И еще каждый день, на каждом занятии внушали мысль, что нельзя попадаться в руки правоохранительных органов живым. Что лучше мгновенно и безболезненно умереть от пули в висок, чем краснофуражечники, перед тем как расстрелять, будут жилы на шомпол мотать. А расстреляют в любом случае, по первому еще приговору.
Учили Тритона недолго, но качественно. Потому что особо с ним не церемонились — гоняли по шестнадцать часов кряду, с короткими перерывами на прием пищи. Из этих шестнадцати часов восемь он проводил в тире, отстреливая по полторы тысячи патронов в день. Еще два тыкал добротно изготовленные муляжи человеческих тел холодным оружием.
— Держи рукоять тверже, чувствуй траекторию движения лезвия... Бей короче, без замаха... Надави вниз, проверни лезвие в теле круговым движением, так чтобы острие описало широкий полукруг...
И Тритон бил коротко, без замаха, проворачивая лезвие так, чтобы внутренний разрез был вдесятеро больше наружного.
— Бей еще!
Бил еще.
И еще... Пока не вырабатывался требуемый автоматизм движений. Когда, проворачивая лезвие в теле, не надо было думать, как его проворачивать. И не надо было искать нужное ребро, чтобы воткнуть нож в сердце.
— Теперь хорошо...
К первой ликвидации Тритона готовили три недели. Он изучал маршруты движения объекта, прикидывал, где лучше устроить засаду, выбирал оружие, просчитывал подходы... Он предложил три сценария действия, но ошибся во всех трех, так как использовать решили четвертый. Оказывается, ничего выдумывать не надо было. Все придумали и просчитали за него.
Потом началась обязательная в таких случаях психологическая подготовка. Ну, чтобы у исполнителя в последний момент палец на спусковом крючке не дрогнул.
Тритону раскрыли психологический портрет объекта. Оказывается, он был первостатейный мерзавец. Рассказали несколько наиболее характерных эпизодов из его биографии. И не просто рассказали, а подтвердили свидетельскими показаниями, продемонстрировав видеозаписи людей, которые срывающимися голосами говорили о том, как он измывался над ними. Среди них была несовершеннолетняя девочка, которую извращенец в компании с приятелями изнасиловал, а потом на глазах компании заставил совокупляться со своим любимым сенбернаром. И через день убил ее мать, которая собиралась подать заявление в милицию. И была другая женщина, которая...
— Хватит, — прервал показ Тритон. — Не надо этой муры. Я смогу и так... Лучше скажите — сколько? Сколько мне за него полагается?
— Двенадцать недель.
Двенадцать недель жизни.
Цена была хорошая. Цена Тритона устраивала.
Он подкарулил объект в подъезде, на площадке между третьим и четвертым этажами, для вида копаясь в раскрытом электрощитке. Объект был не один, был с женой, дочерью и телохранителем. Согласно инструкции при изменении обстановки Тритон должен был избежать контакта, отложив акцию на потом. Но он не стал откладывать. Прикрывшись собственной спиной, он медленно вытянул из-под ремня штанов пистолет, повернулся и Мгновенно выстрелил телохранителю в голову. С такого расстояния промахнуться было невозможно.
Телохранитель схватился за глаза и упал навзничь, ударившись затылком о ступени лестницы.
Объект, вместо того чтобы бежать, сделал быстрый шаг в сторону, прикрыв телом жену и дочь. Этот поступок не вполне соответствовал его психологическому портрету. Но не все ли равно... За двенадцать недель жизни.
Тритон выстрелил ему в шею и грудь. Объект, не отрывая глаз от убийцы, стал падать вперед. Он еще успел сказать:
— Не надо их... И умер.
Мать и дочь, сделав несколько шагов назад, уперлись спинами в перила лестницы. Дальше отступать было некуда.
— Не надо, — умоляюще прошептала девочка, прикрываясь руками. — Не на...
Тритон выстрелил в выставленные вперед руки. Пуля, пробив ладони насквозь, ударила девочке в лицо. Мать качнулась в сторону дочери, как будто могла что-то сделать, и упала на дочь, получив две пули в бок.
Исполнитель обошел четыре уже мертвых тела и, приставляя к головам дуло пистолета, произвел по одному контрольному выстрелу. Чтобы наверняка...
Кажется, все.
Или не все...
За ближней дверью почудилось какое-то движение. Может, показалось?
Нет, слышны сдавленные всхлипы, словно кто-то кричит или плачет, зажимая рот рукой. Скорее всего хозяин квартиры услышал выстрелы, подошел к глазку и увидел... По крайней мере, мог увидеть...
