
— Наверное. Если узнаем, кто инициировал все эти события. И кто их заказал.
— Это возможно?
— Возможно все, были бы время, деньги и люди.
— Деньги и люди есть, а время... Время придется найти.
Глава 50
Круг поисков определился быстро. Журналисты. Они начали это дело и, значит, должны знать заказчика.
— Тот; кто заварил эту кашу, тот ее и должен расхлебывать.
— Они ничего не скажут.
— Нам, может, и не скажут. Но я знаю человека, который сможет их разговорить, который сможет разговорить кого угодно...
Человеком, который мог разговорить кого угодно, был Начальник службы безопасности. Был Тритон.
Три столь разные силы объединились против неизвестной, четвертой, дополнили друг друга и усилили друг друга, образовав триединый союз. Теперь у них было то, чего недоставало каждому в отдельности — была власть, был изощренный ум и была жестокость. Теперь они могли одолеть кого угодно.
Первыми жертвами следствия стали журналисты. Тритон, не стал церемониться с ними. Он действовал так, как привык. Двух написавших разоблачительные статьи писак затолкали в машину и вывезли в охотничий домик. В домике были только Тритон, охрана и журналисты.
Тритон бросил на стол несколько листов бумаги и ручку.
— Пишите.
— Что писать?
— Заявление. «Прошу уволить меня по собственному желанию...»
— Но мы не собираемся...
— Я — собираюсь!
Тритон приблизился к журналистам и ударил одного из них кулаком в лицо. На стол, на бумагу, брызнула кровь. Второй журналист испуганно смотрел на расправу.
— Дайте им другую бумагу... Пишите. Журналисты написали заявления.
— Теперь записки домой.
— Какие записки?
— Что вы устроились на новую работу, срочно уехали в командировку и просите не беспокоиться.
— Чего вы добиваетесь?
— Это потом. Вначале записку.
— Мы не будем писать.
— Будете. Или я привезу сюда ваших детей.
Журналисты, стиснув зубы, написали под диктовку записки.
— Ну а теперь поговорим. Кто вас надоумил написать эту чушь?
Ткнул в лица авторов газеты с их статьями.
— Кто?!
— Никто.
— Держите меня за идиота? Кто вам дал материал?
— Мы не обязаны раскрывать своих информаторов.
Тритон усмехнулся. И приказал принести тиски. Обычные, слесарные, в которых зажимают железные детали. Тиски принесли и прикрутили струбциной к столу.
— Даю вам три минуты.
Журналисты молчали. Они не верили, что он решится...
Зря не верили.
— Давай.
Охранники схватили одного из журналистов в охапку, подтащили к столу, с силой вытянули руку, пропихнули палец в тиски. Тритон быстро подкрутил винт, сужая щель. Сделал оборот, второй, третий. Железо обжало палец. Журналист испуганно замер.
— Не надо...
— Это тебе решать.
Сделал еще оборот. И еще. Журналист вскрикнул. Вздувшаяся кожа бугром выпирала из щели тисков.
— Будем продолжать?
— Не надо!..
— Тогда говори. Говори, кто тебя надоумил? Кто?
— Я прошу, не надо...
Винт сделал еще оборот. Тритон нажал сильнее. Раздался хруст.
— Мне больно!
— Кто дал материал?
— Больно-о-о!
Винт провернулся на треть. Хруст усилился. На тиски, на пол часто закапала кровь.
— Не надо! — не выдержав, заорал второй журналист.
— Может, тогда скажешь ты?
— Я? Нет, я...
— Говори! Или ему будет больно. Очень больно.
— Но я... Мне...
Быстрый оборот. На этот раз щель сузилась заметно, сразу на несколько миллиметров. Пытаемый дико закричал. Еще полоборота — и белые обломки кости, прорывая мясо и кожу, вылезли из пальца наружу.
— Я скажу, скажу!..
Журналисты рассказали все, что знали. Хотя знали очень немного. Они оба указали на своего коллегу и товарища Сорокина. Это он принес им материал и принес деньги.
Сорокин.
Журналисты рассказали все, и умерли. Им незачем было больше жить на этом свете. Все, что они должны были сделать, они сделали.
— Доставьте мне сюда Сорокина.
— А эти?
— Этих уберете потом. А теперь мне нужен Сорокин. Немедленно нужен!
Тритон не был аналитиком, но даже он понимал, что, как только пройдет слух об исчезновении журналистов, Сорокин даст деру.
Тритон ошибся в отношении Сорокина, тот вряд ли бы почувствовал угрозу в поспешном увольнении коллег. Но Тритон не ошибся в отношении Ревизора.
Впрочем, судьбу Сорокина это не меняло. Он бы умер в любом случае. В случае если бы Ревизор узнал о пропаже журналистов — даже быстрее. Но Ревизор узнал о командировке журналистов слишком поздно. Тритон опередил Ревизора.
— Кто снабжал тебя информацией и деньгами?
— Я не понимаю.
— Все ты понимаешь. Откуда информация и деньги?
— Я же говорю...
В помещение втащили тела убитых журналистов. У Сорокина задрожала челюсть.
— Их подставил ты, — сказал Тритон. — Если бы не ты, они были бы живы. И не мучились.
Сорокин не отрывал глаз от трупов, У одного из которых был расщеплен палец.
— Ну что, будешь говорить? Сорокин замотал головой.
— Как хочешь...
Сорокин молчал долго. Ему раздавили один палец. Потом второй. Потом третий. На месте его пальцев образовалась кровавая каша с торчащими во все стороны острыми обломками костей.
На четвертом пальце Сорокин сломался.
— Я скажу, скажу...
— Говори.
— Это не я, это «Белый Орел».