Тритон резко развернул пистолет, поднял на уровень глазка и выстрелил несколько раз подряд. Черные дырочки коротким пунктиром перерезали дверь поперек. За ней кто-то вскрикнул, упал...
Затвор, сухо лязгнув, встал в крайнее заднее положение. Обойма была пуста. Тритон бросил пистолет на лежащие на площадке тела. В одном из дворов снял с рук, швырнул в мусорный бак перчатки, в другом избавился от плаща.
Дело было сделано. Сделано чисто...
Потом было еще несколько ликвидации. Тритону уже не рисовали психологических портретов и не демонстрировали видеопоказания рыдающих жертв. Это было лишнее. Ему показывали фотографии объекта, показывали маршруты его движения и говорили цену — два, три или четыре месяца жизни.
Месяцы копились и превращались в годы.
Но Тритон в них не верил. Он знал, что будет жить, лишь пока будет работать. Или пока не совершит ошибку. Поэтому он старался ошибок не совершать.
Однажды он понял, что вырабатывает свой срок. С ним на дело стали посылать двух «шестерок», которые считались напарниками, хотя в работе участия не принимали, максимум — стояли на стреме. Хозяева объясняли, что они необходимы для страховки, но дураку было понятно, что на самом деле они должны стеречь исполнителя. Или мочить исполнителя.
Хотя мочить — вряд ли. Если бы надо было мочить, они это сделали бы давно. Значит, стеречь, чтобы не смылся. Но зачем стеречь теперь, если раньше обходились без этого?..
Зачем — стало ясно через неделю.
На этот раз исполнителю не показывали фотографий и не показывали маршруты объекта, объяснив, что все инструкции он получит на месте. Ему велели быть готовым к пятнадцати часам.
Ровно в пятнадцать выдали одежду и обувь. В пятнадцать двадцать пять вывели во двор, посадили в микроавтобус с окнами, задернутыми шторками. Минут тридцать везли. Затем откинули шторки.
— Вон тот дом. Второй подъезд. Поднимешься на верхний этаж. Увидишь люк на чердак. Замок открыт, надо только откинуть дужку. Поднимешься наверх и пройдешь к дальнему слуховому окну.
— А что после?
— После — узнаешь после.
Инструктор воткнул в воротник пиджака микрофон, протянул наушник.
— Страховать и обеспечивать твою эвакуацию будут Хомяк и Синица.
Тритон внимательней осмотрел двор.
Точно, вон они, Синица копается под поднятым капотом машины, делая вид, что ремонтирует мотор. Хомяк читает возле детской песочницы газету.
Инструктор взглянул на наручные часы.
— С богом!..
Тритон вылез из машины, прошел к указанному подъезду, поднялся на верхний этаж, потом по чердачной лестнице. Замок действительно был открыт. Откинул люк, поднялся на чердак, нашел нужное слуховое окно.
— Посмотри за стропилами слева от окна, — сказал голос в наушнике.
Тритон сунул руку за стропила, нащупал какую-то рванину. Потянул на себя. В старое, драное пальто была завернута винтовка с оптическим прицелом. Не просто винтовка, а хорошо знакомая ему винтовка. Потому что его винтовка, стократно пристрелянная в тире.
Кроме винтовки, в тайнике были перчатки, поллитровая пластиковая бутылка с бензином, спички и картонный конверт.
— Разорви конверт, — приказал голос. — Найди фотографии. Просмотри их и сожги.
Тритон разорвал конверт и вытащил несколько фотографий, где был изображен человек в разных ракурсах — прямо, сбоку, с другого боку, сверху...
— Это твой объект.
Лицо объекта было знакомо. Ну очень знакомо!
Где он мог его...
По ящику мог! Ну точно!.. Лицо объекта частенько мелькало на телеэкране в новостях и на первых страницах газет.
Так вот, выходит, кого они решили зачистить! Барина решили...
Тритон понял все и сразу. Уголовник Бешеный не понял бы, а Тритон понял. Потому что Бешеный, сам того не заметив, давно стал Тритоном. Стал профессиональным киллером.
Который, в отличие от Бешеного, смог верно оценить ситуацию и смог понять, что это его последняя акция. Так как при ликвидации людей такого высокого ранга исполнителей в живых не оставляют. Заказчик рубит единственную, ведущую к нему ниточку.
Складно у них получается. Он, Тритон, ликвидирует объект, а «шестерки» Хомяк и Синица ликвидируют его. Причем без шума и пыли, так как он сам, следуя плану эвакуации, подойдет к ним, добровольно сядет с ними в машину и позволит увезти себя в тихое, безлюдное место. Потом кто-то ликвидирует ликвидаторов, и никакое следствие не дознается, кто заказал того барина.
Выходит, что Хомяка и Синицу заставляли стоять на стреме с единственной целью, чтобы чистильщик привык к ним, перестал опасаться их и в нужный момент спокойно подставил под их стволы свой затылок.
Ну гниды!..
— Объект подъедет со стороны бульвара, выйдет из машины и пойдет к третьему подъезду стоящего перед тобой здания, — бубнил голос в наушнике. — Работать лучше в момент выхода из машины или когда объект будет открывать входную дверь...
От дороги до подъезда было шагов двадцать. Тритон осмотрел через оптический прицел подходы. Увидел домофон.
Который все сильно упрощал.
Объект подойдет к двери, начнет возиться с ключом или кнопками домофона и в это мгновение замрет, станет неподвижен и открыт, как поясная мишень в тире. Секунд пять-шесть открыт. За это время надо успеть произвести выстрел.
Не такая уж сложная задача, если учитывать кратность оптики, расстояние и заранее знать, где объект остановится, подставившись под перекрестье прицела.
Только что потом?..
— Оружие оставь на месте. Эвакуируйся по условленному маршруту. И, пожалуйста, без самодеятельности. Как понял меня?
— Понял вас.
— Тогда желаю успеха...
О приближении машины предупредили за несколько м нут.
— Трехминутная готовность.
Тритон поднял винтовку, положил на кем-то заботливо прибитую к стропилам планку, направил на входную дверь третьего подъезда и замер в ожидании.
Через три минуты во двор завернул черный «Мерседес». Тритон почувствовал, как у него мгновенно вспотело лицо и ладони. Как тогда, в камере смертников...
Он быстро опустил правую руку вниз, обтер о штаны.
Теперь надо спокойно, спокойно...
Из машины вылез мужчина. Медленно пошел в сторону подъезда, остановился, повернулся, что-то сказал водителю.
Он, человек с фотографии. Он!
Риски прицела сошлись на лице. Но объект сделал шаг в сторону и выпал из перекрестья.
Нет, не сейчас, позже.
Мужчина снова развернулся и пошел к подъезду. Теперь точно пошел. Обгоняя его, к двери побежал один из телохранителей. В руках у него был ключ.
Значит, возиться с домофоном объекту не придется и тех пяти секунд нет. Придется бить с лету.
Тритон выцелил голову объекта.
Телохранитель распахнул дверь и проскользнул внутрь, чтобы проверить подъезд.
Вот, теперь...
Но затылок объекта заслонили в объективе прицела бычья шея и плечи второго телохранителя. Все, теперь объект не достать...
— Я его не вижу, — шепотом сказал Тритон. — Я ухожу.
— Работать! Объект сейчас будет доступен! — заорал голос в наушнике.
Как же он будет...
Но действительно, телохранитель неожиданно резко повернулся и посмотрел куда-то в сторону. Затем сдвинулся, наверное, чтобы прикрыть охраняемое тело от угрозы нападения справа. Сдвинулся буквально на десяток сантиметров, но этого было довольно.
Тритон подвел крест прицела к основанию черепа и нажал на спусковой крючок. Пуля коротко вычертила в воздухе невидимую прямую и ударила в позвоночник, ломая и дробя шейные позвонки.
Но результата выстрела Тритон уже не видел, он перебежал к слуховому окну, расположенному с другой стороны дома. Выглянул, увидел сидящего в машине Синицу и все еще читающего газету и периодически посматривающего на подъездную дверь Хомяка.
Ждут. Его ждут. Наверное, им уже сообщили, что акция состоялась. И что чистильщик должен появиться не позже чем через минуту...
Он еще не принял решения, но уже действовал. Автоматически действовал. Как Тритон.
Вначале микрофон! Чтобы они не услышали и раньше времени не всполошились... Нащупал пальцами булавочную головку микрофона, аккуратно вытащил. Положил в середину рваного пальто, закутал полами.
Отработанными движениями проверил винтовку. Отодвинулся подальше от слухового окна, чтобы его не было видно. Поймал в объектив прицела голову Хомяка. Двинул вниз флажок предохранителя. Обжал указательным пальцем скобу спускового крючка.