— Какой белый орел, водка, что ли?
— Организация. Тайная. Которая уничтожает преступников.
Какая организация? Чушь собачья! Лепит горбатого, чтобы шкуру спасти.
Тритон крутнул винт тисков. Услышал дикий, звериный вскрик.
— Кто тебе дал информацию и деньги?
— "Белый Орел".
— Кончай дурочку ломать! Говори кто. Говори!.. Оборот. Крик.
— Говори!
— "Белый Орел"!
— Козел!
Оборот. Крик.
— Говори!
— "Белый... Орел..."
Оборот. Уже не крик, уже вой.
А может, точно?
— Что это за «Орел»?
— Тайная организация.
— Зачем им это надо?
— Не знаю.
— Где ты их нашел?
— Не я. Они... Они меня нашли.
— Кто они? Кто на тебя вышел?
— Один... Человек.
— Фамилия?
— Я не знаю.
— Ну хоть имя?
— Не знаю.
— Как он выглядел?
— Не знаю.
— Как не знаешь?!
— Я его видел только сзади или в темноте.
— Узнать сможешь?
— Нет.
Сорокину раздавили еще два пальца, так, на всякий случай. Но ничего нового он не сказал. И, значит, сказал все, что знал.
Знал мало. Опознать по описанию человека, от которого исходила информация, было невозможно.
Тритон доложил результаты шефу.
— Журналиста надо кончать, и концы в воду.
— А если он знает что-нибудь еще?
— Если бы знал — сказал.
— А если не сказал?
— Он сказал все, — повторил Начальник службы безопасности. — До донышка.
Круг замкнулся. Журналисты показали на Сорокина, Сорокин на мужика, которого видел только ночью и против света и которого не мог опознать, даже если ему руки рубить. Цепочка оборвалась.
На что и рассчитывал Ревизор. И в чем просчитался. Он учел все, кроме Сценариста. Так как не знал о Сценаристе. Обойдя все возможные хитроумные ловушки, он поскользнулся на пустяке, на арбузной, корке, которую не заметил.
— Не надо концы в воду, — негромко сказал Сценарист. — Не надо глупостей.
— Почему?
— Потому что, если его не станет, мы никогда не выйдем на заказчика. А если будет жив... Сценарист на мгновение замолк.
— Что, что ты хотел сказать?
— Я хотел сказать... Хотел сказать, что, кажется, знаю, как найти того человека, с которым он встречался...
Глава 51
Дело шло к развязке. Народ отвернулся от власти, что подтверждали упавшие до тридцати процентов рейтинги. Теперь нужно было только слегка додавить.
— Значит, так, ребята. Находите на рынке иноземцев и разбираетесь с ними по полной программе — ну там бьете, портите и раздаете прохожим товар. За все — по две сотки на рыло.
— Бить всех иноземцев?
— Нет.
Нет, всех бить было не надо, надо было только дальнего зарубежья, чтобы попортить отношения с будущими соседями, которые первыми должны признать независимость нового государства. Или не признать.
— Значит, так, ребята, русские совсем оборзели, надо их проучить. Идете на базар и по полной программе...
Вначале на базар приходили бравые русские парни и, подходя к торговцам из дальнего зарубежья, спрашивали:
— Что, нажрали хари на наших харчах?
— Мы не понимает, что вы хотеть.
— Ах, не понимаете? Счас поймете.
И, вытащив из-под кожаных курток ломики, разносили прилавок в щепы. Товар разбрасывали и раздаривали. Продавцов роняли лицом в грязь и с удовольствием пинали.
— Так их, так! А то совсем оборзели, — радовались расправе покупатели.
Прилавки быстро восстанавливали. Но на следующий день на базар заявлялись подогретые спиртным иностранцы. И били русских продавцов и их «крыши».
— Совсем обнаглели, сволочи, — возмущались прохожие, наблюдая, как ненаши пинают наших. — Понаехали, порядки свои устанавливают. Раньше пикнуть боялись, а теперь...
Конфликт разрастался и уже не требовал финансовых вливаний. Все и так с удовольствием били друг друга, сходясь стенка на стенку,
Ненависть к отдельным представителям соседнего государства переносилась на все соседнее государство.
— Все они там такие...
Что должно было сыграть свою роль в дальнейшем. Потому что оставаться один на один с ближним врагом кому захочется. Когда припахивает войной, все начинают искать защитника. А здесь и искать не надо.
Но войной припахивало мало.
И поэтому в городе произошло очередное возмутившее население Ч П. Их продавцы бросили в наш киоск боевую гранату. Погибла часть «крыши», в общем-то нормальные русские парни. Которых хоронил весь город.
Виновников не нашли, хотя свидетели подробно описали их внешность. В городе поползли упорные слухи, что иноземцев не трогают не просто так, а по наводке власти, которая им продалась с потрохами и специально давит отечественных производителей, чтобы иметь свой навар с импортного ширпотреба.
— Нет, ну а почему их не могут найти? И почему не трогают? Даже после того, что было, не трогают?! Ну вот почему?..
Народ отшатнулся от до того привлекательной ближней заграницы в сторону России. И отшатнулся от местных правителей.
Ну и нормально. Еще пара-тройка киноконцертных бригад и пара-тройка гранат, и можно считать, что враг добит...
Но враг добит не был. Потому что пропал Сорокин. Журналист, на которого были завязаны все контакты с прессой.
Пропал Сорокин.
И не только Сорокин.
Что само по себе было не страшно, так как он ничего не знал. Но свидетельствовало, что ничего еще не кончено, что враг жив и способен на ответные удары.
Получается...
Глава 52
— Я не знаю, кто он, но я знаю, как его найти, — повторил Сценарист.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60