«А вдруг это ошибка и его никто не собирается...» — продолжал сомневаться Бешеный.
Но Тритон уже не сомневался. Задержал дыхание и плавно потянул скобу на себя.
Выстрел!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Учили Тритона недолго, но качественно. Потому что особо с ним не церемонились — гоняли по шестнадцать часов кряду, с короткими перерывами на прием пищи. Из этих шестнадцати часов восемь он проводил в тире, отстреливая по полторы тысячи патронов в день. Еще два тыкал добротно изготовленные муляжи человеческих тел холодным оружием.
— Держи рукоять тверже, чувствуй траекторию движения лезвия... Бей короче, без замаха... Надави вниз, проверни лезвие в теле круговым движением, так чтобы острие описало широкий полукруг...
И Тритон бил коротко, без замаха, проворачивая лезвие так, чтобы внутренний разрез был вдесятеро больше наружного.
— Бей еще!
Бил еще.
И еще... Пока не вырабатывался требуемый автоматизм движений. Когда, проворачивая лезвие в теле, не надо было думать, как его проворачивать. И не надо было искать нужное ребро, чтобы воткнуть нож в сердце.
— Теперь хорошо...
К первой ликвидации Тритона готовили три недели. Он изучал маршруты движения объекта, прикидывал, где лучше устроить засаду, выбирал оружие, просчитывал подходы... Он предложил три сценария действия, но ошибся во всех трех, так как использовать решили четвертый. Оказывается, ничего выдумывать не надо было. Все придумали и просчитали за него.
Потом началась обязательная в таких случаях психологическая подготовка. Ну, чтобы у исполнителя в последний момент палец на спусковом крючке не дрогнул.
Тритону раскрыли психологический портрет объекта. Оказывается, он был первостатейный мерзавец. Рассказали несколько наиболее характерных эпизодов из его биографии. И не просто рассказали, а подтвердили свидетельскими показаниями, продемонстрировав видеозаписи людей, которые срывающимися голосами говорили о том, как он измывался над ними. Среди них была несовершеннолетняя девочка, которую извращенец в компании с приятелями изнасиловал, а потом на глазах компании заставил совокупляться со своим любимым сенбернаром. И через день убил ее мать, которая собиралась подать заявление в милицию. И была другая женщина, которая...
— Хватит, — прервал показ Тритон. — Не надо этой муры. Я смогу и так... Лучше скажите — сколько? Сколько мне за него полагается?
— Двенадцать недель.
Двенадцать недель жизни.
Цена была хорошая. Цена Тритона устраивала.
Он подкарулил объект в подъезде, на площадке между третьим и четвертым этажами, для вида копаясь в раскрытом электрощитке. Объект был не один, был с женой, дочерью и телохранителем. Согласно инструкции при изменении обстановки Тритон должен был избежать контакта, отложив акцию на потом. Но он не стал откладывать. Прикрывшись собственной спиной, он медленно вытянул из-под ремня штанов пистолет, повернулся и Мгновенно выстрелил телохранителю в голову. С такого расстояния промахнуться было невозможно.
Телохранитель схватился за глаза и упал навзничь, ударившись затылком о ступени лестницы.
Объект, вместо того чтобы бежать, сделал быстрый шаг в сторону, прикрыв телом жену и дочь. Этот поступок не вполне соответствовал его психологическому портрету. Но не все ли равно... За двенадцать недель жизни.
Тритон выстрелил ему в шею и грудь. Объект, не отрывая глаз от убийцы, стал падать вперед. Он еще успел сказать:
— Не надо их... И умер.
Мать и дочь, сделав несколько шагов назад, уперлись спинами в перила лестницы. Дальше отступать было некуда.
— Не надо, — умоляюще прошептала девочка, прикрываясь руками. — Не на...
Тритон выстрелил в выставленные вперед руки. Пуля, пробив ладони насквозь, ударила девочке в лицо. Мать качнулась в сторону дочери, как будто могла что-то сделать, и упала на дочь, получив две пули в бок.
Исполнитель обошел четыре уже мертвых тела и, приставляя к головам дуло пистолета, произвел по одному контрольному выстрелу. Чтобы наверняка...
Кажется, все.
Или не все...
За ближней дверью почудилось какое-то движение. Может, показалось?
Нет, слышны сдавленные всхлипы, словно кто-то кричит или плачет, зажимая рот рукой. Скорее всего хозяин квартиры услышал выстрелы, подошел к глазку и увидел... По крайней мере, мог увидеть...
Тритон резко развернул пистолет, поднял на уровень глазка и выстрелил несколько раз подряд. Черные дырочки коротким пунктиром перерезали дверь поперек. За ней кто-то вскрикнул, упал...
Затвор, сухо лязгнув, встал в крайнее заднее положение. Обойма была пуста. Тритон бросил пистолет на лежащие на площадке тела. В одном из дворов снял с рук, швырнул в мусорный бак перчатки, в другом избавился от плаща.
Дело было сделано. Сделано чисто...
Потом было еще несколько ликвидации. Тритону уже не рисовали психологических портретов и не демонстрировали видеопоказания рыдающих жертв. Это было лишнее. Ему показывали фотографии объекта, показывали маршруты его движения и говорили цену — два, три или четыре месяца жизни.
Месяцы копились и превращались в годы.
Но Тритон в них не верил. Он знал, что будет жить, лишь пока будет работать. Или пока не совершит ошибку. Поэтому он старался ошибок не совершать.
Однажды он понял, что вырабатывает свой срок. С ним на дело стали посылать двух «шестерок», которые считались напарниками, хотя в работе участия не принимали, максимум — стояли на стреме. Хозяева объясняли, что они необходимы для страховки, но дураку было понятно, что на самом деле они должны стеречь исполнителя. Или мочить исполнителя.
Хотя мочить — вряд ли. Если бы надо было мочить, они это сделали бы давно. Значит, стеречь, чтобы не смылся. Но зачем стеречь теперь, если раньше обходились без этого?..
Зачем — стало ясно через неделю.
На этот раз исполнителю не показывали фотографий и не показывали маршруты объекта, объяснив, что все инструкции он получит на месте. Ему велели быть готовым к пятнадцати часам.
Ровно в пятнадцать выдали одежду и обувь. В пятнадцать двадцать пять вывели во двор, посадили в микроавтобус с окнами, задернутыми шторками. Минут тридцать везли. Затем откинули шторки.
— Вон тот дом. Второй подъезд. Поднимешься на верхний этаж. Увидишь люк на чердак. Замок открыт, надо только откинуть дужку. Поднимешься наверх и пройдешь к дальнему слуховому окну.
— А что после?
— После — узнаешь после.
Инструктор воткнул в воротник пиджака микрофон, протянул наушник.
— Страховать и обеспечивать твою эвакуацию будут Хомяк и Синица.
Тритон внимательней осмотрел двор.
Точно, вон они, Синица копается под поднятым капотом машины, делая вид, что ремонтирует мотор. Хомяк читает возле детской песочницы газету.
Инструктор взглянул на наручные часы.
— С богом!..
Тритон вылез из машины, прошел к указанному подъезду, поднялся на верхний этаж, потом по чердачной лестнице. Замок действительно был открыт. Откинул люк, поднялся на чердак, нашел нужное слуховое окно.
— Посмотри за стропилами слева от окна, — сказал голос в наушнике.
Тритон сунул руку за стропила, нащупал какую-то рванину. Потянул на себя. В старое, драное пальто была завернута винтовка с оптическим прицелом. Не просто винтовка, а хорошо знакомая ему винтовка. Потому что его винтовка, стократно пристрелянная в тире.
Кроме винтовки, в тайнике были перчатки, поллитровая пластиковая бутылка с бензином, спички и картонный конверт.
— Разорви конверт, — приказал голос. — Найди фотографии. Просмотри их и сожги.
Тритон разорвал конверт и вытащил несколько фотографий, где был изображен человек в разных ракурсах — прямо, сбоку, с другого боку, сверху...
— Это твой объект.
Лицо объекта было знакомо. Ну очень знакомо!
Где он мог его...
По ящику мог! Ну точно!.. Лицо объекта частенько мелькало на телеэкране в новостях и на первых страницах газет.
Так вот, выходит, кого они решили зачистить! Барина решили...
Тритон понял все и сразу. Уголовник Бешеный не понял бы, а Тритон понял. Потому что Бешеный, сам того не заметив, давно стал Тритоном. Стал профессиональным киллером.
Который, в отличие от Бешеного, смог верно оценить ситуацию и смог понять, что это его последняя акция. Так как при ликвидации людей такого высокого ранга исполнителей в живых не оставляют. Заказчик рубит единственную, ведущую к нему ниточку.
Складно у них получается. Он, Тритон, ликвидирует объект, а «шестерки» Хомяк и Синица ликвидируют его. Причем без шума и пыли, так как он сам, следуя плану эвакуации, подойдет к ним, добровольно сядет с ними в машину и позволит увезти себя в тихое, безлюдное место. Потом кто-то ликвидирует ликвидаторов, и никакое следствие не дознается, кто заказал того барина.
Выходит, что Хомяка и Синицу заставляли стоять на стреме с единственной целью, чтобы чистильщик привык к ним, перестал опасаться их и в нужный момент спокойно подставил под их стволы свой затылок.
Ну гниды!..
— Объект подъедет со стороны бульвара, выйдет из машины и пойдет к третьему подъезду стоящего перед тобой здания, — бубнил голос в наушнике. — Работать лучше в момент выхода из машины или когда объект будет открывать входную дверь...
От дороги до подъезда было шагов двадцать. Тритон осмотрел через оптический прицел подходы. Увидел домофон.
Который все сильно упрощал.
Объект подойдет к двери, начнет возиться с ключом или кнопками домофона и в это мгновение замрет, станет неподвижен и открыт, как поясная мишень в тире. Секунд пять-шесть открыт. За это время надо успеть произвести выстрел.
Не такая уж сложная задача, если учитывать кратность оптики, расстояние и заранее знать, где объект остановится, подставившись под перекрестье прицела.
Только что потом?..
— Оружие оставь на месте. Эвакуируйся по условленному маршруту. И, пожалуйста, без самодеятельности. Как понял меня?
— Понял вас.
— Тогда желаю успеха...
О приближении машины предупредили за несколько м нут.
— Трехминутная готовность.
Тритон поднял винтовку, положил на кем-то заботливо прибитую к стропилам планку, направил на входную дверь третьего подъезда и замер в ожидании.
Через три минуты во двор завернул черный «Мерседес». Тритон почувствовал, как у него мгновенно вспотело лицо и ладони. Как тогда, в камере смертников...
Он быстро опустил правую руку вниз, обтер о штаны.
Теперь надо спокойно, спокойно...
Из машины вылез мужчина. Медленно пошел в сторону подъезда, остановился, повернулся, что-то сказал водителю.
Он, человек с фотографии. Он!
Риски прицела сошлись на лице. Но объект сделал шаг в сторону и выпал из перекрестья.
Нет, не сейчас, позже.
Мужчина снова развернулся и пошел к подъезду. Теперь точно пошел. Обгоняя его, к двери побежал один из телохранителей. В руках у него был ключ.
Значит, возиться с домофоном объекту не придется и тех пяти секунд нет. Придется бить с лету.
Тритон выцелил голову объекта.
Телохранитель распахнул дверь и проскользнул внутрь, чтобы проверить подъезд.
Вот, теперь...
Но затылок объекта заслонили в объективе прицела бычья шея и плечи второго телохранителя. Все, теперь объект не достать...
— Я его не вижу, — шепотом сказал Тритон. — Я ухожу.
— Работать! Объект сейчас будет доступен! — заорал голос в наушнике.
Как же он будет...
Но действительно, телохранитель неожиданно резко повернулся и посмотрел куда-то в сторону. Затем сдвинулся, наверное, чтобы прикрыть охраняемое тело от угрозы нападения справа. Сдвинулся буквально на десяток сантиметров, но этого было довольно.
Тритон подвел крест прицела к основанию черепа и нажал на спусковой крючок. Пуля коротко вычертила в воздухе невидимую прямую и ударила в позвоночник, ломая и дробя шейные позвонки.
Но результата выстрела Тритон уже не видел, он перебежал к слуховому окну, расположенному с другой стороны дома. Выглянул, увидел сидящего в машине Синицу и все еще читающего газету и периодически посматривающего на подъездную дверь Хомяка.
Ждут. Его ждут. Наверное, им уже сообщили, что акция состоялась. И что чистильщик должен появиться не позже чем через минуту...
Он еще не принял решения, но уже действовал. Автоматически действовал. Как Тритон.
Вначале микрофон! Чтобы они не услышали и раньше времени не всполошились... Нащупал пальцами булавочную головку микрофона, аккуратно вытащил. Положил в середину рваного пальто, закутал полами.
Отработанными движениями проверил винтовку. Отодвинулся подальше от слухового окна, чтобы его не было видно. Поймал в объектив прицела голову Хомяка. Двинул вниз флажок предохранителя. Обжал указательным пальцем скобу спускового крючка.
«А вдруг это ошибка и его никто не собирается...» — продолжал сомневаться Бешеный.
Но Тритон уже не сомневался. Задержал дыхание и плавно потянул скобу на себя.
Выстрел!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60